Читать книгу Солнце мрачного дня - Даша Art - Страница 6

POV Яна

Боже, это не к добру.

Весь народ столпился внизу, недалеко от выхода. Я расталкиваю зевак, молясь, чтобы они глазели не на Жаки. Но молитвы мои не были услышаны.

Жаки сидит на полу в центре этого столпотворения, ее попа лежит на щиколотках, грудь – на коленях. И она была… без платья, в одном нижнем белье.

Жаки обхватила себя руками, чтобы прикрыть грудь, виднеющуюся сквозь кружева. Даже с такого расстояния я могу увидеть её слезы. Рядом стоит эта сука Сара и какой-то парень, держащий в руках платье Жаки.

Вот козел!

– Ёбушки-воробушки… – это первое, что пришло мне в голову.

Жаки поднимает на меня свои большущие глаза: мои ноги подкосились. Я едва не упала прямо там, рядом с ней.

В её глазах застыли боль, страх, и прямо сейчас проклёвывается надежда. Она смотрит на меня, словно я – божество.

Я должна что-то сделать. Но что?

– Вечеринка перешла в режим раздевания. И без меня? – Я пытаюсь пошутить в своей безбашенной манере, в то время как шестеренки крутятся в моей голове с космической скоростью.

Я не собираюсь просто хватать её и уводить. Нет, это слишком просто. Это покажет лишь моё сочувствие. Я же должна показать, что я – соратник, и Жаки не одинока в этой борьбе. Я также пыталась сдержать себя, чтобы не наброситься на Сару и не повыдирать её наращенные пакли.

В голову вдруг приходит именно то, что надо. Идея вспыхнула красной лампочкой. Я подхожу ближе к Жаки.

– Жаки, детка, не могла подождать меня? – ласково урчу я.

Она непонимающе смотрит на меня. Сейчас, большеглазая моя, ты все поймешь. Я ободряюще улыбнулась ей, хотя в душе всё клокочет.

Никому не позволено обижать моих друзей!

Никому!

И те, кто это сделал, ответят по полной программе, но это после. А сейчас устроим небольшое шоу.

– Надеюсь, ты не будешь против, если я все же присоединюсь к тебе.

Дотягиваюсь рукой до молнии на спине, нарочито медленно расстегиваю её, затем опускаю бретельки. Платье змеёй струится вниз, падая на пол у моих ног. Я перешагиваю через него, после чего аккуратно сажусь, чтобы взять в руки красную материю.

Поднимаюсь, сохраняя лебединую осанку, с вызовом смотрю на мудака, все еще держащего то, что осталось от розового платья. Он ухмыляется, окидывая меня похотливым взглядом.

Да, я знаю, что хороша. Ты, наверно, думаешь, как до сих пор меня не заметил? Я ведь очень сексуальна: накаченные ноги, пресс, упругая попа, округлые бедра, тонкая талия. И еще этот загар…

Но это всё не для тебя, сучий ты выродок!

– Возьми, – я смяла свое платье и кинула ему прямо в рожу, – понюхай и моё, раз уж у тебя такой фетиш.

Вот оно. Вкуси злость и унижение. Что, не нравится? А это только начало, мать твою!

Я поднимаю голову.

Вы думали, что так унизите Жаки?

Но нет. В оголении некоторых частей тела нет ничего унизительного. Особенно, если тело красивое.

Я кладу одну руку на талию, вставая в позу рекламы нижнего белья. А что, чем я не модель?

На мне черный кружевной бюстгальтер без лямок и трусики. Я вновь смотрю на Жаки. Она медленно встаёт, все еще прикрываясь руками, слегка подрагивая.

Парни улюлюкают, оценивающе взирая на наши тела. И им нравится то, что они видят – еще бы!

Упс, кто-то начинает фотографировать.

И тут происходит то, чего я никак не могла ожидать.

Маркус оказывается возле меня. Весь его вид не просто говорит, а скорее кричит о том, что он зол, как чёрт. Скулы напряжены, глаза сверкают. Парень хватает меня за руку.

Да что за манера такая, вечно меня куда-то тащить? Тоже мне, доисторические замашки!

Я пытаюсь остановить его. Но он был сильнее меня, да и эти высоченные шпильки явно не способствовали устойчивости.

– Маркус, какого хера? Ты что творишь, идиот тупоголовый? – принялась кричать я, лупя его при этом по руке, удерживающей меня, и плечу. – Куда ты меня тащишь? Я не оставлю её одну! Блять, Маркус! Отпусти меня!

