Читать книгу Вперёд, за Фениксом! Создадим Новый Мир - Даша Сказ - Страница 7

Мой свет померк, стоило нам выйти из просторного зала. Большинство зрителей осталось там, в ужасе и смятении переговариваясь за нашими спинами. Казалось бы, до суда обстановка была накалённой, но после него она горела огнём. И я, признаться, тоже горел изнутри: от каждой реакции пламя пожара охватывало всё сильнее и не собиралось останавливаться.

Теперь я шёл следом за Калатреей Дьяусом, отделённый от друзей и окружённый его верными птицелюдьми, вооружёнными до самых клювов – буквально, ведь их рты скрывались за масками в форме железных острых клювов. Чуть впереди Несушки, как их назвал сам Дьяус, ворковали над Птенцом, и, хоть я малыша и не видел, что-то за спинами птицелюдок отдавалось смятением и неудобством, будучи на грани слёз. Но его останавливало мягкое свечение, охватившее нас обоих и удерживающее от всплеска чувств.

Покинутые коридоры сопровождались неуютным ощущением – страшной пустотой. Здесь было чисто и ухоженно, но старо и изношенно, что создавало противоречивые чувства, будто тут кто-то давно жил и давно не жил одновременно. Золото на пышных колоннах потеряло древний блеск, роскошные разноцветные ковры поистёрлись, гладкие каменные полы испещрялись царапинами.

В конце концов мы прибыли в открытое помещение, которое явно должно было светиться и производить впечатление, однако серость неба не делала его краше. Наоборот, богатство казалось напускным: зеркала помутнели, а вельветовые красные подушки с узорами подешевели.

Дьяус сделал показательное движение крылом, и две Наседки из трёх поторопились к свечам, но я кашлянул. Дьяус удивлённо вскинул брови, и я, кивнув ему, поднял руку. Свечи зажглись сами, в родном пламени сразу стало поуютнее.

– Сила Огня… – протянул Дьяус и тут же оговорился: – Моему народу не так уж и нужны дары стихий, но наблюдать такие чудеса порой попросту приятно.

Даже с его горделивой натурой он позволил себе слабину. Всё-таки Богиня щедро одарила меня, и в такие моменты укалывает вина за то, что я не использую свои возможности.

Я выдохнул это ощущение и, постаравшись улыбнуться, обернулся к Дьяусу:

– Именно пламенное сердце привело меня к вашему сыну.

Дьяус не скрыл удивления, но вместо ответа он окинул рукой маленькие подушки перед собой:

– Присаживайся.

Второй раз обратившись прямо ко мне, он отправился к длинной кушетке и, изящно взмахнув крыльями, опустился на неё в воздушном прыжке. Я же не стал так красоваться и просто сел напротив, скрестив ноги. Двое стражников остановились у входа. Рядом с Дьяусом, в углублении, похожем на гнёздышко, Наседки поудобнее усадили Птенца. Он не сопротивлялся, как игрушка: ему поправляли подушки, потягивали его за крылья и за пёрышки, но тот лишь безучастно смотрел вперёд.

– Здравствуй ещё раз, Проводник, – официально обратился ко мне вдовец Спящей. – Я жду объяснений. Чудеса чудесами, но далеко не всегда они сулят что-то хорошее.

Он развалился на одеялах и подушках, подперев подбородок. Совсем рядом сидел и Птенец, но отец его даже не коснулся. Хоть малыш и смотрел на него с желанием – я ощутил его так остро, что не мог сопротивляться.

– Похоже, он хочет, чтобы его погладили по голове, – неуверенно улыбаясь, сказал я.

– Тебя это не должно волновать, – отмахнулся Дьяус, и я в смятении осунулся. – Ответь на мои вопросы. Кто ты такой? Зачем тебе Птенец? И что значит «возродить мир»?

Одна из Несушек поднесла нам две чаши. Дьяус сделал небольшой глоток и отставил её. Я же, возможно зря понадеявшись, отпил в ответ. Вот это вкус!..

