Читать книгу Оптимум, или Относительный критерий - De Zeus - Страница 21

Худощавый, невысокого роста мужчина лет тридцати пяти начал совершенно случайно и не так уж давно свою, так сказать, ”профессиональную карьеру”. Он никогда особо не занимался спортом, в армии не служил, неплохо окончил высшее учебное заведение, вовремя женился, правда, через несколько лет развёлся, и просто работал по специальности. Жизнь, конечно же, складывалась не так, как хотелось бы. Он даже шутил, что был "проклят Конфуцием, и жил во времена перемен". Тогда ещё молодой парень, он был почти аполитичен, и его не тревожили все эти «дешёвые» революции с пафосными названиями и явно выраженные государственные перевороты в его родной стране. Он видел за этим постановочное и управляемое представление, и тогда не мог себе представить, что это выльется в кровопролитие простых людей и, в конечном счёте, в гражданскую войну. В стране происходил постоянный передел экономического и политического влияния, и ему приходилось часто менять работу и место жительства, чтобы хоть как-то успевать за “демократическими переменами”. Так парень оказался в длительной командировке на территории, на которой впоследствии развязался вооружённый конфликт. На его глазах произошёл государственный переворот, референдум, возникли отряды гражданской обороны. Народ чего-то ожидал, во что-то верил и надеялся, это витало в воздухе. И когда всё началось, естественно, все были к этому не готовы, просто не верили, что это вообще возможно.

Паника, страх, ужас, потеря чести, достоинства, просто человеческого облика, горе утрат, слёзы и стенания, ярость, гнев, животные инстинкты, свирепость, остервенелость, похоть, умственная отсталость, величайшая из трагедий – всё это синонимы слова война для мирного обыкновенного человека коим и был молодой парень и миллионы других людей его родины. А главное, он понимал, что это братоубийственная война.

Когда один из сослуживцев завопил о том, что его семья очень близко от зоны боевых действий, молодой парень, не задумываясь, согласился помочь. Они упросили начальство взять грузовой мини автобус, но по условиям руководства с ними отправился боец самообороны с полуавтоматическим карабином Калашникова. Мужчины прибыли почти вовремя. Усадив в автомобиль женщину с двумя детьми и бабушкой, и спеша как можно быстрее покинуть опасное место, они в суматохе, думая, что удаляются от звуков боевых действий, выбирая, как казалось водителю, безопасный маршрут, попали под перекрёстный огонь враждующих сторон. Тогда ещё не было понятно, кто свой, а кто чужой. В автомобиль влетело не меньше десятка пуль, и раненый в ногу водитель смог остановить машину, лишь спрятав её за мусорными баками и снесённой им же оградой. Старой женщине пуля разнесла пол лица, а другая тяжело ранила в живот, и хотя она была ещё жива, эвакуировать её не представлялось никакой возможности. Стрельба не прекращалась, а только усиливалась. Женщина, схватив девочку, бежала за добровольцем самообороны, который нёс на руках раненого мальчонку, а молодой парень помогал главе семейства и своему сослуживцу добраться до ближайшего полуразрушенного здания.

В полуподвальном помещении полуразрушенного здания, на полу происходила величайшая из трагедии. Обезумевшая мать пыталась привести в чувства умирающего маленького сына. Пуля пробила его лёгкое и вместе с воздухом и кровью из него уходила жизнь. Отец не обращая внимания на струю крови из своей ноги, не зная, что делать то искал пульс у сына, то пытался делать искусственное дыхание. Маленькая девочка забилась в углу и, закрыв лицо руками и ножками, тихо стонала, боясь громко плакать. Мужчины с дрожащими руками, понимая, что ничем помочь не могут, отошли к лестничному проёму за стеной. Время и пространство словно остановились, невыносимая картина казалось длиться вечность, даже звуки войны отошли на второй план.

