Читать книгу Увидеть Париж – и жить - Дарья Кузнецова - Страница 9

Тут я прыснула ему в лицо баллончиком со слезоточивым газом, который предусмотрительно носила с собой, еще с тех пор как Куропатов клятвенно заверил меня в том, что после того, как я поступила плохо с его деньгами, некие крутые граждане, находящиеся у него в подчинении, поступят со мной гораздо хуже. Охранник выругался, я бросилась к входной двери, она оказалась закрыта. Вот кошмар! Мне ничего не остается, как только выскочить через окно, но на нем решетка.

Мы живем в эпоху дикого, бандитского капитализма и должны бороться за свою жизнь и здоровье. Во мне проснулась какая-то первобытная энергия, которая, наверно, давала силы нашим предкам убегать от рассвирепевших мамонтов и обиженных соседей.

– Давай ключи, убью! – крикнула я, направив на охранника игрушечный, впрочем, внешне ничем не отличавшийся от настоящего, пистолет, еще один предмет из моего скромного арсенала самообороны. Однако сотрудник службы безопасности не торопился выполнять мое приказание. Девушка в регистратуре завизжала и зачем-то подошла к нам: видимо, это была неуправляемая реакция на стресс. После выстрела из баллончика охранник плохо видел. Я подбежала к дамочке, схватила ее и приставила ей к виску пистолет.

– Открывай входную дверь, а не то я прострелю ей башку! – заорала я не своим голосом.

Охранник использовал выражение, состоявшее из более красочного набора ненормативной лексики, чем в прошлый раз, и на ощупь открыл дверь.

«Да, оружие дает настоящую силу, – подумала я, – вступи я на опасную тропу криминала, возможно, сейчас была бы уже богаче и жизнерадостнее Василия Петровича».

Я не знала, что делать дальше, нервы сдали окончательно. Дверь открылась, и я помчалась вдоль дороги, в темноту осенней ночи. Слезы заливали мне глаза. «Что я делаю? Кто хочет причинить мне вред? Куда я бегу? Я погибну в осеннем лесу. Надо срочно поймать попутку, но пока я не вижу ни одной машины». Мне послышалось, что сзади, тяжело дыша, бежит человек или зверь, я закричала от страха.

Кто-то выкрутил мне руки и повалил на землю.

– Крутая, да? Пистолетом махать умеешь? – услышала я злой голос охранника. Видимо, действие баллончика уже закончилось или мой выстрел был не слишком метким.

– Помогите мне, умоляю! – закричала я в ответ. – Я такой несчастный человек, у меня бесплодие, меня хочет убить один бандит, нет, уже, наверно, не один, меня изнасиловали! Мне хотят насильно удалить матку, меня бросил любимый. Помогите мне.

– Вот бабы, да у тебя бред, тебе в психушку надо.

Он не отпускал мои руки.

– Миленький, помогите мне, мне кажется, вы хороший человек, пожалуйста, я одна на всем белом свете. Я сделаю все, что вы захотите, умоляю вас. Вы были когда-нибудь несчастны? Вам когда-нибудь угрожали, вы нуждались в помощи?

– Ну, хорошо, меня пока напарник сменил, тут есть одна хата недалеко, пойдем туда, поговорим, только если ты врешь, тебе несдобровать. Тебя когда-нибудь били бывшие десантники?

– Нет, меня только разыскивали криминальные авторитеты с целью причинить телесные повреждения вплоть до смертельного исхода.

В ответ незнакомец выругался, и что он хотел этим сказать, я не поняла ни по интонации, ни по сложным терминам из ненормативного лексикона.

Он грубо взял меня под руку и потащил. Мы вышли к трассе, поймали машину и доехали до какого-то городка. По дороге я вкратце сбивчиво рассказала моему спутнику все, что со мной произошло. Я искренне плакала, и, как мне казалось, была очень убедительной.

Мы вышли около одной из хрущёвок. Сотрудник вневедомственной охраны потащил меня на второй этаж, открыл дверь. Убогая обстановка, ободранные обои, пустые бутылки. Неожиданно он прижал меня к себе и стал неистово целовать. Меня никогда так не целовали, даже Слава. В этом поцелуе были страсть и отчаяние разуверившегося в жизни и в людях человека, который уже ничего хорошего не ждет и хочет познать земную сладость в последний раз. Он был немного выше меня, крупные черты лица. Честно говоря, он чем-то понравился мне. Порыв этого незнакомого мужчины захватил меня, а может быть, сказалось страшное нервное напряжение последних месяцев. Он потащил меня в комнату, где на полу лежал огромный матрас. Он раздел меня, и я уже ничего не чувствовала, только его руки. Наконец я отдышалась. У меня давно не было такого, чтобы исчезал весь мир, все мои горести и сожаления, и оставался только близкий человек, только нежность, ярость, порыв, страсть, желание проникнуть в самую суть этой жизни, несмотря на все несчастья, выпить глоток пьянящего минутного восторга.

