Читать книгу Оно-но-Комати - Дара Преображенская - Страница 3

«Распустился впустую,

минул вишнёвый цвет.

О, век мой недолгий!

Век, не смежая, гляжу

Взглядом на дождь.

.

Когда Ясухидэ

Назначен был в Микава,

Он написал мне:

«Не хотите ли взглянуть на земли,

Коими и буду управлять?»

Я отвечала:

«Оборваны корни плавучей

Плакучей ивы.

Так и я бесприютна!

С лёгкой душой поплыву

По течению,

Лишь только услышу: «Плыви!»

(Оно-но Комати).

……..

Г-жа Юко Фудзивара оказалась вполне состоятельной женщиной лет сорока, хотя выглядела она намного моложе своих лет. Я слышала о том, что она содержала целый штат массажистов, которые усердно работали, и благодаря этому владелица школы для девушек имела цветущий вид.

Когда она впервые увидела меня, г-жа Юко поморщилась, велела мне пройтись вдоль комнаты на цыпочках, затем почему-то посмотрела на мои зубы, будто, оценивала лошадь перед скачками.

Тётушка допила свой чай и посмотрела на владелицу школы:

– Ну, что я говорила, гжа Юко. Это – настоящая жемчужина, и в будущем, я уверена, она сделает великолепную карьеру при дворе.

– А какого она рода? – спросила г-жа Юко.

Я видела, как тётушка покраснела:

– По матери эта девочка имеет аристократические корни и косвенно принадлежит Фуздивара.

– И кто же её отец?

– Землевладелец и одновременно государственный чиновник. Но, уверяю Вас, г-жа Юко, она всё впитала от матери и даже внешность.

– Дурные корни когда-нибудь дадут о себе знать, – изрекла владелица Школы.

– Оплата будет высокой. Перед смертью я дала слово сестре, её матери, что Оно-но получит хорошее образование. Не секрет, во всём Киото Ваша школа для девушек лучшая.

– Только лишь во всём Киото? – разочарованно спросила г-жа Юко.

– Ну, конечно же, я имею в виду всю Японию. Выпускницы Вашей Школы составляют цвет придворных и входят в свиту императрицы-матери. Я уверена, наш молодой император скоро женится, и тогда Оно-но могла бы быть в свите нашей Молодой Императрицы.

Г-жа Юко махнула рукой:

– Ну, это уж вряд ли. Император Ниммё вряд ли вообще женится. Уже были отвергнуты несколько предложений и даже попытка породниться с Китайским императором провалилась.

– Не переживайте, женитьба не за горами, а Оно-но – очень способный ребёнок.

Эти светские разговоры совсем не забавляли меня, я стояла возле выхода, потупив взгляд и ожидала решения владелицы Школы. Наконец, г-жа Юко улыбнулась, отодвинула от себя пустую чашку только что выпитого ею чая с маленькими сладкими пирожными.

– Хорошо, дорогая Акира. Я принимаю Вашу племянницу к себе, но помните о том, что отныне её положение станет зыбким. Если оплата за обучение перестанет поступать, я отдам её в гарем императора. Этим я хоть как-то компенсирую те затраты, которые будут потрачены на то, чтобы привести девочку в «должный вид».

С того дня потянулись унылые дни. Я очень скучала по отцу и сёстрам.

Мне выдали форму, и отныне я считалась ученицей Школы г-жи Юко, куда, оказывается, по слухам, которые мне удалось услышать, было трудно попасть. Со мной в комнате кроме меня жили ещё три девочки, принадлежавшие к знаменитым аристократическим родам; они вели себя очень высокомерно, и мне было неуютно, потому что все знали о том, что я – полукровка, и перешёптывались на мой счёт.

Разве будет уютно чувствовать себя человек, когда ему кажется, что негласно все перешёптывались о нём, наблюдали за каждым его шагом? Мне не хватало детских шалостей с Кимико и споров с Хакирой.

В первую же неделю моего пребывания в Школе я была наказана за то, что нарисовала цветок сакуры на уроке по грамматике, и мне надоело зубрить азы хироканы. Мои иероглифы получались кривыми, будто, это были больные люди. Переучиваться намного сложнее, чем впервые постигать науку письма. Оказалось, раньше я неправильно писала многие иероглифы.

Наказание заключалось в том, что целый день я должна была провести в тёмном чулане. Оказалось, в тот день, пока я пребывала в этом чулане, Школу посетила императорская семья, поэтому я вновь не смогла увидеть императора, хотя я об этом ничуть не жалела.

Мои мысли на этот раз были заняты другим. Я думала об Океане, на берега которого я часто бегала, чтобы услышать успокоительный плеск волн; о горе Фудзи, мелькающей белой шапкой вдалеке. Я думала о саде с опавшей сакурой, о молодом самурае, о заклинателе змей Шуджи. Мне хотелось снова побывать в этом саду, но у меня не было такой возможности. Я писала свои стихи на клочках бумаги, которые брала с собой; я уносилась вдаль за своими мыслями и мечтами.

…..Это всё сердце моё,

Что отплыть я решилась

В столь непрочной ладье.

