Читать книгу За гранью моей реальности - Данила Федоров - Страница 9

Я стоял посреди домика. В моих руках был ее ежедневник.

– Давай дочитаем, что нам остается? – сказал мой внутренний голос.

Я открыл записи на том месте, где меня прервала Ольга.

1 января 1989

Новый год я встретила в одиночестве. В компании грузинского чая с бергамотом и овсяных печений. По распорядку, отбой в Новый Год в два часа ночи, но я уже в полночь ушла, сплавив Гале все обязанности. Ей полезно, пускай практикуется. А мне надо было подняться в девять, чтобы встретить роскошную иномарку. И его. Кажется, его семья все больше и больше преуспевает. Не испортили бы они мне мальчика.

9 января 1989

Старая сказка, оказывается, называлась «Михаилом». Михаилом Палычем Терентьевым – кажется, мой Даня уже однажды сталкивался с чем-то подобным.

Правильно ли говорить, что мы устроили мальчику раздвоение личности? Но теперь он действительно меня вспоминает.

Все снова одна и та же песня – обещания и обещания… Я знаю, что снова буду одна и снова буду думать не понятно, о чем в пустой квартире с пустой душой и тяжелым сердцем. Быстрее бы лето!

И вот оно – продолжение…

15 июля 1989

Изменения в привычном распорядке встреч важных гостей. Теперь я еду за ним сама. Смешно. По лагерю штормовое предупреждение, а я еду в город за единственным пионером.

Но я ни секунды не сомневалась, когда Сергей Леонидович попросил съездить.

18 июля 1989

Ну, здравствуй, старый знакомый.

19 июля 1989

Так и не вспомнил. Я не стала навязываться. Рано или поздно этот его Михаил должен сыграть, и тогда…

Я, наверное, совсем с ума сошла, но я поселила его у себя.

20 июля 1989

Удивительно, как «старички» мало-помалу стягиваются ко мне в отряд. Саша снова на правах добровольного волонтера.

Дуэт Алисы и Ксюши, Лена, которая была в прошлом году в лагере, и над которой Саша тут же устроила негласную опеку.

Два мальчика в отряде подружились на почве любви к технике и все время проводят у себя в радиокружке. Плюс почётный гость, по статусу такой же ребенок, как и Даня, но ребенок певца, так что она петь умеет, и это замечательно. Хоть кто-то будет дальше развивать наш музыкальный кружок.

И в этот винегрет я поместила его. Кажется, ему это нравится. Он заново вжился в коллектив и не сидит дома целыми днями, как это было в прошлом году.

19 июля 1989

Сегодня открылись некоторые неприятные тайны о нем. Не могу сказать, чтобы они были мне симпатичны. Мне хочется устроить парочку неприятных сцен, когда он пытается общаться со своими подругами… Но он же пионер, а я… Я вожатая, ничего более…

25 июля 1989

Даня-Даня, разве ты не знаешь, что нельзя читать дневник девушки? Гад ты, Данилыч. А ну-ка, быстро положи его на место и не трогай больше никогда, а то я тебя выпорю. Ладно, шучу.

Конечно, ты не помнишь, что это была именно твоя идея – вести все эти записи.

Я закрыл ежедневник и положил его на место. Ведь это из-за него мне досталось от Ольги Александровны. Последнюю фразу я не понял, но она прочно засела в моей голове…

Все так же стоя посреди комнаты, я услышал горн. С неохотой выйдя на улицу, я пошел в столовую. Обед пролетел незаметно. Когда я уже направился погулять, меня догнала Ксюша и предложила погонять в футбол.

– Не хочу, – отрешенно ответил я и, немного подумав, все-таки решил спросить: – Кстати, ты в курсе про мои проблемы с памятью?

– Да, в курсе.

– Вот начал немного вспоминать… Пойдем, погуляем, может быть, я еще что-нибудь вспомню.

Сразу же после моих слов Ксюша схватила меня за руку и потащила к знакомым только ей местам.

– Узнаешь что-нибудь? – внезапно остановившись, спросила она.

– Да, вот эту скамейку, – мы уселись на нее. – Вот здесь ещё, – показал я пальцем. – Есть надпись: СимАл, СидКс, РомДа. Это было два года назад, вы сидели на скамейке и выжигали надписи, а я вас прогнал. Вы потом меня дразнили, а я вас не замечал, – усмехнулся я.

