Читать книгу Тени мудрецов. Часть 2 - Дэлия Мор - Страница 3

Во мне живут мои дети. Два крошечных эмбриона, похожих на головастиков. Мальчик и девочка. Пятый и шестой духи, прорвавшие плотную оболочку сна и воплотившиеся в живых существ. До сих пор не могу поверить, что они все время были со мной.

«А если бы я осталась на Дарии и отказалась убирать барьер, что тогда?»

«Они бы ждали, госпожа, – отвечает Лех. – Десять, двадцать, тридцать циклов. Сколько бы потребовалось».

«Так и пришли бы вдвоем? Одновременно?»

«Нет. Не обязательно».

«А новых духов нет?»

«Нет. Мы остались вчетвером. Юрао. Инсум, я и Кукловод»

«Значит, у меня больше не будет детей?»

Лех молчит. Не знает или не хочет говорить. Красные равнины Эридана тянутся за окном вагона тоской и отчаянием. Если я потеряю сына и дочь, то навсегда останусь одна.

С детства не каталась на поездах. Забыла уже, как убаюкивает мерный перестук колес, и тянет в сон от монотонной панорамы за окном. Все становится узким и длинным, как натянутые провода: дороги, лесополосы, облака. В вагоне пахнет травяным отваром и свежим печеньем. Его разносят в плетеных корзинках дариссы-проводницы. Сейчас закрою глаза и мама скажет: «Спи, Веста». А я упрямо пробормочу, что еще не все «чухчухи» пересчитала.

Мама отдала меня в психиатрическую клинику, а поезд нес по рельсам чужой планеты. Пора просыпаться.

Рагнар посадил нас с принцессой в королевский люкс, а сам ушел в соседние вагоны раздавать указания. Кроме пьяных кровников нас сопровождают два десятка лиеннов, и где-то в соседнем купе спят маленькие принцы. В составе пять вагонов, включая два грузовых и вагон-ресторан. Поезд делали для членов королевской семьи, поэтому сижу я на красной коже, облокачиваюсь на столешницу из благородного дерева и куда не поверну голову, натыкаюсь взглядом на уже надоевшее золото. Роскошнее тюрьмы в жизни не видела. И цзы’дарийская благодарность похитителям едет с нами в одном вагоне.

Таблетку антивируса проглатываю сразу, как только мне развязывают руки. Принцесса косится на столь экстренный прием медикаментов, но молчит. Она вообще выглядит подозрительно сосредоточенной, будто задумала пакость и ждет удобный момент.

Сколько раз её уже предавали? Малх с любовью, отец со свадьбой, Наилий со свободой от Рагнара и родная тетя. Меньше чем за месяц принцесса потеряла всех, кому могла верить. Мудрецы от такого срываются в кризис, а правители только ровнее держат спину.

– Мне Киарой вас называть? – вдруг спрашивает Имари, тронув за плечо. – Или скажете настоящее имя?

Отрицательно мотаю головой и нервно ерзаю на сидении. Приходится скрывать голос из страха, что принцесса узнает Тиберия. Даже новость о цзы’дарийском кроте под платьем служанки не так опасна, как тайна беременной любовницы генерала.

– Ладно, не хотите, как хотите, это не важно, – пожимает плечами Имари и продолжает допрос. – Как вы договорились с матерью Рагнара? Она терпеть вас не могла, прогоняла и не хотела видеть. А тут вдруг подтвердила легенду. Беременна. Ловко. Балия давно продалась всем подряд, лишь бы выгоду иметь. Она меня не удивила, но старая ведьма… Как? Признавайтесь!

Жестами такое не объяснить. Я сама не до конца понимаю мотивы слуги Низших. Она настояла, чтобы Рагнар взял меня в Северные земли. Твердила что-то о пророчестве и трех ведьмах. Одно пророчество уже загнало меня в военную форму и под чужое имя. Сейчас вряд ли будет принципиально по-другому. Радует, что теперь я изображаю женщину, а не мужчину. Это намного легче.

«Военная тайна», – показываю ответ пальцами и прячу руки за спину, намекая, что разговор окончен.

Но принцесса не собирается оставлять крота в покое. Ее жгучее любопытство густо замешено на подозрительности.

