Читать книгу Круглый Мир. Тайна Волдабора - Данис Маннапов - Страница 2

– Итак, надеюсь, вы все хорошо усвоили тему преломления света через различные формы призм и линз, – почти подпрыгивал на месте преподаватель физики от переполнявших его радостных чувств.

Мистер Магнусон, лысоголовый коротышка с пышными с проседью усами и выпирающим пузом славился своей безудержной любовью к рыбалке. На уроках он непременно носил капитанскую фуражку, вышагивал, чеканя шаг в до зеркального блеска начищенных ботинках. Живот при этом сперва провисал, а затем, словно мячик, подпрыгивал вверх.

Среди учеников он считался своим парнем. И его часто можно было увидеть в клетчатой рубахе и шортах в местных барах, пропускающим шотландский скотч и немецкое пиво. Однажды он был замечен в ресторане «Фрегат» с некой дамой. Возможно, она и была его родственницей. Но так или иначе уже несколько поколений учеников пересказывали эту историю о нём как о страшном повесе, каждый раз подкрепляя новыми пикантными подробностями, свидетельствующими об окончательной испорченности человеческой натуры.

Прозвенел звонок с урока, ознаменовавший окончание учебного года.

– И не забывайте об электромагнитных и электрических явлениях, – Магнусон восторженно подпрыгнул, щёлкнув в воздухе каблуками, – Хороших вам каникул, – И многозначительно подмигнув Свену Матсону, первым выскочил из класса.

Ученики, заранее собравшие учебники и тетради, высыпали из школы во двор.

– Свен, подожди, – окликнул огненно-рыжий одноклассник с торчащими лопухами-ушами, Кристиан, нагнав, по-приятельски положил руку на его плечо, – чем планируешь заняться на каникулах? Может, рванешь со мной на лето в Париж к тёте? Никаких родаков, только туса, пиво и девчонки.

Его глаза сияли, а от улыбки подростковые прыщи смешались с веснушками.

Они дружили с первого класса и проводили вне школы много времени вместе, но по какой-то неведомой и трудно объяснимой для Свена причине ему впервые не хотелось проводить это лето с Кристианом.

– Я не могу, – слова с трудом давались ему, – Я буду помогать деду. Да, именно так.

Он понимал, что лжёт, поэтому зажмурился, чтобы не видеть укора друга, и пошёл прочь. Он залился краской до корней волос, пот выступил на висках.

– Ты че это? – от неожиданности рыжий друг в растерянности остался стоять с открытым ртом и вскинутой рукой.

Свен не обернулся. Он рывком натянул капюшон толстовки и, опустив голову к земле, побрёл со школьного двора. Лишь несколько часов спустя он осознает причину гнетущего чувства.

Ему шёл пятнадцатый год. За несколько последних месяцев он сильно вытянулся и был на полголовы выше Кристиана. На худом теле при широких плечах и могучей шее, одежда смотрелась несуразно мешковатой. Как и большинство подростков сутулился и имел те же проблемы с кожей, над губой и подбородке вылезли жидкие волосики. Только недавно он сумел овладеть сломавшимся басистым голосом, рождающим порой непроизвольные чудаковатые звуки.

Сколько себя помнит, у него всегда были пепельно-седые волосы и рассекающий правую щёку уродливый шрам. Поэтому старался закрыться от посторонних взоров, втягивая голову в капюшон. Эти особенности дополнялись большими изумрудного цвета печальными глазами, которые заметно выделяли его среди сверстников.

Учился он без особого энтузиазма и рвения, выполняя требуемый преподавателями академический минимум. Зато его глаза начинали гореть, когда он упражнялся в школьном фехтовальном зале или несся галопом на лошади по заднему двору.

Поглощённый внутренними мыслями Свен, ведомый внутренним предчувствием, не заводил тесных отношений с окружающими. И всё чаще обращал свой взор к звёздам.

– Свен, Свен, – он обернулся.

К нему подбежала хрупкая девочка с угловатыми плечами и острыми коленками, выглядывающими из-под клетчатой школьной юбки. На её худом, бледном личике такие же, как и у него изумрудные глаза выглядели непропорционально большими.

– Я тебя повсюду ищу, – густые, длинные шоколадного цвета волосы расстегнули заколку и роскошными прядями легли на плечи. Сквозь полупрозрачную кожу проступил румянец.

– Привет, Криста, – обрадовался больше обычного Свен, крепко прижав её к себе.

Внутреннее предчувствие чего-то неотвратимо приближающегося и беспокойство лишь усилились. Сердце бешено колотилось.

Подсознательно Свен осознавал, что в этой маленькой девочке, его сестре, заключена необычная, потаённая сила. И он должен защищать её до тех пор, пока она сама не сможет за себя постоять.

Криста росла жизнерадостной и любознательной. Любила подолгу наблюдать за птицами, животными и снующими насекомыми, стараясь угадать их мысли и желания. Она верила, что всё происходящее в мире не случайно, а служит какой-то общей цели. От того каждое живое существо, каждая травинка имеют душу и своё предназначение. И если случается так, что оно не исполнено, то душа рождается в новом качестве, возможно, даже не на этой планете.

Они весело болтали всю дорогу домой, обсуждая выходки преподавателя средних классов по географии Флоки Бьёрсона, который не обладая какой-либо природной склонностью к преподаванию, лишь брызгал слюной и приходил в иступлённую ярость, если ученик не мог ответить на поставленный вопрос. Его ногти были обгрызены до самых корней. Он начинал день с приступа раздражения и заканчивал поглощающей всё его существо истерикой. Лицо от пунцово-красного темнело до рубинового. Считал он учеников всех без исключения малолетними уголовниками, ищущими лишь повод, чтобы нарушить закон.

Брат с сестрой не заметили, как оказались на пороге своего старинного каменного дома в один этаж.

Снаружи он выглядел заброшенным и дряхлым. Его серые покосившиеся стены и окна, покрывал зелёный мох. Прогнившая крыша грозила обрушением при первом же порыве ветра. Двери и рамы растрескались и давно почернели.

Свена мучал вопрос, но из-за разъедающего изнутри клокотания не хотел знать ответа: как при столь крохотных размерах снаружи столь жалкого одноэтажного, покосившегося и вросшего в землю, дома, внутри легко уместилось два этажа с большими окнами и подвалом, тремя спальнями, просторной гостиной с резным крепким камином и обширной библиотекой с тысячами удивительных книг. Помещения соединялись широкими коридорами, разносящими удивительные по своей аппетитности ароматы из кухни в то время, когда бабушка Марит колдовала.

В такие минуты грубый уродливый шрам на щеке начинал ныть и чесаться.

Криста потянула за синюю ленточку, и раздался мелодичный звон колокольчика.

Вскоре дверь отворилась.

– Эй, кто пришёл?! – На пороге стояла невысокая, едва ли выше девочки, далеко уже не молодая женщина, бабушка Кристы и Свена.

Морщины на ее лице и руках, казалось, меняют свой цвет и форму. Внуку иногда казалось, что она нарисована мазками масляной краски. И теперь каждый штрих радовался их приходу.

– Это мы, бабушка Марит, – вбежала Криста и, крепко обняв, поцеловала в тёплую щёку.

– Проходите, милые мои, – суетилась Марит, – я уже вас заждалась, пирожков с капустой и яйцом напекла.

– Мои любимые, – девочка уже взбегала по лестнице, топая ногами.

– Руки мой сперва, – женщина, посмеиваясь, залюбовалась прыгучестью внучки, – Твои любимые, мясные, тоже напекла, – Свен обнял бабулю.