– Да, ты нас прогнал, а мы тебе вслед дразнилки кричали, но ты не замечал, – рассказывала Ксюша. – Мы тебя Тихоней прозвали.

Затем мы направились к зданию администрации лагеря. Я подошел к водосточной трубе и пнул ее ногой. Оттуда с грохотом вылетел моток проволоки, на конце которой пионеры прятали разные тайные вещи.

– Отдай, это мое, – отобрала у меня Ксюша проволоку.

– Знаешь, а вот из этого окна нас фотографировал директор. Вспоминаю, как три года назад у нас была сценка «Мушкетёры и гардемарины». Помню, как заворачивался в одеяло, надевал ведро на голову, а в руке была швабра, как будто это лошадь.

– Классно, – ответила девочка, заметно повеселев.

– Хочешь, покажу тебе мой любимый наблюдательный пункт?

– Конечно, хочу, пошли! – Ксюша запрыгала от радости.

Мы пошли в сторону площади. В самом ее начале стояло высокое здание, на котором, собственно, и располагался данный пункт. По лестнице мы взобрались на крышу и уселись на самом краю. Отсюда лагерь был как на ладони. Можно было увидеть все: от умывальников до пристани.

– Ой, как высоко! – сказала Ксюша, посмотрев, сначала, вниз.

– Да, высоко. Я здесь прятался от своих проблем, меня здесь никто не мог найти. Мог спрятаться днем на несколько часов, углубиться в размышления и не заметить, как наступит вечер, – поделился я.

Мимо здания прошел директор лагеря. Он остановился, сфотографировал нас и, помахав рукой, пошел дальше.

– Ладно, пошли отсюда, а то еще отхватим от Ольги Александровны.

– А пошли на сцену, – предложила Ксюша.

– Хорошо, – согласился я.

Мы быстро спустились с крыши и вскоре были на месте.

– Ой, только не рассказывай мне про подвал под сценой. Я о нем и так знаю! – утвердила Ксюша.

– Ладно, не буду, – усмехнулся я.

Я сел на стул одно из рядов.

– Ксюша, помнишь, я тебе начал рассказывать о спектакле?

– Да, помню.

– Вот дальше продолжу. Помню, это было на родительский день. У нас был спектакль «Мир Шварцберга и Мир Гурберга». Директор даже хотел следующую смену сделать, как в мире Гурберга. Я там был рыцарем единства Гурберга, в этом государстве.

– Ух ты, весело, – удивилась Ксюша.

На сцене все уже было готово для начала концерта. В центре стоял стол, за которым будет сидеть Маша – наша гостья. Стали подходить пионеры. Вскоре пришла Ольга Александровна в сопровождении нескольких ребят, и Маша начала концерт. Она встала у края сцены и произнесла:

– Всем привет! Мы сегодня закрываем смену и отмечаем середину лета! Не время грустить, мы все разъедемся, но все равно обязательно снова встретимся. И первым номером нашей программы будет моя песня, которую я сама написала, – сказала она радостно.

Она начала петь. Пела она волшебно. И эту песню знали все. Песня—молитва всему окружающему нас и даже неосязаемому: Господу Богу, природе, людям, народам и всему живому. Потом шли другие номера от разных отрядов, выступали даже совсем малыши. Мы с Ксюшей стояли и наслаждались зрелищем. Было весело.

Между номерами к нам подошла Маша и сказала:

– Оу, Ксюшенька и Данилочка, сладкая парочка, вы что встречаетесь? – сказала Маша.

– Нет, с чего ты взяла? – среагировал я.

– Вы все время вместе.

– Мы – боевые товарищи.

Ксюша просто молчала.

– Ну как тебе песня?

– Нормально, но у меня смешанные чувства, – витиевато высказался я и спросил: – А ты сколько себе номеров приготовила?

– Где-то пять, – виновато ответила она.

– Молодец.

К нам подошла Ольга Александровна и протянула сверток с полдником.

– Вот возьмите, все равно на полдник не успеваете.

Мы накинулись на еду.

– Оставьте мне, я растущий организм! – закричала Ксюша.

Концерт продолжался недолго. Когда малыши закончили свое выступление, Маша спела несколько песен, потом кто-то почитал Маяковского и других поэтов начала XX века. После этого Ольга Александровна объявила об окончании концерта.

