Читать книгу Тринадцатый свиток. Том 3 - Данимира То - Страница 3

Уединившись в своей комнате, Туся сделала, уже самостоятельно, попытку визи. Сначала она поглядывала, чтобы бабушка не увидела её работу, пока всё не было готово. Но бабушка отлично улавливала, что внучка не хочет никого видеть и вышла из дома в сад. Успокоившись, Туся создала знакомую комнату, учитывая все, что уже знала. Она умудрилась работать и с визи и инфополем и ещё добавила несколько вещичек и нюансов, которые не могла видеть ни в первый раз, ни во второй, вместе с Ёськой. И вдруг, всё получилось легко и просто настолько, что Туся испытала какой-то необыкновенный подъём и почувствовала себя на седьмом небе. Это было вдохновение!

Сегодня она ощутила себя в этой комнате, как дома. Прошлась, потрогав рукой тюль на окнах, снова выглянула в пустынный двор, проверила лампочку в телевизоре. Нажала на кнопку. Постный мужской голос забубнил: «Здравствуйте дорогие товарищи. Сегодня, наш „Сельский час“ посвящен плановым прививкам от ящура…»

Это означало, что Туся снова попала в комнату Миловидной раньше, чем была там с бабушкой. Она не успела озаботиться этим феноменом, как в комнату снова пришла босая Миловидная, которая, как и вчера направилась к окну, а потом запрыгнула в кровать. Подложив под спину подушку, она достала альбом и карандаши и принялась увлеченно рисовать. После этого спрятала альбом под подушку и уснула, натянув на себя одеяло.

«Интересно, – подумала Туся, – что она нарисовала сегодня? Ведь Ёськи со мной нет», и вытащив альбом, она уставилась на рисунок, на котором была изображена драка между тремя девочками, причём одна из них вылитая Туся, другая Ёська, а третья же повёрнутая спиной имела золотистые волосы, пучки которых летали кругом, по всей картинке.

«Хм-м, ну и ну!» – только успела подумать Туся, как вернулась мама Миловидной, и снова повторилась сцена с таблетками. И снова, на Тусин совет, выпить больше воды, девочка ответила: «Не хочу! Не буду!»

Вернувшись из визи, Туся впала в глубокую задумчивость.

Возникшие у неё вопросы, не имели ответов в инфополе. Ей необходимо было посоветоваться сначала с Ёськой, потом уже с бабушкой. На её запрос Ёська ответила не сразу, она со своим папой находилась на экскурсии в «генсаду», где жили совершенно невероятные растения и животные.

Туся там тоже бывала, только без разрешения бабушки и мамы, не одобрявших такое научное творчество. «Туся, ты только посмотри, какие энергоискажения в пространстве дают эти создания. Текры никак не хотят понять очевидного, что самые лучшие вещи уже были сделаны сущностью с потенциалом в миллиарды раз выше, чем все современные учёные вместе взятые. Генетики – плагиаторы, и тянут из земли траву до того, как она выросла, а сами эволюционировать не хотят!», – так говорили Тусе бабушка и мама. Дедушка от критики воздерживался, а что думал по этому поводу папа – девочка не знала, так как он всегда был очень занят и жил абсолютно отдельно и очень далеко. Это не значит, что он не любил свою дочь, однако это был действительно занятый человек. Туся видела его изредка живьём, но больше общалась с ним телепатически.

Ожидая Ёську, Туся отправилась в сад, где залезла на любимую иву, мягко покачивающуюся на ветру. Из головы не шёл рисунок Миловидной. Может быть, она просто изобразила своих подружек, с которыми поссорилась? Тем более, что Туся была очень похожа на Миловидную.

Раньше, до эры эмохилеров, люди дрались на самом деле, они должны были куда-то деть, переполняющую их негативную энергию. Сейчас же агрессию можно было оставить в реаливах, там было очень трудно абстрагироваться от действа и вспомнить, что всё происходит понарошку.

Истинные фанаты реалива даже получали повреждения тела, порезы, ушибы, ожоги, когда участвовали в погонях за преступниками или каких-нибудь звёздных войнах. Были даже специальные медицинские учреждения, восстанавливающие игроков реалива, когда у них были травмы и «ехала крыша».