«Закурить хочешь?» – глухо спросил он, когда все закончилось.

– Я не курю, мне нельзя, лечусь от бесплодия.

– А-а, ну да, а я покурю, с твоего позволения.

Мне вдруг стало нехорошо на душе. Все-таки получается, я изменила своему гражданскому мужу. У нас с Виталиком не было всепоглощающей страсти, но я поступила непорядочно по отношению к нему: он пожалел меня, когда мне было так плохо после развода.

– Как тебя зовут? Ты не представился даме, – мрачно пошутила я.

– Сергей, – ответил мой рыцарь, затягиваясь папиросой «Беломорканал». – Я как-то понял, что ты не врешь, я в горячей точке был, на зоне чалился, людей чувствую.

Я оделась, испытывая ужасную неловкость. Прежде я никогда осознанно не отдавалась страсти с малознакомым человеком, повинуясь внезапному порыву.

– Да ладно тебе, – засмеялся он, – все в норме, не стесняйся, ты очень красивая.

Я почувствовала себя школьницей, сбежавшей с мальчиком с уроков.

– А ты женат? – спросила я.

– Ну, нет, а что? Пойдешь за меня? Скучать нам с тобой не придется, – хохотнул он.

– Не смешно. Спасибо большое, что согласился помочь, но мне надо выбираться отсюда.

Я оглядела голые стены, стол и пару стульев, явно наследие советского прошлого, и несколько пустых бутылок в углу.

– Ну и куда ты пойдешь?

– Думаю, мне надо вернуться к Алине. Еще не прошло три месяца и, как мы договорились, Николай должен был перевести двадцать тысяч долларов на счет Куропатова ровно через три месяца, то есть когда я закончу работать с Алиной.

– Мне кажется, в этой истории что-то нечисто, – нахмурился Сергей.

– Да, ты проявляешь чудеса логики и интуиции. А тебе самому не грозят неприятности из-за меня?

– А, – махнул рукой Сергей, – все равно увольняться собирался.

– Да? И какие твои дальнейшие карьерные перспективы? – я села за стол и достала из сумки ноутбук.

– Самые радужные. Слушай, хорош прикалываться, – Сергей лежал и продолжал курить.

– А за что ты сидел?

– Подставили в девяностые, мутное время было, дела не по понятиям делались, – он нахмурился.

– Все говорят, что их подставили, – осторожно заметила я.

Мне показалось, что Сергей начал злиться.

– Я пойду из холодильника выпить принесу. А ты лучше пока подумай, чьих рук это дело. Водку будешь?

– Нет, спасибо. А вино есть?

– Какого тебе? Мартини? Сухое? Полусладкое? Может быть, коктейль приготовить, «Секс на пляже» или «Кровавую Мэри»? – начал издеваться Сергей. – Я тебе не официант, пей, что дают.

Несмотря на свою непонятную биографию, мой новый знакомый почему-то не казался мне опасным человеком. С ним, как это ни парадоксально, было даже спокойно.

– Ладно, давай грамм пятьдесят, только в чистый бокал.

Вскоре он вернулся с бутылкой для себя и стаканом для меня.

– Лучше бы ты надел халат, – процедила я.

– Я тебе не нравлюсь? Что ты краснеешь, как первокурсница?

– Да пошел ты! Мне надо вернуться к Алине.

– А это не она устроила тебе эту веселую жизнь? – прищурился Сергей.

– Но зачем? Нет, это невозможно.

– А твой престарелый воздыхатель тут не замешан? Перебирай всех знакомых, самый лучший друг способен на подлянку, в каждом человеке полно гнили, – с благостной улыбкой сообщил Сергей, уже сделавший несколько глотков из пол-литровой бутылки «Столичной».

– Может быть, это какие-то медицинские штучки местных врачей и дело в самой больнице? – я тоже глотнула водки, чтобы успокоиться.

– Нет, это вряд ли, – покачал головой Сергей.