– Первый отряд остаётся! – скомандовала вожатая. – Мальчики берут колонки и несут на площадь, девочки идут на склад за лестницами, а мы с Федотовой идем к общим кружкам.

Девочки ушли, и мы с Эдуардом остались вдвоем.

– Ну-с, с какой начнем?

– Какая разница, с какой начнем, все равно придётся все четыре таскать, – сказал Эд.

– Ну да, в этом ты прав, пошли, возьми эту… а я вот эту…

Мы унесли первые колонки, затем вернулись, взяли оставшиеся две и понесли их на площадь.

– И-и-эх, взяли! – закряхтел Эдуард.

Пока мы возились, девочки притащили стол. Подключить колонки к питанию и к ди-джей установке не представляло труда, и я отпустил Эдуарда. Прозвучал горн, все пионеры, и мы в их числе, потянулись в столовую. Закинув в себя ужин, я решил пойти на пляж, чтобы спокойно поразмышлять о сегодняшнем дне.

Меня снова привело на ту же каменную гряду, к тому же раскидистому дереву. Солнце быстро садилось, со стороны площади доносилась популярная танцевальная музыка, наступали сумерки.

– Сегодня я все сделал для Оли, может она меня простит, как ты думаешь? – спросил я внутренний голос.

– Должна простить, я уверен, ведь она тебя любит, ты сам видел в дневнике, как она страдала, как она плакала.

– Да, ты прав, – повисла неловкая пауза. – Слушай, я тут вспомнил все что было тогда, даже те события, которые были со мной два-три года назад, как думаешь мне стоит рассказать об этом Оле?

– Расскажи, только вот что именно ты хочешь ей рассказать?

– Я недавно вспомнил, как мы с ней сидели ночью под деревом на поляне, где располагается костровое место. Тогда мы загадали желание, чтобы снова встретиться, и оно сбылось, только я ничего не помнил, но при этом появился ты.

– Понятно, – сухо бросил мой собеседник. – В любом случае ей будет приятно, что ты это помнишь. А может, вы тогда еще о чем-нибудь договаривались?

– Да, было такое. Мы давали друг другу обещание, что останемся вместе навсегда.

– Если ты все еще хочешь быть с ней, тогда обязательно напомни об этом, думаю, она тебя простит и примет. Дай ей знать, что она важна для тебя. Желаю удачи, ты сможешь! – подбодрил меня мой незримый друг.

– Спасибо, – сказал я, и наш разговор закончился.

Пока я беседовал со своим внутренним голосом, ко мне тихо подошла Саша.

– Не помешаю?

– Нет, не помешаешь, – ответил я с грустным лицом.

– Слушай, Данил, у тебя есть… – она прервалась. – А хотя не так, по-другому спрошу. Данил, у тебя есть кто-нибудь важный для тебя? Если да, то я просто уйду, а если нет, то ты, наверное, готов сбежать из этого лагеря, скажи мне, пожалуйста? – она стояла с каким-то мешочком в красивом голубом платье до колена.

Подумав с минуту, я решил ответить ей честно:

– Да, для меня есть кое-кто важный.

– Хорошо, – она сдержала свое слово и молча ушла.

Для меня важной была только одна мадам, которая сейчас находится на площади, на танцплощадке. «От его поцелуя кружится голова». Я до сих пор не могу поверить, что это реально было. Нужно отбросить все сомнения и решиться сейчас. Встав с каменного пляжа, я уверенно пошел туда, где меня ждала моя важная особа.

На площади было много пионеров, все танцевали. Я подошел к Ольге Александровне лицом к лицу. Увидев меня, она погрустнела.

– А, это снова ты.

– Да, это я. – ответил я игриво. – Можно вас пригласить на танец?

– Можно, – ответила она.

Она подала мне руку, и мы стали танцевать.

– Ну, так что, Ольга… – она подняла на меня взгляд. – Александровна…

Она молчала.

– Мы все еще дуемся? Я ведь сделал все в точности, правда—правда.

– Не обманываешь? – наконец-то улыбнулась она.

– Разумеется, нет! За кого ты меня держишь?!