– Что это?..

– Чай с пряностями, – с застенчивой улыбкой проговорила Несушка, что поднесла его.

– Можете обсудить напитки потом, а сейчас мы говорим совершенно о другом, – строго прервал нас Дьяус. – Отвечай на вопросы, Проводник.

Я вздохнул, набираясь сил и терпения. Слова путались и не приходили на ум, и я начал выдавать первое, что пришло в голову:

– Я понимаю, что грубо было вторгаться на Острова Уса, – осторожно начал я, – но мы не могли поступить иначе: в нашем разрозненном мире до вас не дошло бы ни одно письмо.

– Я принимаю твои извинения, – по-своему интерпретировал мои слова Дьяус. – Ведь ты прибыл к нам с важной миссией. Так ведь?

– Именно, Калатрея Дьяус. Помпезно звучит, но я послан для того, чтобы вернуть мир в то состояние, каким он был много лет назад.

– Что ж, мне бы хотелось увидеть это своими глазами, – усмехнулся тот. – К тому же моему народу это важно. Как и мне самому. Но нас одолевают напасти, а ты так и не сказал ничего конкретного. Не рассказал о том, что собираешься делать.

– Это верно. – Я едва не споткнулся на полуслове. – Я не зря ищу Птенца, Калатрея Дьяус.

– На что ты намекаешь? – изогнул бровь тот.

– Я собираю благословлённых наследников. Птенец – один из них. Мне нужно, чтобы он отправился со мной к Создательнице, чтобы мы вместе смогли предстать перед её судом.

Дьяус тут же рассмеялся. Я согнулся. Самое обидное, что именно этой реакции я и ожидал.

– Ты серьёзно? Хочешь забрать моего сына неизвестно куда? Ты в своём уме, юнец? – повысил он голос, грозно приподнимаясь.

От его тона Птенец заплакал: похоже, его терпение в конце концов закончилось. Я чувствовал остроту его обиды: вокруг него ругаются и с ним обращаются словно с вещью. Это можно было заметить, даже не имея пламенного сердца.

– Замолчи! – грозно прикрикнул на Птенца Дьяус.

Я слегка ошарашенно уставился на отца малыша и повернул на последнего взгляд. Тот опешил, как и я. Но, прежде чем он с новой силой закричит, я постарался обратить на себя его внимание, будто притягивая его взгляд пламенным сердцем. И Птенец обернулся – я знал, что он обернётся. Ещё с рождения сестры я запомнил, как обращаться с малышами: словами их вряд ли проймёшь, ведь есть выход гораздо проще.

Я улыбнулся. Искренне, от всего сердца. И Птенец подарил слабую улыбку мне.

– Можете улыбаться друг другу сколько угодно, это не отменяет абсурдности твоих слов, – взмахнул рукой Дьяус, привлекая моё внимание. – С чего ты взял, что я отпущу его с тобой, Проводник? Ты сам знаешь, насколько глупо это звучит.

– Потому что без благословения Богини мы все неизбежно погибнем.

Я сказал это со всей серьёзностью, с какой мог. На мгновение я успел ошарашить Дьяуса. Но лишь на мгновение.

– Какие слова!.. – поднявшись, распушил крылья тот. – Уведите его и бросьте в темницу к его друзьям. Он опасен, поэтому окружите его цепями, нейтрализующими магию.

– Н-нет, постойте! – подскочил я. – Мы можем договориться, я могу вам помочь, завоевать ваше до…

– Молчи, мне надоели речи безумного мальчишки! С чего я вообще стал слушать некрылатого?!

Воины уже было подобрались ко мне, и я даже не успел принять решение, отбиваться мне или сдаться, как вдруг послышались громкие шаги.

– Калатрея Дьяус! – воскликнул знакомый голос.

Я обернулся и увидел, как в проход влетел Муракара. За ним появились и стражи – его сопровождение.

– Чего тебе, Сторож Чумных?! – вскрикнул Дьяус. – Сейчас не до новостей!..

– Семья Посланника заболела!

Наседки заголосили, Птенец опешил, а Дьяус напряжённо сдвинул брови.

– Что ж, значит, их на Агнанеи и…

Не успел Дьяус договорить, как Муракара согнулся пополам. Его пронзил глубокий кашель, и уже мы все обомлели. Муракара чуть поднялся, взглянул на руку и побледнел.

– Сторож Чумных… заболел! – звонко крикнула Наседка.

– Зря Спящая ему доверилась! – запричитала вторая.

– Это был вопрос времени – когда он перезаражает всех нас! – обвинительно воскликнула третья в сторону Муракары.

Мой взгляд бегал между всеми присутствующими. Даже невозмутимые стражи закопошились, не зная, что делать.

– Молчать! – наконец-то собрался с мыслями Дьяус. – Воины! Уведите его. Нужно сослать его на Агнанеи вместе с семьёй Посланника.

Муракара даже не стал спорить. От хватки воинов он чертыхнулся, но не воспротивился. Похоже, он слишком хорошо понимал, чем может закончиться его бунт.

Я хотел вновь оглянуться на Дьяуса, как вдруг ощутил острое чувство. Я выловил взглядом маленькую фигуру Птенца. Тот тянул руки к Муракаре. Упорно не замечая ничего вокруг.

Пламенное сердце дрогнуло.

– Постойте! – воскликнул я, обращая внимание на себя. – Поднесите Птенца к Муракаре.

– Да ты безумнее, чем я думал! – ошарашенно воскликнул Дьяус.

Я так и знал, что никто меня не послушается. Придётся действовать самому.

Воспользовавшись общим замешательством, я метнулся к Птенцу. Воины не успели меня схватить: искры посыпались по их рукам и крыльям, и им пришлось отстраниться. Дьяусу помешали собственные большие крылья, зацепившиеся за кушетку. Наседки испуганно отшатнулись от меня, и я схватил Птенца в охапку. Тот же сперва напрягся, но позже я ощутил, как его перья сглаживаются, а тело послушно расслабляется.

Его взгляд. Такой добрый, такой нежный. Не хотелось его отпускать. Больше никогда. И даже не потому, что он наследник.

– Муракара, дай руку!

Тот, видимо почуяв что-то, потянулся ко мне лбом: после моего рывка стражи только усилили хватку. Я успел протянуть Птенца к его лбу, и ручка малыша коснулась большого носа Муракары.

Свечение. Оно затмило сам Игнис, и остальные посторонились. Только я продолжал держать Птенца, закрыв глаза, лишь бы не ослепнуть.

Мы очнулись от глубокого вздоха Муракары. Свет померк, и я наконец смог опустить Птенца. Тот свернулся калачиком в моих руках, и от его тепла я бы растаял, если бы не голос одного из воинов:

– Быть не может…

Муракара вновь вздохнул и выпрямился. Его тело налилось живостью и бодростью. Смятые перья на крыльях расправились.

– Он его… вылечил? – неуверенно прошептала Наседка.

– Птенец может победить чуму! – звонко воскликнула другая.

Присутствующие стали говорить наперебой, и я не успевал за ними следить. Только Дьяус молчал, глядя на меня испытующим взглядом. Я застыл, ожидая его вердикта.

– Отдай его, – приказал он мне.

На этот раз ко мне подошёл сам Дьяус, протягивая руку. Я нехотя протянул ему малыша, но Птенец вцепился в меня крохотными пальчиками. Как жаль его отпускать в эти холодные объятия…

Я опустил взгляд на Птенца. Тот, будто что-то понимая, всё-таки разжал кулачок. Дьяус взял его в одну руку, осматривая. Птенец смотрел на него умоляюще, жалобно сжавшись в комочек. В глазах отца же не отражалось ничего. Две стекляшки. В них даже не виделось отражение сына.

Кивнув, словно что-то раздумал, Дьяус молча передал Птенца Наседкам и вновь поднял взгляд на меня.

– Так вот, значит, как ты собрался возрождать мир.

– У каждого из наследников есть свой дар, способный помочь его стране выжить и преодолеть трудности, – объяснил я. – Я не успел это объяснить. Похоже, дар Птенца – излечивать чуму. А возможно, и все болезни.

– Наконец-то твои слова начали обретать смысл, – надменно усмехнулся Дьяус.

– Я хочу вам помочь. И только. Я был рождён для этого.

Дьяус вскинул подбородок. Мимолётно посмотрев на Птенца, он вновь обратил свой взор на меня.

– Воины, освободите друзей Проводника. И выделите им покои на каждого. Сторож, подозрения в твоей болезни сняты. Теперь же расскажи Проводнику всё, что знаешь о чуме.

– Непременно, Калатрея Дьяус, – поклонился тот, когда воины его отпустили.

– А ты, Проводник, – посмотрел на меня Дьяус сверху вниз, – поможешь нам излечить чуму на Островах Уса. Тогда, возможно, поговорим и о твоей миссии.

Я лишь кивнул. Надеюсь, это сошло за безропотное согласие, ведь после всего случившегося благодарить Дьяуса не особо хотелось.

– Спящая будет гордиться нами, – гордо улыбнулся Дьяус.

* * *

– За всё время наших путешествий я ещё никогда не чувствовал себя таким униженным, – пробурчал себе под нос Захария. – Они бросили нас в эту дыру и заперли там, как…

– Ну хотя бы не принесли в жертву, – повела плечом Мира. – Со мной такое было. Хотя, признаться, это место ощущалось гораздо хуже…

– Не знаю, сколько мы пробыли внутри, но ощущалось как вечность! – возмутилась Гили, взмахивая руками.

Друзей вывели ко мне такими, будто они действительно провели в темнице годы: взъерошенных, грязных, в пыльной одежде и с глазами, суженными от света Игниса и полными растерянности. За мной вопросительным знаком изогнулся Муракара.

– Простите, – выдохнул я, распахивая руки для объятий. – Я сам не знал, что так получится.

– Не знал он… – усмехнулся Захария.

– Дурачок, – выдохнула Мира и кинулась ко мне в руки.

Её запах, её тепло, её свобода – эти ощущения никогда не смогут надоесть мне. За ней потянулись и Гили, и даже Захария, который скорее просто коснулся руками меня и Гили.

– Ваша дружба прекрасна, – проговорил вдруг Муракара, и мы расцепились, оборачиваясь к нему. – Хотел бы я иметь таких друзей.

Его лицо исказила печальная улыбка. Не успел я придумать, что ответить, как тот вздохнул и произнёс:

– Я благодарю тебя, Проводник, за решимость. – Он выглядел слегка пафосно, точно легионер перед гордым командиром отряда. – Если бы не ты, я бы сгнил на Агасе, как те, за кем я присматриваю. Я у тебя в долгу.

Он сложил крылья и слегка поклонился, и я оторопел. Я не был знаком с местной жестикуляцией, но в глубине души понял, что означало это движение.

– Н-не нужно, я бы сделал это в любом случае, – замотал головой я. – Тем более вы столько для нас сделали.

– Давайте просто работать вместе! – прервала наш обмен любезностями Гили. – Без этих «кто кому должен» и тому подобного.

– Тем не менее я запомню это, – снова сложил крылья Муракара, – и исполню свой долг.

Что ж, боюсь, переубедить его мне не удастся. Пускай тогда довольствуется своим выбором. Надеюсь, ему не придётся о нём вспомнить.

– Будь по-твоему, – сказал я, и мы выдвинулись к выходу. – Муракара, вам наказали нас просветить по поводу чумы.

– Я помню, – мрачно проговорил он. – Проще будет показать. Но пару слов я всё же скажу.

– Бр-р, уже страшно стало, – припрыгнула на копытцах Гили. – У нас в Берском Царстве такого давно не было…

– Поэтому стоит знать, что заболеть может каждый, кто находится рядом с чумным, – предупредил Муракара. – Ваше дыхание станет сбивчивым и тяжёлым, даже болезненным. Рот иссушится так, что вы не будете чувствовать даже вкус воды. Постоянный надрывный кашель, иногда нос заложен так, что через него невозможно продохнуть и почувствовать запах. Тело заломит, потом обездвижит. А от жара кажется, будто ты горишь.

– Откуда вы так много знаете? – заподозрил что-то Захария.

– Сам немного ощутил, когда моментально заболел, – сощурился тот, но быстро повёл головой, видимо отгоняя мысли. – Да и приходилось по долгу службы общаться с чумными. Я долго не заболевал, поэтому меня назначили Сторожем. Но чума никого не жалеет, кроме…

Он осёкся и обернулся в сторону дворца. В тот момент мы уже вышли на улицу. По-прежнему царил полумрак бледных туч, но лучи Игниса, кажется, потихоньку начали пробиваться.

– Кажется, ты не рад этому, – неожиданно подметила Мира. – Избранности Птенца.

– Нет, почему? Рад, – обернулся к ней Муракара. – Только боюсь, как бы его способности не обернулись для нас большой бедой.

– Как? Разве это не привилегия? – удивилась Мира.

– Как посмотреть. Давайте спустимся на Агнанеи, и я покажу вам. Но прежде вооружимся чистыми тканями: дар Птенца исцелил меня, но заразиться снова я всё же не рискну.

Мы с Мирой переглянулись в схожем недоумении. Не знаю, что – пламенное сердце или обычное – подсказало, как неожиданно Мира забеспокоилась, как шерстинки встали на её ушах, и я взял её за руку, перед тем как спрыгнуть с вершины вниз.

* * *

Спуск понравился друзьям ещё больше: в отличие от подъёма, им почти не нужно было взмахивать руками – лишь планировать на землю. Захария подставил крылья ветру и расслабился, тогда как Гили освоилась и закружилась, заплясала. Мира же не отпускала мою руку: мы оба предчувствовали что-то очень недоброе.

Муракара провёл нас к Прагана Гасай. И среди ветвей мы заметили странное: на поле вокруг древа образовались волны движения, хаотичные и бурные, как шторм. В конце концов, когда мы приземлились на площадку наверху, мы увидели всё сами: крылатый народ, истощённый и неспособный взлететь, ломился к Сторожу Чумных сквозь ряды стражи.

– Сторож! Он пришёл, чтобы нас спасти!

– Сторож, прошу, спусти младенца! Я не хочу умирать!

– Забери моего ребёнка, Сторож, пожалуйста! Он ещё слишком мал, чтобы умереть!

От криков кружилась голова. Я и сам не заметил, что я сильно сжал руку Миры, и та тихо позвала меня:

– Феникс.

Я обернулся на её слова.

– Всё будет в порядке. Они получат своё благословение, как только смогут.

Однако я чувствовал дрожь в её голосе. Она, как и я, после нашего путешествия уяснила: всё не может быть так просто.

– Муракара, – приблизился к нему я, – что произошло? Почему они?..

Тот напряжённо сжимал губы. Возможно, даже озлобленно, но хорошо скрывал свои эмоции.

– Скорее всего, кто-то с Ахасе решил сообщить «хорошие новости» Агнанеи, – цокнул языком Муракара. – И, возможно, я даже знаю кто.

Наконец мы оказались внизу. Птицелюди ломанулись на стену стражей, и те не без усилия их сдержали. Муракара же остался на небольшом возвышении: похоже, кто-то из стражей отодвинул для него одну из веток Прагана Гасай.

– Тише! – крикнул Сторож Чумных, и ему подчинились.

Где-то я уже слышал подобный приказной тон. В отличие от Дьяуса Муракара отчего-то ощущался далеко не таким надменным – больше уставшим от власти, чем упивающимся ей. Возможно, это всего лишь мои предубеждения…

Вперёд вышел один из стражей. Когда он заговорил, я сообразил, что он здесь, чтобы огласить вопросы народа.

– Калатрея сказал, что Спящая мертва и что он теперь Покровитель. Агнанеи не верят ему и ждут подтверждения от вас, Сторож Чумных.

Я поражённо переглянулся с Мирой. Как так, назначенный Сторож для них важнее самого Покровителя? Мира пожала плечами: она разделяла мои чувства.

– Это правда. Некрылатые ниже – свидетели смерти Спящей, показания которых подтвердились. Совет выбрал Калатрею Дьяуса в качестве Покровителя. Временного.

Это не совсем правда… Разве они говорили что-то о временности? Хотя по местным законам было бы логично, если бы он был всего лишь регентом Птенца.

Народ забурчал, но негромко, осторожно. Когда страж заговорил снова, они вновь замолкли.

– Нам сообщили… Правда ли, что Птенец, сын Спящей, обладает даром исцеления чумы?

Муракара набрал в грудь воздуха и громко возвестил:

– Правда.

Крылатые взорвались в радостных возгласах. В отличие от человеческих и даже зверолюдских они звучали совсем иначе: как воронье карканье, как соловьиные трели, как куриные кудахтанья. Все птицы такие разные, поразительно!

– Я рад вас поздравить, но рано праздновать победу, – предупредил их Муракара. – Нам нужно подготовиться. Стражи! Пожалуйста, организуйте больных по группам: дети, старики, тяжелобольные и недавно заражённые. Здоровых прошу либо сопроводить неспособных к передвижению родственников, либо спуститься с Прагана Гасай. Будьте уверены, мы приложим все силы, чтобы как можно скорее излечить ваших близких!

Никаких возражений или мельтешения, птицы без лишних вопросов разбрелись по назначенным стражам. Мура-кара же спустился и обратился к нам:

– Я отлучусь, чтобы проследить за процессом, а вы можете пока подождать здесь или наверху. – Он кивнул на кроны древа.

– А я бы хотел помочь, – без раздумий вызвался я. – Насколько это возможно, естественно.

– Конечно, у нас теперь есть единое лекарство, но не стоит понапрасну заболевать и усложнять мне работу, – усмехнулся Муракара.

– Не сказала бы, что лично я могу заболеть, – выступила вперёд Мира. – Я чувствую, что мой дар наследницы не даст мне слечь: благодаря ему у меня самое сильное тело из всех смертных. Так что я стала бы даже лучшим помощником, чем ваши стражи!

Она гордо распушилась, и я невольно усмехнулся в кулак от её умилительной важности. Мира же слегка толкнула меня локтем в бок.

– Думаю, я тоже вряд ли заболею, – подхватил я. – Дар Проводника должен подразумевать, что я могу прийти к наследнику сквозь любые препятствия.

Муракара сжался, и его фигура вдруг стала слегка меньше и… дружелюбнее?

– Не нужно, это лишнее, – негромко проговорил он. – Я и так в долгу перед вами.

– Необязательно справляться со всем самому, – улыбнулся я. – Да и скучно как-то сидеть наверху и ждать, пока произойдёт что-то интересное.

– Эй! – воскликнула Гили, выпрыгивая вперёд. – Я тоже хочу помочь!

– А ну-ка, попридержи коней, – прихватил её за рубашку Захария.

– О, самый умный бросаться такими выражениями в сторону Лошади? – недовольно развернулась та, смущённо убирая его руку со своей одежды.

– Тем не менее, – перевёл тему он, – у тебя иммунитета к чуме нет. Как и у меня. Придётся отсидеться наверху.

– Делать нечего…

– Да, это не очень интересно, но я не особо хочу тебя выхаживать, после того как ты навеселишься.

Гили вспыхнула румянцем. Неужели он настолько разозлил её отказом? Без пламенного сердца порой тяжело определить чувства других. Мира же хихикнула у меня под боком и прошептала мне на ухо:

– Прямо голубки, сидящие на веточке, не правда ли?

Я непонимающе сдвинул брови и собирался было уточнить, но меня прервала Гили:

– Я вообще-то всё слышу!

– Так, пойдём, хватит отвлекать Муракару.

И уже когда они взлетели к ветвям, я обернулся к Сторожу Чумных. Тот по-доброму усмехался.

– Крылатые, некрылатые, а дети везде дети.

После его слов мы разошлись по очередям. Миру отправили к тяжелобольным, меня же – к родителям с детьми. Муракара объяснил это решение моим умелым обращением с Птенцом, и даже после моих возражений он не стал меня слушать и настоял на своём.

И если стражи приняли меня прохладно, то жители Агнанеи глядели с ужасом в глазах. Я старался улыбаться так мило и дружелюбно, как только мог, хоть и осознавал, что страх перед некрылатыми вряд ли способен победить. Но после указаний стражей птицелюди медленно и осторожно, как к страшному хищнику, принялись ко мне подбираться. Я записывал их имена и ответы на вопросы, которые написал мне страж.

Однако всё-таки нашлась одна мать, птицелюдка-Курица, которая безо всякого волнения подвела ко мне своего качающегося ребёнка. Он надрывно кашлял и глотал сопли, и его красный гребешок так забавно подрагивал, что я невольно улыбнулся.

– Что смешного, некрылатый? – закудахтала она. – Над больным насмехаешься! Тебя за это клюнуть?

– Вовсе нет, – отстранился я. – Просто никогда не видел столь красивый гребешок. В конце концов, я никогда и птицелюдей-Петухов не видел.

Она подозрительно сощурилась. А потом усмехнулась.

– Ладно, ладно, я тебя просто журю, – отмахнулась она.

– Вы так доверчиво ко мне подошли, – открыто отметил я. – Первый такой птицелюд!

– Крылатый, попрошу! – покачала головой она. – А так чего тебя бояться? Сторож Чумных доверяет тебе. Значит, и я доверяю.

– Народ Агнанеи выглядит так, будто Сторож Чумных важнее, чем сам Покровитель, – удивился я, потихоньку доставая записи.

– Ну… Не важнее Спящей. Так жаль, что она покинула нас. – Птицелюдка опустила голову, вздыхая. – Но она оставила нам Сторожа, назначила его в самый трудный момент. А вот нынешний Покровитель… Не знаю…

– Я никогда не видел Спящую, – прогнусавил её сын. – А вот Сторож Чумных всегда о нас заботился.

Слова крылатого ребёнка впечатлили меня больше, чем вся реакция толпы. Муракара, их мостик между Агнанеи и Спящей, значил для них гораздо больше, чем все Ахасе вместе взятые. Я взглядом нашёл в толпе Муракару и увидел, как тот вьётся из стороны в сторону, уверенно и спокойно раздавая поручения своим воинам. Во мне проснулось уважение к нему – уважение, сравнимое с тем, какое я испытывал к правителям.

– Муракара, Феникс, Мира! Посланник прилетел! Быстрее!

Я вскинул голову и увидел Гили, голосящую изо всех сил. Птицелюди недоумённо подняли взгляды на неё. Я же по её испуганному выражению лица и по обеспокоенному Захарии понял: дела приняли иной оборот.

Мы с Мирой одновременно оказались у Муракары, не менее поражённого, чем мы сами.

– Продолжайте пока без меня, – спокойно отдал приказ Муракара и обернулся к нам. – Думаю, вам стоит полететь со мной. Так безопаснее.

Мы согласно кивнули и отправились к Гили с Захарией. Уже наверху к нам подлетел новый Посланник – щупленький птицелюд с рваными грязно-коричневыми перьями. Похоже, он больше выполнял роль гонца, нежели представителя Ахасе.

– Сторож, помоги! – в панике зашептал Посланник. – Оказывается, Птенец может не только лечить, но и заражать чумой!

Я остолбенел. Разве может дар причинять боль?..