Читать книгу Доллары царя Гороха - Дарья Донцова - Страница 9

Ругая себя за глупость, я ушла из неуютной квартиры и попыталась выбросить из головы мысли об Аллочке, Вере и убогой алкоголичке. Сев в «Пежо», попробовала соединиться с Аней, услышала частые гудки и, окончательно раздосадованная, двинулась к ней домой. Очень хочется вернуть мокасины, они были представлены в магазине всего в единичном экземпляре.

Около двери Ани я наткнулась на молодого парня с чемоданчиком. Стоило мне очутиться на площадке, как он сердито воскликнул:

– Явились наконец! Разве так поступают? Вызвали монтера и удрапали! Я к вам в третий раз захожу, на мне невыполненный заказ висит! Вот, пришлось в нерабочее время к вам топать! Меня за несделанную работу ругают!

– Я сама разыскиваю хозяйку.

– Вот люди какие! – заворчал парень. – Уехала незнамо куда, а на меня начальство орет! У нас-то строго. Есть заявка – изволь отработать! Разведут грязищу, в дом не войти!

– Почему вы про грязь заговорили? – удивилась я, вспомнив хирургическую чистоту Аниной кухни, пластиковый стул, тапки и мытье рук под пристальным наблюдением хозяйки.

– Я почтовый ящик приоткрыл, – объяснил монтер, – так чуть не умер, такой запах шибает! Небось помойку неделю не выносила, кулема! Сейчас жара стоит, отбросы мигом гнить начинают!

Внезапно мне стало холодно. Я очень хорошо помню, как утром поднимала железную пластинку, закрывающую щель, и не почувствовала никакой вони.

– Валяется небось шнур по полу, – ворчал юноша, – весь перекрученный, его ногами шмурыгают, стулья сверху ставят и хотят, чтобы телефон работал! К кому ни зайдешь – грязища! У аккуратных людей аппараты не отказывают. Да вы сами понюхайте!

И он сердито ткнул пальцем в пластинку с надписью «Почта». Я невольно потянула носом и отступила в сторону.

Телефонист глянул на меня.

– Ну, убедились? Разве у хорошей хозяйки мусор гнить станет? Моя жена всегда ведро перед сном моет!

– Вы женаты? – машинально пробормотала я.

– Уже два месяца, – с гордостью ответил парень.

– А как вас зовут?

– Алексей Михайлович, – с достоинством сообщил юноша.

– Вот что, Алексей Михайлович, – прошептала я, – надо милицию вызывать. Это не ведро пахнет.

– А что же тогда? – удивился монтер.

– Ну… думаю… звоните в отделение.

Телефонист секунду молчал, потом развернулся и без всяких слов исчез. Я осталась перед дверью в полном одиночестве.

Следующие часы я провела, пытаясь заставить стражей порядка вскрыть дверь. Милиционеры сопротивлялись как могли. Сначала они не хотели ехать по указанному адресу, потом стали требовать домоуправа, понятых, затем долго искали слесаря, наконец где-то в районе девяти вечера все срослось, и дядька в мятой рубашке и грязных брюках, тихо матерясь себе под нос, ловко справился с замком.

Я хотела шмыгнуть внутрь, но была остановлена суровым сержантом:

– Погодьте, гражданочка.

Пока участковый и еще один мент осматривали помещение, я тряслась на лестнице, черт с ними, с мокасинами, ни за что не стану их искать.

Аню обнаружили в кухне. Смерть застала ее во время готовки. На плите стояла кастрюля, в которой виднелась чищеная, уже сильно почерневшая картошка. Хозяйка не успела залить ее водой, на мойке виднелась доска с горкой фарша и две луковицы. От мяса шел отвратительный запах. Аня лежала на полу.

Соседка, приведенная на место происшествия в качестве понятой, сначала мелко-мелко крестилась, а потом напала на участкового с вопросами:

– Чегой-то с ней приключилось?

– Умерла она, – спокойно ответил милиционер.

– Ой, убили! – заголосила бабка. – Чеченцы проклятые!

– Глупости-то болтать не надо, – рявкнул мент.

Судя по мокрым пятнам пота, расплывшимся на спине и груди, участковому было невыносимо жарко.

