Читать книгу Неназванная любовь - Дарья Перелай - Страница 3

В баре отеля «Соль-энд-Мар» было полно народу. Сезон уже начался и за столиками не было свободных мест. К вечеру людям свойственно острее ощущать одиночество и слетаться в шумные места, как пчелам на мед.

«Путники в ночи» из репертуара Френка Синатры доносились из угла бара в исполнении низкого бархатистого голоса Изабель, погружая в состояние легкой меланхолии. Хриплый контрабас в умелых руках Дени выдавал ритмичные убаюкивающие вздохи. Гитара Мигеля, смуглого мексиканца, примерно того же возраста, что и девушки, четко и нежно вторила им двоим своим перебором. Это был замечательный джаз-бэнд, один из лучших в городе.

За барной стойкой в темно-синем элегантном платье, с наспех собранными в пучок волосами, сидела Хейли. Ее неизменные босоножки от Версаче лежали на соседнем стуле, словно выполняя роль телохранителя, и не давая нежелательным любителям поговорить, нарушить ее медитативное состояние полного покоя. Бокал багрового Пино Нуар – это все, что она хотела в тот вечер. Хотя нет, еще хороший джаз. За этим она сюда и пришла.

Хейли сделала медленный смакующий глоток. Ее мысли на мгновение испарились. На пару секунд она забыла, кто она, зачем находится здесь, от кого и от чего бежала так быстро и так отчаянно, что даже не сразу поняла в какой стране оказалась. Хейли сделала очередной глоток и память вернулась.

Она чувствовала, как сверлят взглядами ее спину несколько человек из бара, которые узнали ее по фильмам. Так же, как чувствовала одновременно и пронзающий, и теплый взгляд этого странного существа из ночного лифта. Хейли улыбнулась сама себе, сделала еще глоток. И почему ей был так приятен этот взгляд? У нее ведь муж, двое детей. Хотя, ребенок скорее один. Старшую дочь она не видела уже 7 лет. Да и муж уже почти не муж. Но все равно странно.

«Путники в ночи» подходили к концу. А Дени все не сводила своих глаз с Хейли. Ее полуоткрытая спина, босые ноги, этот непринужденный жест, которым она берет свой бокал, манящие губы. Фантазии поглощали девушку все сильнее и сильнее. Пока, весьма состоятельный на вид, и уже довольно подвыпивший мужчина, не подошел к Хейли и не предложил угостить ее выпивкой и поболтать о том, о сем.

Дени видела, как Хейли решительным жестом руки, по всей видимости, просила его поискать другое место. Заметила, как мужчина не хотел сдаваться.

Какая-то искра пронеслась по телу Дени, страх, что этому мужчине будет позволено больше, чем ей. Что он сможет сесть рядом. И Дени промазала по нотам, впервые за последние 5 лет. Изабель вздрогнула и вопросительно уставилась на нее. Дени смущенно улыбнулась в ответ и уставилась в ноты, которые стояли перед ней, и она знала их наизусть. Она должна была держать себя в руках, хотя бы до конца их выступления. Тем более, что это была их завершающая песня на сегодня.

Последнюю ноту Дени держала очень долго, боясь оторвать свои руки от контрабаса. Уж он то, в отличие от всех остальных, знал о Дени все. Ее страхи, желания, всю боль и радости. Он точно знал, что сейчас она больше всего на свете хочет подойти к Хейли и сесть рядом с ней, непринужденно заговорить, рассказать пару веселых историй и сыграть свои мелодии.

Но самым сложным теперь оказались не те десять лет ожидания, а эти несколько шагов от маленькой сцены в углу зала, до барной стойки. Ее длинные пальцы судорожно цеплялись за большое деревянное горло инструмента, словно выжимали смелость и правильные слова.

– Ну что? Какие планы на вечер? Может, закажем пиццу на всех? – разбил тишину голос Изабель.

– И посмотрим «В джазе только девушки», – подхватил Мигель.

– Неплохая идея, – вновь отозвалась певица.

– Я выпью еще бокальчик в баре, – раздался тихий голос Дени, словно извиняясь, что вклинился в столь оживленную беседу, – Присоединюсь к вам попозже.