Всякий день

Её заливают

Невольные горькие волны…..

…..Однажды мадам Су-дзуки увидела то, как я писала стихи, я совсем не заметила того, как она прошмыгнула в чулан, когда я пребывала там во время своего наказания (за малейшую провинность меня каждый раз садили в этот противный чулан, и в этом я даже стала находить свою прелесть). Во-первых, здесь я была предоставлена самой себе; во-вторых, я могла поразмышлять над своей жизнью, а в последнее время после смерти мамы мне редко это удавалось.

Мадам Су-дзуки – учительница хироканы, стройная в великолепном сером кимоно с красивыми вышитыми на нём иероглифами, нравилась мне, однако её глаза казались мне всегда такими испуганными. Складывалось впечатление, что мадам Су-дзуки чего-то боялась, и я решила, что источником её страхов являлась г-жа Юко, владелица Школы для девочек.

Я не понимала тогда, откуда у меня были подобные мысли, просто, я всегда чувствовала неискренних людей. Неискренние люди всегда готовы действовать исподтишка, они могут ударить в спину; это именно те люди, которых ты никогда ни в чём не заподозришь. В будущем мне приходилось много раз сталкиваться с подобными людьми.

Мне казалось тогда, что многоуважаемая в обществе г-жа Юко относилась именно к таким людям, и в будущем у меня была возможность убедиться в этом. Но тогда это были лишь мои собственные мысли. Увидев, как я медленно вывожу свои иероглифы на клочках старой бумаги, мадам Су-дзуки попросила меня дать ей мои записи. Сопротивляться было бессмысленно, и мне пришлось ретироваться. Прочитав первые строки написанного, мадам Су-дзуки подняла от изумления брови.

– Это….это – твои стихи, Оно-но? – спросила она.

Я кивнула.

– Что ж, уединение в этом чулане пошло для тебя на пользу.

Взяв свои трофеи, она удалилась, а через день я была приглашена в личные покои г-жи Юко. Маленькая служанка ловко делала ей массаж стоп, сама владелица Школы полулежала на ярко-красном диване в роскошном кимоно.

Покои г-жи также были роскошными, стены украшали картины из бамбуковых стеблей с изображёнными на них птицами. В центре комнаты стояла фигурка богини Гуань-Инь, сделанная очень искусно и тонко руками неизвестного мне мастера.

Здесь же по углам курились ароматические палочки, поэтому запах был дивным. Когда обо мне доложили, г-жа Юко открыла глаза и внимательно посмотрела на меня. Но на этот раз взгляд её был несколько иным, чем в приёмной Школы.

– Так ты и есть та самая Оно-но Комати, о которой ходят легенды в Школе?

– Обо мне ходят легенды в Школе? – удивилась я, однако вопрос мой явился большой дерзостью. Ученице полагалось молчать и отвечать только на те вопросы, которые относились лишь непосредственно к ней. Г-жа Юко прогнала служанку-массажистку, обошла меня со всех сторон, будто, я была неким загадочным зверьком, которого следовало изучить, позвонила в колокольчик. Пришёл слуга, протянул г-жа старые листы бумаги, те самые листы, изъятые у меня мадам Су-дзуки.

– Так это твои стихи? – спросила г-жа Юко, обратившись ко мне, – это ты их написала?

– Да, г-жа.

К моему крайнему удивлению владелица Шуолы улыбнулась, хотя я ожидала, что снова подвергнусь наказанию.

– Ты делаешь определённые успехи в письме. Мне нравятся твои стихи. Удивляюсь, почему ты скрывала от нас свой талант?

Я пожала плечами.

– Я не скрывала, г-жа. И потом, я вовсе не считаю это талантом, просто, я пишу их, когда мне бывает плохо, и некому высказать мои мысли.

– Я представлю тебя самому императору Ниммё. Говорят, он очень любит стихи, иногда сам их пишет.

При имени императора я сжалась, хотя совсем недавно сама хотела видеть императора.

– Но…..

Г-жа Юко немного нахмурилась, затем улыбнулась:

– Оно-но, я давно знаю твою тётушку Акиру. При дворе она отвечает за гардероб наложниц. Тётушка мне ничего такого про тебя не рассказывала.

– Она и не знала о моём увлечении стихами.

– Значит, ты скрывала от неё своё увлечение?

Я пожала плечами:

– Нет, я не скрывала. Тётушка никогда не интересовалась моими мыслями. Да и мне не до этого было. Когда болела моя мама, у меня не было свободного времени, чтобы предаваться своим собственным мыслям. Я ухаживала за матушкой.

Г-жа Юко пригласила меня к столу, нам подали чаю.

– Бедна девочка, – пробормотала владелица Школы, – да, кажется, я что-то слышала об этом. Я даже знала твою матушку Мий-око, ведь она выросла в здешних краях и едва не вышла замуж за одного придворного самурая.

– Что же помешало её замужеству? – несмело спросила я.

– Он был предательски убит при загадочных обстоятельствах.