– А чем докажешь? – я промолчал, а она продолжила: – Ну, то, что всё понял и осознал…

Правильно истолковала мое молчание вожатая. Чего ожидала, чего-то необычного, экстраординарного. Будто разрезая атласную ленточку перед открытием нового мира. Доказательства… Я набрал в грудь воздуха и…

– Вот лучше скажи мне Оль…

– М-м-м?

– Ты помнишь наш вечер, самый первый вечер, когда ты мне призналась в любви, я все помню, даже помню, как мы с тобой загадали желания и пообещали друг другу остаться вместе навсегда, – сказал я и неловко улыбнулся.

Ольга захлопнула рот. Потом несколько раз открыла его, будто пытаясь не то научиться дышать заново, не то сказать что-то, и завизжала так, что у меня зазвенело в ушах, а потом стиснула меня и прижала к себе изо всех сил, так что я даже дышать не мог несколько секунд. После следовал ее поцелуй. Додумать я не успел, так как и сам на долю секунды задохнулся. Старое забытое ощущение – холодные, влажные губы, которые каждое мгновение становятся все более теплыми, но в этот раз невинному поцелую в щечку вожатая предпочла что-то более рисковое.

– Вот теперь верю, – сказала она. – Хотя уже почти смирилась с мыслью, что ты так ничего и не вспомнишь.

Почти сдалась, я понимаю. Никогда не думал, что наша вожатая умеет сдаваться. Наоборот, она выглядит скорее, как человек, способный двигаться к цели, несмотря ни на что. Но, наверное, дело в том, что цель руками и ногами извивалась, утверждая, что она вовсе даже не цель?! Я ощутил на себе взгляды и краем глаза огляделся. На нас смотрели все наши. Ксюша, Алиса, Маша, Саша – они все смотрели и улыбались. Они знали, как Оля переживала и страдала все эти 4 года. Как плакала и надрывалась. Сегодня последний день здесь, завтра уже отъезд, и все они отдавали дань памяти этому вечеру, этим моментам. Мои размышления прервались новым поцелуем Ольги. Он был сладок, такой теплый, такой страстный.

– Может, сходим куда-нибудь? – предложил я.

– Куда ещё, у нас здесь нет ни кофейни, ни ресторана. Лучше, наверное, чайком девушку угости, – ответила Ольга.

– Хорошо, – улыбнулся я, бесконечно счастливый и страшно смущенный.

– Ты лучше давай в домик, а то я тебя съем, шучу, – усмехнулась Ольга. – Ладно, мне надо идти на обход, а ты вернись в домик, как приду, хочу, чтобы ты за мной поухаживал, – сказала она кокетливо.

Она ушла, но мы скоро должны были встретиться в нашем уже родном домике. Эта мысль грела меня по дороге. Войдя внутрь, я первым делом поставил на огонь чайник. Когда вода вскипела, налил ее в небольшой чайник с заваркой. Вскоре домик наполнил аромат насыщенного грузинского чая. Оля застала меня сидящим на стуле спиной к двери, она тихо подошла сзади и мягко обхватила меня за плечи.

– А кто у нас тут пришел? – спросил я хитро, положив руку ей на запястье.

– Это я, – ответила моя вожатая и поцеловала в щеку.

– Давай за стол, чай готов, твой любимый грузинский чай с овсяными печеньями, – подмигнув, сказал я и достал овсяные печенья из тумбочки Ольги. – Вот, угощайся.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Ты прям, как Ксюша, – засмеялся я.

– Что смешного?

– Ничего.

Мы попили чай и стали собираться спать. Вожатая закрыла дверь на ключ. Потом подошла ко мне и одарила долгим теплым поцелуем. Я не понимал, что она хочет сделать, и отпрял от нее с долей замешательства. Но она просто пожала плечами и предложила сдвинуть кровати. Я согласился, ведь мы вместе, а спать одному как-то теперь не очень хотелось. Она выключила свет. Мы лежали и всю ночь болтали. Болтали о разном, о звездах, о всем чем угодно, время как будто остановилось… Но неожиданно Ольга поцеловала меня и сказала:

– Пора спать, глупый, уже второй час ночи, – улыбнулась она.

– Да, давай спать уже, а то ведь пропустим линейку, – сказал я. – Тогда спокойной ночи?

– Спокойной ночи.

Мы дико устали за сегодня, нужно было обязательно выспаться. Вскоре мы провалились в мир сновидений.