Дени прекрасно знала, что не присоединится. Как, впрочем, знали это и Изабель, и Мигель. Девушка решительно двинулась к барной стойке, за которой в одиночестве сидела Хейли, удачно отшившая навязчивого собеседника пару минут назад.

До стула оставалось всего три с половиной шага. Но вдруг ноги Дени отказались двигаться. Мысли, слетевшиеся на мимолетное сомнение, как стервятники на труп, буквально раздирали ее изнутри. Как вообще можно было посметь подумать о том, чтобы сесть рядом с ней? С ней, которая…

Пожилой мужчина устало упал на свободный стул рядом с Хейли, заказал себе виски и, даже не взглянув в сторону актрисы, начал старательно копаться в своем мобильном.

Дени охватило одновременно и отчаяние, и облегчение. Теперь ей не нужно будет искать оправдания, почему она так и не осмелилась подойти. Но что-то внутри не отпускало ее, не давало уйти и забыться в компании друзей или в очередном просмотре заезженного до дыр кино.

Дени огляделась, и заметив на другом конце бара единственный пустовавший стул, направилась прямо к нему.

– Изабель сказала, что вчера ты закончила первую часть своей симфонии, – ставя перед Дени бокал вина, произнес симпатичный молодой бармен Эдвард, с маленькой татуировкой китайского дракона на внутренней стороне руки.

– Моей сюиты, – поправила его Дени, делая глоток.

– Сюита, симфония. Я не слишком в этом понимаю. Просто рад, что дело пошло.

– Спасибо, – не отрывая взгляда от Хейли на другом конце бара, ответила Дени.

Эд тоже перевел свой взгляд в сторону актрисы.

– Значит все-таки правду говорят, что любовь вдохновляет? – облокотившись о барную стойку спросил он.

– Наверное. Только жаль, что безответная вдохновляет больше, чем взаимная.

– Потому ты никак не заговоришь с ней?

– Вот почему я сочиняю, – впервые за вечер взглянув на бармена, ответила Дени.

На другом конце бара у компании молодых парней закончилась выпивка, и они настойчиво звали Эда обслужить их. Он оставил Дени наедине с бокалом, в который напоследок плеснул еще немного вина за счет заведения.

Дени не хотелось пить, но сидеть просто так и пялиться на актрису было неловко. Она взяла бокал за стеклянную чашу, как берут коньяк, прекрасно зная, что вино не стоит нагревать ладонями. Но сегодня ей хотелось все сделать наоборот, не так, как делают, не так, как надо.

Она заметила, как на другом конце бара Хейли встала со стула, взяла свои босоножки и, рассчитавшись с Эдвардом, вышла из зала. Дени нерешительно поставила свой бокал на стойку и направилась к выходу, вслед за Хейли.

После полумрака и шума бара, резкая тишина и яркий искусственный свет лобби ослепляли и оглушали. Дени остановилась на мгновение, чтобы оглядеться. Хейли, по обыкновению босая, стояла у лифта, безучастно наблюдая, как мигают цифры от пяти до одного. Дени, слегка пошаркивая своими концертными туфлями, несмело подошла и стала у нее за спиной.

– Хорошее исполнение. Мне нравится джаз, – все так же стоя спиной к Дени и наблюдая за мигающими цифрами, произнесла Хейли. – Есть в нем что-то неподвластное словам. Что-то большее, чем мы можем произнести вслух.

– Намного большее, – хрипло прошептала Дени, сглатывая слюну от волнения.

Она уже собралась с духом, чтобы произнести еще пару ничего не значащих фраз, как к ним подбежали двое девушек-подростков, лет по 15–16.

– Простите, простите! Вы Хейли Джонс? – протараторила одна из них и, не дождавшись ответа, сразу продолжила. – Конечно же вы Хейли Джонс! Какой глупый вопрос! А можно сделать с вами фото?

Ее молчаливая подруга уже держала наготове свой мобильный. Хейли повернулась к девушкам и выдавила из себя усталую улыбку. Подруга с особым старанием начала клацать телефоном, то приседая, то почти подпрыгивая.