Я выпила несколько глотков ароматного зелёного чая, говорили, этот напиток пользовался особой популярностью при императорском дворе, и считалось большим шиком пить чай в обществе, причём, нужно это было уметь делать, потому что при дворе проводились долгие чайные церемонии. Слова г-жи Юко произвели на меня впечатление, и весь вечер я думала над тем, кто был этот загадочный самурай, в которого была влюблена моя мать.

Когда я возвратилась от г-жи Юко в сопровождении служанки, меня окружили девочки, с которыми я обучалась и жила в одной комнате. Я познакомилась с двумя девочками, с которыми у меня в последствии завязалась дружба. Одну из них звали Мэзуми. Она была старше меня на пять лет и принадлежала самому влиятельному аристократическому роду при дворе императора Ниммё – Фудзивара.

Фудзивара пытались сохранить своё влияние при императоре на многие века, и им это вполне удавалось, несмотря на то, что потомки Фудзивара постоянно сражались с другим аристократическим родом «эмиси», который уже стал терять своё влияние.

Мэзуми была скромной девушкой, несколько даже робкой для своего аристократического происхождения. Мне нравилась её скромность, и поэтому мы быстро сдружились.

Вторую девочку звали Теусика, она была ненамного младше меня и знала множество рецептов приготовления риса. Весёлая Теусика понравилась мне именно тем, что никогда не унывала. Когда я возвратилась обратно в домик для воспитанниц, девочки обступили меня со всех сторон, пытаясь прикоснуться то к моим волосам, заплетённым в косички, то к моему кимоно.

– Ну, как? – спросила Теусико, – Г-жа Юко на этот раз ничего с тобой не сделала?

– Напротив, г-жа Юко была добра ко мне, – я видела, каким сильным было удивление Мэзуми.

– Г-жа Юко не любит тебя и постоянно наказывает за малейшие провинности. А сейчас ты говоришь, что она была к тебе добра. Она не любит тебя, потому что твой отец неблагородного происхождения.

– Г-же Юко понравились мои стихи, и она хочет познакомить меня с императором.

Лицо Мэзуми изменилось, когда она услышала об императоре.

– Я слышала, что г-жа Юко дружит с г-жой Хатико, смотрительницей гарема императора Ниммё. Она подбирает наложниц для императорского двора.

Когда занятия в тот день были окончены, и девочки после обеда прилегли отдохнуть, мне удалось вырваться за ворота Школы и найти заветную калитку, чтобы проникнуть в сад с опавшей сакурой и беседкой. Цветы остальных сакур, также, постепенно облетели, устилая собой аллею и тропинку к озеру. Я спустилась по тропинке и увидела возле беседки самурая Тэкэо. Он был занят созерцанием озера. Когда он видел меня, его взгляд стал совсем другим.

– Это ты? Почему тебя не было здесь так давно? Я прихожу сюда уже месяц, однако в одиночестве блуждаю по саду.

Я едва сдержала свои слёзы:

– Моя мама была тяжело больна. Совсем недавно она ушла в Страну Забвения. Она много страдала перед этим.

Самурай Тэкэо посмотрел на меня своим печальным взглядом.

– Сочувствую, – произнёс он, – что же ты делаешь в Киото? Ты говорила, что родилась в округе Акита, где у твоего отца есть небольшое поместье.

– Я учусь в Школе г-жи Юко.

– Школа г-жи Юко, – самурай улыбнулся, – Император должен появиться в Школе по особому приглашению самой г-жи Юко.

Я кивнула:

– Да.

– Император спрашивал меня о причинах этого предстоящего визита, – сказал Тэкэо.

– Всё дело в том, что владелица Школы хочет представить меня лично императору.

Тэкэо выглядел изумлённым.

– Вот как? И что же побудило г-жу Юко познакомить Сына Богов с обычной девочкой из провинции Акита?

Я была смущена, я совсем не знала, что ответить самураю, к которому так сильно благоволил император Ниммё.

– Г-же Юко понравились мои стихи, и она хотела устроить литературную вечеринку.

Брови Тэкэо поползли верх:

– Что же такого в твоих стихах, Оно-но?

Я пожала печами:

– Я написала, когда мне было очень одиноко. А вообще после смерти мамы, которую я очень любила, мне всегда одиноко.

– Значит, стихи льются из тебя фонтаном? – спросил Тэкэо.

– Вовсе нет.

– А ты могла бы прочесть мне немного? Я, конечно же, не считаюсь большим ценителем поэзии, но…но я понимаю красоту этого мира.

Преодолев своё смущение, я взобралась на камень и, закры глаза, продекламировала:

– «Яркий солнечный свет

Пробился сквозь чащу лесную –

И отныне цветы распускаются на деревьях.

Даже в древнем Исоноками…..»

Помедлив немного, я продолжала:

– «В эту Вечную ночь

Окутаны мглою кромешной

Белой сливы цветы,

Но хоть цвет и

Сокрыт от взора

Утаишь ли благоуханье?!»

Я не заметила того, с какой силой притянул меня к себе Тэкэо, он посмотрел в мои глаза и хрипло произнёс:

– А если однажды ты войдёшь в гарем императора Ниммё, будешь ли ты самой лучшей для него?