– Никто ее не трогал, – продолжал он, – никаких ран не видно. Небось сердце прихватило. Вон зной какой стоит! Духотища адова. Ваша соседка женщина тучная, таким всегда тяжельче. Вы того, ступайте, понадобитесь – позовем. И вы, гражданочка Васильева, можете быть свободной.

В полной прострации я села в «Пежо», добралась до Ложкина, увидела дом без крыши, сразу вспомнила все произошедшее с нами и покатила в Вербилки.

У ворот меня встретил Хуч.

– Мальчик, что ты тут делаешь? – удивилась я.

Мопс, всегда с визгом бросавшийся навстречу хозяйке, на сей раз проявил сдержанность. Пару раз лизнув мне руки, он с самым деловым видом скрылся в зарослях гигантских лопушистых растений, буйно раскинувшихся по всему участку Кисы.

Я прошла по тропинке в дом, миновала террасу, открыла ванную и увидела Дегтярева.

– Ой, извини! – вырвалось у меня. – Забыла, что теперь санузел один для всех!

Александр Михайлович повернул голову, и я перепугалась. Изо рта полковника пузырями вылезала белая пена.

– Тебе плохо? – кинулась я к нему.

Дегтярев отшатнулся, споткнулся ногой об унитаз и с размаху сел на него.

– Только не волнуйся, – залепетала я, – посиди, отдохни, сейчас все лечат! Может, врача вызвать?

Полковник молча смотрел на меня, потом приоткрыл рот, пены стало больше.

– Кеша! – заорала я.

– Ну что еще? – донеслось из коридора, и в ванную вошел Аркадий.

Увидев полковника, Кеша вовсе не испугался, а почему-то начал ругать Дегтярева:

– Мы ведь договорились не пользоваться туалетом. И вообще, чем вы тут занимаетесь? Мать, оставь полковника одного! Александр Михайлович, какого черта…

Дегтярев схватил полотенце и принялся вытирать лицо.

– Что значит: мы решили не пользоваться туалетом? – удивилась я. – И потом, полковнику плохо!

– И тебе сейчас не лучше будет, – неожиданно заявил приятель, – попробуй-ка почисти зубы минеральным, сильно газированным «Перье»!

– Зачем же брать для этих целей «Перье»? – окончательно растерялась я.

– Затем, что воды нет! – сообщил Кеша.

– Какой?

– Никакой! Ее отключили.

– Совсем?

– Ага, – кивнул Дегтярев, избавившись от остатков зубной пасты, – мы звонили диспетчеру, он сказал, завтра будет.

– Бред, – вскипела я, – в Ложкине всегда есть вода!

– У нас там своя скважина с насосом, – вздохнул Кеша.

– А как душ на ночь принять? – недоумевала я.

– Никак, – пожал плечами Аркашка, – вот полковник решил почистить зубы и остался недоволен. Лично я лягу спать грязным.

– Есть идея! – воскликнул Дегтярев.

– Ну? – обрадовалась я. – Говори.

– Недалеко от крыльца стоит бочка, – хитро прищурился полковник, – Кешка сейчас сгоняет в супермаркет, притащит пятилитровые бутылки с водой. Мы их туда выльем, нагреем кипятильником и вымоемся. Можно считать, что сидишь в японской бане.

– Ты еще и издеваешься! – подскочила я. – Ладно, с мытьем понятно, но, прости, конечно, как же пользоваться унитазом?

– Это к Хучику, – с абсолютно серьезной миной заявил Кеша.

– Ты о чем? – насторожилась я.

– Впрочем, можешь посоветоваться с Банди, Снапом и Черри, – засмеялся коварный Аркадий, – подскажут, под каким кустом удобнее присесть. Мы так решили – дамская половина справа от крыльца, мужская – слева!

Хохоча во все горло, Дегтярев и Аркадий ушли. Я осталась одна в совершенно бесполезной ванной комнате. Потом вспомнила, что в косметичке есть упаковка влажных салфеток, вытерла ими руки и стала думать, как снять с лица косметику.

– О-о-о, – полетел из кухни вопль, – помогите скорей!

– Сюда! Все! Быстро!

Напуганная донельзя, я вбежала в пищеблок и увидела отчаянно голосящую Зайку с… оторванной дверью холодильника в руках. На полу валялись разбитые яйца и растекалась лужа молока.

– Вот это силища! – восхитилась Маня. – Дверцу оторвала!

– Ольгунчик, – спросил Кеша, – как ты умудрилась?

