Читать книгу По снегу вверх - Денис Чернов - Страница 2

Получив диплом о высшем образовании, Митя оказался на перепутье. Поступая в институт, он мечтал быть педагогом, разговаривать с детьми о литературе, прививать подрастающему поколению любовь к классике. Он искренне верил, что чтение книг меняет людей к лучшему.

Еще до поступления в университет он на примере романа «Преступление и наказание» сумел убедительно ответить на вопрос криминального авторитета: зачем нужна литература? Проходя весь путь вместе с Раскольниковым от умысла на убийство ростовщицы до каторги и раскаяния, читатель получает тот же самый бесценный жизненный опыт, который получил герой романа. Но при этом он не гробит свою жизнь и здоровье. И что еще важнее – не отнимает чужую жизнь. Ответ Мити тогда произвел впечатление на его оппонента. Но еще большее впечатление он произвел на него самого.

Митя долго размышлял на эту тему, и ему захотелось еще раз прочесть это произведение. Он открыл для себя Достоевского совершенно в новом свете. После чего он прочел все сочинения писателя и даже написал курсовую работу, которую озаглавил «Влияние творчества Достоевского на воспитание личности». Он был уверен, что его дипломная работа станет еще более глубоким осмыслением творчества писателя, но когда пришло время выбирать тему, он понял, что не справится. Федор Михайлович был слишком велик.

Мечты о педагогике разбились о реальность во время производственной практики, которую он проходил в своей родной школе. Найти общий язык с подростками он не сумел. Во время перерывов в работе, коллеги в электросетях то и дело просили Митю рассказать «что-нибудь умное». И он с удовольствием читал им без всякой подготовки спонтанные лекции о литературе. И молодежь, и старики слушали иногда хохмили, подтрунивали, но он видел, что коллеги слушали его с интересом. Ему было очень приятно делиться своими знаниями и мыслями. Он оттачивал и совершенствовал ораторское мастерство, мечтая о том, как изменит к лучшему, если не весь мир, то хотя бы свою родную школу, прививая подрастающему поколению любовь к литературе. Он представлял, как перевоспитанные им хулиганы при встрече протягивают ему руку:

Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич! Я прочёл по вашему совету Ремарка. Впечатлён! Посоветуете что-нибудь похожее вдогонку?

На деле всё оказалось совершенно не так. На время практики ему поручили вести уроки русского и литературы в девятых классах. Первый же урок разрушил его мечты об учительском авторитете. Подростки приняли его доброжелательно, но в этой доброжелательности было не уважение к педагогу, а скорее снисхождение к странному пареньку, который выбрал для себя совсем не мужское, по их мнению, занятие. Мальчики смотрели на него с любопытством. Некоторые – с насмешкой. Девочки делились на тех, в чьих глазах была жалость и тех, кто, не стесняясь, кокетничал с практикантом.

– А у вас девушка есть? – в первую же минуту знакомства спросила его томная красавица, которая явно в этом классе была самой яркой звездой.

– Гаврилова, хватит клинья подбивать! Тебе там ничего не светит. Дмитрий Сергеич любит литературу! – крикнул с последней парты борзый кореец, который, видимо, был лидером среди пацанов.

– И ещё русский язык, – поддакнул ему сосед по парте.

– О! Язык – это очень интересно! – продолжила Гаврилова. – Так что насчёт девушки?

Митя был совершенно не готов к разговору о своей личной жизни. Он растерялся и покраснел.

– Вы так ярко вспыхнули! Как огонёк прям, – заметила Гаврилова.

Это мелкое, на первый взгляд, недоразумение положило конец педагогической карьере, не успевшей даже начаться. С этого самого момента Митя получил прозвище Огонёк. Как ни старался он спасти свою репутацию, волнение и стыд обнуляли все попытки быть остроумным и обаятельным. Пребывание в школе превратилось в бесконечное унижение. К концу второй недели это стало известно не только ученикам, но и педсоставу. Директор сжалился и отпустил практиканта раньше срока, подписав все документы.