– Я не враг цзы’дарийцам, но за просто так вашу тайну хранить не собираюсь, – с нажимом в голосе заявляет Имари. – Раз уж все торгуются, то и я хочу. Вы рассказываете кто здесь на чьей стороне, я молчу, что вы – мужчина в платье.

Шантаж, как он есть. Я испуганно оборачиваюсь на закрытые двери купе. Достаточно ли они толстые? Перебивает ли голос принцессы перестук колес? До прослушки Рэма лиеннам, как до Дарии пешком, но это королевский поезд. Его могли начинить цзы’дарийской аппаратурой задолго до выходки Рагнара с похищение и побегом. Принцесса наклоняется ко мне через узкий проход между сидениями и смотрит в глаза. Ждет с такой надеждой, будто её жизнь зависит не от самодурства Одержимого, а от моего ответа. Я не настоящий крот и не знаю, что говорить.

«Лех?»

«Правду, госпожа. Иначе вы расположения принцессы не добьетесь. Она сейчас готова вцепиться в любого союзника, лишь бы больше не предавали. Обманывать опасно».

«Но можно ли ей доверять?» После фокусов Таунда и Балии эридане – последние живые существа в галактике, к кому я соглашусь повернуться спиной.

«Вам придется, госпожа. Если полковник успеет спасти принцессу раньше генерала, то Имари должна захотеть взять вас с собой. Тиберий по-прежнему ценный заложник. В том числе для Малха. Добровольно полковник под трибунал не пойдет. Захочет договориться. Ваша жизнь для Наилия много значит».

И это пугает. Я помню, как он рванул за мной в четвертый сектор прямо в руки к Агриппе и его бойцам. На Эридане еще есть шанс решить проблему с родием дипломатическим путем. Я не хочу, чтобы генерал отдал приказ накрыть огнем из космоса дворец короля или шахты лиеннов. Я в очередной раз сглупила, послушав Балию и отправившись за ней к Имари. Мне и выкручиваться. По крайней мере, пока. Правды у меня много, маленьким кусочком могу поделиться.

– Я такой же заложник как вы, нэлла, – говорю вслух сиплым от долгого молчания голосом. Кашлю и повторяю, четко выговаривая каждое слово: – Заново представляться бессмысленно, я слишком долго был вашим охранником.

Имари распахивает глаза и закрывает рот рукой. Вовремя. Из моего имени успевает произнести только первый слог, но быстро соображает, что нельзя. Я снова перехожу на жесты и показываю: «Тише. Успокойтесь». Молоденькие нэллы и дариссы не умеют хранить секреты долго. Я тому самое лучшее подтверждение. Но, надеюсь, Имари хватит терпения не заложить меня через час после того, как узнала правду. Тогда Рагнар точно полезет проверять, как мог сын генерала оказаться беременным двойней. Одержимый верит матери без малейшего сомнения.

Принцесса шокировано переводит взгляд с амсы, болтающейся у меня на груди, на плоский живот. Амулет я теперь ношу поверх одежды, чтобы лиенны забывали о соблазне облапать чернокожую служанку, едва увидев мой новый статус. Но Имари думает о другом:

«Ты тоже крот?» – показывает жестами, и я впервые за долгое время улыбаюсь.

Не сказала вслух, побоялась выдать. Хороший знак.

«Нет, я прячусь, – рисую пальцами ответ. – Случайно получилось».

Имари хмурится до излома морщин на переносице. Не могу понять, что её смущает, она сама спрашивает:

«Кто был в маске тогда?»

Сказать или нет? Наилию информация уже не повредит. За окном день. Генерал не может до сих пор изображать пленника. Сидеть во дворце и ничего не делать. Не в его характере. Лишь бы жив остался. Но я приказала себе не думать о худшем. Отчаянное желание уйти в бездну вслед за ним пропало, когда я узнала о детях. Теперь не имею права.

«Другой, – отвечаю нейтрально и добавляю. – Военная тайна».

Имари кивает и закрывает глаза. Морщины разглаживаются. Принцесса расслабленно сползает по спинке сидения и, кажется, готова рассмеяться. Не пойму по мимике.

