Читать книгу Александра - Дарина Грот - Страница 6

Часть I
6

Оглавление

– Слав! – Макс сидел напротив, потягивая ледяную газировку, шипящую в горле, – защита и прощай лечфак! Представляешь? Черт возьми, до сих пор не могу поверить!

Святослав оторвался от своих мыслей и его губы исказила фальшивая улыбка.

– Да, – промямлил он, взглянув на учебники по психиатрии, лежащие на столе, – и мы – врачи, – подытожил он печально, – убийцы.

– Да брось! – Макс, впитавший в себя весь цинизм черного юмора за 10 лет обучения медицине, не смог не улыбнуться, – не такие уж мы и неучи. Посмотри вон на Иванову! Ума не приложу, как она доучилась до 6 курса, дотянула до защиты! Вот уж действительно не дай бог попасть к такому врачу! Лучше просто лечь и умереть, хотя бы мучиться не будешь.

– Совсем плоха? – спросил Слава, вспоминая Иванову из параллельной потока лечфака. Кто это? Фамилия знакомая. Он точно слышал о ней, но не принял во внимание. Зачем? Святослав никогда не обращал внимания на то, что связано с университетом, только на предметы.

– Плоха – это слишком позитивный эпитет, описывающий ее компетенции, – Макс усмехнулся и поморщился после очередного глотка газировки из-за «пузырьков», ударивших в нос. – Неделю назад она без стыда, во всеуслышание, хохоча, рассказывала, что была уверена, что моляры – это те, кто красит стены и никак не могла понять, почему ее стоматолог говорит о малярах, осматривая ее ротовую полость, да еще и неправильно ударение ставит. Она несколько раз поправила его, акцентируя внимание на том, что правильно маляр, а не моляр, и стоматолог спросил у нее, дескать, вы сейчас действительно заканчиваете лечфак. Иванова гордо заявила, что так оно и есть, но несмотря на это, у нее твердая четверка по русскому языку и она абсолютно точно знает, как правильно пишется слово маляр, – Макс покачал головой, в очередной раз поражаясь рассказу, который он уже рассказывал не первому человеку.

– Чему удивляться? – спросил Слава, явно не ожидая ответа от Макса, – у нас полгруппы таких, практически дипломированные специалисты, врачи, те, кто спасает жизни, а по факту эта половина до сих пор жопу с головой путает не то, что моляры с малярами. – Слава отодвинул недоеденный суп в сторону, скомкав салфетку, бросил ее рядом с тарелкой на столе. Он злился. Его раздражало печальное осознание зловещей реальности и невозможность ничего исправить со своей стороны. А хотел ли он исправлять что-либо?

– Слишком пессимистично, – Макс снова усмехнулся, – главное, что ты знаешь все, что должен знать, что ты никого не убьешь потому, что не знаешь, где находится жопа, а где – голова.

– Да, Макс, – Святослав взглянул на друга, – вот и происходит в жизни главное то, что ты, а что остальное – плевать. Разве тебя успокаивает то, что мы с тобой знаем то, что должны, а они, – Славка кивнул на идущую мимо группу студентов с параллельного потока, – нет? Ты чувствуешь себя лучше от этого знания?

Макс молчал, понимая к чему клонит друг. Да они оба прекрасно понимали, что выпускаются из медицинского университета и получают специальность практически вершителей судьб.

– Да, – Макс снова усмехнулся, – ты прав. Мне не легче. Мне все равно, что там у других. Для меня главное, что у меня, моих близких и друзей. Меня не хватит на все человечество, чтобы думать и беспокоиться обо всем, что происходит с другими. Я могу сопереживать и сочувствовать, я не тотально безразличен, но дать им более я не могу. Я уже сочувствую тем пациентам, которые придут к таким, как Иванова или тем, кто не может отличить голову от жопы. – Макс замолчал. На его смуглом лице все еще была добрая улыбка, что-то значащая для Максима, да и для Славки. Но ни один из них не задумывался о ее значении, так как оба слишком глубоко задумались о значении слов, сказанных друг другу.

– Как Сашка? – Макс решил перевести тему. – Закрыла сессию? Все хорошо?

Славка совсем помрачнел. Его лицо сжалось, словно кожа стремилась к одной единственной точке на его лице, находящейся в середине переносицы.

Он был зол на свою сестру. За последние несколько дней она дел натворила, что до сих пор расхлебывает все семейство, а ей самой хоть бы хны. Ходит, улыбается дальше, творит свои странные деяния и говорит не менее странные вещи, от которых кровь в жилах стынет.

Конечно, уже несколько дней весь поселок, близлежащий к Москве, где у Славки был частный коттедж, обменивался слухами, что девчонка вон из того богатого домика, где врачи живут, разгуливала после грозы голая. «А сиськи-то ничего!», «А задницу видел?», «С ее фигуркой мне бы ее на ночку, я бы даже не посмотрел на то, что она чокнутая», – вот, что то и дело слышал Слава от местных парней, да и своих ровесников, работающих на тракторах в полях. «Да проститутка она!», «Конечно, денег у родителей много, вот с жиру и бесится», «Такие родители благопристойные, а дети-то!», – это то, что Славка слышал от бабок, осуждающих его сестру. Деды воздерживались, молчали, думали о своем или говорили своим бабкам, мол хватит трепаться. Если семью Славы знал еще не весь поселок, то после прогулки Саши в обнаженном виде, их семья стала известна каждому. Абсолютно. И эта популярность не играла на руку их семье. Ирину Ильиничну то и дело расспрашивали о Саше и ее поведении, подшучивали над Славкой, интересуясь доступностью его сестры. Буквально даже позавчера Святослав сцепился с одним совсем наглым шутником. Вначале словесно, а потом оба вовлеклись в драку. Славка как мог пытался доказать людям, что его сестра не такая, как они о ней думают. В такие моменты он всегда хотел сказать, что Саша – умственно отсталая, что окружение должно делать ей скидку из-за этого. Но у него язык не поворачивался говорить так о своей сестре. К тому же, ни один врач не подтвердил наличие каких-либо заболеваний у Саши. А потом он уже просто хотел, чтобы его и его семью оставили в покое, прекратили обсуждать и цеплять. Но получилось вовсе не так как он хотел. Его реакция наоборот распыляла интерес общественности.

Вчера Саша рассказала Лизе, девушке Славы прям при брате, о том, что людям не стоит прикрываться платьем опрятности и послушания, завешивая природную распущенность и любвеобильность. Саша сказала обезличенными предложениями о том, что, когда люди стремятся к чужим деньгам, продавая за них свою любовь, случаются плохие вещи.

Лиза – девушка, с которой Слава начал встречаться пару месяцев назад, которую вчера впервые решил пригласить в гости познакомиться с Ириной Ильиничной. С отцом он планировал познакомить их через неделю, когда тот вернется с конференции хирургов из США. Главное, чтобы Лиза понравилась маме. Николай Борисович держал нейтральную позицию по отношению к пассиям своего сына. У него все было закономерно и просто: нравится? Встречайся. Не нравится? Извинись и закончи отношения. И если Слава спрашивал более детального совета, Николай Борисыч всегда отвечал: «Что? зачем ты спрашиваешь меня? Разве мне с ней жить?». В этот раз Славе не пришлось знакомить Лизу с отцом. Слава, несмотря на свои чувства, порвал с ней после встречи у него дома. Лиза не понимала, почему Слава поступил так и винила во всем Ирину Ильиничну, думая, что мать настроила сына против его девушки. А Слав, услышав то, что говорила Саша, понял суть сказанного. И он злился на сестру из-за этого. Злился из-за того, что она всегда говорит странные вещи, которые оказываются правдой. Славка единственный из всей семьи, кто знал наверняка, что слова Саши – не пустые и бессмысленные вещи, терзающие разум сумасшедшего. Он был единственным, кто не верил, что Саша умственно отсталая. Она со странностями, но не больная.

– Конечно, закрыла, – Слава, наконец, ответил. Макс смущенно рассматривал выражение лица своего друга. Почему его вопрос вызвал столь долгое молчание? Почему Слава нахмурился, словно речь шла не о его сестре, а о необратимой катастрофе? Макс знал Славку 10 лет и тоже уже давно заметил странности его сестры. Но он, как и все другие, быстро списал все это на психиатрический диагноз, и его отношение сразу смягчалось и многое прощалось. Он всегда относился к ней, как к маленькому ребенку, беззащитному и неразумному. До того момента, пока не усадил ее голую в свою машину, закутанную в его куртку. Тогда он заметил, что беззащитный ребенок на самом деле юная девушка с потрясающей фигурой, с томными черными глазами с золотистым отливом, с черными ресницами, с черными длинными волосами, с белой, чрезмерно белой кожей. И с того момента у него никак не клеилось два факта: притягательная и сумасшедшая. Он не мог утверждать, что Саша отличалась сказочной красотой, но именно ее фигура вскружила парню голову и он никак не мог вырвать из памяти ее обнаженную спину, очерченные лопатки, плавно двигающиеся вместе с движением рук; узкую талию, нежную, которую так хочется поскорее сжать в руках, чтобы не только увидеть, но и почувствовать на физическом уровне ее природную грацию и гибкость; округлые бедра и их изгибы, опускающиеся вниз, словно дуги, описывающие их вершины, их плавные движения при легкой поступи; ноги, дарящие чужим взглядам скользящую походку. Саша привлекала к своей персоне желание. И самое неловкое для Макса то, что девушка знала точно, какие эмоции вызывала у парня. А еще она знала, что ничего подобного Макс никогда не чувствовал к своей девушке, ни тем более к другим.

– Слушай, – Макс перестал улыбаться, опустил взгляд, – тогда, когда я привез ее домой в таком виде… – Макс запнулся, почувствовав волну смущения и продолжил щепетильную тему, – ты не спрашивал у нее, почему она решила идти вот так вот?

Славка взглянул с подозрением на Макса. Вдохнул, понимая законность спровоцированного интереса. И снова принял удар очередной злости: почему он опять должен отвечать на эти вопросы? Почему бы Максу не позвонить Саше и не просить все, что его интересует у первоисточника, исключив его, Славку, из цепочки позора и стыда?

– У нее всегда есть причины на то, что она делает. Саша редко рассказывает мне о них. А если и рассказывает, то, знаешь, – Славка смиренно усмехнулся, – нужно потратить много времени на то, чтобы расшифровать ее язык. Она говорит так, что ты вместо того, чтобы понять все сразу, вот так как мы сейчас с тобой общаемся, слышишь египетскую стену, изрисованную древними иероглифами. Она сказала, почему ходила в таком виде, – Слава снова улыбнулся.

– И что же это? – Макс заинтересовано разглядывал как рождаются и умирают чувства стыда и смущения, радости и отчаяния, обреченности и веры на лице своего друга.

– Вот тебе пазл, раз ты так жаждешь услышать его! Она сказала, что чтобы душа насытилась материей вселенной, нужно очистить себя от обыденности.

Макс удивленно вскинул бровями. Да, у Саши действительно существовала причина, но смысл ее поступка был понятен только ей, несмотря на то, что она была готова поделиться им со всем миром.

– Вы делали психиатрическое обследование? – неожиданно спросил Макс.

– Брось! – Святослав покачал головой, встряхнулся, словно скидывая с себя то, что он не хотел слышать. – Саша не сумасшедшая.

– Ее поступки говорят об обратном, – Макс безразлично пожал плечами, пытаясь в первую очередь убедить самого себя в невменяемости Саши. Ему было бы значительно легче, если бы его диагноз подтвердился специалистами. Многое можно было бы простить и не обращать внимания.

– Мать тоже так считает! – Славка вздохнул, – но я знаю, что это не так. Мне порой самому хотелось бы на 100% убедиться, что моя сестра – пациент клиники для душевнобольных, но, к сожалению, это не так, – Слава положил сумму по чеку в чёрную папку, только что положенную на стол, и встал. – Пойдем? – спросил он с надеждой в голосе, мечтая сменить тему и поскорее. Он не любил разговаривать о сестре, потому что уже неоднократно ловил себя на мысли, что невзирая на то, что он знает свою сестру с рождения, что прожил с ней бок о бок 18 лет, на самом деле он ничегошеньки о ней не знает. Чья в этом вина, он тоже знать не мог.

Александра

Подняться наверх