Хотя психических заболеваний в мире было очень мало, они диагностировались ещё на стадии эмбриона, тогда же и лечились. В течение жизни, конечно, могли возникнуть различные ситуации, приводящие к сбоям в системах, и, несмотря на генную инженерию, без которой не обходилось рождение ни одного ребёнка-текра, стопроцентного программирования на всю жизнь не получалось.

По крайней мере, как оказалось, характер человека изменить было не в силах науки, и люди страдали от любви, ревности и зависти так же, как и много тысяч лет назад. Особенно в среде текров. Некоторым никакое перепрограммирование не помогало…

Такими путями шли мысли Туси, пока она ждала подругу.

Наконец, из-за деревьев показался огромный меч, затем фигура рыцаря и на полянку приземлился флайк Ёськи.

– Обожаю генсад, особенно это прыгучее дерево, там сегодня только двоим удалось оторвать плоды. Ну, мы и насмеялись от души!

Туся послала подруге образ дерева, на котором она скакала верхом, как на Звёздочке. Лицо подружки опечалилось:

– Когда мы снова посетим твою маму?

– Соскучилась по пирожкам? – засмеялась Туся.

– И по Звёздочке… в выходные полетим?

– Полетим, а теперь мне надо с тобой посоветоваться. Я сегодня была у Миловидной. И она снова рисовала.

– Что же она нарисовала в этот раз? – заинтересовалась Ёська.

Вместо ответа Туся послала ей картинку трёх дерущихся девчонок.

Ёська хмыкнула.

– Наверно это она своё личное нарисовала, ты бы проверила…

– Не догадалась! Сейчас посмотрю. – Туся быстро пробежалась в инфополе и действительно обнаружила там некую драку между тремя девочками. Только по времени это было гораздо позже.

– Может быть, твоя Миловидная – ясновидящая и рисует, предвкушая эту драку? – засмеялась Ёська.

– Наверно… умеешь ты меня успокоить, спасибо!

– Совсем забыла! Сегодня в «Летучем Голландце», концерт Има Родоса! Пойдёшь?

– Разумеется! Моя любимая музыка! Ура!!!

Туся обожала его музыку, и если бы у неё был флайк, то, несомненно, он был бы в виде Има. Пообщавшись с бабушкой и поужинав, Туся, как истинная девочка, принялась прихорашиваться у зеркала.

– Бабушка, а можно мне надеть симфо-платье?

– Зачем оно тебе, одень красное льняное, отороченное кружевом, которое тебе мама связала.

– Ну, бабушка! Там все будут в симфо-платьях, а я одна, как дура, должна быть в льняном?! Меня Има Родос даже не заметит! – щёки Туси горели от возмущения.

– В том-то и дело, что ВСЕ в симфо-платьях, а ты ОДНА в льняном! Има Родос, скорее заметит тебя.

Нахмурив лобик, Туся посидела несколько минут. Ей вздумалось прощупать Има и узнать, любит ли он девочек в симфо-платьях, или же девочек в льняных? Но у Има стоял экран, не позволяющий вторгаться чужим в его личное пространство. Туся его понимала, певца и музыканта любили все. Особенно девчонки. И вся малышня женского пола, едва научившись ползать в инфополе, искала малейшую информацию о нём и пробивалась трансляторами к кумиру.

И через полчаса за ней залетела Ёська, которая, конечно же, была одета в симфо-платье, сразу же принявшее бледно-розовую окраску с той стороны, где была Туся.

– Ничего, на концерте прибавит, – обнадёжила Ёську подруга.

Симфо-одежда отражала совокупность настроения хозяина и всех окружающих его людей, посредством изменения цвета. Такая одежда выводила на поверхность индивидуальные орнаменты, присущие только одному человеку, её хозяину, а также могла программироваться. Но истинные художники предпочитали носить непрограммируемые симфо-платья, чтобы выразить индивидуальность. И смотрели свысока на попытки копировать их стиль.

«Летучий голландец» представлял собой многоярусный шедевр конструкторской мысли, вмещающий около шестнадцати тысяч человек. Там была великолепная акустика и голографические системы, позволяющие разглядеть исполнителя со всех сторон. По своим размерам концертный зал был совершенно грандиозный, и места для каждого зрителя хватало с лихвой, чтобы потанцевать и не мешать роботам-флайкам, доставлять заказанные зрителями напитки и закуски.