Потом я напилась, чувствовала себя отвратительно и долго рассказывала моему новому другу о Славе и повторяла как мантру ту истину, что никакая другая женщина не будет любить моего бывшего мужа так, как я. Сергей пытался меня успокоить с помощью ласковых слов вперемешку с нежными комбинациями различных матерных выражений. Он тоже был очень пьян. Еще мой новый друг все время зачем-то просил меня дать ему мой паспорт, говорил, что мне нужно срочно оформить заграничный, визу и купить авиабилеты, у него есть некая гениальная идея, благодаря которой мы сказочно разбогатеем. Вроде бы я дала ему свой документ, удостоверяющий личность. Любимый спросил, куда я хочу полететь, и я ответила, что только в Париж. Когда я проснулась на злополучном матрасе, ужасно болела голова. На столе лежала записка «Пойду в клинику, разведаю, что да как, никуда не уходи, аспирин на столе». Я выпила таблетку, в холодильнике было пиво, которое немного подняло мне настроение. Однако больше подкрепиться было нечем, кроме высохшего куска сыра. Я посмотрела из окна, унылые серые новостройки и чахлые деревца оживляла только горка для малолетних граждан. Меня охватило уныние. Что предпринять дальше? Вернуться к Алине? Не знаю почему, но я чувствовала, что этого делать нельзя. Мне почему-то становилось не по себе при одном воспоминании о несчастной девушке, с которой я подружилась. Но как же быть с долгом Куропатову? Последний мог, судя по его громким заявлениям, с одинаковым успехом достать меня из-под земли и закопать в оную. Вообще, что со мной происходит? Мне уже почти тридцать, как я докатилась до такой жизни, что переспала с бывшим уголовником в квартире, забитой пустыми бутылками? К тому же Сергей забрал вчера мой паспорт, неизвестно, что он задумал, может быть, он в сговоре с моими зложелателями и все закончится очень плохо. Тогда нужно срочно бежать. Я попробовала открыть дверь, но она была заперта снаружи. Чтобы ее взломать, у меня явно не хватит сил, я в изнеможении опустилась на диван. У меня при себе даже нет денег, только около пятисот долларов, отложенных на лечение на банковской карте, вот и все, что я заработала за тридцать лет. Я расплакалась. Ни семьи, ни ребенка, ни нормальной работы, я изо всех старалась, и ничего не получилось в жизни. Виновата ли я в этом? Кто виноват? Что делать? Неужели за одну ошибку Господь наказывает так сурово? А ведь вроде бы по религиозной гипотезе Он любит людей. Я разрыдалась и долго не могла успокоиться. Я металась по квартире из угла в угол как загнанный зверь, переключала каналы телевизора, швыряла пульт, бросалась на матрас и снова вскакивала. Мне было так плохо, что я стала опасаться за свое психическое здоровье. Я не помню, сколько времени прошло. Наконец дверь открылась, и вошел Сергей:

– Кстати, верни мне мой паспорт. Зачем ты его забрал? Что за бред ты вчера нес про гениальную аферу? Может быть, ты человек Куропатова или Николая? Но мне плевать, моя жизнь кончена, просто отдай мне паспорт и я уйду.

– Ну что ты, куда же ты пойдешь? Я просто был пьян, плохо соображал, вспомнилось кое-что, был в молодости один гениальный план, на трезвую голову понял, что это нереально, вот возьми свой документ. Все нормалек, но тебе нельзя валить с хаты, тебя ищут, камеры все засняли, я не при делах, ты взяла заложницу. Но все равно уволюсь оттуда через пару дней.

– Ничего нормального в данной ситуации не вижу, – разревелась я, – меня скоро объявят в розыск, ты типа «не при делах», – передразнила я, – а мне что делать? У меня ничего не осталось, был любимый человек, была работа, какое-то подобие нормальной жизни и все, ничего не осталось! Ничего! Из-за этого гадкого криминала да не знаю по каким еще причинам, черт возьми! Ну, тебе не понять, ты на зоне чалился, ты здесь как рыба в воде, в этом изысканном интерьере, правда?

Сергей нахмурился, потом схватил меня за плечи и сильно сжал.

– Я здесь как рыба в воде? Да что ты про меня знаешь? У меня был свой завод в регионе, я по нескольку лимонов в месяц зарабатывал. Я наладил производство качественных фармпрепаратов и пошла хорошая прибыль, а потом появились черные рейдеры, ни за что забрали все, угрожали, чуть не убили, но спасибо, просто сел на пять лет за мнимые поддельные лекарства, а в это время мой бизнес конфисковали. Пять лет! Ни за что! Жена бросила. Пять лет дерьма, жестокости самой страшной, какую только можно придумать. Я до сих пор по ночам спать не могу! После тех событий я страшно опустился. Несколько лет пил, стал по фене разговаривать, трахался с кем попало. Я виноват, что опустился?! Скажи мне! – он встряхнул меня изо всех сил. – Конечно, виноват. Но мне кажется, я не мог иначе. Мне оставалось только полезть в петлю. А если я обманываю себя? Скажи мне! Может, мне хотелось полностью изваляться в грязи, опуститься на самое дно? Как ты считаешь? – его взгляд стал каким-то страшным.

