Читать книгу Повесть о граффах - Даша Клубук - Страница 6

Жители дома номер 15/2 спали этой ночью тревожно. Мадам Тата с первого этажа никак не могла усмирить своего обезумевшего пса, который ни с того ни с сего вообразил себя волком и всю ночь выл на луну; семья Пауреш, соседи Филиппа по площадке, в полном составе занималась ловлей стаи мух, неожиданно нагрянувшей к ним после полуночи, – шум от мухобоек был до шести утра! Стоит ли упоминать и о четверых молодых граффах, чьи глаза почти не смыкались – неизвестность дня предстоящего давила на них, а события дня минувшего крутились в мыслях нескончаемой каруселью. Каждые полчаса Август Ческоль вскакивал с кровати и проверял свой навык левитанта, и, убедившись, что он все еще левитант, укладывался вновь.

Ирвелин Баулин поднялась в восемь. После бессонной ночи голова была тяжелой, а тело вялым. Накинув халат, она лениво добралась до кухни, сварила себе порцию крепкого кофе и уселась на скрипучую табуретку. В окно уставился ее помутневший взгляд.

Спустя глоток Ирвелин вскочила. Она резко выпрямилась и сделала глубокий вдох. Сосредоточившись на пустом пространстве перед собой, вместо пустоты Ирвелин представила очертания отражательного барьера; представила так ярко, словно глухая стена барьера уже стояла перед ней. Одна минута, три, пять, и Ирвелин протянула к пустоте руку. Пальцы ее коснулись прохладной и гладкой поверхности, когда как глаза продолжали созерцать пустоту. Созданная ей поверхность получилась не твердой, как следовало бы быть отражательному барьеру, а мягкой и податливой, что говорило о низкой степени ее ипостаси. Но несмотря на этот удручающий факт, Ирвелин с облегчением выдохнула. Дар отражателя был при ней.

После проверки ипостаси Ирвелин включила радио – миниатюрный аппарат Емельяна Баулин. Глупо было ожидать, что сейчас она услышит новости о Белом ауруме. Даже если желтым плащам уже удалось схватить вора и вернуть Белый аурум на прежнее место, то по столичным волнам этого не сообщат, ведь большинство граффов до сих пор оставались в неведении. Ирвелин хотелось просто убедиться, и когда она услышала монотонный голос диктора, который оповещал об умеренном увлажнении чернозема в центральном поясе, радио она тут же выключила.

Настало время завтрака, но не успела Ирвелин разбить на сковороде яйца, как в дверь опять заколотили. «Что Мире могло понадобиться в такую рань?» Второпях выдумывая повод, из-за которого ей нужно было беспрекословно оставаться в квартире, Ирвелин вышла в прихожую и щелкнула замком. За дверью стояла вовсе не Мира.

– Да, привет! – воскликнул Август, запыхавшись.

– Привет, – ответила Ирвелин, добавив интонации вопрос.

– Тут такое дело… – начал он, но, оглянувшись на лестницу, передумал. – Лучше не здесь.

– Можешь пройти, – предложила Ирвелин, напрочь позабыв от взбудораженного вида Августа о своем плане прикинуться занятой.

– Нет-нет. Давай спустимся к Мире.

– Что-то случилось?

С ответом Август помедлил, что было совсем на него непохоже.

– Возможно, случилось, – выдал он неопределенно и вновь оглянулся. – Нам нужно твое мнение по одному вопросу, а вопрос этот достаточно, как бы точнее выразиться… щекотливый. Подробнее рассказать я смогу только у Миры. Спустишься? Квартира номер два, с цветочным венком на двери.

Ирвелин пообещала спуститься. Состояние Августа озадачило ее. Левитант ушел, а Ирвелин второпях переоделась и, позабыв о завтраке, спустилась на первый этаж. В украшенную венком из сухоцветов дверь она постучала кротко и мягко, умышленно подавая пример своим громким соседям. Дверь отворилась, и облако из цветочных запахов накрыло Ирвелин.