Её голова прижалась к груди мальчика. Она взглянула на него своими маленькими выцветшими васильковыми глазами, и юноше показалось, что они на мгновение стали индиговыми. Внутри всё сжалось. Такое он видел лишь раз, когда у дедушки Густава случился сердечный приступ.

К пышному угощению присоединился мистер Матсон.

Фигура дедушки была словно высечена из камня. Приземистый и крепкий как скала. Небольшая грубо рубленная седая голова с густыми, ветвистыми бровями крепко сидела на короткой толстой шее. Жилистые каменные руки лишь дополняли могучесть необычайно широких плеч. Ладно выточенные короткие ноги расставлял широко, как моряки во время качки. Густая с завитушками борода, высеченная словно из белого мрамора, сужалась клином до тугого живота-барабана.

Густав, часто посасывая незажжённую трубку из чёрного дерева, вспоминал про дальние морские походы и диковинных животных и птиц, что попадались ему на пути. Юноша подозревал, что дедушка лишь ловко придумывает про огромных монстров, что могут сожрать корабль и даже целый остров, но скромно молчал и улыбался, глядя на этого занимательного старика.

Каждый вечер, когда все домашние погружались в сладкий сон, дед Густав спускался в подвал и до утра мастерил различные диковинные игрушки, которые сносил на местную ярмарку и продавал. Особенные, наделённые магией, дарил внукам.

Чем старше становились дети, тем чаще и настойчивее они расспрашивали про своих родителей, стараясь выведать, как они погибли, выглядели, что любили, а что нет, какую предпочитали еду и тысячу других подобных вопросов. Бабушка и дедушка, многозначительно переглядываясь, рассказывали одну и ту же историю об их гибели чуть более десяти лет назад в страшной железнодорожной аварии, когда из груды искорёженного металла извлекли лишь полосатую рыжую кошку. Мама славилась своей необычайной красотой и слыла на всю округу как искусная портниха. Папа был крепким, очень востребованным кузнецом. Жили они в крошечном городке на севере, поэтому нынешние соседи об их семье ничего не ведают.

Вдоволь наевшись пирожков, Криста поблагодарила бабушку и позвала Свена поиграть с ней в детскую комнату, где хранились сотни игрушек, которые смастерил для них Густав. Юноша обычно неохотно играл в куклы и каждый раз находил повод отказаться, но в этот вечер что-то подсказало ему, что будет корить себя всю жизнь, если не согласится. Поцеловав бабушку и подмигнув деду, убежал следом за сестрой.

– Сегодня магическая ночь парада планет, – на лице бабушки бушевала тревога.

Морщинки мазками меняли цвет от тёмно-зелёного до мрачно чёрного и, казалось, двигались волнами неспокойного океана.

– Знаю, – скалистое тело старика прогнулось в задумчивости под невероятной тяжестью.

Рубленные черты лица сдвинулись и потемнели.

* * *

В одном из зелёных клочков Рейкьявика, крошечном парке – впрочем, и парком его сложно назвать – треугольнике в сорок детских шагов и два кувырка, обсаженном самшитовым пушистым кустом и с раскиданными по сторонам пятью лавками, растёт могучий, разлапистый дуб возрастом вдвое старше самого города. Ровно десять лет назад в такой же день, как и сегодня, праздник Великого парада планет, когда на небосклоне днём и ночью висела огромная ядовито зелёная луна, ствол могучего дуба среди ясного неба поразила лазурная молния, расколов его пополам. Никто из жителей ближайших домов не заметил, как из образовавшейся расщелины вышли тени. Тем же вечером на окраине города, в двух кварталах от парка, в старинном заброшенном доме впервые за многие годы зажглись окна, и на четверо жителей в Рейкьявике стало больше.

В этот вечер, ровно десять лет спустя, когда горожане разошлись по домам и наслаждались душистым чаем с кренделями, расщелина вдруг вспыхнула сине-зелёным свечением, и из неё бесшумно выскользнула небольшая угловатая фигура…

* * *

В магическом лесу…

Сквозь кроны тенистых деревьев-великанов пробивалась мерцающая магическая пыльца, словно пушистые широколапые снежинки, мягко опускалась в причудливом танце на благоухающую сочную траву. Алые звёздочки озаряли лесной мрак, насыщая и пропитывая всё живое особой волшебной энергией и постепенно, пульсируя, гасли, словно крошечные угольки.

Разносилось жизнерадостное и удивительно убаюкивающее щебетание редкостных, а потому невидимых, птиц, время от времени вспархивающих то сбоку, то позади. Успеваешь разглядеть лишь яркий искрящийся след, переливающийся причудливыми оттенками.

Природа благоухала и цвела, расточая бархатные, сладкие ароматы.

Жучки, паучки и прочая ползающая и летающая мошкара совершала влекомые инстинктом дела – беспорядочно носилась взад и вперёд, разрезая крохотными телами булькающий кисель воздуха, завязывала романтические отношения и тут же предавалась безудержным любовным страстям.

За происходящим действом, едва слышно хихикая и колокольчиком посмеиваясь, покрякивая от эротического возбуждения, подглядывал волшебный лесной обитатель, зелёный тролль. Прозрачный, словно водяной пузырь, искажающий изображение, если глядеть сквозь него.

Божья коровка, а если быть точнее, божий бычок, воспылал страстной, пылкой любовью к неотразимой, пухлобокой божьей коровке с изящными чёрными кругами по бокам на огненно-красном платье-панцире. Особенно его заводило и бросало в вожделенную дрожь её кокетливо дрожащие усики.

Распрямив длинные гусарские усища, бычок подлетел было поближе, оседлав соседнюю травинку, с решительной целью завоевать сердце кокотки. Неотразимая барышня заприметила бравого удальца. И загоревшийся румянец засвидетельствовал, что он пришёлся по нраву. Подведенные чёрным сетчатые глаза захлопали пушистыми ресницами. Сигнал был принят. И, вскинув красный панцирь вверх, словно рыцарские доспехи, настоящий орёл-мужчина, широко расправил узорчатые крылья, взмыл в воздух и уже через мгновение шёл на посадку на аэродром любви.

Их пушистые лапки тянулись навстречу друг к другу, а околдованные глаза в предвкушении закрылись. Их вытянутые трубочкой губы должны были вот-вот слиться в страстном поцелуе, как вдруг что-то огромное и тяжёлое обрушилось сверху, втоптав травинку, а вместе с ней горе-любовников в дорогу, раскисшую после прошедшего дождя. Из грязи поочерёдно хлопали четыре сетчатых глаза.

Опешивший, невидимый тролль-вуайерист со взмокшими пухлыми руками, глянул вверх. На погребённых любовников стремительно опустилось и исчезло подкованное копыто, и проехали два больших деревяных колеса. Тролль, разинув пухлый поросший мхом рот, проводил взглядом удаляющуюся карету перламутрово-розового цвета. Она была запряжена двумя прекрасными белоснежными скакунами, стремительно уносящими её по извилистой лесной дорожке.

Магический тролль, взглянув вновь на дорогу, пришёл в неописуемое бешенство. Столь полюбившаяся парочка божьих коровок исчезла. Выплюнув пару крепких трёхэтажных ругательных фраз, тролль вынул золотой монокль из внутреннего кармана плаща, грубо скроенного из сиреневого кролика. Закрепил на голове, затянув чёрный ремешок. Магический оптический глаз ожил. Побежали цветные чёрточки и квадраты, закружился калейдоскоп. Золотой прибор в два захода сфокусировался на копыте скачущего коня. Горе-любовники живёхонькие глазели на мир с нового для себя ракурса.