Зал был с обратной связью и выступавший мог избирательно настроиться на одного или нескольких зрителей и одарить их своим особым вниманием. На эти мгновения, голограммы счастливчиков появлялись рядом с кумиром, что вызывало неподдельную зависть остальных поклонников.

Оставив рыцаря на стоянке, подружки устремились на семнадцатый ярус, который находился чуть выше середины. Народу было полно. Девчонки и девушки в симфо-платьях, сверкающих, как радуга, были повсюду. Неожиданно Туся поняла, что бабушка была права и глаза многих, устав от пестроты модной новинки останавливались отдохнуть на Тусином красном платье изо льна с белыми кружевами. Настроение у неё повысилось, и нос поднялся. Ёська поглядывала на подругу с непередаваемым выражением лица.

Раздались крики и аплодисменты, и на круглую сцену выбежал парень. Сразу было видно, что он из накров или емков, потому что внешность его была непримечательная. (Родители ещё до рождения выбирали генотип своего ребёнка. А так как вкусы у текров были схожие, то вокруг было множество красивых, но одинаковых людей).

Он имел волосы до плеч, глубоко посаженные темные глаза. Многие парни отращивали волосы, как у Има. В зале повисла тишина. Има опустил на клавиши рояля белые длинные пальцы и начал играть «Лунную сонату» Бетховена, и не доиграл её до конца, как на сцену вышел его ансамбль и стал плавно вписывать свою музыку в знакомую мелодию.

И началось то, что обычно происходило на его концертах. Вместе с музыкой по телу стали бегать странные ощущения. Кожа становилась то горячей, то холодной. Ощущался целенаправленный поток, спирально овевающий ноги и руки, мягкие прикосновения и растекающиеся под кожей волны. Перед глазами появились картины природы, фантастические объёмные пейзажи, закручивающие и гипнотизирующие. Потом потянуло ароматом цветов и земляники и ещё чего-то неуловимо притягательным, от чего хотелось куда-то лететь или стоять на голове. Это была музыка, в которой участвовали все органы чувств. При желании ты мог ограничить какие-то ощущения, но тогда бы нарушил авторскую задумку.

Первая вещь завершилась и началась другая, рассказывающая о древнем заброшенном замке, который все зрители увидели воочию и услышали звуки, которые раздавались в старом саду, темном даже в солнечный день. Там бродили тени прошлого, и могильный холод и сырой ветер дохнул на слушателей, Има добавил страху, и зрители задрожали, увидев правду, стоявшую за этой унылой мелодией.

Внезапно в развалинах появилась яркая бабочка, чудом залетевшая туда, и автор последовал мелодией за ней. Има Родос запел о жизни-бабочке, которая видна даже в непроглядной темноте и всегда летит к солнцу. И счастье такое же хрупкое, как жизнь бабочки, поэтому не стоит обращать внимание на тёмные стороны бытия. Стихи были какой-то древней поэтессы и навевали не совсем приятные образы. Но зрители наградили певца бурными аплодисментами.

После этого началась весёлая часть, во время которой все хохотали от щекотки, от смешных картинок из жизни и от брызг моря, падающих на лицо. Рядом с Има стали появляться первые голограммы счастливчиков, самозабвенно хохочущих и стреляющих глазами во все стороны.

Началась любовная песня, полная страсти и каждая девушка ощутила объятие любимого человека и стук его сердца. Всех накрыла волна возбуждения и любовного томления. И тут Туся увидела себя возле Има и стала рассматривать своё, мгновенно покрасневшее смущенное лицо, потом рядом ненадолго возникла Ёська в ставшем ярко-зелёным с белыми узорами и скачущими бликами платье. Потом она исчезла и появились две черноволосые хохотушки, с лицами, накрашенные серебром и золотом и со вспыхивающими разноцветными огоньками длиннющими ресницами.

Но Тусина голограмма держалась до конца песни, хотя остальные лица сменялись как в калейдоскопе. «Волшебное красное платье!» – подумала Туся, которой было уже неудобно быть на виду у всех. На следующей мелодии лица сменились, и девочка вздохнула свободнее, её голограмма уже не появлялась. Всеобщее наслаждение было полным, и когда концерт окончился и Има Родоса и его ансамбль завалили визи-подарками и преподнесли от инициативной группы новый флайк в виде черного ворона с красивыми перьями, переливающимися темно-фиолетовым светом. Все знали, что Има любит этих птиц и даже имеет ручного ворона.

