Читать книгу Город и пустоши - Ден Ковач - Страница 3

– А ты кто такой? Чего здесь валяешься? Ну-ка, дай посмотреть? Мальчишка дурной, кто же это тебя так… Да, ладно, ты ведь знаешь, кто. Зачем всякую чушь говоришь? Пусть. Пусть. Что пусть? Пусть валяется?

Мальчик слушал. Кто-то склонился над ним и говорил. Наверное, сумасшедший. Кто еще будет говорить сам с собой? О ком это он говорит? О нем?

– Похоже, ты шахтер, малец. Шахтер, шахтер. Вон какой черный весь. Уголек то греет, но и чернит все. Черные человечки лезут внутрь горы, ищут там тепло, а находят смерть. Что еще можно найти внутри горы? А город требует много уголька. Город хочет гореть.

Мальчик открыл глаза. Все было мутно. Кто он? И где он? Наверное, он где-то застрял. Внутри горы. И гора навалилась на его плечо всей своей огромной тяжестью. Вот и больно…

– Лежи пока здесь, малец. Я староват для того, чтобы таскать мальчишек на себе. Даже таких тощих. Но есть кое-кто, кто мне поможет. Надо только сходить. Да, пойду за Бертой. С ней мы тебя и заберем. Ты уж тут подожди нас. Может и дождешься…

Мальчик понял, что глаза его снова закрылись и он проваливается куда-то вниз головой. Кружится и проваливается. И летит вниз. Вот только плечом все время бьется о стены. И каждый удар – это боль.

Старик в черном рваном плаще убрал руку со лба мальчика, и захромал по железнодорожной насыпи вниз, через подлесок, в пустошь. Как большая неуклюжая птица в своем черном рваном плаще. Он шел к оврагам, что разрезали долину под горой своими крутыми склонами. Старик шел, опираясь на костыль и бормоча.

В следующий раз мальчик очнулся от боли. Застонал. Кто-то забросил его себе на спину и бежал, покачиваясь по пустоши. Страшная боль дергала, грызла руку. Мальчик протяжно заскулил. На лицо его опустилась шершавая ладонь. И боль отступила. Вернее, не отпустила, но затихла. Как будто ей запретили рвать и мучить. Но боль не разжимал зубов. Ждала. Мальчик снова провалился в глубокую черную пропасть.

– Вот так. Хорошо. Поспи. Не надо пока тебе ничего знать и видеть. Еще натерпишься. Жизнь такая. Покоя не будет у тебя, эх, малец…

Мальчик чувствовал, как шершавая горячая ладонь прогоняет боль и благодарно заснул. Он не проснулся, когда тряска закончилась. Не проснулся, когда старик срезал ножом рукав его брезентовой штормовки. Мальчик кричал и бился, но не просыпался, когда старик кончиком ножа расширил рану на его плече и вынул арбалетную стрелу. Потом залил чем-то жгучим порез, сшил его края четырьмя стежками толстой бурой нити. Плотно замотал плечо и рану чистой тряпкой.

– Ну, теперь как бог даст. Мы с тобой, Берта, сделали все, что могли. Если мистер Бог не подведет нас, то мальчик выживет. Вот только с головой мы ничего не сможем поправить. Ушиб кто-то нашего мальца. Да, Берта, люди это были, верно говоришь. Люди – безжалостные. Только себя жалеть умеют. Глупые жестокие люди…

Огромная крыса рядом со стариком подняла морду, и старик погладил ее своей шершавой ладонью между больших ушей. Крыса качнула головой соглашаясь.

– А теперь, девочка, пойдем. Тебе на охоту пора собираться.

Старик укрыл мальчика одеялом. Забрал толстую свечу от изголовья и ушел в черную нору подземного перехода. Рядом с ним вразвалочку бежала огромная черная крыса. В холке она была старику по пояс. А если бы встала на задние лапы, наверное, была бы выше его на голову. Спина и грудь крысы были перетянуты широкими кожаными ремнями с большими пряжками и карабинами.

–

Мальчик пришел в себя в темноте. Было тепло и спокойно. Он пошевелил пальцами. Странно. Ничего не видно. Наверное, он ослеп. Кто ослеп? Он, мальчик. А кто он? Темнота молчала. Тогда мальчик сказал вслух:

– Я мальчик.

Получилось. И хотя губы шелестели, как осенние листья, мальчик услышал свой голос. Боль тоже услышала его и тут же ответила горячим толчком в затылок. Мальчик застонал, закрыл бесполезные глаза и не увидел, как вдалеке показался огонек и раскачиваясь в старческой руке спешил к нему на помощь.