Стрельба немного поутихла и отдалилась от данного места. Двое парней, сидя на корточках возле лестницы, курили и шёпотом разговаривали, пытаясь не показывать друг другу своего испуга. Семья обнявшись молча сидела за стенкой на грязном полу возле мёртвого ребёнка. Это была минута равновесия в самом хаосе, затишье перед бурей. Как вдруг всё навсегда изменилось. Раздались звуки какого-то движения наверху, и в окно что-то влетело, упав с глухим звуком. Доброволец, сидевший лицом к дверному проёму, даже успел встать и заглянуть в комнату, где обессиленная горем семья вообще никак не отреагировала на гранату, лежавшую в паре метров от них. Он не успел крикнуть, как раздался оглушительный взрыв, отбросивший его как тряпку на стену. В подвале с грохотом обвалился потолок и часть стен, превратив помещение в руины, оставив небольшое пространство возле лестничного пролёта. Темнота, клубы пыли и стон, раненого осколками гранаты в живот добровольца, перемешались в голове контуженного и до смерти перепуганного молодого человека.

Он не сразу сообразил, что ему делать. На ощупь, ползая, он попытался понять, где он. Потом дрожащими руками он достал телефон и включил фонарик. Это была узкая дорога в ад. Сквозь плотный пыльный туман, в совершенном беззвучии нестерпимого звона в ушах, парень улицезрел бесконечность, в которой не было ни времени, ни пространства. Сплошной серый как пепел цвет скрывал от него границы замкнутого мира, он еле различил на полу силуэт полностью серого цвета скорчившегося человека. Он машинально перетащил его вместе с оружием на то место, где ранее сидел сам. Боец, держась обеими руками за живот, стонал как маленький ребёнок, приговаривая: “Мама! Мама! Мамочка!” Молодой человек совсем растерялся, выполняя какие-то бессмысленные движения.

– Сейчас, сейчас, всё будет хорошо, всё будет хорошо, – нёс какую-то несуразицу он.

Парень снял с себя куртку и накрыл раненного. Сидя на корточках, он стал искать в телефоне номер куда позвонить. Не сразу додумавшись, что звонить в скорую помощь или в милицию нет смысла, он набрал номер своего начальника, и когда на вызов ответили, парень затараторил в трубку:

– Алло, мы здесь! Всех убили! Нас засыпало в подвале! Заберите нас срочно! Они с ума сошли! Стреляют во всё, что движется!

– Вы где? – спросил начальник.

– Что? – не слыша говорящего, переспрашивал парень. – Что Вы говорите? Громче.

– Та где вас засыпало?

– В подвале. Тут через три квартала от его дома. Или четыре. Я не знаю, как улица называется, – парень попытался узнать у раненого, но получив в ответ только умоляющий стон, продолжил говорить в трубку.

Парень вообще чудом слышал голос из трубки телефона.

– Да заберите нас, сделайте что-нибудь!

– Да где вас забрать, чёрт бы вас побрал. Где вы?

Молодой человек был неместный и напрочь не знал ни названий улиц, ни карту города, и сейчас вообще не представлял себе, где находится. Разговор заходил в тупик и именно в этот момент звонок оборвался. Последующие попытки дозвониться заканчивались сбросом ещё до соединения с оператором. Связи больше не было. Он ещё попытался поймать связь, крутя телефоном на вытянутой руке из стороны в сторону, но мир более не отозвался.

Молодой человек уселся на пол и медленно стал возвращаться в реальность. Только сейчас он обнаружил, что весь в пыли, что он, как и раненый, похож на шахтёра, во рту, в носу грязь, что из уха течёт кровь, а голова, как после удара тупым предметом, шумит шипящим звоном. Осветив пространство вокруг себя, парень ещё больше обомлел. Это была заваленная “конура” не больше двух квадратных метров, с маленьким карманом у лестничных ступеней, которые были заблокированы на три четверти разломанной бетонной плитой. Соседнее помещение было завалено полностью и никакого прохода, он даже не мог встать в полный рост. Только сейчас до него дошло, что раненый не стонет, а кричит от боли, корчась на полу. Из-за шума в голове, он не слышал, что происходит вокруг. Парень ещё раз попытался успокоить бойца, но увидев, что тот толи от боли, толи от страха, сходил под себя, сам впал в оцепенение, и безвольно сполз по стенке на пол.

– Господи, помоги. Помоги, Господи! – выключив подсветку телефона, дрожащим голосом шептал молодой человек.

– Господи, помоги! Господи, спаси! Господи! Господи! Господи, не оставь одного! Убереги, Господи! Боже, дети, Господи! Дети, женщины, Господи, за что? За что, Господи! – мужчина плакал.

– Господи, что же это делается?! Спаси, Господи! Спаси от лукавого, Господи! – уже невпопад шептал парень.

– Боже, какие твари! Боже, какие же мы твари, Господи! Спаси, Господи! Не бросай одного, скажи, что делать, Господи! Что же делать, что же делать?…

На улице бой понемногу затихал, и выстрелы раздавались уже не в хаотическом порядке, а реже и конкретно в цель, в одностороннем режиме. Добровольческие батальоны, как-то странно хорошо экипированные, на серьёзной бронетехнике, неизвестно кем управляемые, боролись с сепаратизмом, проводя зачистку захваченной территории. Это было началом крупномасштабных военных действий. Молодой человек не знал ни о том, что против тех, кто взял в руки оружие, будут проводиться антитеррористические мероприятия, ни о неотложных мерах по преодолению террористической угрозы и сохранению территориальной целостности, он лишь надеялся, что новый президент остановит эту войну за две недели.

Парень пришёл в себя в тот момент, когда что-то треснуло в воздухе и через несколько секунд рухнуло совсем рядом. Он машинально попятился назад, но сзади была стена и ноги просто несколько раз скользнули по полу. Мгновенно стало трудно дышать, пыль просто превратилась в стену. Молодой человек задыхался, отогнув ворот рубахи, он пытался дышать через материю. Он в темноте ощущал, как стены сдвигаются, чувствуя их прикосновения. Паника охватила всё его сознание, он схватил за ногу бойца и стал дёргать её, стараясь чего-то от него добиться. Доброволец был уже мёртв и парень, нащупав рядом приклад карабина, притянул его к себе, как будто это могло ему чем-то помочь. Посветив телефоном, он пришёл в ужас, от полного завала его спасал лишь бетонный лестничный пролёт, который ещё удерживал основную нагрузку.

Севшая батарея телефона остановила движение времени, его более не существовало. Это было несколько часов или суток, нет – это была вечность. Жизнь иссякла вместе с затуханием послесвечения фосфорных стрелок наручных часов, впитавших солнечный свет, который кротко старался поддерживать угасающий свет в человеческой душе. Сознание молодого человека в полном одиночестве пребывая в состоянии ожидания смерти, которое хуже самой смерти, подавило совокупность врождённых тенденций и стремлений, все свои инстинкты, и мужчина не выдержал испытания своим «адом». Последнее, что пришло ему на ум, это сцена из фильма, в которой побитого и раздетого до гола «мафиози» закапывали живьём в могилу его же соратники. Своего рода эмпатия. Ещё тогда молодой парень ощутил сопереживание эмоциональному состоянию погибающего гангстера, и в его подсознании уже надолго укоренился страх именно перед таким способом лишения жизни. О чём же должен думать человек, находясь на грани?! Судьба уготовила молодому человеку возможность сполна осознать это, прикоснувшись к истине с другой её стороны, в действительности.

Мужчина со слезами на глазах, бессвязно бормоча себе под нос, намотал ремень полуавтоматического карабина на руку, упёр приклад в пол, приставил дуло ко лбу, и нажал на курок. Курок не сдвинулся с места, карабин стоял на предохранителе, боец самообороны так ни разу и не выстрелил из него. Отчаявшийся парень, не имея навыка пользования огнестрельным оружием, разбираясь с механизмом, впал в истерику, когда выпустил в потолок очередь выстрелов, обрушив ещё несколько обломков бетона себе на голову. Ошарашенный вспышками «огнестрела» у своего лица, он в последний раз в жизни судорожно посмотрел в сторону своего мировоpзрения, уже окончательно разрушенного мироздания того человека, кем он когда-то являлся. Это был полный крах человеческой личности. Сжимая из последних сил оружие в руках, мужчина нажал на спусковой крючок…

Последовал удар бойка, но выстрела не произошло. Парень потерял сознание и, падая, ударился головой о ступеньку. В бессознательном состоянии ему чётко виделся выстрел, вспышка, полёт пули, размозженное лицо в крови и смерть. В памяти запечатлелась вспышка у самого лица.