Читать книгу Александра - Дарина Грот - Страница 8

Часть I
8

Оглавление

– Ну что же это такое! – Ирина Ильинична встретила на пороге дочь с кровавыми босыми ногами. – Коля! – она тут же позвала мужа.

Николай Борисович не заставил себя долго ждать, появившись в коридоре, строгим взглядом осматривая дочь с головы до ног. Как же он устал от постоянных сюрпризов дочери. Он задержал взгляд на ее грязных ступнях и вздохнул. Почему она выжила? Почему она родилась и выжила? За что и кто их так жестоко покарал? Он ведь в жизни никогда ничего плохо не делал. Всегда был образцовым отцом, любил жену и сына. И дочь пытался любить. Правда! Но когда его мысли касательно психиатрического диагноза Саши стали навязчивыми, Николаю Борисовичу становилось все сложнее смириться с самой страшной мыслью – это его дочь и он должен принять ее и мучиться до конца своих или ее дней жизни.

– Что случилось? – спросил он, вздохнув, присаживаясь на корточки, чтобы получше рассмотреть окровавленные ноги своего горе-ребёнка.

– Я еще не умираю, папа, – Саша смотрела на него, пробивая насквозь черными зрачками, расширенными, соприкасающимися с роговицей.

– Саша! – тут же вмешалась Ирина Ильинична, – зачем ты так говоришь?

Девушка перевела взгляд на мать и нахмурилась.

– Ты порезалась? – спросил отец, не рискуя дотронуться до ног дочери.

– Я очистилась, – Саша обошла его и пошла в свою комнату, оставляя на полу кроваво-грязные следы маленьких ступней. Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Ирина Ильинична посмотрела на мужа. Он потер рукой лицо и глубоко вздохнул.

– Надо отдать ее на обследование, – тихо, практически шепотом сказал он.

– Зачем? – удивилась Ирина Ильинична, скрестив руки на груди.

– Затем, что она больна, Ир! – процедил сквозь зубы Николай Борисович.

– Мы уже отдавали ее на обследование, если ты забыл! Что это дало? – Ирина Ильинична сузила гневные глаза. – Нервы только трепать ребенку.

– Черт возьми, Ира! – Николай Борисович еле сдерживался, чтобы не повысить голос. – Потому что ты хотела второго ребенка! Ты отказалась делать аборт! А теперь это наша обуза!

– Что? – женщина опустила руки, пораженная и в то же время разозлившаяся из-за слов, которые говорил ее муж. – Это наш ребенок!

– Это не ребенок, – Николай Борисович перебил ее, – это уже совершеннолетний подросток и одному богу известно, что она решит учудить завтра! Мы должны доказать ее невменяемость до того, как она совершит то, что поставит крест на нашей семье и наших жизнях. Я тоже люблю ее, она моя дочь, но давай хотя бы мы не будем идиотами… – Николай Борисович замолчал. Его взгляд устремился прямо по коридору. Ирина Ильинична тут же последовала глазами по следам его взора.

– Саша! – воскликнула она, увидев выглядывающую из-за двери дочь. Как много она слышала? Раскаяние крепко схватило мать за горло.

– Решаете мою судьбу? – спросила девушка.

– Ты что! – Ирина Ильинична быстро подошла к дочери. – Что ты такое говоришь…

– Решаете мою судьбу, не решив свою? – Саша улыбнулась и посмотрела на отца. Он смотрел в ее глаза и тоже испытывал давно забытое, нелепое чувство стыда.

– Что у вас тут? – в дом вошел Святослав, устало скидывая ботинки.

– Ничего, – быстро ответил отец и ушел в свою комнату. Ирина Ильинична вздохнула, покачала головой и исчезла на кухне.

Слава, ничего не понимая, посмотрел на сестру, взглядом дав ей понять, что ему хотелось бы услышать правдивый ответ на вопрос.

– Они ненавидят меня, – сказала Саша и ушла в свою комнату. Святослав набрал полную грудь воздуха. Как же тяжело жить в этой семье. В семье, где каждый ее член – личность со своеобразным букетом странностей. Даже в дом заходишь и чувствуешь гнетущую атмосферу, словно на тебя падает воздух, который имеет многотонную массу и тут же ломает позвоночник заставляя припасть к земле. Славка потупил взгляд, сделал глубокий вздох, закрыл глаза и прислонился к стене.

