Читать книгу Мона Ли. Часть первая - Дарья Гребенщикова - Страница 9

Так и рухнуло все – в одночасье. Пал Палыч уж давно ощущал, что ночная супруга его дышит алкогольным выхлопом, но списывал все на сердечные капли – жаловалась Маша часто, а он, по сердечности своей, все к врачу ее направлял – ну как же, молодая, едва за тридцать перешла, а опухшая, бледненькая, и вся- то какая – то потерянная, а то, наоборот – веселая. То в уголочке сядет, и говорит, – Пашенька, сердце щемит, не могу прям. А он, делами замороченный, погладит ее по голове, сам капелек накапает, поднесет в рюмочке. Да в той же, из которой она полчаса назад водку пила. Он и с работы ей сам насоветовал уйти, денег хватало. Хватало. А потом – перестало хватать. Не переизбрали его. Все припомнили. И приговоры мягкие, тут уж и прокурор свое слово сказал, а потом еще и Машу добавили – мол, чуть не сговор был – он ее на условный срок, а сам женился, да еще на ком? Тогда с транспортными судами очень строго было – а он наперекор пошел.

– Ну, списали подчистую, – сказал он, придя домой, шляпу на рогульки вешалки сбросил, портфель в угол, и прошел, не снимая ботинок – в парадную, с эркером, залу, сел за огромный овальный стол на страшных ногах с грифонами, попросил водки. Маша тут же забегала: – Паша, откуда? – Мол, отродясь, кроме вина «Кокур» ничего дома не было, где взять?

Вздохнул, в кабинет пошел, Маша из-за плеча подглядывала – а у него! Ох! В секретаре потайной шкафчик – он ключик повернул, а там – Маша зажмурилась – чего хочешь! Коньяки-ликеры, наливки, водка – за всю жизнь не выпить.

– Тебе, – сказал, – не предлагаю, ты насчет этого сама знаешь, слаба. Тебе, вон – и коробку конфет вытащил, будто не знал, что Маша сладкого не любила. Сели они, Инга Львовна тут как раз с вечернего променада приковыляла, ну, ей для здоровья коньячку, понятно. А Мона Ли, приоткрыв дверь детской, вышла, нянча на руках куклу, прижалась к материной ноге, постояла, помолчала, спросила конфетку, фольгу развернула, соорудила для куклы ловкий бантик – и ушла.

– Мама, как жить, не знаю, всю жизнь суду отдал, сколько судей толковых выучил, а никто даже слова не сказал в защиту.

– Ах, Павлик, – Инга Львовна еще рюмочку пригубила, – будто бы не знаешь, как люди неблагодарны! Не переживай, проживем. Туго будет, так дом мой продадим, не из таких переделок выходили. Главное – здоровье. – Они опять выпили, прямо назло Маше. У нее аж глаза заслезились. Тут уж и вечер настал – окончательный, Пал Палыч мамашу под руку – проводить до дому, Маша еще им вдогонку весело:

– Вы оба выпивши, до дому дойдете? – И все. И больше Паша – Машу – не видел. Домой вернулся скоро, туда ползком, назад – бегом, хотел сказать Маше, что теперь придется немного скромнее жить, и в Ялту, вот – не выйдет. В дверь позвонил – тихо. Ключ в замок, а дверь сама открылась.