Тролль перевёл взгляд на карету. Волшебный глаз включил рентгеновский магический режим. Стенки кареты как будто растворились, и чудо-прибор проник внутрь к великому удовольствию похотливого вуайериста.

В карете сидела совсем юная принцесса с прелестным кукольно-белым лицом и алыми в меру пухлыми губками бантиком в роскошном розовом платье с тремя юбками. В шерсти, думаю, в столь жаркий летний день она бы изрядно взопрела, и пошёл бы шлейфом смрадно-кисловатый аромат. Хоть нос вороти. Благо, в карете мерно фырчало и булькало некое подобие кондиционера, внутри которого носились крохотные демоны, выгоняя из транспортного средства взашей и пинками горячий влажный воздух, радушно впуская лишь прохладный освежающий бриз.

Вспотевший и нервно пыхтящий тролль-вуайерист остался весьма доволен пикантным зрелищем, но тут же несколько расстроился, громко недовольно крякнув, когда карета резко нырнула под горку и безвозвратно унесла прекрасное дитя.

Когда карета стремительно понеслась вниз по длинному склону, принцесса от приятного щекотания и пульсирующего ранее неизведанного ощущения, волнами растекающегося по телу, судорожно сжала коленки. Выехав вновь на равнинную дорогу, её отпустило.

Она направлялась к кузине в гости на чай. Почтовый попугай принёс короткое голосовое послание, в котором сестра приглашала отведать в её компании огромный воздушный торт, приготовленный её поваром, часто прибегающим помимо белой магии к чёрному колдовству шестого, запрещённого уровня. Оттого десерт получался редкостно вкусным, что, по её собственным признаниям, едва не привело к непоправимому. Однажды, облизывая измазанные в воздушном креме пальцы, она не заметила, как надкусила палец. Из него брызнула струйка крови, придавшая десерту демонический вкус. И была остановлена вовремя поваром, поскольку намеревалась откусить себе пальцы и с наслаждением разжевать тёплую плоть.

В послании старшая сестра предлагала после того, как они вместе отведают колдовской десерт прогуляться по уединённому саду, и там вдвоём вдали от всех поиграть среди благоухающих пьянящих пышных цветов и сахарно-медовых ягод, полежать под деревьями с наливными сочными яблоками под стрекотню и жужжание крошечных маэстро. Они будут делиться секретиками и новыми открытиями, какие совершает каждая юная леди в период взросления.

* * *

Рейкьявик. Старый дом.

Белая, некогда пушистая, клочками седая, ободранная кошка Марта возлежала в дремотной неге на мягком жаккардовом кресле. Под мерное тикание старинных часов она с упоением втягивала чёрным влажным носом пряный букет кисло-сладких испарений, исходивших от порядком протёртой ткани. Это было излюбленное кресло старого хозяина дома, деда Густава Матсона. В нём он проводил ту половину дня, которую не занимало другое чрезвычайно приятное занятие – покачивание в кресле-качалке, что стояло в комнате по соседству, с камином, уткнувшись в свежую газету, с курительной трубкой из вишнёвого дерева в пожелтевших зубах, выпуская ватные, парящие к потолку колечки.

Каждую ночь, когда все домашние уже мирно посапывали на мягких перинах, он спускался в прохладный, пахнущий плесенью подвал, где, наглухо закрывшись за звуконепроницаемой дверью, мастерил игрушки для любимых внуков, Кристы и Свена, с применением лазурной магии и лаймового колдовства.

Глаза Марты вдруг широко распахнулись и вспыхнули нефритово-зелёным светом. Следуя инстинкту самосохранения, мохнатое существо, одновременно принадлежащее двум Мирам, выгнулось горбатой дугой. Шерсть, только что старательно прилизанная и от того влажная, поднялась дыбом, испортив тем самым причёску. Зарычала и зашипела, обнажив некогда острые клыки.

Кошки, одни из немногих животных, обитающих на Земле, способные разглядеть незримое и почувствовать неосязаемое. В нефритовом спектре двигалось некое жабоподобное существо с огромным ртом, выпученными жёлто-зелёными глазами и четырёхпалыми непропорционально маленькими ручками. Чёрные, спадающие на всю длину тела, волосы волочились по полу. Двигалось чудовище мягко, совершенно бесшумно переступая длинными щупальцами. Если бы Марта умела считать и не была столь напугана, то сумела бы определить, что их восемь.

Кошке столь почтенного возраста пора было уже привыкнуть к появлению странного гостя. Для неё нахал таскается по трёхсотлетнему дому с того самого дня, как была подобрана на помойке добродушным стариком.

В действительности монстр – ровесник особняка, никто иной, как домовой, хранитель и большой баловник. Имя его Бульбас. Вот и сейчас он, удовлетворённый своими проказами, причмокивая толстыми губами и хихикая, мягко выскользнул из книжного шкафа и, не обращая совершенно никакого внимания на бестолковую кошку, пересекал комнату. Он был чрезвычайно доволен тем, что заставил продолжительно чихать мистера Матсона, пощекотав ему ноздри чёрными волосами, когда тот мирно посапывал с открытым ртом на кресле-качалке. Также подставил Марту, размотав бабушкин клубок с пряжей и спутав нить замысловатыми морскими узлами.

Бульбас натянул на голову фетровую шляпу старика, прихватив её со стола, и словно джентльмен, выпятив грудь колесом, вышагивал к противоположной стене с картиной какого-то усатого улыбающегося господина в военном кителе со сверкающими до блеска начищенными золотыми пуговицами. Домовой бесшумно погрузился в стену, а шляпа соскочила и плюхнулась на деревяный пол. Картина покосилась. Выражение усатого господина сменилось на сердитое.

Домовой выскочил из стены с другой стороны и очутился в небольшой уютной комнате, увешанной и заставленной десятками сборных деревянных моделей военных самолётов и кораблей. Множественные полки помимо книг умещали сотни всевозможных игрушек, смастерённых заботливыми руками дедушки. Дождливую и холодную погоду, как в этот день, дети пережидали здесь, играя во всевозможные игры.

От увиденного Бульбас слегка оторопел, что не случалось с ним лет двести. В комнате царила полная тишина. Дети, словно застыли, не шевелились и, кажется, не дышали. Даже древние настенные часы, которые не останавливались уже больше сотни лет, замерли на времени 16:16. Причём маятник висел в воздухе под углом.

Девочка лежала на животе на пушистом ковре в любимом вязаном голубом сарафане. Густые тёмно-шоколадные волосы длинными волнами спадали с плеч на пол. Её загорелые тонкие ножки, согнутые в коленях, неподвижно замерли в воздухе.

Свен застыл, сидя перед девочкой на корточках, слегка склонив голову на бок. Его синюю рубашку с коротким рукавом украшали белые кораблики и красные якоря. А из кармана тёмно-синих, почти чёрных шорт, сшитых из дедушкиного парадного кителя, торчала кукла-принц.

Бульбас нырнул на пол, уверенный, что дети просто дурачатся и играют в «замри». Жабья морда вплотную приблизилась к лицу девочки. Малышка не дышала, и её остекленевшие глаза не моргали. В правой руке она держала деревянную розовую карету, запряжённую двумя белыми скакунами. Бульбас пощекотал своими волосами её носик и пятки. Криста не шелохнулась и даже не поморщилась. Тогда он вытянул щупальце к книжной полке и дернул за толстую энциклопедию мира животных, и та с громким хлопком рухнула на пол. Брат с сестрой даже не моргнули.

Рассвирепевший Бульбас схватился за карету, чтобы вырвать ее из рук девочки, как вдруг стены комнаты исчезли, а он оказался сидящим на ветке многовекового дуба, под которым промелькнула крыша самой настоящей розовой кареты, мерно поскрипывающей под топот копыт фыркающих коней.

Перепуганный домовой отдёрнул щупальце. Лес растворился, и он вновь оказался в комнате с окаменевшими детьми. Вновь внимательно оглядел их лица. И случайно коснулся щупальцем игрушечного придорожного бело-чёрного полосатого столба. Комната померкла. Бульбас обнаружил себя, стоящим у лесной дороги. Успокаивающе шуршали листья деревьев, трава стрекотала и трещала.

Глаза домового завращались. Провёл щупальцем по семилистному синему цветку. Неотличим от настоящего. Повернул жабью голову направо и нос к носу встретился с ничего не подозревающим зелёным троллем, который сбросил кроличий плащ-невидимку, поскольку изрядно взопрел. От испуга и неожиданности оба заверещали, словно маленькие девочки.

Бульбас вновь очутился в комнате, продолжая истошно визжать. Вскоре осознав, что на его вопль сбегутся мистер и миссис Матсон, щупальцем зажал свой огромный рот. Взяв себя в руки, домовой начал догадываться, что игрушки наделены волшебной силой и переносят касающихся их в магический лес. Именно там сейчас находятся дети, а время в этом мире остановилось.

Желто-зелёные глазища домового завращались, и он вновь стал невидимым. Коснулся игрушечной розовой кареты и очутился внутри покачивающегося экипажа. Напротив в прекрасном атласно-голубом платье сидела принцесса. Внешне сильно схожая с Кристой, но лет на шесть-восемь старше.

* * *

Мысли маленькой женщины витали где-то далеко, паря в сладких девичьих грёзах. Бирюзовые глаза, задумчивые и слегка печальные, обращены на проплывающие над головой пушистые облака.

Её мечтания беспардонно прервались грохотом оглушающих выстрелов. Карета остановилась. Испугавшись, вскрикнула. Всплеснула руками и прижала к белоснежной груди. Сердце бешено билось, глубокое декольте с приятными округлостями и ямочкой прерывисто вздымалось и опускалось.

– Свяжите извозчика, да покрепче. Не хватало, чтобы удрал или пустил пулю нам в спину, – прогремел на улице густой бас, сотрясая стекло экипажа.

Принцесса не без тайного девичьего интереса разглядела этого нахала, что осмелился нарушать её планы и душевный покой.

На вороном крепко сбитом коне восседал одноглазый бандит, из-под скрывающего наверняка нахальное и очень неприятное лицо, платка торчала взлохмаченная чёрная борода. На голове нахлобучена ковбойская шляпа, грузное волосатое тело покрывали клетчатая рубаха, кожаные брюки и сапоги со ржавыми шпорами. На поясе грозно свисал толстый пистолет с круглым барабаном. Вторым пистолетом он бессовестно размахивал.

Дверь кареты отворилась наотмашь, и перед принцессой предстала физиономия мерзавца в уродливых шрамах и с единственным горящим смоляным глазом. Из глазницы второго торчал, переливаясь, гигантский изумруд.

– Милости прошу, принцесса, – железным крюком, торчащим из левой руки, указал на выход, – теперь Вы наша пленница. Искренне верю в большую любовь и привязанность к своей доченьке Вашего папеньки, короля. Который безусловно, с превеликим удовольствием выложит гору золотых монет.

Он на мгновение зажмурил единственный глаз и с упоением:

– Ох как по морю тоскуем! – глубоко вздохнул, – Купим быстроходный корабль и на чёрных парусах вернёмся к любимому ремеслу, – и мечтательно протянул, – пиратству! Будем грабить богатеев и прятать сокровища на островах.

Даже сквозь платок до принцессы доносилась гнилостная вонь, принудившая её зажать нос.

– Фи! И не подумаю двинуться с места. Настоятельно Вам рекомендую отпустить нас подобру-поздорову. В противном случае, не сносить Вам своей головы.

– Ваш папаша крепко пожалеет, если не доставит золото к завтрашнему утру. Не будь я капитан Изумрудный глаз, – стальной крюк обрушился на окно, которое звонко лопнуло и рассыпалось на сотни осколков.

Драгоценный глаз загорелся зеленью.

Наблюдавший за происходящим Бульбас нашёл этому объяснение в лучике света, попавшему на камень. В диалоге он признал Свена и Кристу.

– Спасите, помогите, – закричала напуганная принцесса.

«А жаль», – домовой мечтательно покачал головой, – «в реальной жизни принцессу бы за волосы грубо и бесцеремонно выволокли из экипажа, ободряя пинками в живот и хуками по лицу. Главарь бы повалил дамочку на землю, срезал одежду, и грубо, без предварительных ласк, овладел самым непристойным образом. За ним последовала бы вся команда мерзких пиратов. Король же требование о выкупе, разумеется, бы получил, но непременно вместе с отрезанным пальчиком дорогого дитя, заботливо повязанного алой лентой».

Сладостные мысли самым беспардонным образом прервал приземлившийся едва ли не на голову Принц. Глаза большие бирюзовые и пепельная шевелюра развивается на ветру. Лицо чрезвычайно серьезное и героическое.

По сказочной случайности он поил своего богатырского коня на речке, что поблизости, когда его острый героический слух привлек сладостный крик о помощи. В мгновение ока принц вскочил в седло и поскакал на чрезвычайно недовольном скакуне. Тот встал как вкопанный перед высокими кустами, трезво оценив шанс их перепрыгнуть. Принц, как и положено настоящему герою, появился перед пиратами, словно молния среди ясного неба, вылетев из седла и перелетев через колючее растение, плюхнулся на землю, набрав в рот травы и растеряв оружие.

– Оставь принцессу в покое, негодяй, – и грозно потряс указательным пальцем, ноющим от ушиба.

Вскочил на ноги и поправил причёску.

«Узнаю Свена», – с умилением промурлыкал Бульбас, качая жабьей головой.

– А то что? Не вижу желающих тебе помочь, – одноглазый пират оскалился, – Пятеро самых отъявленных головорезов Дальноморья против одного сопляка. Убирайся, покуда жив, полоумный.

И действительно. На него уставились оскалившиеся морды разномастных пиратов. Справа от капитана ехидно посмеивался коротышка-толстяк с лысой сыроподобной головой, следом скалил чёрные зубы рыхлый здоровенный хряк. Слева от Изумрудного глаза дрожал дохлик, решительно настроенный броситься в бой. Замыкал злодейскую пятёрку скрюченный бледнолицый упырь с красными впавшими глазами и врастопырку заострёнными ушами.

От них несло гнилостным смрадом и нечистым телом. Принц с конём прослезились.

– Вы весьма невежливы, сэр. Я вынужден вас проучить, – смахивая слезу, бросил вызов юноша.

– Этот щенок ещё и пытается нас запугать, – расхохотался главный злодей.

Подувший ветерок предательски запихнул ему в рот платок.

Он яростно сорвал его, оголив беззубые, как у младенца, дёсны.

Пираты непроизвольно хихикнули. Принцессе он напомнил предсмертного старика и его стало искренне жаль.

– Один, – начал отсчёт принц.

Домовой прыснул смехом: «Пристрелили бы его наконец. Пятеро вооружённых против одного сумасшедшего».

– Два, у вас последний шанс!

Принц, нагнулся, потянувшись за лежащим на земле мечом.

Пять выстрелов грянули, слившись в звенящий гул. Пули просвистели, лишь касательно задев оголившиеся ягодицы.

– Ой, – вскрикнул Принц, держась за жгучую рану, и повалился наземь.

На счёт три он планировал атаковать мерзавцев. Но судьба играла свою партию.

Трусливый конь Артамон дал дёру, зацепив стременем ногу пытавшегося подняться Принца.

Пятикратный гром повторился.

Капитан Изумрудный глаз и Бульбас яростно кашляли, отгоняя пороховой дым.

Мёртвого или хотя бы раненного Принца ко всеобщему разочарованию не оказалось. Пираты разинули рты.

В этот самый момент из кустов выскочил обезумевший конь, волоча орущего хозяина с приспущенными штанами. Бряцал и весело подпрыгивал прицепившийся меч.

От невиданного зрелища челюсти присутствующих отвисли. Принцесса зажала веер между ног и размерено покачивалась. Пистолет выскользнул из руки дохляка, сделал изящную петлю в воздухе и приземлившись на рукоять, выстрелил в живот. Согнувшись, он заорал.

Вспыхнула паника. Такого искусного воина никак не ожидали.

Вновь появился принц, в этот раз в седле. Нога из стремени выскользнула, едва не повалив на землю. Пытаясь удержаться, юноша случайно рубанул мечом растерявшегося толстяка-коротышку. Тот поник, обнимая окрашенное кровью дерево.

В изнеженную корму Артамона неприятно кольнул клинок.

– Ой, – вскрикнул обиженный конь и как следует лягнул хряка в грудь. Тот стремительно укатился, смяв колючие кусты.

– Я вам покажу, как богатырского коня сзади тыкать.

Встав на дыбы, едва не выронив уцепившегося наездника, принялся скакать из стороны в сторону в стойке каратиста:

– У-у-я, – подозвал копытом красноокого упыря.

Пират сделал выпад вперёд острым клинком. Артамон увернулся, поставив блок и зарядив локтем в челюсть. Пара окровавленных зубов выскочили, словно салют.

Изумрудный глаз подкрался сзади, намереваясь подло пырнуть коня. Однако принц соскочил с седла и, изящно уклонившись от летящей сабли, залепил обухом клинка по злобной морде. Град панчей кулаками пришлись весьма кстати в расквасившийся нос, по почкам и под дых. Завершающий пинок зарядил аккурат в пах. Старый пират, ухватившись обеими руками за причинное место, повалился на землю и, завывая, оживлённо кружился.

Упырю удалось ухватиться за седло. Он раскрутил Артамона так, что пошла голова кругом, и запустил в колючие кусты. Конь обнаружил себя лежащим на бессознательном хряке.

– Ой, извините, – и аккуратно сполз.

Упырь яростно атаковал Принца, нанося колото-рубленные раны. Принц, из последних сил защищаясь, пятился назад, как вдруг осознал, что заперт в ловушке. Спина упёрлась в тысячелетний могучий дуб.

Пират, скалясь, ликовал. Он поймал занесённую с мечом руку. Ухмыльнулся и нанёс сокрушительный рубящий удар клинком.

Но каким-то чудом Принцу удалось увернуться от смерти. Резко согнулся, не в силах дышать, держась за ноющий живот.

– Не стоит благодарности, – усмехнулся Бульбас, чрезвычайно довольный своей выходкой.

Это он как следует пнул Принца, что тот согнулся пополам.

Меч в миллиметре прозвенел от головы и спины, вызвав справедливое негодование упыря. Наотмашь рубанул было, но не заметил, как потерял сознание, и мир исчез.

– Вот так тебе, получай, – из-за обрушившегося негодяя выскользнула голова Артамона.

– Помогите, спасите, – жалобно разнеслось по лесу.

Пред пришедшим в себя Принцем нарисовалась следующая картина. Беззубый одноглазый мерзавец держал Мию за тонкую талию, плотно прижав к себе. Кривой нож вот-вот порежет шею. Лёгкая ткань атласного платья туго натянулась, обнажая вздымающуюся грудь. Её глаза слезились из-за несвежего дыхания пирата.

– Я перережу ей глотку, если посмеешь приблизиться, – заорал бандит, сверкая изумрудным глазом, – Она моя. Я получу за неё солидный выкуп. Поэтому стой где стоишь.

Изумрудный глаз принялся оттаскивать принцессу в лесную чащу.

Принц стоял в растерянности. Артамон сидел и грыз копыта.

Грянул выстрел. Принц с конём переглянулись.

Когда пороховой дым рассеялся, пред их взором висел в воздухе дымящийся пистолет. А Изумрудный глаз корчился от боли с отстреленной правой кистью.

– Моя рука, – орал, выпучив единственный глаз.

Кровь била мощной струей, словно из театрального фонтана. Принцессу стошнило, но как-то мило и весьма аппетитно.

– Не стоит благодарности, – большой жабий рот расплылся в улыбке, разжимая пистолет.

Тот плюхнулся на землю.

Бульбас вернул Принца к реальности, хлёстко шлёпнув по ягодицам.

Тот, поправив причёску и выпятив грудь, стремглав подбежал к принцессе. В ноздри ударил едкий запах рвоты. Лицо сжалось и позеленело. Но догадался протянуть пожелтевший, почти не пользованный платок. С особым смаком опытной блудницы она вытерла испачканные губки.

Их взгляды встретились. Блеснули пронзающие стрелы. Родилась необычайная тяга друг к другу.

Глаза пожирали упругое декольте:

– Ваше Высочество! Прошу прощения за доставленные неудобства, – силясь не опускать влюблённых глаз, выдавил Принц.

Голос предательски дрожал.

– Я к Вашим услугам. Имею честь преставиться, принц Роджер.

– Что Вы, что Вы, принц Роджер. Напротив, я безумно рада, что всё так случилось, – вполголоса, сглатывая слюну, ответила принцесса.

Её взгляд непроизвольно нырнул к обтягивающим колготам.

«Тьфу ты! И она туда же. Стыдоба!», – смущенно покачал головой Бульбас.

– Как Ваше имя, о чудесное создание?

– Принцесса Миа, – опустив глаза, облизнула губки, но тут же вскинула вверх, зардевшись румянцем.

– Какое прекрасное имя – Миа! – восхитился принц, повторяя про себя, чтобы случаем не забыть, – Премного благодарен судьбе за столь чудесное знакомство!

– Я тоже приятно взволнована! – щёки принцессы разгорались всё ярче, а глазки прыгали то вверх, то вниз.

– Вы доставите мне огромное удовольствие, если согласитесь посетить мой замок. Отсюда он совсем не далеко, – и указал в сторону кустов, – Мой верный конь мигом домчит нас.

– Нисколечко не сомневаюсь. Я вверяю свою жизнь Вам, – принцесса спешно карабкалась на коня, а принц ей галантно помогал, подталкивая снизу.

Артамон под весом двоих прогнулся, и чрезвычайно недовольный рысью засеменил прочь.

* * *

Неожиданно раздался звук лопнувшего шара, и дорога, природа с деревьями и кустами и весь мир для Бульбаса исчезли.

Домовой пребывал какое-то время в кромешной темноте и растерянности. Он начал было волноваться. Как вдруг начало проступать цветное изображение. Полосками и жирными мазками, словно кто-то стирает сажу со стеклянных стенок куба.

Через пару мгновений Бульбас вновь очутился стоящим посреди детской комнаты. Довольные брат с сестрой с зардевшимися щечками весело крутили в руках куклы.

– И вскоре они поженились и жили долго и счастливо, – закончил сказочную игру Свен.

– Постой, что же приключилось с двумя божьими коровками? – на лице Кристы нарисовалось глубокая обеспокоенность, – Что с ними сталось?

– С ними всё в порядке, – заверил брат, – как только карета тронулась, высохший ком грязи вылетел вместе с двумя влюблёнными божьими коровками, при падении распался, и они оказались на свободе.

– Да, они были так обрадованы, что сразу обнялись и слились в сладостном поцелуе вот так, – подхватила Криста, зажмурив глаза и вытянув губки.

В комнату негромко постучала и медленно, короткими шажками вошла бабушка Марит. В руках серебряный поднос. Седая, пушистая голова показалась Кристе одуванчиком, от которого из-за хлынувшего в комнату сквозняка, оторвались два парашютика, и они медленно, покачиваясь, опустились на пол и растворились. На носу нависали очки с толстыми чем-то замазанными линзами. От нее вкусно пахло выпечкой.

– Вот, детки, приготовила ваш любимый лимонад, – мягко проскрипела, ставя поднос на читательский столик.

Обрадованные дети отложили игрушки и накинулись на пряный шипучий напиток с лимонными пузырьками.

– Спасибо, бабушка Марит, – перевела дыхание Криста, оторвавшись от стакана.

– Спасибо! – кряхтя от удовольствия, поблагодарил Свен.

– На здоровье, мои хорошие! – сияющее лицо бабушки расплылось в тонкогубой улыбке.

– Бабушка, мы играли в игрушки и оказались в сказочном лесу, – жёлтый ручеек выскользнул из уголка губ девочки и, достигнув подбородка, закапал на пол.

– Да, и всё было по-настоящему, деревья, пираты, – Свен поставил стакан и энергично жестикулировал, – Они стреляли, дрались. Как такое вообще возможно?

– Сегодня особый магический день, дорогой, день Великого парада планет, – Марит помрачнела, – Такое происходит раз в десять земных лет.

– Что такое парад планет? – внук пододвинулся ближе.

– В этот день планеты-икринки выстраиваются в фигуру в форме креста.

– И что это значит?

– На Земле просыпаются магические силы и…, – бабушка осеклась.

– И что ещё? – любопытство распирало юношу.

– И больше ничего, – бабушка отвела глаза, по лицу побежали багровые морщинки, вспыхнув на щеках, – Допивайте лимонад, стаканы я позже заберу.

И выскользнула из комнаты.

Дети, переглянулись, пожав плечами.

* * *

Мутные, выцветшие глаза Густава за очками в толстой оправе блуждали по строчкам старой, давно пожелтевшей газеты. Время от времени густые кусты серебряных бровей вздымались, он вынимал изо рта набитую табаком, но так и не зажжённую трубку, и многозначительно кивал либо, сокрушаясь, покачивал головой.

– Дедушка, дедушка.

Босоногая Криста вприпрыжку подскочила к мерно покачивающемуся креслу-качалке.

Дед Густав оторвался от занимательного чтива, перестав качаться.

– Расскажи про Великий парад планет, – дедушка вопросительно взглянул на Марит, та отрицательно покачала головой, – А я и понятия не имею, что это такое.

Криста лишь пожала плечами.

– Ну, тогда ещё историю с приключениями, – девочка, зевая, прижалась к величественному плечу.

– Неугомонная девчонка, – морщинки бабушки разбежались в улыбке, – Криста, тебе ведь давно пора ложиться спать.

Глазки девочки искрились лукавой хитринкой. Бабушка лишь покачала головой.

– Я испекла яблочный пирог на именины вашей мамы.

– Яблочный пирог! – захлопала в ладошки, личико девочки сияло, – мой любимый!

– Поставила на стол остывать. Наберитесь терпения, именины завтра.

– Ну вот, – Криста надула губки, протестующе сложив руки на груди.

Она давно грезила о бабушкином яблочном пироге, особенно с пылу с жару.

Дедушка, чтобы отвлечь внучку от гнетущих мыслей, приподнял её и усадил себе на колени.

– Я поклялся никому и никогда не рассказывать эту историю, – сделал многозначительную паузу, – она приключилась в пору моей службы на огромном и казалось непотопляемом военном корабле.

– А почему ты поклялся, дед? – в гостиной, еле волоча ноги, показался Свен.

В мягкой пижаме широко зевал и потирал глаза.

– Потому как это большая магическая тайна, – Густав опустил очки и многозначительно посмотрел на внука, – Если раскрою её, то Оно придёт за мной и проглотит.

– Кто такой Оно? – испугалась Криста, зажав рот ладошками.

– Древнее волшебное существо из другого Мира.

Внуки вытаращили глаза, сидели не шелохнувшись, словно заворожённые.

– Но мне терять нечего. Я стар и немощен. Пущай жрёт, будь оно неладно. Поведаю вам эту удивительную историю.

Дети в нетерпении заерзали.

– В тот день мы прогневали богов. Какого именно? Полагаю, всех разом. Поскольку они отвернулись от нас. Никто не хотел прийти к нам на помощь. В такие моменты понимаешь, насколько человек ничтожен пред разгневавшейся стихией.

– А что вы такого натворили, дедушка? – шептала Криста, почти не дыша и не моргая.

– Мы убили белого слона, зажарили на вертеле и съели.

Ротик девочки открылся в удивлении, но она тут же прикрыла ручками зубастую амбразуру. Глаза поползли на лоб.

Свен с грохотом уронил раскачивающийся табурет.

– Мы отказались верить подданным загадочного королевства Гранур, как нам казалось, в чушь, что белый слон – священное, магическое животное. За это боги отвернулись от нас.

– Что же произошло, дед, – сгорал от нетерпения внук.

– Отведав мясо магического существа, мы погрузили остатки туши на военный корабль и вышли в море. Стояла прекрасная, солнечная, безветренная погода. Ни единого облачка на небосклоне. Приборы показывали, что в ближайшие пару дней изменений не предвидится. Но как только судно вышло на большую воду, и береговая линия королевства скрылась за горизонтом, погода резко переменилась. Буквально на глазах. Небо посерело, с каждой гнетущей секундой сгущаясь и уплотняясь, наливаясь многопудовым свинцом. Мне казалось, что по нему бегут графитовые волны. С каждым ударом пенных брызг они все больше чернели. Мир погрузился во мрак. Мы перестали различать сперва части корабля, затем и самих себя. Всё поглотили чернь и безмолвие. Воздух стал липким и вяжущим. Наши тела парализовало и трясло. Ощущение, словно через них пропускали триста вольт. Вдруг сверху посыпались изумрудные молнии. Передо мной предстала жуткая картина. Семьсот членов экипажа, парящих в воздухе. Их оцепеневшие тела формировали шесть концентрических окружностей, медленно двигающихся по кругу. Я бросил взгляд на свои ноги и не увидел их, как и тела и рук. Мне стало по-настоящему жутко и страшно, как никогда в жизни.

Криста вцепилась обеими руками за дедушкино предплечье и крепко прижалась к нему.

– Там, где должно быть небо, загорелся ядовитым изумрудом какой-то знак в виде двойной косы. Я догадался, что это древняя руна «Ансуз», которая означает «Бог». Следом вспыхнула другая – в виде развёрнутой единички. Это «Лагуз», символ океана. Затем вспыхнула руна жизни и смерти «Альгиз» в виде вилки с тремя зубцами. И четвёртая – в форме обращённых друг к другу флажков. Расшифровывается как «Человек» и «Судьба».

– Что вместе эти руны означали? – Свен завороженно ожидал продолжения.

– Внутри меня всё сжалось, я ощутил леденящее душу дыхание Смерти. Не забуду в жизни этот шёпот, словно скрежет металла, вызывающий нестерпимую боль:

«Бог-Океан уничтожит людишек, убивших Белого Слона. Их души останутся в заточении в Преисподней навечно и уже никогда не обретут плоть ни в этом Мире, ни в каком ином».

