Читать книгу Дочь торговца шелком - Дайна Джеффрис - Страница 10

Марк и Николь проезжали озерные заводи, когда она указала на ковер из благоухающих цветов розового и белого лотоса на поверхности воды. Девушка выбралась из коляски велорикши, позабыв о своих тревогах насчет старого квартала. Такое счастье наполнило ее сердце, что и страх перед крохотной лодкой померк. Слепой попрошайка на берегу не обратил на них никакого внимания, а через несколько минут они нашли человека, заправлявшего здесь прокатом лодок. Он курил и пил кофе возле кромки воды, стоя на деревянной пристани. Мужчина демонстративно посмотрел на часы, когда Марк обратился к нему, и согласился дать лодку напрокат, только когда ему пообещали еще несколько долларов.

Солнце стояло высоко над горизонтом, а поскольку Николь забыла шляпу, Марк одолжил ей свою соломенную. Сам он был в накрахмаленной белой рубашке, на фоне которой его кожа сияла, Николь же облачилась в спортивное платье ярко-синего, словно оперение зимородка, цвета.

– Возможно, не слишком хорошая затея явиться сюда на каблуках. – Она нервно хихикнула, когда лодочник передал ей подушку. Николь устроилась поудобнее. – Следовало обуть балетки.

Марк засмеялся:

– Все хорошо.

Забравшись в лодку, он закатал рукава и взялся за весла. Лодка отошла от причала. Солнце золотило светлые волоски на руках Марка. Он провел детство на свежем воздухе и вырос атлетичным мужчиной. Вспомнив, как быстро он среагировал на опасность, когда схватил за горло Даниэля Жиро, Николь поняла, что простым офисным работником ему не бывать. К тому же лучше не переходить дорогу такому человеку. Правда, какая ей разница? Об этом следовало подумать раньше, пока она не увлеклась им так сильно. Николь украдкой улыбнулась. Разве у нее был выбор?

Когда они добрались до середины озера, Марк перестал грести и улыбнулся Николь:

– Ты счастлива?

Она кивнула и взглянула на озерную гладь, покрытую розово-золотистыми искрами.

– Обычно так поздно сюда не пускают.

– Мне хотелось побыть здесь с тобой вдвоем, пусть лишь несколько минут. В детстве я любил доплывать на закате до середины озера.

– Как романтично!

– В двенадцать лет я об этом не думал, – улыбнулся Марк.

– Тогда зачем?

– Знаю, что не всегда выражаю свои чувства так, как хотел бы, но я словно переносился в другой мир. После смерти матери я замкнулся в себе и только на озере становился ближе к ней.

Озеро мерцало, как и сам воздух. Небо окрашивалось в бледно-желтый цвет, перетекавший в соблазнительно ярко-розовый. Марк правильно говорил – сейчас повседневный мир Ханоя исчез, звуки казались далекими и приглушенными. Николь слышала лишь тихий плеск воды и пение вечерних птиц, которые пикировали на воду. Темные силуэты деревьев окружали озеро, и не будь рядом Марка, ею овладела бы тоска. Николь впитывала взглядом каждую деталь, и этот светящийся мир полностью погрузил ее в состояние неземного спокойствия. Поймав гармонию с озером, деревьями, птицами, а главное, с Марком, она позволила себе расслабиться.

Несмотря на упоминание о матери, Марк полностью владел собой, и не только – он управлял этой лодкой, озером, да и самим вечером. Его улыбающееся лицо в лучах закатного солнца идеально вписалось в романтическую картину. Николь вдруг заволновалась.

– Я не хочу уплывать отсюда, – сказала она. – Но может, нам стоит вернуться, пока совсем не стемнело.

– Не беспокойся. Еще есть время. Не подержишь весла? Я взял с собой фотоаппарат и хочу сделать снимок.

Он передал ей весла и достал из небольшой сумки фотоаппарат. Потом поднялся, сохраняя равновесие, но Николь не на шутку заволновалась. Страх воды так и не покинул ее с тех пор, как они с Сильвией отправились одни на Ароматную реку.

– Тебе не нужно грести. Просто хочу запечатлеть момент, будто ты гребешь. Можешь чуть наклониться вперед?

– Думаешь, я не умею грести? – засмеялась она. – Еще как умею.

Она сделала резкий жест, будто собиралась взмахнуть веслом. Лодка качнулась. Марк потерял равновесие, резко сел, и, растерявшись, она подалась к нему и выпустила из руки весло. От нелепости ситуации Николь стало стыдно.

