Читать книгу Последний лед - Денис Алексеев - Страница 2

Метеосводка: штормовое предупреждение. Ветер 25 м/с. Видимость 800 метров. Температура: –34°C. Обледенение на ВПП. Ми-26 № RA-06726 готов к вылету. Топливо: 12 500 кг. Грузоподъемность: 15 тонн. Экипаж: я (командир), бортмеханик Семенов (остался на земле – карантин по желудочному расстройству). Полет в одиночку. Стандартно для ЧС.04:58. Аэродром «Тикси-3». Координаты: 71°40′ с.ш. 128°53′ в.д.

Прикрепленные файлы: координаты, схема станции, фото темных пятен на снегу вокруг объекта. Масштаб не указан. Оценил по длине вертолетной площадки: диаметр пятен – 3–4 метра. Форма – идеальные круги. Неестественные.Сообщение из штаба пришло в 04:47. Голос дежурного дрожал: «Станция „Ямал-7“ не выходит на связь с 23:40. Последнее видео – обрывки. Синие пятна на коже у персонала. Карантинный код Альфа-9. Твой рейс – эвакуация ученых. Только ты можешь долететь за час до рассвета. Солнце усилит активность патогена – их данные это подтверждают».

Шторм бьет в кабину. Стекла покрыты ледяной коркой. Противообледенительная система на пределе. Данные с датчиков: обледенение крыльев 7 мм/час. Превышение нормы в 2,3 раза. Отключил пассажирский салон – экономия топлива. В баках на 7 часов полета. До «Ямала-7» – 1 час 40 минут. Резерв: 20 минут. Рискованно.05:21. Набор высоты. 300 метров.

Включил режим «Северного оленя» – так мы называем автономный полет при потере связи. GPS работает. Радиолокатор – помехи. На экране РЛС аномальные отражения в 50 км к северу от цели. Высота объектов: 2–3 метра. Скорость перемещения: 4,1 км/ч. Не машины. Не животные. Структура сигнала похожа на человеческие фигуры, но плотность отражения слишком высока для биомассы. Записал в бортовой журнал: «Неопознанные объекты. Курс пересечения с моим маршрутом через 47 минут».

Солнце не встало, но небо светлеет. Внизу – море разломов во льду. Картина не из учебника. Ледяные поля покрыты темными венами. Ширина трещин – до 15 метров. Из них поднимается пар. Не водяной. Цвет – мутно-зеленый. Спектральный анализ через бортовую камеру: длина волны 520 нм. Хлорофилл? Нет. Хлорофилл не выживает при –30°C.05:49. Крейсерская высота. 1 200 метров.

Вспомнил Антарктику. 2023 год. Крушение «Тополя-4» в буран. Три дня в обломках. Товарищ Левченко умер от холода, держа в руках фото дочери. Я выжил потому, что знал: в шторм нельзя верить компасу. Нужно слушать ветер. Сегодня ветер воет в резонанс с частотой 18 Гц – той самой, что упоминалась в файлах «Ямала-7». Связь? Совпадение. Или приманка.

Станция «Ямал-7» визуально. Здание цело. Стекла лаборатории покрыты инеем, но за ними – движение. Тени. Не люди. Их траектории хаотичны, но синхронизированы. Как стая птиц в узком коридоре. Включил ИК-камеру. Тепловые сигнатуры: 3 объекта в здании. Температура тел – +26°C. Ниже нормы. Еще 12 объектов вокруг станции. Их теплоотдача – +12°C. Они не дышат. Тепловые контуры размыты.06:15. Подход к точке назначения.

Тишина. Потом – скрежет по металлу в наушниках. Частота 18 Гц. Гул усилился. Приборная панель замигала красным: «ПОМЕХИ НАВИГАЦИИ. РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ».На ВЧ-частоте поймал обрывок передачи. Женский голос. Голос из файлов Анастасии Воронцовой (главный микробиолог станции, биография в брифинге): «…не вирус. Не бактерия. Оно учится. Запоминает. Вода – его кровь…» Помехи заглушили остальное. Попытался ответить: «„Ямал-7“, это вертолет спасательной службы. Приземляюсь через 5 минут. Готовьте раненых».

Выбрал площадку в 300 метрах от станции. По протоколу карантина – дистанция минимум 200 метров. Вертолет кренится от ветра. Лед под шасси треснул. Глубина трещины – непроглядная тьма. Из нее выполз зеленоватый пар. Поверхность льда покрылась мраморным узором. Точно как на фото из файлов.06:22. Посадка.

Взял рацию, карабин АК-12 (стандартный арсенал для арктических миссий), термос с горячим чаем. Температура наружного воздуха: –31°C. Время до восхода солнца: 18 минут. Солнечный свет активирует патоген. Это предположение из дневника Анастасии. Доверяю научным данным больше, чем интуиции.

Дверь в лабораторию приоткрыта. Внутри – темнота. Фонарь высветил следы на полу. Не кровь. Синеватая слизь. Отпечатки ног в ней – двойные. Как будто человек шел, подняв одну ногу над землей. Запах: озон и гниющая рыба.06:35. Подход к станции.