– Сань, – брат поскребся в комнату сестры и открыл дверь. Саша стояла у окна. Ее взор был устремлен куда-то вдаль. На лице спокойствие и умиротворение. Пальцы неспешно поглаживали низ кофты, вытаскивая по одной нитки.

Слава вошел в комнату, прикрыл за собой дверь. Вновь последовал тяжелый вздох. Он уже устал быть проводником между сестрой и родителями, но он слишком любил сестру.

– Они любят тебя, – начал он, но тут же замолчал, увидев израненные ноги. Стоит ли спрашивать, что случилось или так должно быть? Слава терялся в мыслях, не зная, как поступить дальше.

– Я порезалась, когда шла, – Саша объяснила брату свой внешний вид, заметив его пристальный взгляд.

– Здесь где-то? В деревне?

– Нет, – она взглянула на него и легкая, гуляющая улыбка чуть скривила ее рот. – Около колледжа.

– По городу не стоит ходить босиком, – Слава покачал головой, – небезопасно, да и выглядит не очень.

– Зато у меня появился парень, – Саша усмехнулась, и снова отвернулась к окну.

– Парень? – удивился брат, и чуть было не спросил, как такое возможно.

– Он целовал мои ноги, зализывая раны. Какое приятное нервное возбуждение, – она провела рукой по изгибу талии, к животу вниз и сжала колени. Брат совсем растерялся. Внезапно он почувствовал ужасное волнение за сестру. Нет, не может быть. Скорее всего это очередные метафоры, которыми Саша так любила изъясняться, что было ничего непонятно. Скорее всего это не значит, то что слышится. Скорее всего она нашла какой-нибудь ручей и омывала там ноги. Слава хотел в это верить и верил.

Саша вновь посмотрела на брата и улыбнулась. Тут она подбежала к нему и крепко обняла, тихо посмеиваясь…

Макс приехал к своей девушке, чувствуя себя по меньшей мере странно. Он не понимал, зачем повелся на странную смс от сестры Славки. Что он ожидал увидеть в доме своей девушки? Да и как Саша могла знать о том, что происходит у Ани? Откуда она вообще знала ее? Но получив злополучную смс, следующего содержания: «Если веришь, ты не поедешь сегодня к 17:00 по адресу…» с подписью твоя Александра, Макс решил отправиться по указанному адресу. Он хорошо знал это место – дом его девушки, Ани. Он бывал там сотню раз за два года отношений. Что он должен был увидеть? Нет, он не то, что не доверял Ане, наоборот, за два года отношений она ни разу не дала ему повод засомневаться в искренности ее чувств. Она всегда доверяла ему, никогда ничего не запрещала, редко возражала. Идеальная жена. Будущая. Аня часто говорила о семье и детях, делилась позитивными соображениями, особенно касательно детей. В семье минимум должно быть 3 ребенка: два мальчика, старшие и девочка. У детей обязательно должен быть отец, иначе дети не дополучат любви и потом им сложно будет понять, что значит полноценная семья и к какому идеалу нужно стремиться. Она мечтала о себе как о жене, мечтала создавать своими руками домашний очаг, поддерживая в доме уют и комфортную атмосферу. Заботиться о детях и муже. Чтобы в дверях его всегда ждала красивая жена и вкуснейший ужин на плите. Слушая эти благопристойные рассказы о возможной будущей жизни, Макс расплывался в мечтах. То, что он слышал, действительно было ему по нраву. Речи Ани были приятны не только слуху, но и его сердцу. И, конечно, окутанный тесными объятиями будущего счастья, Макс купил обручальное кольцо. Вот такой девушке как Аня, он был готов сделать предложение. Единственное, что теперь он никак не мог подловить подходящий момент. Все время что-то было не то, не так. И каждый раз Макс думал: «Ладно, завтра все получится. Завтра будет лучше!». Так прошло полгода, а Макс все до сих пор возил с собой коробку с кольцом и поджидал того самого момента, о каком грезил в своих фантазиях.

Потом ему пришла смс от Саши, и он задумался. «Дело не в том, что я не доверяю Ане, дело в том, что может это и есть тот самый момент?» – с этими мыслями он сидел в машине около подъезда Ани и все не решался выйти из машины и подняться на 4 этаж, позвонить в звонок, встать на одно колено и объявить о своих намерениях построить ту самую семью, о которой они мечтали уже столько времени.

Аня сама появилась из-за двери подъезда и не одна. Она сжимала руку мужчины, улыбалась ему так же, как и Максу. Потом встала на носочки, так же как она это делала, стоя рядом с Максом, и поцеловала небритую щеку и тут же синюшного цвета губы, так же как она целовала Макса. Теперь она что-то говорила ему, смотрела в глаза, гладила по плечу, прижималась к его груди… Так же как она делала с Максом.

Мужчина поцеловал ее на прощанье и махая рукой, пошел к машине. Аня смотрела вслед удаляющейся машине, помахала рукой, прикрывая ладошкой рот, пряча детский смех.

Макс выскочил из машины, тут же ускорив шаг, направился к счастливой девушке. Нельзя терять ни секунды. Едва Аня собиралась зайти в дом, дергая железную дверь с пищащим домофоном, разрешающим зайти в подъезд, она поняла, что не может открыть дверь потому, что чья-то рука прижала ее. Аня обернулась. Обомлела. Они не должны были сегодня встречаться с Максом. А он всегда следовал своим планам, потому что совмещал подработку на скорой и учебу в университете и просто так он не мог появиться около ее дома. Но, к сожалению, именно в этот день Иван, фельдшер из второй смены, попросился на сутки вместо Макса, а Макс вместо него должен был выйти послезавтра. Именно в этот день Макс решил встретиться только со Славкой, а потом отправиться домой, никому не говоря, что у него сегодня внеплановый выходной.

Аня испуганно глядела на непонятно откуда появившегося Макса. Что сказать? Что же сказать? На ее маленьком личике застыла нерешительность и паника. Она поспешно считала и просчитывала ходы, которые могли бы разрешить сложную ситуацию прямо сейчас. Ее светло-серые, практически серебристые глаза, как листья полыни, спотыкаясь, хромая, рыскали по лицу Максима, по его отчаянной ухмылке, по усмешке, сияющей ярким оранжевым цветом опасности в его каштановых глазах. Что искали ее глаза? Понимания. Веру. Оправдания.

Максим достал черную бархатную коробочку из кармана, вытащил то самое золотое кольцо, которые уже полгода возил с собой в машине и положил себе на ладонь. Горькая ухмылка, выпячивающая дикую неизбежность, снова вцепилась смертельной хваткой в его побледневшие губы.

– Я собирался сделать тебе предложение, – сказал он таким сухим, шероховатым голосом, который Аня никогда прежде не слышала у Макса. На ее глаза накатились слезы искренности. Она тихонько качала головой, поднимая руку, пытаясь дотронуться до его руки, держащей на ладони многотонное кольцо. – Да, – Макс продолжил говорить, выдавливая из себя слова, как выдавливают остатки дорогостоящей мази из тюбика. – Но видимо, бог все-таки существует, раз уберег меня от неразумных поступков. И за это спасибо всем, кто посодействовал мне узнать тебя до того, как я совершил бы опрометчивый шаг. – Максим откашлялся, отвернулся на секунду, скрывая собственные слезы, которые так и хотели унизительно появиться на его уставших глазах. – Зачем? – спросил Максим, все еще держа раскрытую ладонь с обручальным кольцом.

– Прости меня, Макс! – взмолилась Аня, поняв, что в сложившейся ситуации не может быть другого выхода, ка только понадеяться на сильную любовь парня и вымолить у него прощения.

– Нет, – Макс покачал головой, сам не понимая, что именно он отрицает: слова Ани или саму ситуацию.

– Максим, милый мой, любимый, – Аня схватила его за руку, крепко стиснув, – прошу тебя! Прости меня! Я сглупила!

– Нет, Аня, нет, – Макс шмыгнул носом и запустил кольцо с такой силой, будто он был на физкультуре в школе, сдавал норматив по метанию теннисных мячиков: чем дальше улетит, тем выше балл. – Прощай! – он развернулся и направился к машине. Девушка кричала что-то ему вслед, но он не слышал ее. Не понимал. Она словно заговорила на несуществующем языке, который он не хотел и не мог понимать. Макс ни разу не обернулся. А его сердце, тот кусок мышцы, как он привык считать будучи практически врачом, которое не могло и не может чувствовать до того момента, разрывало его грудную клетку, отрывало мышцы от ребер, накручивало нервы как спагетти на острейшую вилку. Вот оно как оказывается бывает! Вот оно как может страдать! Кто бы мог подумать!

В течение двух часов Макс сидел в машине перед своим подъездом. Он даже не понимал, как оказался около своего дома, как доехал, каким путем, как припарковался. Он просто сидел и последний раз рассматривал фотки Ани и их совместные фото, бездушно тыкая на каждую, нажимая delete. Are you sure you want to delete? – спрашивал телефон. Даже телефон, казалось, сомневался в неосознанных действиях парня. Yes – нажимал Макс, шмыгая носом. На глазах были слезы, но они не смели опуститься на щеки. Delete – все, что могло напоминать об Ане, кроме его собственной памяти. Delete! Но, к сожалению, delete не работает в отношении человеческого разума.

Он перечитывал все ее сообщения, где такой мерзкой и уничижительной рекой текли признания праведной женщины. Delete. Он перечитывал свои ответы, в которых то и дело подчеркивал важность их отношений и свои будущие намерения, вкушая оригинальность любви. Delete. Он рассматривал фотографии в соцсетях, лица на них, так кощунственно усмехающиеся, улыбающиеся друг другу, оказывается скрывающие ложь. Рассматривал, как тесно сплетены их пальцы и вспоминал как мечтал надеть кольцо на ее безымянный пальчик, но не было подходящего случая сделать предложения… Delete. Читал сообщения и комментарии, улыбался со слезами на глазах, вспоминая ситуации, спровоцированные теми или иными словами, и жестами, отображенными там, внутри паутины. Delete. Как же так? Как так можно? Ты веришь человеку, даже мысли не допускаешь ни о чем подобном, а он вот так вот исподтишка, из своего секретного места плюет тебе в лицо и в душу!

Той же ночью Максим долго не мог уснуть. Стоило ему только закрыть глаза, как перед глазами появлялись воспоминания о проведенных совместно днях. Ни о чем плохом он и не думал, не вспоминал. Хорошие, добрые воспоминания сами залезали в его голову. И он боролся с ними, не желая больше видеть ничего из этого, что хоть как-то могло быть связно с его бывшей девушкой.

Как только он провалился в сон, увидел черную змею, изящную, гибкую, лежавшую у него под ногами. Он стоит, подняв ногу и готовясь вот-вот наступить на рептилию. Заметив змею, Макс отворачивается, чтобы сделать шаг в другую сторону. Но едва он поднимает ногу, снова и снова натыкается на одну и ту же черную, блестящую змею. Она не давала ему ни шаг сделать, ни перешагнуть через нее…

Слава проснулся ночью из-за странного кошмара, потный и с жуткой тахикардией. Сам сон он не мог вспомнить, к счастью, но осадок до боли не выносимый и неприятный все еще был на душе. Вытерев пот со лба, отдышавшись, Слава встал и пошел на улицу покурить. В такие моменты он был очень рад, что родители приняли решение в этот раз переехать в Подмосковье, купив этот коттедж в деревне. Хотя участки, заселенные людьми сложно было назвать деревней. Здесь, в 20 километрах от станции Голицыно, белорусского направления, стояли современные коттеджи, комфортабельно отделанные, потому что многие жили здесь и зимой. Но и для многих это место выступали в роли дачного поселка. Зато какой воздух! Батюшки! Каждый раз возвращаясь с работы или с университета Славка, проехав Голицыно, открывал окна в машине, выключал кондиционер и просто вдыхал чистый воздух так рьяно, что даже голова кружилась.

Он тихо открыл дверь, чтобы никого не беспокоить и уселся на высоком крыльце, прикурив сигарету. Он рассматривал ночное небо. Чисто. Только ради этого чистого, звездного неба стоило забросить гнетущую Москву и уехать за город. А зимой как прекрасно небо! Выходишь ночью на крыльцо в отцовской телогрейке, надетой на голое тело, раздухаренной натопленным воздухом своей комнаты, и перед глазами открывается сказочный вид! Кругом снежные холмы, блестят как серебряные частички в свете круглолицей луны. Она так низко висит над землей, что иногда дух захватывает, что может она потеряла нашу гравитацию? Может прямо сейчас она мчится прямо на нас? Ну такая она большая в редких сизоватых облаках, окружающих ее исключительно по краям окружности. Потрясающе!

Славка скурил уже половину сигареты, вспоминая зимнюю красоту. Тут он краем глаза слева заметил какое-то движение на участке, рядом с мангальной. Слава прищурился, вглядываясь вперед: около входа в мангальную что-то есть на лавке. Взволнованный Славка встал, засунув почти уже бычок в рот, направился в сторону белесого объекта около лавки.

Чем ближе он подходил, тем отчетливее понимал, что белесый объект есть его сестра в ночной рубашке, едва прикрывающей ее пятую точку. Слава стиснул зубы, прокусив сигаретный фильтр. Почему Саша всегда заставляет его нервничать? Что она делает тут среди ночи? Черт!

Славка подошел к ней ближе, внимательно осматривая сестру. Что с ней? Луна дарила странный свет лицу девушки: на нем вообще не было глаз, сплошные, размазанные овалы. Губы сжаты в прямую линию. Лицо серого цвета, гладкое и ровное, словно нарисованное матовыми красками на глянцевом холсте. Волосы распущены, совсем стали черного цвета. Руки белые как снег, смиренно лежали на коленях. Девушка не шевелилась, восседая как восковая кукла.

– Саш? – Слава шепотом позвал сестру. Никакой реакции. Вообще ничего. Она словно действительно была не живая. – Саша! – чуть погромче позвал Слава и сделал еще один робкий шаг. Внезапно девушка резко повернула к нему голову и вперла в него свои черные размазанные круги вместо глаз. Славка отшатнулся. Непонятное чувство страха сдерживало его от того, чтобы приблизиться к сестре, но усиливало желание бежать или как думал Слава, плюнуть на все и уйти домой. Пусть сидит. Ничего же страшного не происходит. Сидит себе девчонка на лавочке, на своем участке! И вот он уже был готов сделать шаг назад, ускориться, уйти в дом скорее, туда, где чувство опасности исчезнет, как здравый смысл осторожно зашептал в его разуме: а что, если Саша лунатит? Что если он сейчас оставит ее, а утром с полицией будет рыскать по всему послку и близлежащим лесам в поисках исчезнувшей девушки? Простит ли он себе свою трусость тогда? Слава смутился от своих же мыслей и чуть качнул головой. Набравшись мужества, он сделал шаг вперед.

– Саша! – снова позвал он, разглядывая жуткое лицо, повернутое к нему, застывшее, с размазанными овальными, черными пятнами вместо глаз. Девушка не шевелилась, даже ее грудь не вздымалась. Она вообще дышит? Моргает?

Слава сделал еще один осторожный шаг и позвал сестру. Наконец, он увидел хоть какое-то движение. Очень медленно, как подползающий поезд дальнего следования к вокзалу, ее рука белого цвета поднялась и к тонкой нити вместо губ прильнул чуть согнутый указательный палец. Черные круги оторвались от лица Славы и так же критически медленно уставились прямо себе под ноги. Интуитивно Святослав перевел глаза в точку, куда уставились черные глаза Саши. Что это? Что у нее под ногами? Слава прищурился. Что-то черное поблёскивает в лунном свете. Что это? Он чуть наклонился вперед и тут же вздрогнул и едва устоял на ногах.

– Черт возьми! – воскликнул он и тут же схватил сестру за руку, силясь стянуть ее с лавки. – Это же змея, Саш! – крикнул он, забыв, что на улице стояла глубокая ночь. Да, точно, когда он встал часы показывали 3:30 утра, а секундная стрелка пробегала на 45 секундах. Не стоит кричать, родители чего доброго еще проснутся от криков. Брат снова потянул сестру за руку, не сводя глаз с змеи у ее ног. Но тут он почувствовал пронзительный острый холод на запястье, а потом и нудящую боль. Саша стиснула его запястье и покачала головой.

Змея шевельнулась и поползла прям к ногам девушки. Слава с леденящим сердце ужасом, вытаращив глаза, смотрел на рептилию, инстинктивно таща сестру за руку. Но тут Саша рывком, с силой абсолютно не свойственной ей, вырвала руку из его хватки и положила обе руки на колени, вернувшись в свою ту самую жуткую позу, в которой брат застал ее, когда подошел.

– Саша, черт тебя дери! – зловещим шепотом сказал Слава, топчась на месте, оглядываясь по сторонам, но все также не сводя глаз с черной змеи с серебристым вкраплением. – Иди сюда! Быстро! Пока она не цапнула тебя!

Саша сидела без движения. Змея подползла все ближе к ноге девушки и медленно обвивая всем своим телом ногу, начала подниматься вверх. У Славы сердце выпрыгивало из груди. Что сейчас делать? Что? Как скинуть эту дрянь с сестры? А если цапнет? Мысли смешались в голове, язык и мышцы не слушались его. Он то и дело что-то говорил, но даже совсем не понимал, что именно и зачем. Его никто не слушал. Он сам себя даже не слушал.

Тут, в зловещий ночной тишине Слава услышал легкий звон, словно на легком ветру соприкасались два железных жетона на шее солдата. Клинг-клинг! Святослав обернулся. Никого и ничего! Клинг-клинг-клинг! Какого черта? Что происходит? Даже ветра нет!

– Кто там? – спросил он темноту, совсем забыв о змее, обвившейся вокруг правой ноги Саши. Клинг-клинг-клинг! Слава искал глазами объект, издающий странные звуки. Вон там, чуть впереди. Что там? Тень! Здоровенная! Черная! Клинг-клинг-клинг! Тень передвинулась. Это собака. Может, волк? Святослав почувствовал, как холодный пот проступил вдоль позвоночника и на лбу. Откуда тут волк или собака? Участок огражден 3-х метровым забором! Подрыла наверное. Зачем? Что могло заставить животное так рьяно желать проникнуть к ним на участок? Ничего такого, как мясо, не было оставлено на улице.

– Саша, пошли домой! – он вновь протянул руку и замер. Черная змея лежала на обнаженных коленях сестры, свернувшись в спираль, смиренно положив голову на колено. Из центра спирали буквой Г поднимался хвост рептилии, на конце которого в странном ритме гремела погремушка. Слава вовсе растерялся, опуская руку. Как же так? Гремучая змея? Здесь? В Подмосковье? В ближайшем Подмосковье?

– Я сплю, – прошептал он себе под нос. Понимая, что змея не тронет Сашу, что ее погремушка гремит не просто в безумном хаосе, а соблюдая четкий, последовательный ритм, что Саша лунатит, раз не понимает что у нее на ногах лежит змея, а вокруг бродит не то волк, не то собака, Слава решил, что все, что происходит с ним и вокруг в тот момент есть какой-то сон. Страшный, кошмарный сон, от которого он почему-то никак не мог пробудиться. Главное насильно заставлять себя думать о происходящем как о сне, потому что поверить в то, что хоть что-то из этого могло происходить на самом деле, он не мог в силу своего категорически скептического мышления. Звон жетонов на невиданном звере в темноте продолжался. Змея трясла хвостом. Рождалась жуткая музыка, наполняющая атмосферу зловещим звучанием. Слава уже не мог больше бояться. Он не мог проснуться, не мой уйти в дом, просто стоял парализованный первородным страхом.

Внезапно змея молниеносно спустилась с колен Саши и юркнула в траву, выкрашенную в черный цвет самой ночью. Собака-волк в два больших прыжка оказалась около забора и тоже исчезла, скрывшись под покровом ночи. Саша закинула голову, устремив взгляд на Луну. На ее губах пульсировала злобная ухмылка, поднимающая уголки ее губ.

Слава тут же, как исчезала живность, почувствовал лёгкое облегчение, но все же состояние шока и страха не покидало его ни на секунду. Он снова протянул сестре руку, кивком показывая ей, что ему очень хотелось бы вернуться в дом. Саша взяла его за руку и пошла вперед, ведя перепуганного брата домой.

– Ты не хочешь объяснить, какого черта здесь сейчас было? – он остановился и остановил сестру. Саша подошла к нему. Наконец-то он смог рассмотреть очертания ее глаз и вечно расширенные зрачки до самой радужки. И вот она снова улыбается так же, как и обычно. Так, словно ничего не случилось. Так, словно это Слава какой-то лунатик.

– И? – он, все еще подергиваясь от страха внутри, изучал воодушевление на лице сестры.

– Эффект бумеранга, – прошептала Саша. Слава, естественно, не понял, о чем она говорит. Он и не надеялся понять. Он никогда не понимал ее ответов с первого раза.

– Так,– Святослав загнул палец, – эффект бумеранга, хорошо. Что это значит?

– Ты кидаешь, а он возвращается, – чуть вскинув бровями, ответила Саша.

– Ты о чем? – Слава хотел услышать чуть больше конкретики.

– О бумеранге.

– О настоящем что ль? – удивился он, чувствуя, как начинает злиться.

– Конечно, – Саша приблизилась к нему и перешла на едва слышный шепот. – О предмете похожем на букву Г, пластмассовом или деревянном… Бумеранг.

– Так, – Слава сделал паузу, – а если он не возвращается?

– Он всегда возвращается, – Саша была серьёзна как никогда. – Всегда.

Девушка одернула рубашку, бросил еще один странный взгляд на брата и пошла в дом.

3:30:45 утра. Аня только недавно уснула, утомлённая долгими попытками укусить себя за локти. Она была в таком состоянии безысходности, не зная, как исправить то, что натворила по своей дурости. Она всегда любила Макса, ведь он был золотой человек, добрый и ласковый, редко когда спорил с ней, всегда шел на уступки, баловал ее, как только мог. Черт ее дернул связаться с этим Альбертом! Хотела ведь просто развлечься, не дать зайти дальше, чем флирт и все так ведь и было. Но именно в тот день флирт закончился у нее дома. Как так получилось Аня не знала. Что нашло на нее? Просто в какой-то момент она не смогла остановиться, как алкоголик, выпивая пару рюмок, уже потом не может остановиться, пока не прикончит все, что есть у него спиртосодержащего. Аня успокаивала себя тем, что хоть Альберт-то у нее есть. Конечно, она не испытывала тех любовных чувств к нему, которые испытывала к Максу, но он тоже был неплохой партией. Не нравилось ей, что Альберт старше ее на 15 лет. Это огромный минус. Ей только 22, а он, 37-летний, почти старик. Старик! И Аня снова пускалась в слезы, коря себя за глупость. Но она не знала и не могла знать в силу своего юного возраста, претенциозного желания постоянно быть балованной мужчинами, в силу доверчивости к людям, в силу чувства самозначимости, что Альберт добившись поставленной цели, будучи человеком женатым, имеющим 3-х детей: первого от первого брака и двух от второго брака, о чем Анна знать по понятным причинам не могла, стер контакты Ани из своего телефона, больше не желая с ней видеться. Зачем? Чем еще смогла бы удивить его, зрелого мужчину, 22-летняя девчонка? А ее юное тело, ненастное и малоопытное, он уже имел возможность видеть и чувствовать.

В ту ночь каждый долго мучился, прежде чем ему или ей удавалось забыться сновидениями. В ту ночь Аня уснула позже всех, сама даже не понимая, спит ли она или бредит.

Ровно в 3:30:45 дверь ее комнаты приоткрылась на предельно маленькое расстояние: в появившуюся щелку могло пролезть только два пальца. Остановившись на таком расстоянии, дверь застыла, словно ее посадили на огромные саморезы и прикрутили к полу и потолку. Недвижимая, залитая сверху бетоном. Аня спала, ворочаясь, что-то шепча. Она не слышала, как противно и душевыворачивающе скрипнула дверь. Не видела она как та самая дверь застыла в посмертном покое. Не заметила она, что комната наполнилась запахом цветущего чертополоха, а за ним канатцем вползла черная мгла, извиваясь руслом реки.

Медленно, не касаясь пола, черное, гибкое веретено подползло к кровати. Обвилось вокруг кроватной ножки и поползло вверх. Беззвучно, бесчувственно для мира оно прошло под одеяло и, не прикасаясь к коже, обвилось вокруг выскользнувшей из-под одеяла правой ноги Ани, чуть сжимая пульсирующие икроножные мышцы, но все еще не дотрагиваясь. Отрывистыми изображениями, появляясь и исчезая, шипя как внезапно включившийся телевизор, не подключенный к антенне, веретено покрывалось черной змеиной кожей, а начало его обрело форму клиновидной головы. Из чуть приподнятой верхней челюсти, образующей маленькую дырочку, медленно появлялась токая, длинная, блестящая «нитка», конец которой тут же раздвоился, явив собой змеиный язык. Змея приподняла голову, а затем и четверть верхней части тела, постоянно высовывая язык, щупая воздух, улавливая мельчайшие частицы.

В комнате раздался звук погремушки на конце змеиного хвоста. Аня ничего этого не слышала, забывшись сном. Погремушка, словно отрепетировав в самом начале мелодию, постепенно вошла в уже знакомый темп. Язык все чаще показывался из опасного рта, более влажный, более нервный. Кончики рогатки лизали воздух, тут же исчезали во рту гремучника, размазывая по нёбу все что им удалось поймать. И тут же появлялись снова, выискивая новые частицы. Тут, как только язык в очередной раз исчез во рту змеи, все замерло. Змея не шевелилась, вкушая пойманные частицы, все еще тщательно перетирая их о свое нёбо. Ее пасть стала открываться, погремушка ускорила темп, переходя в вальсовый. Раз-два-три. Раз-два-три. Пасть открывалась шире. Раз-два-три. Раз-два-три! Показались удивительно белые клыки, раскрывающиеся с верхней челюсти, встающие вертикально. С острых кончиков на простыни опустилась капля желтовато-прозрачной жидкости. Мокрое пятно на ткани тут же почернело и, испустив струйку густого сизого дыма, оставив дырочку с опаленными краями, исчезло.

Раз-два-три! Раз-два-три! Погремушка гремела сильнее и быстрее. Аня открыла глаза. В эту секунду гремучник нанес мгновенный укус на внутренней части бедра. Погремушка колыхнулась в сторону, обратно, и тут же последовал еще один укус. Аня, ничего не понимающая спросонья, взвизгнула, почувствовав пронзительную боль в правой ноге, чуть выше колена. И в момент, когда Аня впопыхах, потрясённая болью, шарила рукой по прикроватной тумбочке в поисках выключателя. Гремучник нанес третий укус. И снова истошный крик, источающий энергию неистовой боли, охватил комнату девушки.

В дверь стучали родители, сбивая руки в кровь, требуя, чтобы дочь открыла дверь или хотя бы объяснила, почему она орет как потерпевшая. После третьего укуса, гремучник сполз с ноги и исчез в темном углу комнаты, противоположному двери, откуда он появился. Замок в двери щелкнул, и родители Ани буквально ввалились в комнату. Их лица были напуганы, глаза судорожно рыскали по комнате, осматривая периметр, осматривая искаженное болью и страхом лицо их дочери.

– Что случилось? – отец подбежал к кровати, схватил Аню за плечи, пристально разглядывая ее глаза и лицо.

– Здесь была змея! Она укусила меня! Змея! – голосила Анна, скидывая с кровати одеяло. – Вот! Смотри! – она показывала отцу ногу, тыкая пальцем чуть выше колена.

– Здесь ничего нет.

– Мам! – взвизгнула Аня, – ну посмотри ты! Видишь дырочки!

Женщина внимательно осмотрела всю ногу дочери и нашла только пару ссадин, полученных после поспешного бритья ног перед приходом Альберта.

– Детка, здесь ничего нет, – мама взглянула на дочь, чье состояние паники перешагнуло все самые немыслимые пределы. – Тебе просто приснился страшный сон. Успокойся.

– Какой сон?! – Аня злилась, – я что, по-вашему, не могу отключить сон от реальности? Говорю вам, здесь была змея!

– Хорошо! – мужчина решительно встал и принялся тщательно осматривать комнату, все закутки и уголки. Посмотрел под кровать, посветил за шкафом ярким фонариком, проверил все за компьютерным столом, под батареями. Он просмотрел всевозможные щели, куда теоретически могла спрятаться змея. Но он ничего не нашел.

– Здесь нет никого. Никаких змей! – строго заявил он, посмотрев на дочь, пока та, словно ничего не понимая, ничему не веря, исследовала свою правую ногу, действительно не найдя там ни единого пореза. – Это был сон! – подытожил отец.

– Ты успокоилась? – ласково спросила женщина, поглаживая своего великовозрастного ребенка по спине, мягко улыбаясь. – Ничего страшного.

Аня кивнула в ответ, все еще не в силах оторвать глаз от ноги, выискивая 6 злосчастных дырок от зубов.

Родители ушли в свою комнату, оба думая лишь об одном, после такой встряски уснуть теперь будет нелегко. Уже через полтора часа вставать на работу. И если мама Ани чувствовала жалость и симпатию к своему ребенку, то отец явно злился из-за того, что его лилейный сон был прерван чужими кошмарами. Были бы свои, может было бы не так обидно. Если бы Ане было 5 лет, он бы понял странную слепую веру в сны. Но 22-летняя кобыла, которая встречается с парнем, которая через год заканчивает академию, визжит как 5-летняя девчонка – это уже слишком! И вот так вот бухтя себе под нос беззвучными словами, покрытыми уникальным монолитом, он все-таки провалился в долгожданный сон. Этот час, в который ты просыпаешь до будильника, самый ценный. Ты поспешно кутаешься в одеяло, облегченно вздыхаешь, ведь еще целый час можно спать.

Александра

Подняться наверх