– Я в детстве удивлялась, почему не Наола мой отец, – принцесса признается шепотом, хотя вряд ли лиенны знают прозвище Наилия. – Весь такой строгий и серьезный с охранниками, а ко мне ласковый. Не то, что настоящий отец. Он командовал и приказывал всегда. «Имари стой, сиди, не ходи туда. Имари нельзя». Я мечтала, чтобы они поменялись местами. Пожалела об этом, когда про заложника объявили. Как низко тогда Наола упал в моих глазах. Думала, никогда не прощу. А он вот так поступил. Красиво. Еще и ко мне тебя прислал.

Прикусываю язык, чтобы не ляпнуть правду. Удачно Имари приняла мой промах за генеральскую заботу о себе. Не соображу пока, что из этого можно выкрутить, но такой нюанс позже точно пригодится. Если получится вернуть принцессу во дворец, она спокойно припишет подвиг Наилию, и надеюсь, будет благодарна.

– И все-таки как ты оказался… – принцесса запинается и поправляет себя. – Оказалась беременной? И как будешь здесь в дороге? Тошнота, рвота, живот?

– Справлюсь. Меня подготовили.

Имари снова округляет глаза, рисует руками в воздухе огромную грудь и складывает из пальцев слово «фальшивка». Ой, нет, принцесса, все натуральное. Хоть и крошечное, а моё. Но рядовой Тиберий обязан в ответ показать жестом «да». Дочь короля хихикает, как маленькая девочка, и хорошеет от смущения. Пусть. Меня не задевает.

В одиночестве мы сидим недолго. Замок с щелчком открывается, и дверь съезжает в сторону. Одержимый едва помещается в проеме – настолько высок ростом. Экономили пространство цзы’дарийские конструкторы поезда, не рассчитывали на вождя лиеннов.

– Все кости мне перемыли? – щурится Рагнар, и принцесса немедленно уходит в глухую оборону.

Закрытая поза, взгляд в сторону и полный равнодушия голос:

– Я не дружу со служанками.

– Вы ими распоряжаетесь, как вещами.

«Живой мебелью», – мысленно добавляю я и делаю вид, что увлечена равниной за окном. Не очень приятно слушать, как выясняют отношения те, кто должен делить одну постель, но уйти я не могу. Тем более, если хочу вернуть принцессу отцу, то должна сидеть здесь. В отличие от эриданки, вождь лиеннов служанок мебелью никогда не считал. Постесняется брать жену, как мужчина, у меня на глазах.

– У нас так принято, – выговаривает сквозь зубы Имари. – Никто не вытирает о слуг ноги, но они должны знать свое место. И быть благодарными, что могут находиться рядом с королевской семьей. Не каждому дана такая честь.

– Мыть после вас ночной горшок? – усмехается вождь. – Или менять вам тряпки, пропитанные кровью? У вас уже есть течка, нэлла?

В отражении на стекле я вижу, как передергивает Имари. Грубо очень, будто принцесса – животное. Но, возможно, у лиеннов так принято. Раз уж принцесса хочет, чтобы уважали её обычаи, то не стоит пренебрегать чужими.

– Зачем вам это знать?

– Глупый вопрос. – Одержимый входит в купе, но дверь оставляет открытой. Места так мало, что он протискивается к окну и встает между мной и Имари. – Я не собираюсь ходить вокруг вас годами. Мне нужен наследник. Так вы созрели или нет?

Жду, что принцесса вздернет подбородок и жестко ответит «нет». В шестнадцать циклов она вполне может оставаться ребенком, и проверить это сложнее, чем невинность. Тут даже способности матери-ведьмы не помогут. Придется Рагнару потерпеть от нескольких дней до нескольких недель. Смотря на какой точке периода сейчас Имари. А в истерике регулярное кровотечение иногда задерживается или вовсе пропадает на несколько месяцев. У меня так было в психиатрической клинике. Имари вправе соврать, но будет ли? Я подсказываю жестом «нет». Не созрела. А она не видит.

– Да. Иначе отец не отдал бы меня замуж, – подписывает себе приговор принцесса, но ей этого мало. Сжимает кулаки и, затапливая купе ароматом розового масла, бездумно бьет словами: – Я клялась себе, что скорее умру, чем достанусь вам, но передумала. Вы можете взять меня силой, заставить рожать от вас детей, но никогда. Слышите? Никогда я не полюблю вас!