Анастасия Воронцова. Сидит за перевернутым столом. Лицо в синих прожилках. Рука сжимает шприц с прозрачной жидкостью. За ее спиной – контейнер с жидким азотом. Температура контейнера: –196°C.Голос из-за угла: – Стой! Не подходи!

Ее пальцы дрожат. Не от холода. Пульс на шее – 120 ударов в минуту. Синюшность вокруг глаз. Но зрачки реагируют на свет. Она заражена. На ранней стадии.– Вы с „Ямала-7“? – спрашиваю, опуская карабин. – Была. Теперь я последняя. Остальные… в коме. Или мертвы. Это зависит от того, считаете ли вы их прежними людьми.

Включила фонарь на столе. На стене – записи: формулы, графики, схемы молекул. В углу – фото ее отца. Сибирь. Ледяные узоры на окне за его спиной.06:42. Диалог в темноте. – Что там? – киваю на контейнер. – Проба №47. Последний образец. Если ее уничтожить, человечество не узнает правду. Если сохранить… – Вас эвакуируют. – Нет. Меня изолируют. А пробу отдадут военным. Они создадут оружие.

– Потому что ваш бортмеханик Семенов заболел сегодня в 04:30. Рвота. Синие пятна на руках. Это не совпадение. Карантин уже здесь.– Почему я должен вам верить?

Проверил рацию. Новость подтвердилась. Штаб отменил миссию: «Вернитесь. Все объекты „Ямала-7“ поражены неизвестным патогеном. Код угрозы: Пандора».

– Нет. Понимание важнее выживания.06:51. Решение. – Мы улетаем. Сейчас. – Без пробы нельзя. Она ключ к вакцине. – Жизнь важнее науки.

Спор прервал скрежет за дверью. Три фигуры в зимних комбинезонах. Их движения: рывки на 1,8 метра. Беззвучно. Лица покрыты мраморной сетью. В руках – обломки металлических труб.

– Охотники, – шепчет Анастасия. – Они за водой. За теплом.

Выстрелил в потолок. Звук отпугнул их на 5 секунд. Этого хватило, чтобы схватить Анастасию за руку и вытолкнуть в коридор. За спиной – вой. Не человеческий. Частота 18 Гц.

Тащу ее к выходу. Она волочит контейнер с пробой. Вес – 25 кг. Ледяной пар обжигает руки через перчатки.07:03. Бегство.

– Потому что вы не спросили, откуда взялись охотники! Это не инопланетяне. Это местные. Охотники с соседней базы. Они пришли помочь… и заразились первыми.– Зачем вы спасаете эту дрянь? – кричу сквозь ветер.

За спиной выстрелы. Пули рикошетят ото льда. Местные объявили карантин по-своему. Без переговоров.

Запускаю двигатель. Ми-26 гудит, как раненый зверь. Анастасия запрыгивает в кабину, прижимая контейнер к груди. Пуля пробивает левый иллюминатор. Стекло трескается паутиной.07:18. Вертолет.

Внизу – десятки фигур. Их лица обращены к вертолету. Рты открыты в беззвучном крике. На снегу остаются круги зеленого оттенка.– Пряжься! – ору, набирая высоту.

Последнее безопасное место – арктический центр в 1 200 км. Топлива хватит на 800. Анастасия молчит. Смотрит на контейнер. Ее рука касается моей на рычаге управления. Перчатки скрадывают прикосновение, но я чувствую ее дрожь.07:35. Курс на «Полюс-15».

– Потому что Семенова уже нет. А вы… вы все еще человек.– Почему вы не оставили меня?

– Данные о патогене. Если меня изолируют, информация пропадет. Запомните координаты: 81°15′ с.ш. 70°45′ в.д. Там лаборатория. Мои записи.Она достает из кармана флешку:

Включаю автопилот. Беру флешку. Наши пальцы сталкиваются. На мгновение синие прожилки на ее коже кажутся красивыми.

– 17%.– Вы верите в чудеса, пилот? – В Антарктике я три дня ждал спасения в −50°C. Чудес не бывает. Бывают расчеты. – Тогда рассчитайте шансы дотянуть до „Полюса-15“.

Она улыбается. Впервые. Синева вокруг губ не скрывает тепла в глазах.

Солнце касается горизонта. Лед внизу вспыхивает зеленым. Патоген активируется. На радаре – 23 объекта следуют за нами. Скорость 60 км/ч. Их невозможно опередить.07:59. Полярный рассвет.

– Криопротектор. Замедлит их реакцию на тепло вертолета. У нас есть 3 часа.Анастасия впрыскивает жидкость из шприца в систему охлаждения двигателя. – Что вы делаете?!

– У меня? До полного заражения – двое суток. У вас – до тех пор, пока не поверите в чудеса.Спрашиваю: – Сколько времени у вас?

«Признаки жизни в 40-тысячелетнем слое. Повторяю, признаки…»Включает запись с ее голосом. Последние слова из дневника перед заморозкой:

Гул в наушниках сливается с ревом двигателей. Внизу лед поет свою песню. 18 Гц. Частота страха.

[ПЕРЕДАЧА ЗАВЕРШЕНА]