Внизу, людской поток, разбившийся на ручейки и обсуждающий выступление звезды, продвигался к месту стоянки флайков. То тут, то там стали разворачиваться голограммы, украшающие летательные аппараты. Туся с Ёськой, счастливые тем, что им удалось на минутку прославиться рядом с Има, возбужденно разговаривая и перебивая друг друга, направлялись к флайку, как внезапно перед их носом развернулась каравелла. И им прошлось пробираться сквозь голограмму. Во флайк-каравеллу влезала знакомая девочкам Задавака.

– Ты себя ведёшь некультурно. Ты – «ропса»! – протранслировала ей Ёська, которая терпеть не могла таких личностей.

Ёська нарывалась. Задавака могла быть чемпионкой по какому-нибудь КДЛЭ, или имела расконтаченного робота, который плевал на все законы.

Ропса была вонючим и грязным чудовищем, и проживала в генсаду. Характер у неё был беспардонный. Если ей не понравится чей-то взгляд, то ропса плюнет в посетителя зелёной слизью и всегда попадает. Родители показывали малышне на ропсу и говорили, что она невоспитанная и грубая, а мальчишки обожали дразнить её и уворачиваться от плевков.

На этот раз защитного экрана у Задаваки не было, поэтому фразу она уловила, и через секунду метая молнии из синих глаз и уперев руки в бока, она вылезла из флайка и решительно направилась к Ёське.

– Что ты сказала?! – протранслировала она.

– Я сказала, что надо людей уважать! – сказала Ёська вслух. – Из-за тебя мы должны пробираться сквозь голограмму, а нам это не нравится! – её симфо-платье покрылось грозовыми тучами и по нему пробежали молнии.

– Я всегда что хочу, то и делаю! – отвечала красавица, презрительно оттопырив губу. – А если тебе не нравится – паркуй своё, хм, страшилище, подальше от нормальных людей. И вообще, если думаете, что если Има вашу голограмму поставил рядом с собой, то уже вам управы нет? – этот камень был в огород Туси, и Задавака посмотрела на неё злобно прищурившись, видимо не в силах пережить чужой успех.

Тут её одежда покрылась бурыми пятнами и бородавками, – это Туся заставила её симфо-платье принять расцветку ропсы. Ёська громко захохотала. Эта Задавака, была неприятная и злобная особа. И она доказала это внезапно прыгнув на Тусю, как на самую маленькую и вцепилась ей в волосы. Туся не заставила себя ждать и сделала то же самое.

– Отпусти малышку! – взревела Ёська и стала оттаскивать от Туси Задаваку, но та, освободив одну руку, схватила её за косу и с силой дёрнула.

Вся эта сцена происходила под прикрытием каравеллы, но в пылу боя они продвинулись очень близко к Задавакиному флайку и нечаянно отключили голограмму и все, кто был вокруг, увидели трио, вцепившееся друг другу в волосы.

– Ай-яй-яй, девочки! Как вам не стыдно! – раздался рядом чей-то мягкий голос и драчуньи замерли, не разгибаясь, и повернули в сторону голоса красные лица с вытаращенными глазами.

Симфо-платья Задаваки и Ёськи запульсировали и потухли, слившись с окружающей средой, одна Туся в своём красном платье была у всех на виду. Возле них стоял Има Родос и улыбался. Все с трудом разжали пальцы, причём у Туси в руке остался изрядный клок золотистых волос, и у Ёськи тоже.

– Они меня обозвали ропсой! – жалобно захныкала девчонка.

– А она нам своей каравеллой всю дорогу загородила! – ответила Ёська, переплетая косу заново и успокаивая родителей, которые снова всполошились из-за её адреналина.

– Вы такие милые и нежные девочки, и вдруг так некрасиво поступаете и пример нехороший малышам подаёте. А голограмму лучше в полёте разворачивать, чтобы другим не мешать. Вот, как я, например! – и Има, запрыгнув в свой новый флайк, взлетел. И только вверху развернул голограмму своего черного ворона.

Все замахали ему вслед, закричали, захлопали. Задавака же, сев в свой флайк, назло развернула каравеллу ещё на площадке, и только после этого взлетела.

«Вы ещё пожалеете!» – протранслировала она подружкам.

А Туся с Ёськой уставились друг на друга, так как им в головы пришла одна и та же мысль.

Миловидная способна воспринимать и рисовать их будущее!