Вопрос Тэкэо смутила меня и разозлил:

– Я никогда не войду в гарем императора! Я – не уличная девка и не пустышка! Однажды я выйду замуж за уважаемого чиновника и буду пользоваться уважением общества.

Тэкэо отвернулся, посмотрел на начавшую опадать сакуру:

– Так ли тебе неприятен наш император?

– Я никогда его не видела, – ответила я.

– Но однажды ты хотела бы увидеть. Как ты его себе представляешь, Оно-но?

– Тётушка Акира говорит, что он увлекается философией, но я думаю, наш император – высокомерный толстый старик.

Мне показалось, что Тэкэо улыбнулся.

– Почему ты так говоришь, ведь ты же никогда не видела нашего императора?

Я пожала плечами:

– Не знаю, просто, я думаю, все императоры – сладострастные высокомерные старики.

– А ты хотела бы его видеть?

– Да, чтобы затем похвастаться Кимико, моей младшей сестре. Однажды мы поспорили с ней, я проиграла этот спор.

– Ты хочешь выиграть?

– Очень хочу, если это случится, Кимико отдаст мне рисовые шарики, когда я навещу её во время каникул. Я уже рассказывала Вам о моём давнишнем споре с сестрою.

Тэкэо хотел что-то сказать, однако снаружи за калиткой послышался шорох. Он взял меня за руку.

– Нам нужно уходить. Это – служанки императрицы, если они увидят нас здесь в любимом месте императора, нам несдобровать.

В тот день Тэкэо вывел меня через «чёрный ход» и перед тем, как расстаться, прошептал:

– Приходи сюда завтра, я открою тебе одну свою тайну.

Меня заинтриговали эти слова, и я пообещала самураю, что обязательно приду после урока хироканы.

Но на следующий день меня ждали страшные новости. Пришло известие о том, что умер мой отец, наш дом был распродан за долги соседнему феодалу, Хакира скрылась, и до сих пор никто ничего не знает о её точном местонахождении. Что касается Кимико, то говорили, она была продана в рабство к одной госпоже из небольшого городка под названием Шайори недалеко от округа Амита.

Тётушка Акира привела меня к себе и долго утешала.

– Успокойся, дорогая. Тебе нельзя волноваться, иначе ты станешь плохо учиться и быстро разочаруешь г-жу Юко.

– Мне наплевать на г-жу Юко, если мои близкие неизвестно где, и мой дом разорён!

Я разрыдалась, вспоминая об отце, который, должно быть, уже покоился в земле, а я так и не смогла проводить его в последний путь. Возможно, он заразился от мамы неизвестной лихорадкой, так как в то время он был очень слаб и ничего не видел, поглощённый своим горем.

Я видела, как нахмурилась тётушка, но она тут же взяла себя в руки, не полагается ругать человека, попавшего в беду.

– Прошу Вас, позвольте мне уехать! Мне нужно разыскать своих сестёр и помочь им устроить их судьбу.

– Ты думаешь, ты сможешь их разыскать?

– Как Вы можете так говорить, тётушка! Это же – Ваши племянницы.

– Я могу отправить слугу Йоши, чтобы он разыскал сестёр.

– Нет, пожалуйста, тётушка, позвольте мне уехать на некоторое время, я буду Вам очень благодарна. Прошу Вас, поговорите с г-жой Юко, чтобы она отпустила меня.

Тётушка была рассержена на меня за мою дерзость.

– О, боги, за что мне такое наказание! Г-жа Юко перестанет благоволить мне, если я только заикнусь об этом.

– Но почему?

– Как ты не можешь понять, Оно-но! Завтра приглашён император в литературный салон к г-же. Она меня даже слушать не станет, и весь свет отвернётся от меня тогда.

Я поняла, тётушка волновалась за своё положение в обществе, за свою репутацию, чем за судьбу моих сестёр.

Я сбежала на следующий же день, пошла после занятий в храм к монаху Акайо. Боги не желали внимать моим мольбам, мои глаза не просыхали от слёз, которые струились по моим щекам, как две полноводные реки.

Акайо проводил меня в сад при храме и сел напротив меня на небольшую удобную скамью. Лето было на исходе, уже клонились к земле красочные гибискусы и рододендроны, которые очень любила моя мама. Помню, в нашем доме всегда было очень много этих цветов, и от этого интерьер казался светлее и уютнее. Он взял мои руки в свои и долго смотрел в мои глаза.

– У тебя что-то случилось, Оно-но?

Я рассказала ему всё, что мне самой было известно. Мы долго сидели, молча.

Наконец, Акайо первым решил прервать молчание.

– И что же ты хочешь делать, Оно-но? – спросил он.

– Г-н Акайо, помогите мне уехать из Киото, чтобы я могла найти своих сестёр. В моей душе не будет покоя, пока я не узнаю, что с ними.

– Хорошо, Оно-но, я помогу тебе, а тётушке твоей всё объясню чуть позже, когда соберусь к ней с визитом.

– Прошу Вас, г-н Акайо, не делайте этого, иначе тётушка Акира не будет благоволить к Вам.