Двери лифта открылись. Хейли широко улыбнулась напоследок, давая понять, что ей пора.

– Спасибо вам! – взволнованно произнесла юная фанатка и тут же, практически выхватив телефон из рук подруги, начала рассматривать снимки.

– Супер! Прямо как кадры из «Космической Одиссеи». Боже мой! Спасибо! Спасибо!

– Удачи, – вежливо ответила Хейли и зашла в лифт.

Дени зашла вслед за ней. Двери лифта закрылись. Хейли, совершенно не стесняясь своего пристального взгляда, с любопытством разглядывала Даниэлу.

– Так вы, – выдавила из себя Дени, все сильнее вжимаясь в холодную стену лифта, – Вы остановились в этом отеле?

– Ну да. Кататься по ночам в лифтах чужих отелей не входит в список моих увлечений.

Хейли смотрела Дени прямо в глаза с легкой кокетливой улыбкой.

– Хорошо, что ты сегодня не голодна, – продолжила она.

– Простите. Я могу заплатить за химчистку.

Хейли безразлично махнула рукой, давая понять, что ей это совершенно не важно. Неловкая пауза повисла в воздухе. Через мгновение лифт остановился и выпустил из своих объятий Хейли. Новая волна ненависти к самой себе буквально окатила Дени. Ее внутренний голос кричал, он практически охрип, надрывая свое воображаемое горло. Он кричал – поговори! Пригласи!

Двери лифта начали закрываться, как вдруг Хейли резко повернулась к Дени.

– Я могу вас кое о чем попросить? – спросила она.

Дени решительно остановила рукой закрывающиеся двери лифта.

– Не могли бы вы завтра исполнить «Осенние листья»?

– Конечно, – с улыбкой ответила Дени.

– Спасибо. И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – по-прежнему, не отпуская дверь и не сводя взгляда с Хейли прошептала Дени.

Всю ночь, а вернее то, что от нее осталось, а затем и весь день Дени буквально тонула в новых звуках, гармониях, лишь иногда выныривая, чтобы выпить кофе или зайти в туалет.

Когда, после полудня, Изабель прервала этот творческий полет, хлопнув входной дверью, Дени внезапно осознала, где она и какой сегодня день. И даже испытала стыд за три пустые грязные чашки из-под кофе на ее столе, за разбросанные на полу вещи, и за, скорее всего, весьма неприятный запах ее тела.

Не сказать, чтобы увидев все это, Изабель была слишком удивлена. Но уровень безумия, которое светилось в красных от недосыпа глазах Дени ее настораживал. Она молча подошла к столу, чтобы убрать грязные чашки.

– Оставь, я помою их чуть позже, – продолжая что-то наигрывать на фортепианной клавиатуре, подключенной к ноутбуку, Даниэла.

– Было бы лучше, если бы ты поспала.

– Я не хочу спать.

– А я не хочу завтра утром найти твой труп.

– Я слышу! Я наконец-то слышу, как должна звучать эта музыка! – снимая наушники, безумным голосом прошептала Дени. – Я должна закончить, пока она не исчезла из моей головы.

Изабель устало села на кровать. За десять лет, что они были знакомы с Дени, она так и не научилась ее понимать. Но знала, что исправить что-либо просто невозможно.

– Мне Марго звонила, – произнесла Изабель, надеясь, что эти слова хоть как-то подействуют на Дени. – Она переживает. Ты не отвечаешь на ее сообщения.

– Я не могу сейчас об этом думать.

– Она хорошая девушка, – невзначай обронила Изабель.

Дени намеренно оставила эту фразу без ответа. Она все прекрасно понимала. И меньше всего ей хотелось причинять боль Марго. Но не сейчас, только не сейчас. Вполне возможно, что завтра, а если нет, то уж точно на этой неделе, они встретятся и поговорят. Но не сейчас. Сегодня только музыка. С этой мыслью Дени опять надела наушники и погрузилась в звуки, витавшие, как ей казалось, прямо здесь, в воздухе. Их только нужно было успеть словить.

Хейли пыталась насладиться хорошей погодой в одном из, как писали в туристических буклетах, самых красивых парков города. Она умиротворенно сидела на лавочке, прикрыв глаза и наслаждаясь лучами солнца. Девушка всеми силами пыталась почувствовать, что солнце здесь другое, не такое, как в Калифорнии. Что воздух здесь особенный. Что город полон романтики…

– Айуда мэ пор фавор*, 1– мужской голос нарушил ее безуспешные попытки.

Она открыла глаза. Напротив нее стоял пожилой мужчина, наверное лет 60-ти. Сложно было угадать точный возраст по его лицу. Он протягивал морщинистую руку к Хейли, прося денег. Актриса автоматически полезла в свой карман, достала оттуда первую попавшуюся купюру и безучастно протянула ее старику.

– Благослови вас Бог, – на чистом английском ответил Бродяга.

Хейли удивленно взглянула на него. Сейчас его глаза показались ей такими глубокими и мудрыми, будто перед ней стоял сам Бог, или, как минимум, ангел. Ей вдруг очень захотелось поговорить с ним.

– У вас такой классический английский акцент, – ухватилась за эту соломинку Хейли.

– Я преподавал английскую литературу в колледже.

– И что же случилось потом?

– Вы ведь хотите услышать ответы на совсем другие вопросы.

Хейли замолчала на мгновение. Как же он был прав. Бездомный старик разгадал ее загадку всего за несколько минут. У нее проскочила мысль, а вдруг он и правда сможет ответить на то, на что ни она, ни вся куча ее безумно дорогих психологов, так до сих пор ответить и не смогли.

– В чем смысл жизни? – она решила попытать счастья.

Старик присел на край лавочки, выдерживая паузу.

– Как часто люди задаются этим вопросом. Но я могу дать вам только самый банальный ответ, – и чуть помолчав, словно готовясь выдать самую страшную тайну на свете, вдруг коротко сказал, – В любви.

Хейли иронично улыбнулась. Очередное разочарование.

– И что же такое любовь?

Старик опять выдержал паузу, он странным образом, с какой-то особой любовью, которая так и струилась из его глаз, окинул взглядом парк.

– Я думаю, суть любви до конца еще никто не понял. Вот почему люди говорят о ней снова и снова. Знаете, все эти книги о любви, фильмы, песни. Большей частью они все о физическом влечении. Даже у Шекспира я не нашел ответа на этот вопрос. Ромео и Джульетта ведь даже не знали, любят ли они одни и те же фильмы и книги.

Хейли изменилась в лице. Похоже, что Бродяга чем-то зацепил ее.

– И почему я не встретила вас раньше? Это могло бы изменить мою карьеру, – и после короткой паузы добавила, – а может и всю мою жизнь.

– Знаете, со временем любовь меняется. Только когда я потерял свою жену, то понял истинный смысл фразы «одно целое».

Хейли почувствовала себя неловко. Она никогда не знала, что говорить на похоронах и свадьбах. Это всегда ставило ее в тупик.

– Я не смог больше жить в нашей квартире, – как будто услышав ее мысли и освобождая от необходимости что-то говорить, продолжил старик. – Каждый раз, когда я смотрел фильм, то больше не мог спросить ее мнения. Когда ел, то не мог поделиться с ней своим блюдом. Когда садился читать ее любимые книги вслух, она больше не слышала меня…

– Мне очень жаль, – все же выдавила из себя Хейли.

– А мне нет, – неожиданно бодро ответил Бродяга.

Актриса удивленно посмотрела не него.

– Я был счастлив. Я любил.

Хейли грустно улыбнулась. Она была рада этому странному разговору. Просто ей вдруг так невыносимо стало жаль себя. Этот бездомный, просящий милостыню, знал и чувствовал больше, чем она – известная актриса, объездившая практически весь мир и имевшая почти все доступные человеку блага.

– А как насчет вас? – ударил по самому больному старик.

– Не думаю, что я любила.

– Ну, у вас все еще впереди, – тепло сказал он.

– Шутите?

– Совсем нет.

Они еще какое-то время сидели на лавочке. Известная актриса, которую, слава богу, никто пока не узнал, и Бродяга. Оба одинокие и оба потерявшие. Он – любовь все своей жизни, она – всякий смысл этой жизни.