– А вот это что-то новенькое, – засмеялся Марк.

– Прости!

С одним веслом они могли лишь крутиться на месте. Марк попытался позвать лодочника, но безуспешно. Он снова встал, намереваясь опуститься на колени и перегнуться через борт, чтобы поймать потерянное весло, которое застряло в цветках лотоса. Держа в руке фотоаппарат, он двигался слишком быстро. Лодка качнулась, Марк потерял равновесие и, в мгновение ока перемахнув через борт, плюхнулся в воду. На миг она окаменела, но тут же закричала. Довольно быстро стало ясно, что с ним все в порядке. Когда Марк забрался обратно в лодку и тряхнул головой, Николь рассмеялась.

– Эй! Ты же брызгаешь на меня!

Его белая рубашка промокла, став практически прозрачной, и Николь видела каждый мускул предплечий и груди. Девушка сглотнула. Еще никогда она не испытывала такого желания, от которого колотилось сердце и прерывалось дыхание. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не в силах заговорить. Николь отвела взгляд, смущенная интимностью момента.

Она заметила, что фотоаппарат лежит на дне лодки, а не плавает в озере, и подняла его. Улыбнувшись, Николь сделала снимок Марка, с которого все еще стекала вода. Они немного подождали, но солнце уже село за горизонт, а лодочник не появлялся. С Марком Николь чувствовала себя в безопасности, но задрожала, вспомнив холод и темноту реки, в которую упала в детстве.

– И?.. – произнесла она. – Что теперь?

Марк пожал плечами.

– Вода ледяная!

– Так тебе и надо, нечего хвастаться.

Николь уловила на озере огонек, затем услышала, как весла рассекают воду. Они с Марком обернулись. К ним приближался попрошайка, которого она посчитала слепым, с запасным веслом.

* * *

Обе сестры пользовались ванной комнатой на втором этаже. Она была выкрашена в белый цвет и отделана сияющей аквамариновой плиткой. Одна сторона всегда пребывала в идеальном порядке, другая была завалена заколками, шпильками, лентами для волос и баночками крема для лица. На стене висело огромное зеркало ар-деко, черно-белый кафель покрывал пол, а из окна виднелись листья тропических растений.

Сильвия настояла на том, чтобы поставить тут два отдельных бамбуковых шкафчика, чтобы вещи девушек не перемешались, правда, Николь обычно и не заботило содержимое ящиков сестры. На этот раз, набирая ванну, она провела ладонью по полкам Сильвии: на нижней полке нашла универсальный жирный крем, очищающее масло, лосьон для кожи – все от «Эсте Лаудер», а наверху многочисленные бутылочки шампуней и мыло. Среди красивых флаконов с духами стояли любимые духи Сильвии «Кёр Жойе» от Нины Риччи. Будучи не такой высокой, как сестра, Николь встала на цыпочки, чтобы дотянуться до них. Она аккуратно сняла флакон и, открутив крышку, нанесла пару капель за ушами. Возвращая духи на место, Николь нащупала кое-что еще. Она достала небольшую коробочку, в которой лежали два пузырька с таблетками с надписями «Бензедрин» и «Декседрин», оба выписаны на имя Сильвии. Но почему она принимает лекарства? Насколько Николь знала, эти средства являлись амфетаминами. Она вдруг заволновалась. Может, сестре нездоровится?

Николь вернула таблетки на место, затем погрузилась в чудесную горячую ванну, чтобы понежиться и помечтать о Марке. Ее душу наводнили незнакомые чувства. Она была счастлива и взбудоражена. Больше всего радовало, что, пригласив ее на озеро, он поделился с ней чем-то сокровенным. Она влюблялась и сама не могла поверить, что это происходит.

Николь вытерла волосы полотенцем, потом задумалась о Марке, ковыряя ногтем краску на дверном косяке. В дверь постучали, и вошла Сильвия.

– Что такое? – спросила Николь.

Сестра прошла к темному квадрату окна.

– Я закрою ставни? Не люблю черных окон. Они наводят на мысли о смерти.

Николь пожала плечами, но знала, о чем говорит сестра. Так же и с отражением луны на поверхности воды – когда вся жизнь кажется опрокинутой. Порой Николь даже не выглядывала ночью во двор, потому что боялась привидений в глубине сада, которые могли прятаться за деревьями, а в шуршании листвы на ветру ей чудились голоса умерших.

– Боишься, что за тобой придут призраки?

– Призраков не существует.

– Это ты рассказала мне про тела, которые здесь захоронили японцы.

– Тела и призраки – разные вещи.

Николь засмеялась, расчесывая влажные волосы.

– У тебя никакой фантазии.

– Известно, что японцы в конце войны расстреливали французов. Некоторые могут быть захоронены именно здесь.

Закрыв ставни, Сильвия повернулась спиной к окну. Она словно о чем-то размышляла, обводя комнату взглядом. Передала Николь белый махровый халат и улыбнулась:

– Пойдем в твою спальню.

Николь уже разобрала завалы книг на полу, но с трюмо беспорядочно свисали стеклянные бусы, а на тумбочке осталась открытой красная губная помада. Пудреница лежала там, где и упала, – в рукомойнике. Рядом с кроватью валялась мятая одежда.

Сильвия подняла пудреницу, и в лицо ей вылетело облачко, заставив чихнуть.

Николь заулыбалась.

Сильвия стерла с лица пудру.

– Очень смешно… Но я хотела поговорить с тобой о магазине. Стоит подумать о твоем будущем.

Николь скорчила рожицу:

– Как, например, о браке с приличным вьетнамцем?

– Папа не это имел в виду.

Николь внимательно посмотрела на сестру, желая рассказать ей о поездке на озеро с Марком, но что-то заставило ее передумать.

– Ты всегда знаешь, как обходиться с папой, ведь правда?

Сильвия слегка покраснела и улыбнулась.

– Насчет магазина. Если у тебя все получится, ты сможешь неплохо заработать. Ведь ты настроена серьезно, да?

– Конечно. Я уже начала наводить там порядок.

– А не хочешь ли ты закончить свою учебу?

Николь покачала головой:

– Не понимаю, каким образом, если я буду управлять магазином.

– Верно. Лучше сосредоточиться на магазине. Папа все поймет.

– Я с нетерпением жду открытия. Сильвия, но почему ты принимаешь лекарства? Я случайно наткнулась на них в ванной.

– Ты рылась в моем шкафчике? – нахмурилась сестра.

– Для чего они? Ты больна?

Сильвия замешкалась.

– Просто головные боли и усталость.

Николь кивнула. После прогулки с Марком понемногу улеглась ярость из-за раздела семейного дела, и она посочувствовала сестре.

– Неудивительно. Ты берешь на себя такую ответственность.

Легкий бриз из открытого окна распахнул муслиновые занавески, по комнате пробежал ветерок.

– Что с домом в Хюэ? – спросила Николь. – Выставлен на продажу?

– Папа нанял человека, чтобы следить за продажей. Он будет жить в доме.

– Что ж, я очень хочу сделать магазин прибыльным.

– Рада этому.

– А ты знаешь что-нибудь про покушение в бамбуковой роще? – вдруг спросила Николь.

Сильвия кивнула:

– И вероятно, покушения будут еще. Правда, решись Вьетминь выступить всерьез, уже были бы жертвы.

* * *

Той ночью Николь опять не могла уснуть. Она открыла ставни и смело посмотрела в темноту, ожидая увидеть призраков. Стояла полная луна, но в саду царила умиротворенность, каждый листик и каждая травинка светились серебром. Воздух был пропитан густыми лесными ароматами, сладкими, как сироп. Николь вспомнила слова парня у магазина. «Вскоре я тебе понадоблюсь». Что за ерунду он говорил? Никто не верил, что они проиграют Вьетминю – французская армия численностью значительно превосходила повстанцев, все это твердили. Но в голове не затихал голос – а что, если все ошибались? Николь слышала, как отец обсуждал подпольную сеть в порту Хайфона. Дорога от Хюэ до Ханоя – пятьсот семьдесят километров, а Хайфон находился менее чем в ста километрах от них. Что, если Вьетминь уже в Ханое и их больше, чем все думают? «Ând`ên oán tra» – «Око за око, зуб за зуб». Что, если знакомый им мир вскоре изменится до неузнаваемости? Николь тряхнула головой. Как бы она ни жаловалась на отца и Сильвию, терять их ей вовсе не хотелось. И если случится самое страшное, кто позаботится о магазинчике шелка и молоденькой девушке смешанных кровей, со смелыми мечтами об успехе и любви?