– Не знаю, – затопала ногами Зайка, – она сама упала! Повесьте ее немедленно назад! Быстрее, мне тяжело!

Через несколько минут беспорядок был ликвидирован. Наши собаки не любят сырые яйца, зато кошки с огромным удовольствием вылизали линолеум.

– Завтра же купим новый рефрижератор, – злилась Ольга.

– Ерунда, – сказал Дегтярев, – зачем деньги зря тратить. Будем этот аккуратно открывать, и все!

Оставив домашних, я пошла в спальню, рухнула на продавленный матрац и попыталась заснуть, но умоститься никак не удавалось. Подо мной катались непонятные комки то ли ваты, то ли поролона. От спинки кровати пахло пылью. Повертевшись с полчаса, я встала, натянула халат и отправилась, так сказать, на пленэр [2].

Во дворе было очень тихо. Воздух слегка посвежел, на небе сияла огромная бело-желтая луна и сверкали крупные, неправдоподобно яркие звезды.

Я осмотрелась. Так, прямо перед носом кусты ежевики, она колется, чуть правее заросли крапивы… Выбрав удобное местечко, я залезла под дерево и вдруг увидела чуть поодаль, за стволом дерева огромную собаку, жуткую, лохматую, белую, с бешено вращающимися темными глазами. Чудище не мигая уставилось на меня.

Звуку, который вырвался из моей глотки, позавидовала бы паровозная сирена. Вмиг раздался дружный топот, и на терраске оказались Маня, Кеша, Дегтярев, все собаки, кошки… Не хватало только жабы Гертруды. Наша лягушка не так давно ухитрилась удрать из аквариума. Она провела на воле несколько дней, а потом припрыгала домой. Может, кому и нравится свобода, но Герочка предпочла трехразовое питание и сейчас не желает даже нос высовывать наружу.

– Что ты орешь? – нервно спросил полковник.

Я стала тыкать пальцем в сторону дерева.

– Там здоровенная собака! Волкодав!

– Успокойся, мусик! – воскликнула Маня. – Она, наверное, с соседнего участка прибежала.

– Никого не вижу, кроме Зайки, – сообщил Кеша.

Я повернулась. Около толстого ствола дерева стояла растрепанная Ольга в белом махровом халате.

– Заюшка, уходи скорей! Там жуткая собачища, – испугалась я.

– О господи! – прошипела Ольга. – Тут никого нет.

– Но я только что наткнулась на чудовище!

– Тебе показалось!

– Белое, отвратительное, глаза вращаются, морда красная, – стала я описывать увиденное, – просто умереть не встать!

– Морда красная, – хихикнула Маня, – это не собака! Они же не могут изменять цвет лица.

– А кто? – окончательно испугалась я. – Кто обитает в этих кустах?

Дегтярев и Кеша переглянулись. Потом полковник начал издавать странные звуки, то ли кашель, то ли всхлипывание. Видно было, что он старается сохранить на лице серьезность. Но предательская улыбка упорно поднимала вверх уголки его губ. В конце концов полковник не выдержал и засмеялся во весь голос. К нему моментально присоединились Аркадий и Маня.

– Кто обитает в этих кустах? – всхлипнул Александр Михайлович. – Весь белый, лохматый, страшный, с красной мордой?

– Ну да, – напряглась я, – кто? Я испугалась ужасно, думала, сейчас укусит!

– Это Зайка, – простонал Дегтярев.

В полном обалдении я глянула на Ольгу.

– Ты?

Зая прищурилась.

– Давно пора очки купить! Ну разве можно так орать? И вовсе у меня лицо не красное!

– Ну, мать, ты даешь, – выдавил из себя Кеша, – сначала пугало за полковника приняла, потом Заю за волкодава.

– Пугало? – насторожился Дегтярев. – Что ты имеешь в виду?

Аркашка чуть не зарыдал от хохота.

– Ничего, кроме того, что мать выглянула из окна дома и, уставившись на жуткого урода, сделанного Иваном из пакета с удобрениями, весьма долго кричала: «Дегтярев, привет!»

– Глупости, – фыркнул Александр Михайлович.

Я же никак не могла прийти в себя.

– Зайка, что же ты делала в кустах?

Ольга выбралась на дорожку, отряхнула белый халатик, пригладила торчавшие дыбом волосы, поднялась на террасу и заявила: