Читать книгу «Оптимизация» высшего образования в России: преподаватели вузов и их классовый профсоюз «Университетская солидарность» - David Mandel - Страница 3

В советском обществе к преподавателям университетов относились с уважением, а само преподавание в университете считалась престижной профессией. В этой экономически относительно эгалитарной системе (даже учитывая материальные привилегии номенклатуры) зарплата доцента, самой многочисленной категории преподавательского состава, была примерно в два раза выше средней зарплаты. Кроме того, доцент мог рассчитывать на получение квартиры. Профессор получал в два раза больше доцента.[5] Премиальная часть зарплаты была сравнительно невелика и стабильна.

Хотя от преподавателей обычно ожидалась некоторая публикационная деятельность, большинство университетов, за исключением нескольких элитных учреждений, занимались преимущественно преподавательской деятельностью, а более серьезные исследования проводились в институтах Академии наук. Таким образом, если аудиторная нагрузка была относительно большой -300 и более академических часов[6] у доцента (и 120–150 у профессора), с ней можно было справиться. В некоторых вузах, таких как МГУ, каждый четвертый семестр освобождался для исследовательской деятельности.

Оглядываясь в 2017 г. на советский период, В. Афанасьева, в то время профессор философии Саратовского государственного университета, вспоминает: «Но ведь когда в восьмидесятых я задумывалась о карьере, быть профессором было не только интересно и почетно, но и очень практично. В самом деле, занимался профессор любимым делом; работал с виду совсем немного (часа эдак три в неделю), а зарплату получал как норильский шахтер; мог позволить себе кооператив в центре города и дачу на Волге, а за отпускными приходил в кассу с чемоданчиком – в портфель деньги не поместились бы. Профессоров уважали, их почитали, о них рассказывали легенды, каждый из них был уникален, неповторим и поэтому любим».[7]

В Советском Союзе не было концепции «tenure».[8] Но если преподаватель получал должность, он мог рассчитывать на то, что останется в вузе в течение всей жизни, если только не будет высказываться против политики или идеологии властей. Членство в партии, добиться которого представителям интеллигенции в поздний период существования Советского Союза было нелегко (в отличие от рабочих, которые подчас отказывались от настойчивых приглашений вступить в партию), было обязательным для преподавателей идеологически чувствительных дисциплин, таких как экономика, история или философия, находившихся под строгим политическим контролем. Социология, запрещенная при Сталине, возродилась после его смерти, но не как теоретическая, а, скорее, как прикладная дисциплина (сбор фактов и их обработка). Все социологические исследования в СССР проводились по разрешению либо парторганов, либо КГБ. Ничего похожего на свободно задуманные и свободно осуществлённые социологические измерения не существовало. В СССР была строгая цензура, и не существовало возможности своими силами тиражировать какой-либо текст, в том числе и сугубо научный. Курсы лекций по изучению марксизма (казенной его версии) и по истории партии были обязательными для студентов всех дисциплин.

Власть в системе образования, как и во всех социальных и политических сферах, была сильно централизованной. Организационные и финансовые решения принимались централизованно и исполнялись под контролем. В университетах и более специализированных вузах, подчинявшихся различным отраслевым министерствам, сильное базисное образование сочеталось со специализированным обучением, готовившим студентов к будущей работе. Обучение было бесплатным, а студенты, которые хорошо учились, получали стипендию, в дополнение к которой часто можно было найти подработку летом. Работа по специальности по окончании вуза была гарантирована благодаря государственному распределению, но зачастую в неблагоприятных условиях и с низким заработком[9].

Преподаватели вузов, если только они не являлись членами парткомитета учреждения или не занимали административных должностей, не участвовали в принятии важных решений. Самые важные решения принимались не в вузах, а центральными органами, в том числе решения о дисциплинах и предметах преподавания, квотах на зачисление студентов в вуз, образовательных стандартах, рабочей нагрузке и вознаграждении труда.

Членами Профсоюза работников народного образования, высшей школы и научных учреждений были все, кто работал в этой сфере, в том числе и начальство. Эта организация была на практике составной частью государственного аппарата и администрации вуза. Основная его деятельность сводилась к распределению социальных благ. Во время горбачевской перестройки государственный контроль над образованием был несколько смягчен, но профсоюз так и не стал самостоятельным и не изменил своей основной функции.

Октябрьская революция открыла доступ к высшему образованию детям и взрослым из рабочей и крестьянской среды. Хотя главный акцент власть делала на роли образования в формировании квалифицированной рабочей силы для экономического развития страны, она в то же время подчеркивала его гуманистическую миссию духовного развития личности и общества в целом[10]. Негативной стороной проповедуемого гуманизма была неприкрытая «идеологизация»[11] высшего образования, которая включала обязательные занятия по казенному «марксизму-ленинизму», истории компартии, и тому подобному.

В советское время родители зачастую вкладывали значительную энергию и материальные ресурсы для того, чтобы обеспечить своим детям доступ к высшему образованию, которое в широких массах считалось престижной целью. Было широко распространено вечернее и заочное образование, предоставлялись особые условия для рабочей молодежи, поступившей на такую форму обучения. Студенты интересовались прежде всего учебой, а не тем, чтобы найти высокооплачиваемую работу (на производстве работа, не требовавшая высшего образования, зачастую оплачивалась лучше). Для тех, кто учился на дневном отделении, университетские годы стали одним из самых запоминающихся периодов их жизни, а дружба, начавшаяся в эти годы, часто длилась всю жизнь.

С другой стороны, студенческая молодёжь была организована в Комсомоле – тоталитарную молодёжную организацию. Комсомол давал пространство для приложения молодёжного энтузиазма, но и зорко контролировал политические взгляды и идеи. Комсомол использовался для подавления не только инакомыслия в молодёжной среде, но зачастую и просто «нестандартности», индивидуальности студентов.