Планировка квартиры Миры была идентична квартире Ирвелин, и на этом их схожесть заканчивалась. Гостиную-мастерскую наполняли неясный свет и сплошной творческий беспорядок: все вокруг было заставлено пустыми коробками, лишь пробравшись через которые Ирвелин смогла разглядеть гостиную воочию. Там, где у нее располагалась кухня, у Миры стоял высокий прямоугольный стол, сколоченный из деревянных досок. Позади стола шумел холодильник, стеклянные дверцы которого выдавали его содержимое – в нем хранились не яйца с молоком, а цветы. Много-много цветов. Каждый сорт томился в отдельной вазе и насыщался дарами воды. По полу мастерской каталась небольшая тележка с инструментарием. Ирвелин обошла очередную пустую коробку и пригляделась: секаторы, лески, разноцветные тейп-ленты, проволоки, флористические ножи и ножницы. Когда в тележке Ирвелин увидела и несколько видов плоскогубцев, то ненароком засомневалась, точно ли она смотрела на флористические инструменты, а не на хирургические?

– Аккуратнее с коробками, не споткнитесь, – сказала Мира, подпирая боком стол. Она смотрела на один из стеллажей, на котором уместилась дюжина корзин с зеленым пиафлором, и теребила края рабочего фартука. Ирвелин даже не сразу заметила Миру, настолько органично та вписалась в окружающий ее хаос.

Здесь был и Филипп. Медленными шагами он мерил комнату со скрещенными за спиной руками. Кинув серьезный взгляд на Миру и Августа, который сидел на высоком стуле у рабочего стола, Филипп произнес:

– Мира, рассказывай.

Атмосфера была напряженной. Ирвелин ее сразу ощутила и приготовилась слушать со всем посильным вниманием. Мира, не спуская глаз со стеллажа, заговорила. Ее торопливая речь то и дело сбивалась, язык заплетался, слова вставали невпопад.

– Хм, в общем. Вчера, после того как мы попрощались, я зашла домой и сразу направилась в спальню. Ни здесь, ни на кухне свет я не включала, поэтому… свет, да, было темно. Я легла спать, но перед этим поставила будильник на шесть. Есть заказ, один букет, который… ну, собрать мне нужно. Легла спать. Спала я неважно. Чей-то пес выл всю ночь, слышали? Если бы кто-то заходил, я бы обязательно услышала. Никто не заходил. Да. Утром я встала по будильнику и сразу принялась за лопату… то есть за работу. Ничего подозрительного в мастерской не заметила. Очистила стол от обрезков, достала нож и секатор, потом… потом я подошла к стеллажу, чтобы взять пиафлор. Кинула случайный взгляд на сувенир… а он светится и странно вибрирует. – Она оглянулась на Ирвелин. – Никогда раньше он не светился и не вибрировал.

Словесный локомотив остановился. Так и не поняв, в чем же, собственно, заключался вопрос, Ирвелин не нашла ничего другого, как посмотреть туда, куда все это время смотрела Мира. Обыкновенный на вид металлический стеллаж, корзины, рулоны красочной обертки… И сувенир, одиноко стоящий в самом углу верхней полки. Копия Белого аурума, про который Август упоминал во дворце. Таких копий навалом на Скользком бульваре, Ирвелин сама их видела. Тот же размер, те же цвета и формы, как у настоящего Белого аурума. Но что-то в этой копии было другим. Получше приглядевшись, Ирвелин заметила легкую вибрацию – белый камень трясся и постукивал, преломляя золотистый свет о стенки стеллажа.

Все молчали, ожидая слова от Ирвелин.

– На полке лежит сувенир в форме Белого аурума, со Скользкого бульвара, – произнесла Ирвелин медленно. – Правильно?

– Этот вопрос мы и хотели тебе задать, – сказал Август. – Ты говорила, что твой отец – материализатор и ученый. Он когда-нибудь упоминал о способности Белого аурума к вибрации?

– Никогда, – тут же ответила Ирвелин.

– Значит, это неполадки с сувениром? – обратился Август к Филиппу, который продолжал ходить из стороны в сторону. Иллюзионист лишь неопределенно помотал головой, а вместо него ответила Мира:

– Этот сувенир мне подарили полгода назад. За все полгода он никогда не вибрировал и никогда не светился.

– Мы поняли это, Мира, с первого раза, – буркнул Август. – Но быть может, в нем есть какая-то живая функция, встроенная кукловодом?

– Даже если и так, за полгода я уже увидела бы эту функцию. Говорю тебе, Август, это самый обычный сувенир, который продают иностранцам, а значит – кукловоды тут не причастны.

– А вы не пробовали взять его в руки? – отозвалась Ирвелин, подойдя ближе к стеллажу.

– Мы побаиваемся брать его в руки, – сказал Август, прерывая возникшую паузу. – Вдруг это настоящий Белый аурум.

Четыре пары глаз с опаской уставились на трясущийся камень. Превозмогая волнение, Ирвелин закатала рукава своей рубашки и сказала:

– Думаю, нам стоит взять его.

Она на цыпочках потянулась, просунула руки сквозь очереди корзин и вынула белый камень из глубины полки. Трястись сувенир не перестал – наоборот, его вибрация вдвое усилилась. Направив все силы на то, чтобы не уронить выскальзывающий камень, Ирвелин метнулась влево и опустила камень на рабочий стол Миры. Едва белоснежные грани коснулись дерева, мастерская мгновенно наполнилась танцующим свечением. Граффы окружили стол. После очередного повторения Мирой того, что ее сувенир никогда не светился и не вибрировал, слово взял Филипп:

– Это не настоящий Белый аурум.

– Но согласись, Филипп, совпадение поразительное!

– Хорошо, Август, давай пойдем от обратного, – предложил Филипп, облокачиваясь кулаками о стол. – Если перед нами настоящий Белый аурум – тот самый, что вчера был украден из Мартовского дворца, – то сюда он мог попасть только в период со вчерашнего вечера, когда желтые плащи начали выпускать людей из дворца, по сегодняшнее утро, верно? – Август и Мира кивнули. – Однако как артефакт мог сюда попасть, раз Мира утверждает, что никакого постороннего шума в квартире не слышала, при том что ночью почти не спала?

– Ночью выла собака! – стукнул себя по лбу Август. – Я тоже ее слышал! Вой мог заглушить шаги, скрип дверей…

– Никто в мою квартиру не заходил! – сказала Мира упрямо.

– А если штурвал? – Глаза Августа вспыхнули азартным огнем. – Штурвал открыл окно – вон то, рядом со стеллажом – и своим даром впустил Белый аурум в комнату и закинул его на полку.

– Да будет тебе известно, Ческоль, что окна в Граффеории уже давно оснащают специальными замками. – Откинув часть своих кудряшек назад, Мира чванливо скривила губы.

– А если вору все же удалось сбежать из дворца сразу после кражи? – выдвинула Ирвелин свою версию, крутящуюся у нее в голове. – И пока нас сканировал телепат во дворце, вор успел дойти до Робеспьеровской, проникнуть сюда и спрятать Белый аурум?

– Зачем кому-то вообще понадобилось прятать Белый аурум у меня?

Кто-то позвонил в дверь. Застигнутые врасплох граффы резко выпрямились; Ирвелин встала слишком резко и случайно толкнула Филиппа. Тот, не справившись с равновесием, повалился на стол и ударился подбородком об угол. Август подхватил его и помог встать. Мира посмотрела на часы.

– Расслабьтесь. Пришел господин Боувин, мой покупатель.

Пока Ирвелин извинялась перед Филиппом, Мира вынула из вазы свежий букет, мановением руки освободила путь от коробок и направилась в прихожую, не забыв скинуть с лица тревогу.

– Мирамис, доброе утро! – раздался любезный голос из прихожей. – Вы, как обычно, восхитительно прелестны.

– Благодарю, господин Боувин. А вы очень пунктуальны.

– О, в этом виноват мой дар эфемера. Уверяю вас, на своих двоих я пришел бы сюда не раньше полудня.

– А я вот постоянно опаздываю.

– А вы, прошу прощения?..

– Я – штурвал, господин Боувин.

– Ах, штурвалы! Властелины телекинеза! Под вашей властью все мирские передвижения.

– Ваш букет.

– Садовые розы! Моя жена обожает их!

– Передавайте ей привет.

– Обязательно, Мирамис, обязательно.

Покупатель ушел. Мира вернулась в гостиную, и один из кухонных стульев придвинулся к ней; она села и опустила на колени руки.

– Допустим, что вопреки логике на моем столе сейчас лежит настоящий Белый аурум. Зачем кому-то понадобилось прятать Белый аурум у меня? Не лучше ли подобрать место наименее заселенное? В лесу например. Или на дне заброшенного колодца…

– А где сам сувенир? – пребывая в задумчивости, уточнила Ирвелин. Трое соседей обратили к ней вопросительные взгляды, и она скорее пояснила: – Если мы допускаем, что перед нами настоящий Белый аурум, то где тогда тот сувенир, который тебе, Мира, подарили полгода назад? На полке больше нет камней.

Граффы переглянулись. Август встал и проверил стеллаж. Не обнаружив на нем другого белого камня, левитант озадаченно развел руками.

– Получается, это все-таки обыкновенный сувенир, – заключила Мира. Она хотела что-то добавить, но ее перебил новый звонок в дверь. – Ох, ну что еще…

Мира неохотно поднялась и скрылась в прихожей.

– Он светится точь-в-точь как Белый аурум, – произнес Филипп, ни к кому конкретно не обращаясь. Он ходил вокруг стола и тер ушиб на подбородке.

– Возможно, материализаторы приноровились и стали создавать копии со всеми сопутствующими функциями. Только вот с момента его покупки уже прошло полгода…

Август не успел договорить. Из прихожей они услышали мужской голос, совсем не такой любезный, как у господина Боувина. Ирвелин он показался смутно знакомым.

– Доброе утро, госпожа Шаас.

– Доброе утро, – ответила Мира с интонацией, переполненной смятением.

– Прошу прощения за столь ранний визит. Я сыщик королевской полиции, меня зовут Ид Харш. Мы виделись вчера с вами на приеме.

Август и Ирвелин вскочили со своих мест, Филипп замер с рукой на лице.

– Ничего… ничего страшного, – отозвалась Мира.

– Благодарю вас за понимание. – Ид Харш откашлялся. – Дело в том, что мы ищем одного граффа. Только что мы звонили в его квартиру, но дверь нам не открыли.

Август среагировал первым. Он схватил копию Белого аурума, подлетел на пару сантиметров от пола и устремился туда, где у Миры была спальня.

– А кого вы ищете? – поинтересовалась Мира с куда большим участием. Понимание того, что пришли не за ней, смягчило ее тон.

– Ирвелин Баулин, – ответил детектив.

Невидимая взгляду сыщика Ирвелин раскрыла от изумления и без того большие глаза; Филипп, мгновенно обернувшись к ней, удивился не меньше. В замешательстве пребывала и Мира.

– С какой целью вы ее разыскиваете? – спросила она.

– В моих руках ордер на обыск квартиры госпожи Баулин. Вы можете подсказать, где она?

Мира молчала. Ирвелин всем нутром ощущала ее колебания.

– Госпожа Шаас? – Ид Харш выражал беспокойное нетерпение.

Пришла пора прийти Мире на выручку. Кинув короткий взгляд на Филиппа, Ирвелин зашагала в прихожую.

– Здравствуйте, детектив. Я здесь.

Мира отшатнулась вбок, и Ирвелин, отодвигая с дороги коробки, встала рядом с блондинкой. Не сразу оправившись от внезапного появления Ирвелин, Ид Харш с заминкой произнес:

– Отлично. Очень хорошо. М-м-м… Да. Госпожа Баулин, мне необходимо задать вам несколько вопросов у вас дома. – Он протянул ей слегка помятый ордер.

Ид Харш выглядел сегодня гораздо хуже, чем накануне. Вздувшиеся мешки под глазами и потрепанная шинель выступали свидетелями бессонной ночи. Что осталось прежним, так это его суровый взгляд, подчеркнутый чернотой бровей. За его спиной, у винтовой лестницы, зевала парочка желтых плащей.

Ирвелин приняла документ и внимательно осмотрела его. Под словом «внимательно» стоит понимать «показательно внимательно», ведь в юридических бумагах Ирвелин ничего не смыслила, а выглядеть в теперешнем положении безграмотной ей хотелось меньше всего. Заметив на бумаге печать самого короля, она сделала вывод, что ордер подлинный.

– Я тоже составлю вам компанию, если позволите. – В прихожую вышел Филипп.

Ид Харш перевел на него уставшие глаза.

– Вы один из Кроунроулов?

– Верно. Я – Филипп Кроунроул. И тоже проживаю в этом доме.

– У вас что, утреннее собрание? – усмехнулся Харш, что в теперешней ситуации было весьма неуместно.

– Вроде того. Могу я взглянуть на ордер?

– Пожалуйста.

Филипп взял из рук Ирвелин ордер. В течение минуты было слышно лишь слабое дребезжание цветочного холодильника.

– Все в порядке. – Он покосился на Ирвелин, а после повернулся к Мире. – Спасибо тебе, Мира, за увлекательнейшую лекцию об орхидеях. Мы пойдем.

Хлопая бесцветными ресницами, Мира ничего не ответила. Ирвелин, Филипп, Ид Харш и двое желтых плащей отправились наверх, оставив блондинку пребывать в полном недоумении. И только когда их шаги стихли, она ожила и закрыла за ними дверь.

***

Ирвелин не могла определиться, была ли она рада Филиппу, который вызвался идти вместе с ней. Ее подводные камни вот-вот всплывут на поверхность, и она не уверена, что уже готова ими с кем-то делиться. Заранее перекинуться с Филиппом хотя бы парой слов у Ирвелин не получилось – Ид Харш шел прямо за ними и не спускал с их затылков глаз.

Если в квартире у Миры пахло розами, то в квартире у Ирвелин пахло замшей и средством для полировки. Утренние солнечные лучи только-только заглядывали в окна, создавая на оливковых стенах причудливые тени. Ид Харш без промедления дал указания своим офицерам, и они принялись за работу. Тот, кто повыше, отправился в ванную комнату, второй остался проверять гостиную. Оба желтых плаща были штурвалами, а потому весь обыск проходил с соблюдением строгих инструкций – без касаний личных вещей обыскиваемого: ящики выдвигались, кресла смещались, а двери открывались только по отдаленному взмаху рук.

– Мы можем поговорить за этим столом?

Оставаясь в шинели, Ид Харш сел за круглый стол и достал из-за пазухи папку, до отказа набитую какими-то бумагами. Ирвелин села напротив, а Филипп остался стоять поодаль, у прихожей.

– Вор Белого аурума до сих пор не пойман, – приступил к делу Харш. – И я полагаю, вы, Ирвелин, догадываетесь, для чего мы пришли сюда.

– Обыскать мою квартиру, – сказала Ирвелин ровным тоном.

Детектив смерил ее хмурым взглядом.

– Вчера, услышав вашу фамилию, я был озадачен. Я был уверен, что знал ее. Баулин. Она не выходила у меня из головы, пока во время шоу иллюзионистов мне не сообщили о краже Белого аурума. Ночью, когда мы обыскивали все залы дворца, я вновь вспомнил о вашей фамилии. – В то время как он говорил, его черные глаза сверлили лицо Ирвелин; они ждали реакции. К его разочарованию, никакой реакции он не наблюдал – Ирвелин слушала его с учтивым вниманием, которое граничило с равнодушием, будто детектив говорил не о ней, а о ком-то им обоим знакомом. – Госпожа Баулин, – Ид Харш усилил голос, – вашего отца зовут Емельян Баулин?

Ирвелин кивнула.

– Тринадцать лет назад ваш отец был депортирован из Граффеории за попытку хищения Белого аурума, ставшей первой попыткой кражи артефакта в истории. Верно?

Не дрогнув, Ирвелин снова кивнула, стараясь не думать о том, что у прихожей стоит Филипп и слышит каждое слово. Сверившись с документами, Ид Харш продолжал с холодной беспристрастностью:

– Тогда, тринадцать лет назад, из Граффеории вы уехали всей семьей: вы, ваш отец и ваша мать. Верно?

Кивок.

– Четыре дня назад, в эту среду, прямо перед Днем Ола вы вернулись в Граффеорию. Одна. Верно?

Кивок.

– А в сам День Ола вы присутствовали на ковровом приеме в Мартовском дворце. И здесь я вынужден уточнить – каким образом вы прошли на прием?

– Здесь виноват я, – вмешался Филипп. – В моем распоряжении было несколько билетов, и один из них я отдал Ирвелин.

Ид Харш обернулся, выказывая недовольство вмешательству постороннего лица.

– Это так, госпожа Баулин? – затылком спросил он.

– Так, – подтвердила Ирвелин, избегая взглядом Филиппа.

Детектив вернулся вниманием к ней и откашлялся в кулак.

– Хорошо, допустим. – Он сделал запись. – Далее. Какую цель вы, Ирвелин, преследуете, вернувшись в Граффеорию спустя столько лет?

– Самую безобидную. Я – графф по рождению и желаю жить на своей родине.

– Значит, вы утверждаете, что вчера Белый аурум был украден не вами?

– Не мной.

Было видно, что невозмутимый тон, с которым Ирвелин отвечала на вопросы, накалил утомленный рассудок детектива добела. Он учащенно дышал и бросал молнии всюду, куда попадал его взгляд.

– С пианино прошу быть аккуратней, – сказала Ирвелин, заметив, как желтый плащ поднял его крышку рассеянным взмахом. – Инструмент довольно старый, струны у него хрупкие.

Замерев, офицер с немым вопросом посмотрел на своего начальника.

– Не беспокойтесь, Ирвелин. Ваше имущество сохранится в целостности, – произнес Ид Харш чопорно и знаком дал офицеру разрешение продолжать.

Далее последовал ряд скучных вопросов. Где эти тринадцать лет семья Ирвелин проживала, где Ирвелин училась и кем работали ее родители за границей. Когда напротив каждого вопроса была проставлена галочка, детектив захлопнул папку.

– И последний вопрос. Как вы, госпожа Баулин, относитесь к поступку вашего отца тринадцатилетней давности?

– Разве мое отношение может каким-то образом помочь следствию?

– Все зависит от вашего ответа.

Значит, от ее ответа зависело, поставят ли ее имя в один ряд с именами других подозреваемых. Долго размышлять Ирвелин не пришлось.

– Я не осуждаю отца. Свой поступок он совершил без злого умысла.

Ид Харш отреагировал на ее ответ с чем-то наподобие хитрой усмешки.

– Получается, и в действиях вчерашнего вора не было злого умысла?

– Этого я знать не могу, – утвердила Ирвелин.

Они долго переглядывались, прежде чем Ид Харш обратился к желтым плащам.

– Ребята, нашли что-нибудь?

– Ничего, детектив, – откликнулся из спальни первый, а второй вышел с балкона и солидарно замотал головой.

– Тогда уходим. Здесь мы закончили.

Вернув бумаги за пазуху, Харш грузно поднялся.

– А как самочувствие у дворцового отражателя, на которого вчера напали? – спросила Ирвелин. Сыщик посмотрел на нее не то с изумлением, не то с досадой.

– В госпитале пришел в сознание. Но допрашивать его еще рано. До свидания, госпожа Баулин.

Не сказав больше ни слова, Ид Харш обошел Филиппа и направился к выходу. Желтые плащи ушли следом. Продолжая избегать взгляда Филиппа, Ирвелин занялась неотложным делом – начала раскладывать уличную обувь согласно сезонности. Иллюзионист подошел к окну и осторожно посмотрел вниз, на Робеспьеровскую. Вскоре он громко объявил «уехали» и вернулся к прихожую.

– Полагаю, нам стоит вернуться к Августу и Мире, – кратко сказал он.

Возражать Ирвелин не стала.

***

Как только они вернулись в квартиру Миры, двое озабоченных граффов накинулись на них с расспросами.

– Ирвелин, что желтые плащи хотели от тебя?

– Они ушли? Что вы им сказали?

– Они нашли вора?

– Вы не рассказали им про странное поведение моего сувенира?

Время, которое им пришлось провести в мучительном ожидании, не пошло на пользу обоим: Мира побледнела так, что почти слилась с цветом своих волос, а с Августа сошла его самоуверенная ухмылка. Все вместе они прошли в мастерскую, и Филипп первым взял слово.

– Желтые плащи ушли. Белый аурум до сих пор не найден. Про сувенир мы ничего не сказали. – Август и Мира выдохнули, а Филипп прибавил: – Однако, как выяснилось, у некоторых из нас есть секреты, которые неплохо было бы обнародовать.

Ирвелин ждала этих слов и уже приоткрыла рот, чтобы начать говорить, но Филипп вдруг опередил ее:

– Мира? – Он посмотрел на соседку многозначительно. – Скажи нам, что вчера ты делала во время шоу иллюзионистов?

На мгновение впав в ступор, Мира ответила:

– Смотрела шоу.

– Неправда, – заявил Филипп, сощурив глаза и приподняв подбородок выше, что сделало его выражение грозным. – На балконах тебя не было. Где ты была?

Август и Ирвелин тоже повернулись к блондинке. Филипп оказался прав, что отразилось на виноватом лице Миры. Опустив глаза, она отошла к рабочему столу.

– Я не могу вам сказать.

Образовавшаяся тишина прерывалась лишь дребезжанием холодильника. Неужели Мира была как-то связана с кражей Белого аурума? Ирвелин не хотелось верить в это, но факты говорили сейчас против нее.

– Хочу прояснить ситуацию, – спокойным, но настойчивым голосом заговорил Филипп. – Мира. Возможно, сейчас в твоей спальне лежит то, что в настоящий момент разыскивают все оперативные силы Граффеории. И мы сможем тебе помочь только в том случае, если узнаем, где именно ты была во время его кражи.

Мира вздрогнула и закрыла лицо руками.

– Уверяю вас, – промолвила она, – с кражей Белого аурума я никак не связана. Здесь другое.

– И что же? – не отступал Филипп.

Какое-то время Мира стояла неподвижно. Август занял высокий стул напротив нее, Филипп обошел стол и остановился у стеллажа. Собравшись с духом, Мира опустила руки и коротко произнесла:

– Во дворце я столкнулась с Нильсом.

Для Ирвелин озвученная новость не возымела эффекта. Нильс? Кто это? Однако она не могла не заметить вмиг изменившиеся выражения Филиппа и Августа. Оба граффа с ошеломлением уставились на Миру. С лица Филиппа сошла вся краска, а его острые черты стали еще острее. Кажется, признание Миры в краже Белого аурума он воспринял бы куда лучше.

– Когда все гости пошли на балконы, я случайно увидела его в зале. Он был одним из официантов, – затараторила Мира, глядя на шершавую поверхность рабочего стола. – Я удивилась и подошла к нему, у нас даже разговор получился. Мне хотелось узнать, как у него дела. Он огрызался конечно, постоянно норовил отойти. А потом случился тот оглушительный визг с улицы, и скоро все потемнело. Я растерялась, Нильс тоже. Пока было темно, мы не отходили друг от друга, а когда вернули свет, в дальнем конце галереи закричала какая-то женщина – наверное, увидела лежащего без сознания дворцового отражателя. Нильс сразу побежал на крик. Потом началась суматоха, забегали желтые плащи. С того момента Нильса я больше не видела. Что было дальше, вы знаете.

– Нильс в белой ливрее? Не представляю, – отозвался Август.

Филипп молчал. Его лоб покрылся складками, а в потемневшие глаза страшно было смотреть. В нем словно вскипали старые как мир воспоминания, которые он тщательно старался забыть.

– А кто такой этот Нильс? – спросила Ирвелин осторожно.

– Эфемер, – сообщил Август, пододвигая к себе миску с анисовыми пряниками. – Он раньше жил в этом доме. Мы… общались.

– Поэтому я и не хотела вам говорить, – обращаясь в первую очередь к Филиппу, сказала Мира. – Я знала, как ты отреагируешь.

Ей никто не ответил. Филипп отвернулся к окну, занавешенному хлопковым тюлем, и долгое время всеобщее молчание прерывалось только чавканьем Августа.

– Мне тоже нужно кое в чем признаться.

Все внимание перекатилось на говорившую Ирвелин. Даже Филипп проявил признаки жизни, отвернувшись от окна.

– У нас сегодня что, день откровений? – с насмешкой бросил Август. – Имейте в виду, я не приготовился. Я чист, как утренний дождь. – Он смахнул с щек пряничные крошки. – Ну, образно выражаясь.

Пропустив комментарий Августа мимо ушей, Ирвелин заговорила:

– Тринадцать лет назад я и мои родители уехали из Граффеории не по своей воле.

И она рассказала о попытке ее отца украсть Белый аурум, о дальнейшем его аресте и депортации. Это оказалось сложнее, чем она ожидала. Ирвелин не нравилось выставлять семейные истории на общий суд, и, если бы не обстоятельства, которые загадочным образом перекликались с ее прошлым, она бы не откровенничала.

– Как я уже говорила, мой папа – ученый. Некоторое время он работал наемным материализатором в производственной компании, потом открыл свою лабораторию и стал совмещать науку и производство. Все свободное время он посвящал изучению редких артефактов. Папа часто говорил мне, что Белый аурум, вопреки убеждениям, до сих пор таит в себе много загадок. И у него была мечта. Своими руками, руками материализатора ощутить силу Белого аурума и провести с ним ряд экспериментов. Научных, разумеется.

– Зачем же он так рисковал? Ему можно было просто оформить специальное разрешение, – начал Филипп, но Ирвелин, кивнув, перебила его:

– Разрешение на пользование ценным объектом в научно-исследовательских целях, да. Он подавал заявку. Семнадцать раз. – Август присвистнул. – Папа получал отказ за отказом, однажды встал в очередь на аудиенцию к самому королю, где так же получил отказ. Было время, когда он совсем потерял надежду, но потом выдумал план…

– Выходит, это ты вчера украла Белый аурум? Для своего отца? – вклинилась в ее рассказ Мира. Не оставляя Ирвелин возможности ответить, она, пребывая во внезапно охватившей ее горячке, продолжила: – Поэтому телепат и сканировал тебя так долго! Поэтому и желтые плащи пришли за тобой! Все сходится! – Мира вскочила и заметалась по мастерской, кидая в Ирвелин взгляды, полные осуждения. – Но как ты умудрилась стащить камень, находясь в момент кражи на балконе? У тебя был сообщник? Ну конечно! И именно он пробрался ко мне в квартиру, пока ты вместе с нами возвращалась из дворца, и заменил сувенир на подлинник. Само собой разумеется, прятать краденый аурум в своей квартире нельзя, ведь туда обязательно нагрянут с обыском плащи…

– Мира, угомонись! – резко оборвал ее Филипп.

Продолжая тяжело дышать, Мира замотала кудрявой головой от одного к другому:

– Вы что, не понимаете? Все сходится!

Поведение Миры ввело Ирвелин в оцепенение. Второй раз за это утро ее обвиняли в деянии, которого она не совершала.

– Ни я, ни мой папа ко вчерашнему преступлению отношения не имеем, – стараясь сохранить достоинство, произнесла Ирвелин спокойно.

Мира взглянула на нее с откровенным недоверием.

– Не слишком ли много совпадений, Ирвелин? Ты вернулась сюда, в Граффеорию, а спустя три дня из Мартовского дворца исчезает Белый аурум!

– Ты рассуждаешь прямо как тот детектив, – отметил Филипп.

– Неудивительно, Филипп, ведь по-другому здесь рассуждать сложно, – парировала Мира. – И зачем только было актерствовать, Ирвелин? Сегодня утром, когда мы показали тебе камень?!

– Мне кажется, Ирвелин не похожа на человека, который способен на подобное, – заявил Филипп, но в его голосе сквозило едва уловимым сомнением.

– Филипп! Она дочь преступника!

Восклицание Миры отскочило от стен и больно ударило прямо Ирвелин в уши. Никак не унимаясь, Мира кинулась к левитанту:

– А ты что думаешь, Август?

Август продолжал сидеть за столом, держа в руке надкусанный пряник. Услышав вопрос Миры, он, замешкавшись, посмотрел на Ирвелин.

– Я не знаю, – сказал он и отвернулся. – Совпадений и правда много.

Все наконец затихли, включая вспыльчивость Миры. Сам воздух в мастерской переменился. Близился полдень, хотя казалось, что дело вовсю шло к вечеру.

– Думаю, мне лучше уйти.

Игнорируя взгляды граффов, Ирвелин направилась к выходу.

– А что нам прикажешь делать с Белым аурумом? – крикнула ей вслед Мира.

Ирвелин притормозила и, не оборачиваясь, холодно произнесла:

– Быть может, это всего лишь сувенир. А если нет, то пора бы его вернуть в распоряжение королевства.

И она ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь.