Читать книгу Квадрат жизни. Грань вторая. Школа - Дар Владимирович Амурсий - Страница 15

Отражение в зеркале успокоило меня. Белки чистые, лицо живое, только хвост растрепался. Какой-то старший ученик нарушил мое уединение в уборной. Пришлось скорее выйти, потому что новых приключений не хотелось. В комнате было еще солнечно и душно. Частицы пыли парили в воздухе. Занятно ощутить себя в стенах древней покинутой обители какого-то ордена, обстановка способствует.

В центре комнаты образовался старый стол, живописно заляпанный краской, зато резной и некогда привлекательный. Видимо Стас добыл его невесть откуда, больше некому. Не знаю для чего он нам нужен, если питание и творчество возможны только за порогом. Я бы выбросил ради простора, но сосед не одобрит. Глядя на пятно света, стекающее со стола на пол, я понял, что окно выходит на запад, как в моей первой спальне, пока ее не отдали младшим братьям. Накатила волна восторженной и печальной ностальгии по счастливому детству.

Мысленное созерцание золотого детства, было прервано сигналом наручника, услышанного мной впервые. Голограмма выдала входящее сообщение. С возможностями этого устройства я пока не разбирался, да и писать пока некому, даже не думал о такой возможности. Однако припомнил, как вчера ребята за окном и звонили и писали сообщения. Глазам явился типичный интерфейс чата. На связь со мной выходила некая Берта, незнакомая, точно не из новеньких. Я коснулся пиктограммы звуковой записи.

– Здравствуй, молодец. Приятно встретить еще одного несогласного с нашим беспределом, – звук ненадолго пропал, видимо Берта думала. – Извини, что я без спроса. Видела твой спор с Сергеем Михайловичем издалека. Не решилась подойти, меня бы неверно поняли. Смельчаки здесь редкость. Мало кто все понимает, и открыто говорит…

Я растерялся от столь своеобразного комплимента. Возможно, это была провокация. Ведь в школе глубокого погружения возможно все, начитался в свое время. У меня сразу возникла куча вопросов. Я подавил скептицизм, допустил, что Берта искренна в словах, и начал записывать ответ:

– И тебе привет, наблюдательная девушка. Как воспитали, так и поступаю, ну почти. Правда сегодня допекло все, а потом еще навалилось, но это мое дело. Жив остался, уже хорошо. Кстати, а как ты на меня вышла?

Ее ответ пришел почти мгновенно, наверно говорит как наша Олеся, быстрее, чем думает:

– Есть у меня один хороший знакомый. В сети хранятся списки всех учеников. Он дружит с сисадмином, с Михаилом Игнатьевичем, и имеет немного больше доступа, ну и со мной делится, в качестве обмена. Не думай, что ты один такой, кто видит ошибки в системе. Люди не так слепы, как кажется.

– Как все интересно. Да у вас здесь система в системе. С ума сойти можно. Не зря я подвох заподозрил.

– Если бы не новые порядки, все было просто. Учитель живописи нам иногда рассказывает о старом укладе, если кураторы не заглядывают. Еще те звери, – она быстро говорила, обгоняя мысль.

– О каких порядках ты говоришь? – я решил разыграть типичного беспамятного. – Понятно, что сразу школа такой не могла быть, – записал, отправил, а сам подумал, что Берта может быть такой же непогруженной, но попробуй такое спроси.

– Новое руководство, пришло, и на этом сказка кончилась. Можешь почитать их программу в сети. Но там и не все указано. Я бы хотела учиться как прежде. Да кто нам позволит.

– У меня самого тогда, перед занятием, было желание крушить и ломать. Понимаю, что так сходу каменные стены одной горячей головой не пробьешь. Но у меня уже созрела идея, как справедливость восстановить. Только рано еще, – записал, умолк и сам себе не поверил, на что замахнулся.

– Справедливость. Хи-хи… Приятно звучит, и все же не советую выражать протесты преподавателям. Они только выполняют свою работу. Лучше к директору обращаться, но это отдельная история, не спеши. Я, например, стараюсь поддерживать отстающих. Всегда вижу мучения сокурсников. Сама научилась немного с волнами отката справляться. Ты не представляешь сколько есть способов их обходить. Позже расскажу. А так, подсказываю, тем, кто слышит. Маленькая, но польза.

– Я тоже сегодня одну хитрость провернул, пережил откат. Наверно новичков они не сильно бьют. Но мне опыта еще не хватает, чтобы во всем разобраться. А на счет протестов, не буду говорить почему, но я не могу молчать, когда вижу несправедливость. Трудно сдержаться. Но я не в восторге от общей картины.

– Могло бы быть и хуже. Ладно, мне пора. Можешь когда угодно сообщения отправлять, если совет или поддержка понадобится. Я тут давно, чем смогу, помогу. Пока.

Попрощаться не получилось. Берта мигом удалила диалог, и я оценил ее предосторожность. Эта странная поклонница, заставила задуматься. Возможно есть и другие ученики с открытым сознанием. Погруженные не должны так мыслить, хотя бывают чистые души. Раскрываться перед ней и обсуждать сокровенное, задавая «правильные вопросы» я пока остерегался, но и вреда это принести не могло. Сразу пришла мысль, будто меня могут проверять. Сболтну лишнего, и раскроюсь. Тогда прощай школа. Придется пока играть роль погруженного, а жаль. В тоже время, можно говорить что угодно, ведь у художников в головах особые, разноцветные и искусно декорированные тараканы, как и у меня. Но я был благодарен девушке, за совет и обещания, а еще меня очаровал ее голос, жаль, что сообщения удалены. Ее предложение я одобрял, только попробуй дойди до директора, которого нет, как сказал хулиган из столовой.

Нормальный для моего возраста интерес к противоположному полу, затянул внимание в местную социальную сеть. Быстро создал свой профиль, и среди нескольких десятков Татьян я отыскал ту самую, ведь картинка запомнилась. Страница почти не заполнена, всего пять фотографий, зато профессиональных, даже я так не умею. Девушка сразу привлекла меня естественной, особой красотой, скорее мягкой и домашней, спрятанной в каждой линии и раскосых серо-зеленых глазах, с потаенной хитринкой. Как художник, я мог бы изучить лицо в деталях и даже нарисовать по памяти, но хотелось просто смотреть. Казалось, что с рождения знаком с ней, и встретился после долгой разлуки. Стряхнув с головы наваждение, я вышел из сети, не желая стать наивной жертвой. Вдруг это проверка. Трудно довериться, ведь я уже не тот наивный мальчик двенадцати лет, с бабочками в животе. Ради интереса я полистал меню наручника и действительно увидел объемную камеру, но в комнате, да еще не причесанного, снимать себя не стал.

Когда я оторвался от интерфейса наручника, солнце шло на закат, Стас лежал на кровати, а давешний приступ боли совсем прошел. Проверив приличный остаток баллов, я сходил в буфет, и вкусно поужинал в компании Алекса, правда сделал тот же заказ, что и вчера. Мы отвлеченно болтали о приемах паркура, и серые мысли о тяготах учебы, благополучно покинули мою буйную голову. Было приятно ощутить близость людей и даже пространство буфета, не такое уж унылое. Я уже боялся, что не сойдусь с обществом, но Алекс исключение. На самом деле, весь день я ощущал себя ребенком, немного отшлепанным, но заваленным горой новых подарков. Зато приятель говорил о том же паркуре с такой уверенностью, словно занимается им еще в детской кроватке, едва научившись ходить. За весь вечер откатов мы не почуяли. Все недоразумения дня рассеялись как ранний туман, и настроение казалось почти праздничным.

Сон упорно не приходил, видимо не нашел лазейку в голове, переполненную сведениями, добытыми в локальной сети. Хотелось собрать целостное представление о школе. Но это кончилось забастовкой изнуренного мозга. Я почувствовал себя Сократом, и теперь честно могу сказать: «Я знаю, что ничего не знаю». Да, в школе новое руководство и новые правила, принципы аномалии, заметки о системе оценок и штрафах имеются, только материал написан размыто, оторвано от реальности, будто все произошло давно и в другом месте. Личность директора, вовсе упоминается вскользь, будто его правда нет. В конце концов усталость взяла свое, прервав работу заевшей мыслемешалки до утра.