Дура. Я отворачиваюсь сильнее и стискиваю зубы до скрежета. Любить Рагнар будет кого угодно, но не её. Навязанная жена поперек воли и собственных чувств. Обуза со скверным характером. Высокомерная, злая и агрессивная. Её ломать хочется, а не любить. Задавить, чтобы больше ни одного слова поперек не сказала. Разбить, уничтожить, как противника в бою. И чем сильнее она будет страдать, тем больше удовольствия получит Рагнар. Бездна, лучше бы Имари опозорили на церемонии демонстрации чистоты, и она сейчас рубила тростник, дожидаясь бойцов Малха. Но тогда она бы тоже успела сломаться. А сломанным женщинам никто не нужен. Ни одержимый вождь, ни полковник-предатель, ни они сами.

– Что вы молчите? – кричит Имари. – Убирайтесь из купе!

Розовое масло мешается с запахом жженой резины. В битве двух правителей юной нэлле не выстоять. Рагнар не давит в полную силу, но ей хватает. Аромат масла превращается в едва различимый сквозняк и выветривается из поезда через приоткрытое окно.

– Не смей мне приказывать, женщина, – так тихо говорит вождь, что вздрагиваю даже я. Не вижу, что он делает из-за широкой спины, но слышу тонкий писк и шорох ткани. – Ты – моя собственность и я буду делать с тобой все, что захочу. Прямо сейчас.

Драться в тесном купе бессмысленно, но у принцессы нет выбора. И у меня тоже, если честно. Рагнар рвет на Имари платье, не обращая внимания на удары по голове и плечам. Молча, безразлично, неотвратимо. Эриданка уже заработала ночных кошмаров до конца жизни, но тот, кого назвали её мужем, только начал.

Рагнар, разобравшись с тряпками, подбрасывает Имари выше и заставляет обнять себя голыми ногами. Она не кричит, а хнычет, как маленький ребенок. Только они так умеют, что все внутри переворачивается. До того, как станет поздно помогать, несколько мгновений и единственный шанс. Я запрыгиваю на сидение и хватаю вождя лиеннов за шею. В бездну разницу в уровне духов, точные формулировки и разглядывание привязок. «Лех, просто выгони его отсюда! Я приказываю тебе!»

Никогда не чувствовала, как он уходит. Даже пустоты в голове не становилось больше. А сейчас не происходит ничего. Рагнар так же держит Имари и пытается сбросить меня со спины. Зверь, одержимый жаждой крови. Медведь. Сидения в купе трещат, позолота ломается, он расшвыривает нас в стороны, как обнаглевших шакалов, пытавшихся перекусить хребет. От ударов тело горит, будущих синяков не сосчитать, а на меня сверху падает Имари.

– Иди сюда, ведьма! – ревет Рагнар, но хватает не эриданку, а меня. – Я знал, что это ты!

Из-под бортика сидения вырывает, чуть не оставив без руки. Ссадин через ткань не получу, белое тело никто не увидит, а живот я давно прикрываю и прошу прощения у своих детей. Милые, родные, не могла я по-другому. Чтоб у меня на глазах насиловали женщину? Нет!

Но Рагнар даже не смотрит на жену. Тяжело дышит мне в лицо и шепчет:

– Проглотила наживку, дура? В прошлый раз бросилась и теперь не утерпела. Мама! Вот твоя черная ведьма!

Последние слова Рагнар выкрикивает в дверь купе. От шока я не понимаю, о чем речь. Упираюсь в грудь лиенна руками и боюсь, что мои фальшивые волосы в его кулаке оторвутся. Какое счастье, что надела тонкие штаны. Сколько раз в этой возне задралась юбка?

«Лех, что случилось? Физического контакта – ведрами пей, привязка жаром обдает».

«Не могу, госпожа. Как об стену бьюсь. Не по зубам мне лиенн без помощи генерала».

Теперь я хнычу и дергаюсь совсем, как Имари, недавно, но она не спешит заступаться. В купе не войти, мы втроем занимаем его полностью, и голос матери Рагнара звучит из коридора:

– Отпусти её, сын. Тяжела она. Детей погубишь.

– Я сам из неё этих выродков достану!

– Нет, я сказала! – повышает голос лиеннка. – Отпусти. Она нужна целая и здоровая.

Рагнар подчиняется. Усаживает меня на сидение, надавив на плечи. Чувствую, как парик отрывается от линии роста волос на затылке, но тяжелая копна падает раньше, чем кто-то успевает заметить. Черная ведьма – это они про меня?

– Помог амулет, – выдыхает Рагнар и достает из выреза рубашки бесформенную деревяшку на шнурке. – Снова поплыл, как тогда. Думал рухну, но нет. Что делать с ней будем?

Он все еще кивает на меня, забыв про Имари. Принцесса ничего не понимает, но молчит. Кутает грудь в лоскуты разорванного платья. Мне почти не обидно, что не помогла. Она уверена, что Тиберий – мужчина. Значит, сам прекрасно справится. Знала бы чем рискую…

Ох, нет, глупо ждать благодарности. Я сама бросилась спасать, никто в спину не толкал. От момента, когда согласилась стать телохранителем, до спектакля в купе. Будто с самого начала кто-то вел на поводке в ловушку. Я боялась, что увидят Тиберия, узнают в нем любовницу генерала, но сбылся худший кошмар. Рагнар нашел Медиума.

Фантазии не хватает представить, как захочет использовать меня под угрозой подстроить выкидыш или сделать аборт. Его мать не зря повторяет, что я беременна. Впервые я рада, что слишком слаба, чтобы серьезно навредить. Без способностей Наилия мои не стоят ничего. Лех только что подтвердил. Но как доказать это Рагнару? Он смотрит на меня внимательнее, чем на украденное у цзы’дарийцев оружие массового поражения.

– С ней ничего делать нельзя, – жестко отвечает лиеннка. – В пророчестве сказано, что перед концом мира придут три ведьма. Черная, белая и последняя. Последняя – я. Черную ты поймал. Ждем белую. Её нужно убить.

Да, еще одно пророчество. То, что записала в стихах Поэтесса, не убило меня, а это может справиться. Не расскажи Лех о силе матери Рагнара, я бы отмахнулась. Мало ли бреда напророчили самозванцы-колдуны во всех мирах? Единицам дано, как Поэтессе, видеть намерения Истинных. Только их предсказания сбываются. Последняя ведьма – ремесленник, а не мудрец. Но она связана с Низшими. Бездна, я не разберусь сама.

«Лех?»

«Мне нельзя отвечать».

Со стоном ругаюсь сквозь зубы и сползаю по спинке сидения вниз. Ушибы болят, под слоями ткани и силикона жарко до отвращения. Влага хлюпает в печатках. Лишь бы контейнер с таблетками и аварийный маяк не пострадали. Проклятье, я, кажется, знаю, о каком конце мира идет речь! Цзы’дарийский вирус. Только я не черная ведьма, а белая. И если меня разденут, то очень быстро это поймут. Нет! Нет! Нет!

– Беременная, беременная, – ворчит Одержимый и теребит густую бороду. – Ты сказала у неё двойня. Один ребенок девочка.

– Она родится черной, – напоминает его мать. – Ты не сможешь отбелить ей кожу. Наберись терпения, сын. Она – не та, кого ты ищешь.

Но вождь лиеннов упрямее Юрао, когда он пытается меня от чего-нибудь защитить.

– Отбелить кожу нельзя, но смешать кровь можно. Небесный сброд не брезговал служанками, я знаю. В её утробе цзы’дарийские выродки!

Каждое слово, будто на части режет. Сжимаюсь все сильнее и ничего не могу сделать. В детстве я играла в прятки и часто слышала голоса тех, кто ходил в двух шагах от меня. Еще верила, что не найдут, но звук становился все громче. И вот на плечо ложилась рука, и со смехом звучало: «Туки-туки, Веста. Ты раскрыта».

– Цзы’дарийцы бесплодны, – громко объявляет Имари. – По крайней мере, здесь. Каждый делает укол, и никто от них забеременеть не может. Небесный сброд кровь не мешает. Вы ошиблись, вождь.