– Нет, вы ни в чем не виноваты, какая ужасная история, отпустите меня, пожалуйста, – произнесла я дрожащим голосом.

Сергей неожиданно расхохотался:

– А чего это ты на вы перешла? Извини, на меня иногда находит что-то. Сумасшедшая решила сбежать из больницы, никто не пострадал, ерунда, менты не будут серьезно этим заниматься. Не волнуйся ни о чем.

Он отпустил меня, и мы сели на матрас. Я неожиданно потянулась к нему, и мы слились в поцелуе, нежном и страстном, порочном и целомудренном.

– Ларисочка, дорогая, все еще будет, ты хорошая, ты очень хорошая, такая потерянная, не бойся ничего, я с тобой, я помогу тебе, – бессвязно бормотал Сергей, обнимая меня.

У нас была прекрасная близость, нежная и страстная, я погрузилась в любовь, как в ласкающие волны сияющего, бескрайнего океана. Когда все закончилось, я почувствовала, что мы стали ближе друг к другу.

– Ларисочка, мне кажется, я всю жизнь искал тебя, – произнес, закуривая, Сергей.

– Банально, – улыбнулась я. – Сережа, что же мне теперь делать?

Сергей помолчал некоторое время:

– Знаешь что, Лариса, давай здесь пока поживем, попробуем порешать твои и мои проблемы? Как тебе такая маза? Может, дело какое замутим, а? Большой, мать его, бизнес, – хохотнул он.

– А как же моя работа? Что мне делать? – спросила я.

– Любить меня. Кто сказал, что женщины обязательно должны работать? Их призвание – украшать жизнь мужчин. Хотя, впрочем, ладно, если что-то организуем, обещаю и тебя трудоустроить.

Это предложение показалось мне странным, но я понимала, что ничего другого мне пока не остается. Мне хотелось быть рядом с Сергеем, но в этом чувстве был оттенок мучительной тревоги. К чему все приведет? Как сильно изменилась моя жизнь. Я звонила Николаю и Алине, но они оба были недоступны, что наводило на подозрения.

– Меня мучает такая мысль, мне уже почти тридцать лет и моя жизнь развалилась на кусочки. Почему? Кто виноват? Что и в какой момент я сделала не так? Я чувствую, что оказалась на самом дне. Возможно ли подняться? – грустно вздохнула я.

– Конечно, да, – мы сидели на матрасе, Сергей, бывший на этот раз в старом выцветшем халате, обнял меня одной рукой. – Лариса, неважно, где ты сейчас и что на тебе надето, главное, что у тебя в душе. Если хочешь и готова бороться, подняться можно всегда. Я узнал этот мир, он беспощаден. Но однажды я понял, что в нем есть свет и добро, несмотря на весь этот кошмар, это удивляет, ё-моё, приводит в ужас и восторг. Лариса, дорогая, ты и есть кусочек этого добра, подарок от Господа после стольких лет зла и несчастий.

Вечером мы пили водку. А на следующий день Сергей ушел и пришел поздно.

Я весь день провела с бутылкой пива перед телевизором и обрадовалась, когда он, взволнованный, открыл дверь. У него в руках было что-то тяжелое, завернутое в бумагу.

– Лариса, – начал он чуть дрожащим голосом, – мы с тобой богаты, эти две иконы шестнадцатого века стоят чрезвычайно дорого, нужно продать их одному человеку, ценителю. Мне они достались благодаря чудесному стечению обстоятельств. Эта новгородская Богоматерь и Нерукотворный Спас, ты поможешь мне, милая? – Сергей посмотрел на меня несколько смущенно, в его глазах была немая просьба о помощи. Сейчас он был чисто выбрит и в непонятно откуда появившемся костюме, галстуке, белой рубашке и до блеска начищенных ботинках. Мой друг чем-то напомнил мне школьного хулигана, нарядившегося на выпускной вечер, Данилу, мальчика из моего далекого детства, с которым я целовалась первый раз в жизни.

– Лариса, о чем ты задумалась? Нам нужно спешить.