Это уже потом я поняла, что ругалась на русском языке, и он все равно ничего не понял.

Я оглядываюсь, чтобы увидеть Жаки, застывшую в полнейшем шоке. Маркус вытащил меня на улицу, развернул к себе лицом, после чего откинул мою руку.

– Ты совсем рехнулась? – накинулся он на меня. – Решила предложить себя всему городу?

– Тебе-то какая разница? – При других обстоятельствах я бы даже порадовалась его реакции, но не сейчас. – Мне нужно вернуться. Жаки там одна!

Я поворачиваюсь в сторону дома, собираясь вернуться туда, но Маркус хватает меня за локоть, рванув обратно.

– Нет!

– Какого черта ты мне указываешь? – рычу я, раздувая ноздри. – Жаки осталась одна в этом гадюшнике, я должна вытащить её!

– Ей помогут, – уверенно заявляет он.

– Кто? – Я качаю головой, силясь понять, кто может ей помочь.

Но в голову ничего не приходит. Все, кто сейчас в той комнате, скорее окунут её в дерьмо, чем подадут руку помощи.

– Ты должна подумать о себе! Что, решила заняться благотворительностью?

Маркус всё ещё держит меня за локоть, но долго оставаться возле этого дома он явно не собирается. Парень тянет меня к стоянке, запихает в машину, не обращая внимания на моё активное возмущение и сопротивление.

Его машина именно такая, какая и должна быть у Маркуса Дэвиса. Стальная красотка. Под цвет глаз выбирал?

– Даже не пытайся выйти! – пригрозил он, захлопывая пассажирскую дверь.

Конечно, я должна попытаться сбежать, но что-то мне подсказывало, что далеко я все равно не уйду.

Скорость этой тачки и так уже зашкаливает, но Маркус продолжает нещадно давить на газ. Мы достаточно далеко отъехали от злосчастного дома, и когда вдоль дороги появились небольшие заросли, Маркус съезжает с обочины. Теперь нас не видно с дороги.

– Что ты задумал?

Здесь очень темно. Горло сжал страх. Тело моментом обдаёт холодом. Я не люблю такое уединение – это слишком жутко. В ужастиках все именно так и начинается.

– Ты хоть понимаешь, что сейчас натворила?

Его спокойный тон пугает меня гораздо сильнее, нежели крик.

– Если ты думала, что таким образом поможешь ей, то ты еще глупее, чем я думал, – продолжает он.

– Глупая? Я? Да как ты смеешь? – Кровь приливает к лицу, я поджимаю губы.

– С чего ты вообще решила влезть в это? – Маркус игнорирует мои слова.

– Жаки – моя подруга!

– Подруга? – кривится. – Вы знакомы всего пару дней.

– А это имеет значение? У дружбы нет срока. Неважно, сколько ты знаешь человека. Ты можешь считать его своим другом всю жизнь, но в один момент он предаст тебя. А может быть и такое, что за один час вы невероятно сближаетесь.

– Бред! В этой жизни ни с кем нельзя сближаться! – Маркус повышает тон – ага, похоже, я зацепила за живое.

– Ты влезла туда, куда тебя не звали. Ты приехала в чужую страну, в чужой город и теперь пытаешься устанавливать свои правила. За это тебе никто спасибо не скажет. Ты не поможешь ей, ты только навредишь!

– Я помогу! В отличие от всех вас я не буду равнодушно наблюдать за тем, как её убивают!

– Из-за тебя на неё выльется новая порция этой дряни. Ты взбаламутила осевшую воду. Сара уже практически отстала от неё – ей стало скучно. Но сегодня днем ты дала ей новую порцию адреналина. И то, что сейчас случилось – это целиком и полностью твоя вина!

Каждое слово Маркуса эхом растекается внутри меня. Отравленным дымом оно наполняет мои легкие: становится трудно дышать.

Из-за меня?

Да, это я пыталась пробудить в Жаки бойца, и она ответила этой сучке.

Неужели Маркус прав?

Нет! Не хочу верить в это! Разве я уже не помогла Жаки?

А что если она не выдержит все это? Что если я ошиблась?

В моей голове разыгралась борьба моей правды и мнения Маркуса. Я хмурюсь, понимая, что в чём-то он прав. Но потом что-то щёлкает, заставляя меня вскинуться.

– Нет! – Я подаюсь вперед, чтобы поймать его взгляд. – Это все ваша вина. Это вы с ней сделали, а не я. Это из-за тебя, Николаса, Сары она чуть не умерла. А я сделаю так, что она поднимется с колен. И еще покажет вам, чего стоит!

– Это все романтические бредни. – Он отвечает на мой взгляд настолько уверенно и надменно, что мне становится противно. – Я думал, ты реалистка. А ты, оказывается, такая же наивная дура, как все остальные!

– Тогда зачем ты спишь с такой? – хмыкаю я.

– Не обольщайся, меня и раньше привлекало только твое тело, а сейчас ты продемонстрировала, что напрочь лишена мозгов. Я не связываюсь с глупыми курицами, даже если они всегда готовы раздвинуть ноги.

Всегда готовы раздвинуть ноги?

Это он про меня?

А чего ты ожидала? Разве он не прав?

Да, я сразу же отдалась ему, словно последняя шалава. Но я наивно предполагала, что Маркус так не считает, поэтому услышать это от него больно.

– Отвези меня домой, – зло выдавила я, стараясь не разрыдаться прямо сейчас, в этой машине, под его взглядом.

Маркус молча подчинился.

Я отвернулась. На мне только нижнее бельё, и я остро ощущаю свою наготу.

Живот туго сжался в спазме. Мои губы задрожали, я растягиваю их в тонкую линию, чтобы скрыть это. Руки похолодели. Я нервно хватаюсь за ручку двери, чтобы сразу выбежать, как только мы остановимся.

Этот момент настал спустя пару минут, и я всё равно оказалась недостаточно проворной, Маркус успел схватить меня за плечо, чуть сжав его. Он скользнул указательным пальцем по щеке, разворачивая к себе, чтобы, глядя на мои губы, сказать:

– Ты можешь делать все, что тебе захочется. Можешь и дальше пытаться сломать систему. Но, запомни, однажды тебе самой потребуется помощь. И я тебе точно не помогу.

***

Раньше я никогда не чувствовала себя дешевкой, моя гордость этого не позволяла. Когда мне делали больно, я отвечала тем же, никогда не оставаясь в долгу.

Но сейчас я не знала, что мне делать.

Кричать? Плакать? Обвинять его? Но в чем?

Мне бы очень хотелось обвинить во всем Маркуса. Сказать, что он воспользовался мной и выбросил. Но ведь Маркус с самого начала обозначил статус наших отношений.

Секс без обязательств, гарантий и чувств. Я покорно приняла их, уже проиграв свою гордость. И сейчас Маркус просто разорвал наш негласный контракт на телесные удовольствия.

Он никогда не был со мной ни ласков, ни нежен, ни приветлив. Так, с чего я должна претендовать на другое отношение к себе?

Маркус красив, богат, избалован, эгоистичен – ему незнакомо человеческое сердце. Если бы у него самого был данный орган, он бы не смог так сказать.

Я сняла туфли, пока мы ехали – еще не хватало грохнуться с этих ходуль на его глазах. А в том, что я не смогу и шагу на них ступить, я была уверена. Мои ноги точно подогнуться, стоит мне встать. Для полного унижения еще не хватало распластаться перед ним на асфальте.

Я выбежала из машины так быстро, как могла, оставив при этом туфли. Нет, я не мнила себя Золушкой, оставившей туфельку, и не ждала, что принц найдет меня по ней. Просто не могла заставить себя нагнуться за ними. Хотя Маркус уже сделал вид, что я исчезла из его машины и из жизни.

Я не смотрела по сторонам. Мне было все равно, что я в нижнем белье, и меня могут увидеть. Слухи все равно пойдут. Маме это не понравится. Возможно, она даже разозлится, как и Оливер, он ведь должен был нас забрать. Но сейчас я не думала об этом.

В доме было темно. Я вхожу в свою комнату, падаю на кровать.

Почему его слова так ранят меня? Он ведь ничего для меня не значит, поэтому я должна проигнорировать и его, и его слова. Может, он просто задел моё самолюбие? Я ведь не могла влюбиться в него?

Маркус оскорбил меня, а я даже не знала, что на это ответить. Как оправдать себя? Да стоит ли вообще распинаться перед ним?

По щекам потекли слезы. Я не стала смахивать их: сами высохнут. Не впервой уже.

Наверное, если бы хирург сейчас заглянул в мою грудь, очень удивился бы. Сердце, наверняка, стало плоской формы. По нему ведь только что проехались катком. Маркус мастерски расплющил мне его.

– …меня и раньше привлекало только твое тело…

Я всхлипнула, стараясь заглушить рыдания, рвущиеся наружу. Конечно, ему нравилось только мое тело, мы ведь даже не разговаривали. Папа всегда говорил, что есть девушки, с которыми спят, а есть те, на ком женятся – и это не одни и те же девушки.

– Я не связываюсь с глупыми курицами, даже если они всегда готовы раздвинуть ноги!

Вот оно. Вот то, что он обо мне думает. Для него я та, с которой он мог потрахаться в любое удобное время. И на этом все. Пишите письма!

Если раньше я утешала себя, говоря, что девушка тоже имеет право заниматься сексом без обязательств, то сейчас осознала, что я не могу. Так или иначе, я все равно привязалась к нему. От одной мысли об этом застонала. Боже, надеюсь, я не влюбилась в него, иначе я точно сумасшедшая!

Точно не знаю, сколько я так лежала, не двигаясь, когда неожиданно вспомнила, что не одной мне сегодня досталось.

Я тут же вскочила. Мне срочно надо узнать, добралась ли Жаки домой. Маркус сказал, что ей помогут. Но кто? И можно ли вообще доверять словам этого мудака?

Я быстро натянула джинсы и футболку, спустилась вниз, вышла из дома, направилась в сторону дома Томсонов.

Вычислив необходимое окно, принялась кидать в него камешки. И чем больше камней я запускала, тем страшнее мне становилось. Я уже отчаялась, перебирая варианты, где буду её искать, когда окно открылось, и Жаки выглянула.

Я так и знала, что она плакала в одиночестве!

Даже в темноте и с такого расстояния я была в этом уверенна. Но она была дома и вроде бы невредима – уже хорошо. Я поднялась наверх по дереву, казалось, посаженному как раз для такого случая – достаточно удобно, надо признать.

***

Мы не включали свет, он не был нужен. Мы легли на кровать напротив друг друга.

– Кто посадил это дерево? – спрашиваю я, решив начать с отвлечённых тем.

– Бабушка, – отвечает Жаки, немного всхлипнув.

– Папина мама?

– Нет, мамина. Миссис Оливия Беркли. Она жила с нами, потому что очень болела. – С каждым словом её голос становился всё чище. – У неё был дом в Майами, но мама не хотела нанимать сиделку, намереваясь самостоятельно за ней ухаживать. Бабушка была очень богатой, поэтому папа никогда не противился её присутствию в этом доме, надеясь на наследство.

– И она его оставила ему?

– Нет, – Жаки хмыкает, – отцу не досталось ни копейки. Не знаю, куда всё делось, но папа очень злился. Они никогда не ладили. Бабушка считала моего отца жестоким и бессердечным.

– Она была права? – грустно спрашиваю я, уже зная ответ.

– Да. И поняла я это только после того, как появилась это клеймо.

– Почему твои родители не вмешались? Почему не прекратили этот ужас?

Это никак не укладывалось у меня в голове. Каждый раз, когда я об этом думала, эти вопросы стеной преграждали мне путь к разгадке.

– Они отрицают, что со мной что-то не так. Папа игнорирует меня, уехав в Майами, а мама закрылась в своём маленьком розовеньком мирке, где всё расчудесно.

Мне понравилось, как она это сказала. У Жаки очень интересная речь. Она такая же яркая и красочная, как у меня.

– И как ты…

– С трудом, – она даже не дала мне договорить. – Сначала я билась головой, прося помощи, не понимая. Мне было страшно и больно, а им всё равно. Потом я смирилась, закрылась. Не сразу конечно, а после нескольких нервных срывов. Мне нужна была помощь психолога, но родители никогда бы добровольно не записали меня на приём.

– Но ты ведь сейчас наблюдаешься у психолога. – Я вспомнила вывеску на здании, откуда я забрала Жаки несколько дней назад.

– Да, им пришлось это сделать. Лучше так, чем дурдом. Кое-что произошло. Я пыталась…

Она замолчала. Я понимающе кивнула. Попытка суицида. Оливер ведь говорил об этом.

Чёрт! Вот же дегенераты!

– Но я всё равно не понимаю, почему Ник сделал это?

– Знала бы ты, сколько раз я задавала себе этот вопрос. – Жаки опустила голову, касаясь груди подбородком.

– Как ты вообще с ним связалась?

Жаки молчала несколько минут, видимо, вспоминая.

– Его ведь все знали, – начала она, – и я тоже знала. Но никогда не думала, что он обратит на меня своё внимание. Как-то на уроке химии нас объединили в пару – вот так я любилась в него. Он улыбался мне, мило разговаривал.

Маркус никогда со мной просто не разговаривал, не то, что мило.

Хватит о нём вспоминать!

– Была вечеринка. Вики… Моя бывшая лучшая подруга увивалась за Маркусом, – говорит Жаки, а я чуть язык себе не прикусила. – Не знаю, была ли она с ним в итоге… В какой-то момент я потеряла её из виду, зато меня нашёл Николас. Не знаю, зачем я пошла с ним, и что хотела этим доказать. Он позвал – я пошла. Наивная дура! Все эти сопливые романы – чтоб их! – одно вранье. Популярные мальчики никогда не влюбляются в обычных девушек, они ими только пользуются – проверено.

Я закусила губу, мне так жаль её, что хочется разрыдаться. Маркус тоже пользовался мной, но я знала, на что иду. Хотя бы за это ему спасибо, что предупредил.

– Жаки, – зову я её, – скажи, как ставится печать?

– Я не знаю, как это делается… – её голос снова срывается, и я жалею, что спросила. – Но нужны свидетели…

– Что? – вскрикиваю я. – Кто-то наблюдал, как вы?..

– Нет, – она закусывает губу. – Но утром об этом узнали все.

– Жесть, – выдыхаю я.

– Им просто нужен был тот, над кем можно было бы поиздеваться. И выбор, похоже, пал на меня.

– Но это нечестно! Я вообще о таком никогда не слышала!

– Повезло тебе, – всхлипывает Жаки. – Иногда кажется, что здесь параллельная вселенная. И в этих особняках живут инопланетяне, у которых начисто отсутствуют какие-либо чувства.

– Подожди-ка, а это не только в школе? Во всем городе, что ли?

Жаки кивает.

– Но они ведь взрослые люди! Я ещё могу понять, что в школе издеваются подростки, но в городе? Бред какой-то!

– Они и не издеваются, они игнорируют меня, поощряя действия школьников.

Я даже не заметила, как уснула у Жаки, переваривая услышанное.

Сейчас в голове ещё больше вопросов. Я никак не могла понять, как её родители могут игнорировать тот факт, что над дочерью так издеваются? Ну, знаете ли, даже животные никогда не дадут своих детёнышей в обиду!

Вдобавок ко всему мы проспали. Не было времени, чтобы сходить домой, поэтому пришлось надеть одежду Жаки: джинсовые шорты, ярко-желтую майку, кеды, и поехать в школу на автобусе.

По словам Жаклин в школьном автобусе здесь ездят только дети небогатых родителей и те, когда уже успели лишить водительских прав.

Я не стала слушать, когда она робко попыталась остановить меня, направляющуюся в самый конец автобуса, где, как оказалось, место только для нариков.

Говорят, что одежда красит человека, но явно не в их случае. Несмотря на то, что эти детишки-наркошики были одеты в дизайнерские шмотки, видок их отпугивал. В особенности их красные морды и сальные волосы. От них уже разило алкоголем и травкой, а ведь ещё даже нет и девяти.

Я пропустила Жаки к окну, сама села рядом.

– Какого хуя, цыпочка? – Видимо, это обращение ко мне?

– Здесь свободно, – отвечаю я.

– Нет, здесь всегда занято. – Парень даже встаёт перед нами для пущей убедительности. – Знай свое место, шлюха.

Какого? В этом городе за одни сутки меня уже дважды назвали шлюхой! И сейчас за что? За то, что я села на это место?

Вот урод конченный!

– А ты, знай, свое! – рычу я, разозливших не на шутку. – Нарикам место за решеткой или в реабилитационном центре!

Обычно я не спешу оскорблять незнакомых мне людей, пусть даже и наркоманов. Но этот сукин сын сам ведь напросился. Жаки побледнела, испугавшись. Она, видимо, с ними знакома. А мне-то что? Мне посрать, кто они!

– Сука, – выплевывает оскорблённый, занося руку вверх, чтобы ударить меня.

Не на ту напал, урод!

Благодаря танцам я очень шустрая, а реакция наркомана оставляет желать лучшего. Я хватаю его за указательный палец, он как раз очень хрупкий и сильно болит, если его сломать. Я рванула его в обратную сторону, послышался хруст.

– Обзови нас еще раз, и я сломаю тебе руку! – говорю я, всё ещё удерживая его палец, не обращая внимания на его вой. – И будь уверен, местная больница тебе не поможет!