Монах вздохнул и спокойно ответил:

– Мне неважно, кто благоволит ко мне, а кто нет. Великий Будда говорил, что люди обладают человеческим сердцем, которое одно может понять боль другого человека.

Акайо скрылся в храме и вышел с небольшим свёртком.

– Это – еда для тебя, – сказал он, затем протянул мне небольшой клочок бумаги, – В Шайори живёт одна моя дальняя родственница, исповедующая буддизм. Я написал рекомендацию для тебя, чтобы она предоставила тебе жильё.

– О, спасибо! Как мне Вас отблагодарить, г-н Акайо?

Акайо улыбнулся:

– Ничего не нужно. Будь благодарна жизни за то, что умеешь мыслить.

Так впервые я очутилась в маленьком городке Шайори, в котором мне было суждено столкнуться с первыми трудностями в жизни.

Городок Шайори не произвёл на меня того же впечатления, что и Киото. Это был небольшой городок с приземистыми несколько угловатыми домиками местной знати, явившимися, по-видимому, выходцами из Китая, потому что во всём ощущалось приверженность китайским традициям и обычаям. И даже фонари, состоявшие из ярко-оранжевой ткани, здесь разжигались совсем так же, как в Китае. Нет, я никогда там не была, но в Японии люди мыслят как-то иначе, по-особенному. До сих пор мне казалось, что мы более утончённые, чем типичные китайцы.

Наряду с домиками знати чуть в стороне от них я заметила бедные домишки людей низшего сословия.

Город располагался на холме, именно поэтому он напоминал ступени, кварталы, дома разделялись друг от друга с помощью садов. Размер этих садов, вероятно, говорил о достатке их владельца. Сразу бросалось в глаза «ухоженность садов» людей из «высшего сословия». И, всё же, эти сады отличались от типичных японских. Для японского сада характерна строгость, некая торжественность, здесь минимум растений и максимум пустоты. Китайцы же любят пестроту и яркость. Невольно я вспомнила о Хакире, моей старшей сестре.

Я выходила на улицы Шайори и останавливала прохожих, спрашивала их о хромой девушке, но никто ничего определённого так и не смог сказать. Я обратила внимание на то, с каким почтением люди кланялись мне, когда моя повозка останавливалась, и я выходила оттуда.

Поглощённая всецело поисками сестёр, сначала я не понимала, что происходит. Затем я поняла, что такая почтительность была связана с моим кимоно – это была форма ученицы Императорской Школы для девушек, основанная родом Фудзивара. Позже я узнала, что Школа г-жи Юко Фудзивара была элитной. Эта форма свидетельствовала о том, что я была близка к императорскому дому и элите Фудзивара.

Когда я бродила по одной из улочек, оставив повозку и кучера чуть в стороне, меня остановила какая-то женщина, шедшая на рынок. Я узнала её, потому что она присутствовала на похоронах мамы. Её звали Юрико, и она являлась моей дальней родственницей по линии отца. Сначала поклонившись мне, Юрико затем обняла меня и зарыдала.

Юрико была хрупкой женщиной невысокого роста в фиолетовом кимоно с изображением цветов. Ярко-красные таби (носки) резко контрастировали с цветом кимоно и, тем не менее, весь вид этой хрупкой женщины говорил об её вкусе и скромных манерах.

– Бедная девочка, – произнесла Юрико, – такая нелепая судьба…..Я слышала об участи г-на Хоакито, твоего отца и г-жи Мий-око. Должно быть, ты приехала сюда, чтобы разыскать твоих сестёр?

Да, но, кажется, никто не видел их.

Юрико привела меня в свой дом и накормила, видя мою усталость.

Я знаю, что случилось с бедной Хакирой, и знаю, где сейчас находится Кимико, – вдруг произнесла Юрико.

Знаете? – спросила я, доедая свою порцию риса с пастой мисо.

Голод исчез, я чувствовала в себе силы, чтобы продолжать поиски.

– Что же произошло с моими сёстрами? – спросила я.

Юрико утёрла слёзы:

– В тот день я приехала на похороны г-на Хоакито. Монах пропел уже последние гимны богам после того, как твой отец был предан земле, когда эти страшные люди налетели на ваш дом.

Несколько женщин попытались преградить им путь, однако всё было бесполезно. Они вытаскивали дорогие вещи. Я видела, как один из них обесчестил твою сестру Хакиру. Что же касается Кимико, то её продали в рабство к некой г-же Наоми из рода «эмиси» на «улицу красных фонарей».

Значит, Кимико живёт в этом городе? – спросила я.

Юрико покачала головой:

Разве ты не знаешь, что такое «улица красных фонарей»?

Нет, не знаю.

Там находится известный в Шайори притон г-жи Наоми.

Неужели у отца было столько долгов? – удручённо спросила я.

Юрико пожала плечамип:

Кто сейчас точно скажет? У твоего отца было много недоброжелателей из рода «эмиси». О, эти «эмиси», они очень коварны, злодейства тянутся за ними на протяжении веков.

Но…Кимико, ведь, ещё совсем ребёнок.