– Огромная ядовито-зелёная разлапистая молния ударила в палубу корабля. Его корпус зазвенел, словно огромный колокол, и вспыхнул, как сухая трава. Прогремевший гром разорвал барабанные перепонки парящих моряков. Из ушей полилась кровь. Дикие вопли наполнили пространство. Тысячеградусные языки пламени обугливали тела. С неба хлынул дождь из кислоты, выжигающий глаза, разъедающий кожу, мышцы и внутренности.

Детское воображение жирными мазками рисовало страшную картину.

– Чёрное небо разверзлось нефритовой норой. Из неё выполз безобразный чудовищных размеров дракон. Отвратительный, – деда передёрнуло, – насколько я могу судить о красоте драконов. Так вот. Он одним мощным прыжком бросился вниз. Глаза вспыхнули изумрудным огнём, зубастая пасть размером со стадион разинулась и разом поглотила изуродованных людей. Тяжелая челюсть сомкнулась. Раздался противный хруст раздавленных тел. Из пасти брызнули тысячи струек алой тёплой крови.

Криста зажмурилась, пытаясь прогнать видение. Но детское воображение неумолимо писало картину вновь кровавыми красками.

Ещё не было поздно, но Марит заметила, как за окнами быстро стемнело, словно кто-то укрыл чёрным покрывалом.

– Я бы обделался от страха, – проскулил Свен.

– Я бы поступил в точности также, и могу заметить, с превеликим удовольствием, но как сам понимаешь, без тела это крайне проблематично.

Мальчик понимающе кивнул.

– А что приключилось с военным кораблём? – продолжало распирать мальчишеское любопытство.

– Море вокруг судна осветилось лаймовым свечением. Из морской пучины поднималось нечто огромное и живое. В следующее мгновение вокруг пылающего корабля показались двухметровые зубы. Это была пасть невероятно огромного морского чудовища. Гигантские челюсти сомкнулись, откусив, словно креветку, половину корпуса. Палуба и рубка камнем пошли на дно. Я стал свидетелем, как пасть на глубине вновь раскрылась и поглотила остатки некогда могучего, как мне казалось, непотопляемого корабля. Позже я узнал, что это был хвал.

– А что случилось с тобой, дедушка, – просипела Криста, – ты не упал в море к монстру?

– Я так и висел в воздухе без тела, рук и ног, созерцая невероятные существа и события.

– Почему дракон тебя не съел вместе с остальными? – Свен поправил деду очки.

– Видимо потому, что я по счастливой случайности не ел белого слона. В королевстве Гранур подхватил какую-то заразу и меня уже четвёртый день как лихорадило, напрочь лишив аппетита.

– А что приключилось потом?

– Дракон повернулся ко мне и полыхнул из зубастой пасти сапфировым огнём. Во мраке начали расходиться сапфирово-лазурные круги, словно в озере от брошенного камня. Монстр растворился. И я оказался в мире, совершенно не похожем на наш земной.

– На что он похож? – две пары детских глаз таращились прямо в рот.

– В нём бушуют всевозможные оттенки синих красок: ультрамариновая благоухающая трава переливается разноцветными кляксами-цветами, качаются на тёплом ласковом ветру индиговые деревья. В воздухе парит огромный остров, а вода в водопаде движется снизу вверх. Солнца на небосклоне нет, но всё вокруг залито ярким трепещущим светом. Вместо неба Океан. И мне показалось, в нём парили гигантские киты.

– Хотел бы я оказаться в этом мире, – глаза Свена горели бирюзовым светом.

– И я тоже, – прошептала Криста.

– «Ты на планете-икринке Кула», – сообщил гулкий голос, идущий словно эхо со всех сторон. Оглядываюсь. Никого. – «Я великий маг Акемар». – Он будто читал мои мысли, потому как отвечал на всплывающие в моей голове вопросы. – «Ты жив лишь благодаря великой милости председателя Океанской Лиги верхомагов, Волтамера. Мы забираем тебя на службу».

– «Что?» – единственное, что я сумел произнести.

Чернота за окном озарилась изумрудным светом. Перепуганная бабушка Марит зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Быстро подошла к окну и задернула плотную штору.

Она знала, что этот день Великого парада планет настанет. Хотела лишь, чтобы дети пока ничего не знали. Хвала магам, как-нибудь всё уладится.

Дед Густав продолжал:

– Мир вокруг удивительным образом преобразился, брызнув чудесными красками.

– «Ты будешь заниматься тем, в чём особенно преуспел – создавать кукол», – звучал голос.

– Так я стал кукольником. Служил верой и правдой его Величеству при дворе многие годы, изобретая и создавая диковинные вещицы. Но однажды во дворец проникли волки-оборотни, и один из них больно так меня цапнул, – дед закатал рукав рубашки, продемонстрировав уродливый шрам.

– Оборотни? Так они существуют? – Свен не заметил перемен на улице и заворожённо слушал.

– Я должен был умереть, лаймовая магия пожирала меня изнутри. Тогда явился Акемар и сказал:

«Я спасу тебя. Ты принёс на эту планету много ценного. Я наложу на тебя заклятие, которое замедлит распространение колдовских чар. Ты отправишься в свой мир, на Землю, но не один. Это особая миссия. Ты должен поклясться, что никогда и никому не расскажешь о том, что видел и делал на Куле. Заклятие спадёт, стоит тебе лишь нарушить клятву. Тогда за тобой придёт Оно».

– И я поклялся.

Густав жестоко раскашлялся.

– Почему ты нам рассказал? – Свен был чрезвычайно встревожен.

Он впервые видел, как этот, словно вытесанный из скалы человек, чем-то болен.

– Пришло время…

Больше дедушка уже не смог ничего сказать. Приступ невероятно сильного кашля душил его. Казалось, что он вот-вот выплюнет легкие. Изо рта пошла кровь.

– Бабушка, бабушка, – закричали дети, – деду плохо.

Прибежала Марит. Она помогла подняться ослабшему деду и повела в спальню. Она улыбалась, говоря детям, что Густаву нужно лишь чуток отдохнуть и выпить тёплого молока с мёдом. Но бегающие по лицу морщинки сообщали обратное.

– Ступайте-ка на кухню, на столе вас ожидают согретое молоко и имбирные пряники.

Уморившиеся за день дети побрели за угощением.

За столом Криста от навалившейся дремоты клевала носом, хлопая ресницами. В руке улыбался пряничный человечек.

– Привет, Криста! Как настроение? – пропищал он, оживлённо двигаясь.

Девочка встрепенулась, едва не выронив пряник. Глаза и рот распахнулись. Дремота стремительно ретировалась.

– Свен, мой пряник разговаривает, – показала брату, – человечек ожил! Бабушка была права. Это всё парад планет.

Брат пододвинулся ближе, разглядывая человечка.

– Ничуточку я не просто пряник, – прочитал его мысли тот, оживлённо жестикулируя и вертя головой.

Лицо Свена растянулось в удивлении.

– Я очень даже вкусный, – человечек показал на правую ножку, украшенную волнистыми линиями из белой глазури, – откуси, м-м-м…, пальчики оближешь. А ты, Криста, левую кусай.

На кухню, шаркая ногами, вошла бабушка. На лице тень печали и глубокой озабоченности. Криста инстинктивно спрятала пряничного человечка под стол и сунула в кармашек сарафана.

– Умаялись, мои сладкие, – скрывая внутреннюю дрожь, проскрипела Марит.

Девочка демонстративно широко зевнула, прикрываясь ладошкой. Свен, потупив взгляд, молча кивнул.

– Мигом собирайте игрушки, я тем временем расстелю кровати. Не забывайте хорошенько почистить зубы.

Как только с игрушками было покончено, дети разбрелись по комнатам, переоделись в мягкие пижамы, умылись и забрались в постель.