Много ей рассказал Малх. Каждый боец перед посадкой в десантную капсулу еще на Дарии делает укол препарата временной стерилизации. Промахов не бывает. Есть маленькие исключения вроде очень занятого генерала и его не слишком аккуратного в исполнении инструкций медика. Я готова выдохнуть с облегчением, но Рагнар поднимает Имари на смех:

– Что за чушь вы несете? Еще скажите – у них так принято.

– У них Инструкция, – холодно отвечает принцесса. – Она выше обычаев, желаний, лени и злого умысла. Ни одна женщина на планете не понесла от цзы’дарийца. За это положен трибунал.

Напряжение никак не хочет отпускать, не смотря на попытку спасти меня. Имари говорит правду, которую не может знать избалованная эриданская принцесса. К бывшим охранникам королевская семья относится так же, как к слугам. Они едва ли нас по лицам различают. А за что отправляют под трибунал, даже я до недавнего времени не знала.

От Рагнара снова пахнет жженой резиной. Он словно сам чувствует фантомный запах, раздувая ноздри и низко наклоняясь к эриданке:

– Будь я глупым мальчишкой, взбесился бы от ревности и выбил признание, откуда в вашей голове такие шокирующие истины? Но я не стану. Их легко проверить. Не только вы общались с небесным сбродом, принцесса. Никуда они с планеты не делись. Все так же ходят по шахтам и гоняют мой изможденный народ. Доберемся до Северных земель – спросим.

«Вот и разгадка неучтенных войск, госпожа», – усмехается вместо меня Лех.

Вождь лиеннов разворачивает к выходу из купе и жестом зовет за собой мать. А у меня сил не хватает обдумывать услышанное.

– Воды, – слабо прошу принцессу и падаю на сидение.

***

Из темноты выдергивает плач ребенка. Назойливый, раздражающий. Создатель говорил, что природа специально создала его таким невыносимым. Иначе матери забывали бы кормить детей. Еще бы. По ушам режет и заставляет сжиматься в комок. Кто-нибудь выключите его! Успокойте! Да что же он плачет?

– Киара? – тонко зовет Имари и прикладывает холодную ладонь ко лбу. – Тебе нужно раздеться, тепловой удар будет. Я расстегну платье.

– Нет, – слабо отвечаю и не узнаю собственный голос. – Нельзя. Воды. Ребенок. Кто плачет?

– Не знаю, – распахивает глаза эриданская принцесса.

Кудри выбились из прически и окружают лицо темным ореолом. Мать Рагнара назвала меня черной ведьмой. Она ошиблась. Черная здесь Имари. Темная. Мысли не собрать. В голове все время плачет младенец. Да прекратите же!

– Воды.

– У меня нет, – шепчет принцесса и снова гладит по лицу. Силикон притупляет ощущения, но мне легче. – И ребенка здесь нет. Киара, вставай. Пожалуйста, мне страшно одной.

Дети есть. Во мне двое, и где-то рядом сыновья Балии. Они кричали?

«Никто не кричал. У вас галлюцинации, госпожа», – отвечает Лех.

Он тоже, наверное, галлюцинация. Энергию взять негде, много ушло на подселение, но я до сих пор слышу голос духа. И говорит он ужасные вещи. Галлюцинации. Настоящие, а не слова пришедших из-за барьера духов. У меня тепловой удар? Раздеваться нельзя. Нельзя.

– Рагнар снова придет, – причитает Имари. – Не оставит меня в покое. Киара, я ничего не понимаю. Какие ведьмы? Что цзы’дарийцы делают в шахтах? Киара!

Не вижу её и себя почти не чувствую. Тело, будто чужое. Так бывает после наркоза, но я всего лишь упала в обморок. Во рту сухо. Язык прилипает к небу.

«И что твой Наилий? – стонет Юрао. – Где носят местные демоны проклятого генерала? Вечер за окном, а транспортник еще утром должен был встать на орбиту».

«Значит, его там нет, – отвечает Инсум. – Угомонись. Истерика делает только хуже».

«А если он мертв? А если нас никто не спасет?»

«Замолчи!»

Духи ругаются. Давно их не слышала. Все-таки забрала энергию похоти у Рагнара, не прошла даром попытка подселения. Открываю глаза и вместо лица Имари вижу темно-фиолетовое небо за окном. Действительно вечер. Наилия нет. Десантных капсул с цзы’дарийскими бойцами тоже нет. А поезд все так же грохочет по рельсам, и Северные земли близко.

– Кольцо, – приходит в голову шальная мысль и высказывается вслух. – У вас есть золотое кольцо, Ваше Высочество?

– Н-нет, есть сережки.

Сбитая с толку вопросом принцесса отвечает не сразу. Еще дольше дергает мочку уха с увесистой каплей чистого золота. Надеюсь, на Эридане оно без примесей. Средство общения с миром за барьером должно быть из натуральных материалов. Еще нужен шнурок из шерсти или хлопка. Сниму амсу, тонкая кожа тоже подойдет. Раз Кукловод не хочет говорить со мной, как остальные духи, значит, зайдем с другой стороны. Маятник двадцать циклов общается с жителями мира за барьером, раскачивая каплю воска над листом бумаги. Если ему отвечают, то и мои вопросы услышат.

– Помогите сесть, – прошу Имари и негнущимися пальцами сбиваю с её ладони сережку. Не получилось взять.

– Я подниму, – успокаивает принцесса. – Киара, обопрись на меня. Так зачем кольцо?

– Ведьма я, – шепчу в ответ и пытаюсь улыбнуться. Высохшие губы болезненно трескаются, и на кончике языка остается медный привкус. – Колдовать буду.

Лех не видит чужих духов, сидя в моем теле, но Кукловод у нас с Наилием общий. Он обязан чувствовать обоих. Если мой мужчина мертв, я должна знать.

Листа бумаги нет, но без него можно обойтись. Маятник чертил диаграмму стандартных ответов, а меня сейчас устроят два простых. «Да» и «нет». Сережка может качаться вперед-назад, вправо-влево. Эти движения и будут ответами.

«Лех, какие правила? К кому мне обращаться? Как понять, что отвечает именно Кукловод, а не кто-то другой?»

«Нет правил. Спросите сначала то, что знаете только вы с ним».

Легко сказать. Кукловод проснулся недавно и все, что сделал – притащил меня в руки к Рагнару. Вернее, к его матери, считающей меня частью пророчества. Сколько циклов, на самом деле, готовилось то, что происходит сейчас? Поводок так туго затянут, что не вырваться. Я уже и не хочу. Пусть Кукловод скажет, что с Наилием.

«Кукловод, ты слышишь меня?»

Имари с любопытством маленькой девочки, впервые открывшей книгу со сказками, следит за сережкой. Капля золота висит на шнурке от амсы и не двигается. Из-за слабости во всем теле держать на весу украшение не просто. Рука дрожит, сережка звенит, и я роняю её на столик в купе.

– Не получается, да? – лезет с расспросами принцесса.

– Получится. Сейчас.

Давно не чувствовала себя такой размазней. Симптомы впору выписывать в длинный столбик. Самый неприятный – тошнота. Позывы терзают пустой желудок, и у икоты привкус горечи. Хорошо, что я голодна. Нельзя пачкать сидения в нашем с принцессой купе. На такой жаре от запаха нас обеих начнет тошнить еще сильнее. Я отталкиваю руки Имари и пытаюсь сесть ровно. Подвигов не нужно. Просто удержать сережку на шнурке. Повторяю вопрос и смотрю на золотой маятник. Галлюцинация или нет, но он качается вперед, потом назад. Амплитуда нарастает, ответ обретает твердость: «Да. Слышу».

– Качается! – восторженно комментирует Имари. – Я, кажется, знаю, что ты делаешь. Мы так забавлялись в детстве. Загадаешь что-нибудь и ждешь, пока маятник пойдет по кругу. Значит, сбудется. Но чаще сами его колебали, невтерпеж было. А в чем колдовство?

– В ответах, – с трудом отвечаю я. – Вы правы, я задаю вопросы.