Я слышала, она прислуживает гейшам и самой г-же Наоми.

Я вытащу Кимико оттуда и привезу в Киото, – сказала я.

Но г-жа Наоми не отдаст тебе Кимико, если ты не заплатишь долг и те деньги, которые она в неё вложила.

Тогда я украду Кимико и увезу её с собой.

Юрико была согласна со мной, но она ничем не могла мне помочь, поэтому она лишь сочувственно закивала.

Я решила отправиться на поиски сестры, когда совсем стемнеет.

Ты можешь на время остановиться у меня, это всё, что я могу тебе предложить. Тебе нужно отдохнуть, набраться сил, но лучше всего.....

Юрико вдруг замолчала и опустила глаза.

Говорите, что «лучше всего».

Лучше всего, если ты забудешь о своей сестре и уедешь обратно. Г-жа Наоми держит хорошую охрану и при попытке увезти сестру тебя могут убить.

Без Кимико я не уеду.

Я подумала о бедной Хакире и решила, что спустя какое-то время, когда устрою младшую сестру в Киото, я обязательно разыщу свою старшую сестру и позабочусь о ней. Тётушка Акира не откажет нам в приюте.

О, как я была наивна тогда!

Через день я направилась на разведку в квартал «красных фонарей». Юрико отдала мне своё кимоно, чтобы меня никто не узнал в этой одежде, а не в одежде воспитанниц Школы Фуздивара. Эмиси и Фудзивара враждовали между собой за право влияния на молодого императора, поэтому принадлежность к Фуздивара могла плачевно закончиться для меня, так как Наоми являлась потомком «эмиси».

Юрико жила одна, потому что была вдовой, детей у неё не было, и она с радостью предоставила мне небольшую комнату для гостей.

После скудного ужина мы обнялись, я заметила слёзы на её глазах.

Пожалуйста, прошу тебя, будь осторожна, Оно-но. Я не прощу себя, если с тобой случится беда.

Со мной ничего не случится. В любом случае я попрошу покровительства у тётушки, которая служит во дворце и имеет отношение к нашему императору.

Юрико с сомнением посмотрела на меня, но промолчала.

Проникнув в «квартал красных фонарей», я ощутила, как сильно стучало моё сердце от волнения. Я поняла, что это был настоящий страх – до сего момента я его не испытывала, живя вместе с сёстрами и любящими нас родителями, которые заботились о нас. Теперь же я чувствовала себя одинокой, и никто уже никогда не позаботится обо мне.

Красные фонари уже были зажжены, отбрасывая на дорогу и булыжники тусклые красные отсветы.

Свернув в проулок, я столкнулась с целующейся парочкой. Гейша была одета в роскошное чёрное кимоно, поэтому сначала я не заметила её, она слилась с общим потоком ночи. Парень, скорее всего, был сыном какого-нибудь зажиточного землевладельца, потому что представители высших сословий вряд ли купят гейшу «второго сорта». Он с интересом уставился на меня, гейша вышла на свет и нахмурилась:

– Что тебе здесь нужно? – возмутилась она, – не видишь что ли, я работаю? Или ты хочешь отработать за меня?

Она поморщилась:

– С такой плоской фигурой ты вряд ли в ком вызовешь интерес. Г-жа Наоми не любит таких.

– Г-жа Наоми? Ты знаешь её?

Гейша улыбнулась:

– Ещё бы! Ведь она – моя хозяйка. Но г-жа Наоми жалует нашу красотку Мэзуми. Она у нас – звезда, и к ней посылают самых богатых клиентов.

– А ты никогда не видела девочку по имени Кимико?

Мне показалось, что гейша оживилась.

– Да, я слышала о Кимико. Сейчас она выполняет самую грязную работу у г-жи Наоми, но в будущем хозяйка хочет сделать Кимико звездой нашего заведения.

Я протянула гейше увесистый мешочек с монетами – это всё, что у меня было из моих сбережений.

– Отведи меня к Кимико, – сказала я.

Гейша уже издали оценила толщину мешочка с деньгами; казалось, она над чем-то раздумывала, всё ещё не решаясь принять какое-то решение. Юноша подтолкнул её вперёд:

– Возьми деньги, – шепнул он ей, – мы уедем в округ Акита, где у моего отца есть заброшенный дом. У нас будет время наслаждаться друг другом, Изуми. Разве твоя хозяйка заплатит тебе столько?

– Нет, г-жа Наоми жадная. Она заботится лишь о своей репутации, нежели о благополучии девочек-гейш. Нас кормят помоями, прививают плохие манеры, а ещё хотят, чтобы мы блистали в обществе.

Изуми хмыкнула и приняла мешочек.

– Хорошо, я помогу тебе найти твою сестрицу, – сказала гейша, – но большего от меня не требуй. Я ещё жить хочу. Наоми везде держит этих псов охранников, владеющих виртуозно и мечами, и дубинками. Иди за мной.

Я последовла за этой странной парочкой, юноша держал себя как-то отчуждённо, предвкушая несколько дней проведённых в безделье и праздности.

Улочки были кривыми, мы прошли ещё несколько кварталов, я едва не налетела на огромную лужу, которых здесь было во множестве после серий ливневых дождей. Темнота ночи не пугала меня, хотя должна была испугать, как и любого подростка моего возраста. Отныне я ничего не боялась – смерть родителей изменила меня, и я смотрела на мир уже совсем другими глазами в отличие от моих сверстниц, чувствующих всегда и во всём опеку родителей, а в будущем и власть мужа. В их жизнях было всё определено до мельчайших деталей, даже мыслить они не имели право свободно. Я же вкусила свободу, однако и ответственность тоже. Что же бы я выбрала, будь у меня выбор раньше? Конечно, свободу….

Наконец, изуми сделала ещё один поворот. Мы преодолели улочки, пропитанные запахом помоев, здесь же чувствовался аромат масел, используемых для массажа. Гейша остановилась возле маленького приземистого домика, недавно выбеленного известью, и сейчас имеющего неплохой вид.

– Здесь живёт г-жа Наоми? – спросила я, а сама подумала о том, что вряд ли владелица притона станет обитать в столь тесном домишке. Мои мысли подтвердились, Изуми мотнула головой.

– Нет, г-жа Наоми живёт в другом доме, но она сюда часто наведывается. Здесь она держит твою сестру.

Я осторожно подошла к двери и несмело постучалась. Никто не ответил мне. Я приложила ухо к двери и прислушалась. Никаких звуков не раздавалось изнутри.

– Кимико! Это я, оно-но! Открой же! Я приехала за тобой, и сегодня мы уедем в Киото к нашей тётушке Акире. Она позаботится о нас.

Гейша Изуми жеманно засмеялась, я видела, что юноша запустил пальцы в её растрёпанные волосы и что-то прошептал ей.

Вы можете идти, – сказала я, не желая, чтобы Кимико видела гейшу «в работе».

Может быть, тебе нужна наша помочь? – спросил юноша.

Помощь?

Может быть, придётся выломать дверь?

Однако ломать двери не пришлось, изнутри послышался шорох, в окне я увидела, как зажглась лампадка. В доме кто-то был.

Мне открыла пожилая женщина в старом кимоно. Гейша Изуми махнула рукой, увидев старуху:

– Не пугайся, это – Каюра, она присматривает за твоей сестрицей.

С помощью клиента Изуми мне удалось отстранить от двери Каюру и проникнуть в дом. Кимико спала на полу, накрытая ворохом лохмотьев. Увидев меня, она зарыдала на моём плече. Мы обнялись.

Лицо Кимико было худым, исчез румянец, так свойственной моей жизнерадостной в прошлом сестре. В этом жалком униженном создании я едва узнала мою младшую сестру Кимико.

Кимико плакала на моём плече от всей той боли, невысказанных унижений, которые ей пришлось испытать. Клиент Изуми связал руки старой Каюре и вставил ей в рот кляп. Однако она всё равно продолжала сопротивляться. Я с благодарностью посмотрела на юношу, его помощь мне действительно пригодилась.

– Если её не связать, эта старая карга разбудит весь район, и тогда охранники г-жи Наоми будут здесь.

Кимико была очень слаба и едва могла передвигаться. Мне пришлось дать ей немного лепёшки, которую Юрико уговорила меня взять с собой, несмотря на то, что сначала я сопротивлялась. Я видела, с каким рвением набросилась Кимико на еду, она так быстро поглотила сухую лепёшку, что я не успела опомниться.

– Неужели, тебя здесь не кормили? – спросила я с ужасом глядя на худое лицо Кимико.

– Г-жа Наоми говорила мне, что если я не буду слушаться её, то она не станет кормить меня.

– И ты слушалась? – спросила я, гладя её густые волосы.

– Нет, однажды я попыталась убежать, но мне это не удалось.

– Почему?

– Каюра проснулась, она подняла тревогу, прибежала г-жа Наоми. Меня били, и г-жа сказала, что отныне меня будут кормить вдвое меньше.

Кимико со страхов взглянула на связанную Каюру. Её трясло.

– Не бойся, на этот раз она не принесёт тебе вреда. Идём.

Я помогла Кимико подняться, она едва держалась на ногах от усталости. Клиент Изуми взял девочку на руки и донёс её до центральной площади, где нас уже ждала повозка (я заранее договорилась с возницей, чтобы он увёз нас).

Я была благодарна спутнику Изуми, посмотрела на него совсем иными глазами.

– Как Ваше имя, г-н?

– Нобору, – произнёс юноша, – мой отец Токайо Такаяцу – владелец земли на востоке Японии, ему подчиняются многие феодалы на Западе.

Я видела, как обиженно глядела на него Изуми, она ревновала, и меня позабавило это. Дёрнув за рукав Нобору, Изуми прошептала:

– Пойдём, а то у меня пропадёт настроение, а если оно пропадёт, г-жа Наоми будет крайне недовольна мной.

– Ты боишься гнева этой г-жи, красотка? – спросил юноша, неся Кимико через квартал «красных фонарей».

– Вовсе нет, просто, ты уже заплатил за ночь, а если г-жа Наоми узнает, что я ничего не сделала, чтобы отработать эти деньги…..

– Я ничего не скажу г-же Наоми, не беспокойся. К тому же, у нас ещё будет много ночей впереди. Разве ты этого не хочешь?

Гейша пожала плечами, с опаской оглядываясь назад.

– Ты боишься охранников твоей г-жи?

– Конечно. Они способны уничтожить кого угодно, потому что регулярно тренируются и возжигают курения возле статуи Хатимана в храме синто. Сам бог войны помогает им.

Мы дошли до стоявшей одиноко повозки, Нобору осторожно положил в неё хрупкое тельце моей сестры, посмотрел на меня.

– Дальше я сама, – сказала я, – благодарю Вас, г-н. Я не могу оплатить Вам ещё, потому что у меня нет денег, мой дом разорён.

– Мне не нужно платы, – произнёс Нобору, – однажды ты подаришь мне ночь, и тогда я буду благодарен богам за этот дар.

Его слова показались мне странными, однако я промолчала, мы отправились в путь. Юрико уже ждала нас, однако мы решили отправиться в Киото, когда рассвет осветит этот мир. Тогда я ещё не знала, что вернуться в Киото предстояло вовсе не мне, а Кимико.

Нас ждала г-жа Наоми вместе со своей стражей возле городских ворот. Повозка со мной и спящей Кимико была остановлена двумя огромными самураями, имеющими очень устрашающий вид, будто, это были не люди, а демоны «Они». Я заметила соседнюю повозку, уже ожидавшую нас воле городских ворот.

День был солнечным, из повозки вышла красивая женщина в ярко-красном кимоно и такого же цвета миниатюрным зонтиком. Она приблизилась к нам.

Кимико проснулась, увидев даму в красном, сестра обняла меня, будто, искала во мне защиту.

Женщина дала знак самураям отойти от нашей повозки, когда они удалились, она спокойно произнесла:

– Меня зовут Наоми Эмиси.

Она подняла мой подбородок и внимательно изучающе посмотрела на меня. Её взгляд был таким пристальным, что я вздрогнула.

– А ты очень красива и в будущем можешь вполне заменить мою звезду Мэзуми. Более того, ты станешь намного успешнее Мэзуми, и моё заведение будет процветать. Я не стану задерживать тебя здесь силой, – произнесла г-жа Наоми Эмиси, – я хочу, чтобы ты сама сознательно сделала свой выбор. Или твоя сестра Кимико останется у меня, и я сделаю из неё гейшу, продажную девку, тогда ты уедешь.

Наоми улыбнулась своей хищной улыбкой. Она была бы намного красивее, если бы не эти повадки хищницы, отталкивающие от неё.

– Либо ты останешься у меня, и тогда твоя младшая сестра будет свободна.

– Разве Кимико принесёт Вам столько дохода, сколько, по Вашему мнению, могла бы принести я? – спросила я.

Хозяйка притона снова внимательно посмотрела на меня, так внимательно, что я вновь смутилась.

– А ты не только хороша собой, но ещё и очень умна. Красота и ум – те качества, которые редко сочетаются в одной женщине. Мэзуми менее красива, чем ты, но она ещё и глупа.

– Разве мужчины не боятся умных женщин?

– Нет, вкусы меняются. Сейчас в цене умные красавицы, но таких богинь в моём салоне нет, ты станешь первой и, возможно, последней.

– Почему «последней»? – удивилась я, – разве Вы хотите продать своё заведение?

– Отнюдь. Но интуиция подсказывает мне, что таких, как ты, больше не будет.

– Что же ещё подсказывает Вам Ваша интуиция, г-жа?

– Ты станешь звездой, ты принесёшь моему заведению очень много денег. Ты прославишься на века. У меня намётанный глаз.

– Г-жа, почему же Вы хотите, чтобы я сама сделала свой выбор?

– Чтобы ты никогда не упрекнула меня ни в чём, – ответила цинично Наоми Эмиси.

Я посмотрела на огромных стражников, стоявших чуть в стороне с обнажёнными саблями; Кимико ревела, сильнее прижавшись ко мне. А жестокая г-жа Наоми обмахивалась своим роскошным веером – день обещал быть жарким.

Мне пришлось трезво оценить обстановку – прорваться сквозь стену охранников нам бы не удалось, просить помощи было не у кого.

Возле нашей повозки начала собираться толпа, всех заинтересовал затор, образовавшийся по выезде из города. В толпе я различила Юрико. С сочувствием полными слёз глазами Юрико смотрела на нас. Я была благодарна ей за всё. Время замерло для меня. Мне так хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, возникнуть на берегу Океана, куда я бегала тайком от родителей, чтобы услышать плеск волн и смотреть на невозмутимую гору Фудзи-яма, которая манила к себе. Я бы растворилась в воздухе навсегда….если бы могла сделать это подобно всеми прославляемой богине Гуань-Инь. Но я была не Гуань-Инь. Я была обычной Оно-но, дочерью землевладельца и предводителя феодалов, лишившейся родителей. Отныне Оно-но должна была взять свою судьбу в свои собственные руки.