Бабушка заглянула, по обыкновению, к каждому, поцеловала, пожелав добрых снов. И, подоткнув одеяло, и потушив свет, мягко выскользнула, оставив двери неприкрытыми.

Через несколько минут в доме всё стихло, мир погрузился в сладкую негу.

Криста, возбуждённая вечерним происшествием, не могла уснуть. Осторожно опустила голые ступни на пол, поднялась и на цыпочках, оглядываясь по сторонам, подкралась к платяному шкафу, где висел любимый сарафан. Приоткрыв предательски скрипнувшую дверцу, она сунула руку в кармашек, извлекла сладкое лакомство и принялась внимательно разглядывать, крутя в зеленоватом свете Луны.

Земной спутник был вдвое крупнее и ближе обычного. Так что можно было легко рассмотреть кратеры. Напоминал гигантский блин в лаймовом окрасе.

– Ну, так и будем разглядывать или отведаешь кусочек? – запищал пряник, активно жестикулируя.

Девочка дёрнулась, едва не выронив человечка.

– Так ты и правда живой? – затаив дыхание, выдавила из себя.

– Ну разумеется, живее всех живых, – завопил пряник, – Разрешите представиться, мистер Дино.

– Так у тебя и имя есть? – лицо вытянулось в изумлении.

– Ну разумеется, моя голубушка, у каждого джентльмена должно быть имя. Так нарекла меня миссис Матсон.

– Уже как полчаса я могла тебя съесть и запить молоком? – в голове никак не укладывалось, как можно иметь имя и быть столь весёлым, если жить тебе не больше часа.

– Неважно сколько тебе отведено в этом Мире. Каждому нам рано или поздно суждено отправиться в другой Мир. Главное – наслаждаться каждым мгновением, чтобы потом ни о чём не жалеть.

По комнате пробежали сине-красные вспышки. Девочка сунула мистера Дино в кармашек пижамы и подбежала к окну. Отодвинув штору, выглянула на улицу.

Перед домом стояла чёрно-белая полицейская машина с мигалкой. Навстречу офицеру вышла бабушка Марит. Обернувшись пуховым платком, сжалась. И под лаймовым светом Луны казалась совсем крошечной и беззащитной.

Обменявшись парой фраз, вместе с полицейским вошла в дом.

Криста выскочила в коридор, где едва не столкнулась с братом.

Тот поднёс палец к губам. Кивнула в ответ. Оба на цыпочках подкрались к лестнице, распластались на полу и, почти не дыша, принялись прислушиваться к доносившимся голосам.

Что-то под девочкой закопошилось. Сунула руку и вынула недовольного мистера Дина. Пришлось прикрыть его рот пальцем.

Никто из лежащих не заметил, как стены, потолок и пол дома начали излучать едва заметный лаймовый свет. Подобное свечение исходило и от бабушки, но полицейский ровным счётом этого не заметил. Возможно, посчитав это отсветом странной Луны.

Офицер, оказавшись внутри полуразваливавшегося дома, повел носом, лицо сморщилось. Во мраке узкой прихожей он сумел разглядеть жалкое убранство. Вынул странный квадратный щёлкающий прибор с фонариком и принялся подносить его к различным местам в доме. Щёлканье то усиливалось, то затихало. Заглянул в прокопчённую, крошечную кухню и, распахнув покосившуюся дверь, исследовал единственную спальню, пропахшую сыростью и плесенью.

Скрюченная безобразная столетняя старуха в изорванных лохмотьях, трясясь, едва стояла на ногах, испуская смердящую вонь.

– Как я и говорил, поступил сигнал о вспышке магической активности в Вашем доме. Вам прекрасно известно, что применение магии на Земле запрещено.

– Это я знаю, – прохрипела старуха, – что ты, сынок, какая же в этом доме магия?

Полицейский ещё раз пристально оглядел тесное помещение.

– Кто-то ещё проживает здесь кроме Вас, – его взгляд сверлил бабушку, – дети, например мальчик лет четырнадцати и девочка десяти лет.

Его глаза метнулись вверх. Кристе показалось, что офицер смотрит прямой ей в глаза. Она отпрянула. Но тот видел лишь трухлявый, полусгнивший потолок.

– Окромя меня, никто в доме давно не живёт. Старик мой помер, десять лет как минуло. Царство ему небесное.

Дети переглянулись. На лицах изумление и немой вопрос.

Полицейский грубо оттолкнул бабушку к стенке. И пошёл по дому со щёлкающим прибором второй раз. Рыская по спальне и кухне в поисках потайной двери или ниши.

– Уровень магии не больше второго уровня, – озлобленно прорычал полицейский.

– Что Вы сказали? – лицо Марит сжалось в напряжении.

– Заткнись, старая карга, – прошипел гость.

– Чего? – старушка приложила руку к уху.

– Всё хорошо, бабушка, – окончив осмотр, офицер стремительно развернулся, щёлкнув каблуком.

Полицейский холодно распрощался и вышел из дома, резко хлопнув дверью.

Дети бросились в комнату Кристы и припали к окну. Стекло, несмотря на по-летнему тёплый вечер, покрывали причудливые узоры снежинок. Изо рта шёл пар.

Офицер запрыгнул в машину и гневно захлопнул дверь. Взревел мотор. И лицо его превратилось в отвратительную волосатую морду с волчьим оскалом.

Пряничное лицо Дино вместе с детскими застыло от охватившего страха.

Отъехав на десяток метров, полицейская машина трансформировалась в какое-то подобие трёхколёсного мотоцикла и взмыла в воздух.

Дети, не веря глазам, переглянулись. Вновь глянули на улицу, но летающий мотоцикл исчез.

Раздался стук и, в дверном проёме показалась бабушка. Стояла, плечом прислонившись к косяку.

Криста сунула Дино под одеяло.

– Ах, вы оба здесь, – глаза Марит беспокойно блуждали.

Она выглядела как и прежде, с волосами-одуванчиком и румянцем на морщинистых щеках.

Но дети чувствовали, что бабушка силилась не показывать внутреннего смятения, разрывающего сердце и душу. Руки и голова дрожали.

– Оно пришло и поглотило дедушку, – В бледных глазах забегали красные угольки и, казалось, всё больше разгорались.

Дети переглянулись. Лица скуксились. Дыхание сбилось. Бирюзовые глаза наполнились слезами.

– Я отговаривала его не спускаться этим вечером в мастерскую, но он меня не послушал. Чувствовал, что жить ему в этом Мире осталось недолго. Колдовская болезнь медленно, но верно сжирала изнутри. Надеюсь, он попал на хорошую планету-икринку, – крупные капли слёз волнами стекали по рябым щеками и срывались с острого подбородка.

Криста всхлипывала.

– Магическая вспышка привлекла внимание. Вы видели этого офицера. Я почувствовала, что он не тот, за кого себя выдавал. Сомневаюсь, что поверил мне. Это значит, что следует ожидать новых гостей.

– Уверен, мы разыщем дедушку, в каком бы Мире он ни находился, – Свен отвернулся.

Не хотел, чтобы видели его слёзы.

– Мы обязательно его найдём, – Криста обняла бабушку, прижавшись головой к груди.

– Вы сильные дети, – Марит гладила девочку, – Достойные своих родителей. Хвала верхмагам, вы продолжите их путь.

Дети мало понимали слова бабушки, но, согласившись, закивали.

Постепенно все трое успокоились. И Криста вновь вспомнила про испечённый пирог на именины мамы и с нетерпением ждала наступления утра, чтобы им насладиться.

Бабушка уложила детей спать, поцеловав и пожелав добрых снов.