Маленькое представление хорошо отвлекает от проблем с Рагнаром. Принцесса, увлекшись, сует нос к раскачивающейся сережке. Молчит и не дергает, но я догадываюсь, что позже попросит узнать что-нибудь для неё. А сейчас колебания успокаиваются. Кукловод ждет следующий вопрос. Мне сложно думать, хватаюсь за обрывки воспоминаний и ассоциаций.

«Сон, что я видела в спальне про замки. Змеи укусили меня?»

Единственный раз четвертый дух говорил со мной, когда змеи черной смолой текли из замочных скважин. До нас с Наилием они добрались, но опутали руки, превратившись в нити марионеток. Сережка качается вправо, отвечая «нет». Ответ правильный, но после игр полукоматозной пары Телепата и Сновидца я не спешу доверять тем, кому мои сны – не тайна. Нужно что-то еще более личное.

«Наша с Наилием близость в машине, когда он заматывал руки ремнем. Мы помирились после ссоры и спешили на учения военных медиков. Мне было хорошо, а генералу нет. Правда?»

Спрятать правильный ответ в мыслях тяжело, но я стараюсь. Запутываюсь в деталях, бесконечно вспоминая сладкую и острую боль. Собственный взрыв. Как билось сердце, и кружилась голова в жарком салоне. Чуть меньше, чем сейчас в купе. Маятник расплывается перед глазами, но отчетливо качается вверх-вниз. «Да».

«Невероятно, – выдыхаю, роняя маятник, и откидываюсь на спинку сидения. – Лех, он мог ответить наугад? Как живой? Бывает же, что случайно выбираешь и оказываешься прав».

«Нет, госпожа. Кукловод так не умеет. Проверка пройдена. Он знал верный ответ».

Бездна, откуда? Четвертый дух проснулся гораздо позже, а сейчас я намеренно сбивала с правды. Никогда и ни с кем не обсуждала тот единственный раз, когда Наилий не был со мной до финала. Остался неудовлетворенным. И я ничего не заметила. Поняла позже, уже, когда летели в транспортнике на Эридан.

Почему он промолчал? Не захотел портить едва наладившиеся отношения? Боялся опоздать на учения и потому не настоял на еще одной близости? Или прятал очередного демона из своей стаи?

Друз Агриппа Гор спал только с девственницами, иначе не получал удовольствия. Я видела таких пациентов в психиатрических клиниках. Мощные блоки в их сознании психиатры не могли обойти. Не все психи – мудрецы, но все мудрецы – психи. Что если у Наилия был такой же блок? Тотальный контроль во время близости вплоть до дыхания партнерши. Я отдавалась, не думая, а он, позволив мне управлять собой, не смог излить семя. Разочаровался, но промолчал. Сделал это для меня. А потом каждый раз успевал перехватить инициативу и оказаться главным. Сомневаюсь, что признался хоть кому-нибудь. Мужчины тяжело переживают неудачи. Но от единственного своего духа не мог закрыться. Кукловод знал. И ответил верно.

«Лех, он читает его мысли! Здесь. Сейчас, Значит, генерал жив».

«А вы спросите, госпожа, – осторожно подталкивает дух, а я снова хватаюсь за маятник. Повторяю вопрос, не сводя взгляда с золотых бликов на гранях украшения принцессы.

– Когда вот так качается это что значит? – спрашивает она, тыча в маятник пальцем.

– Это значит «да», нэлла.

Облегчение тратит последние силы. Зажимаю сережку в кулаке и не хочу отдавать. Мой личный канал связи с любимым мужчиной. Самый необычный из всех, что я могла представить. Один Кукловод на двоих. Одинаково внимательный к нему и ко мне.

– Спрашивай вслух, – теребит Имари. – Мне тоже интересно. Или нельзя? – принцесса переходит на язык жестов и уже привычно показывает «военная тайна». Восторженное дитя, дорвавшееся до маленького чуда. И пора уже задавать полезные вопросы.

– Помощь в пути? – уступаю ей и спрашиваю вслух, снова опустив маятник над столом. – Бойцы генерала придут за нами?

Раз Кукловод читает мысли, то в курсе приказов и планов генерала. Маятник долго висит над точкой равновесия, а потом отклоняется влево.

– Нет, – обреченно сообщаю принцессе. – Никто за нами не придет.