О педагогике больше не могло быть и речи. Продолжать работу в электросетях Митя тоже не хотел. У него уже был третий разряд и хорошая для Корсакова зарплата, но он столько сил и времени отдал получению диплома о высшем образовании, что больше не мыслил себя рабочим, пусть даже и высококвалифицированным и хорошо оплачиваемым. Он не понимал, что делать дальше, пока ему в руки не попала газета, которую он нашёл в своём почтовом ящике. Газета называлась «Наши острова». Она сильно отличалась от других сахалинских газет и внешним видом, и наполнением. Митю привлекли простые, но содержательные тексты, свободные от журналистских штампов, которыми были напичканы другие издания. Митя, сам того не заметив, прочёл газету от корки до корки. И не по диагонали, как он обычно просматривал прессу, а внимательно, разжевав и проглотив каждое слово. На последней странице он увидел объявление: «Газета „Наши острова“ ищет таланты! Если вы владеете русским языком и хотите попробовать себя в журналистике, приходите к нам!»

До этого самого момента Митя никогда не думал о том, чтобы стать журналистом. Но почему нет? Он хорошо владеет словом, любит и умеет размышлять на самые разные темы и при этом он – дипломированный филолог. Быть может, это то самое дело, в котором он может найти применение своим талантам?

Ночью Мите приснился сон. Ему снилось, будто бы он – Алёша Карамазов. И хотя вокруг был современный Корсаков, он очень четко осознавал себя Алёшей Карамазовым, потерявшим свою зачётную книжку. Он ходил, как неприкаянный по городу и искал её. Он искал её на капитанском мостике военного крейсера, пришвартованного к южному пирсу корсаковского порта, на заднем дворе своей родной школы, в кафе «Лакомка», куда любил ходить в детстве с друзьями. Потом он оказался в старинном особняке, принадлежащем Фёдору Павловичу – отцу Алёши Карамазова. Этот особняк не был похож ни на один дом в Корсакове. И обстановка в нём соответствовала роману, героем которого видел себя Митя. Он искал свою пропажу в гостиной, в библиотеке, в кабинете отца… Дом был пуст. В кабинете он задержался у стола. На нем стояла большая медная чернильница, в которую было опущено гусиное перо. А рядом лежал чистый лист бумаги. Бумага была серого цвета. Раздумье Мити-Алёши было прервано лаем собаки на улице. Он вспомнил, что должен искать свою зачётку и вышел из особняка, оказавшись снова в современном Корсакове на улице Советской. Он шёл вниз по улице и думал, что никогда не найдёт свою пропажу. Проходя мимо дома номер 20, на первом этаже которого располагалась редакция районной газеты «Восход», он вдруг увидел фигуру в окне редакции. Он не успел разглядеть лица. Человек явно поманил к себе и отошёл от окна.

Митя-Алёша вошёл внутрь. Перед ним был тёмный пустой коридор. Все двери были закрыты, кроме одной в самом конце. Стояла полная тишина. Под ногами скрипели половицы. Было жутко, но он не мог повернуть назад. Войдя в открытый кабинет, он замер от неожиданности. Перед ним в потертом старинном сюртуке сидел Фёдор Михайлович Достоевский. Точно такой, каким он привык его видеть на портрете в кабинете литературы.

– Ну, здравствуй, мой юный друг!

– Вы?! Здесь?!

– А почему ты так этому удивлён?

– Но что вы тут делаете?

– Я здесь работаю ответственным секретарем.

– В районной газете?

– А что тебя смущает?

– Но вы же – великий русский писатель!

– Это для вечности я – великий русский писатель. А в обычной жизни – обычный человек. Такой же, как ты или как вон тот, который сейчас подметает улицу, – Федор Михайлович кивнул головой в сторону окна, за которым дворник ритмично махал метлой. Он как будто тоже был из другой эпохи, у него был длинный фартук, широкие холщовые штаны, высокие сапоги и окладистая длинная борода. – В обычной жизни нам всем приходится заниматься обычными вещами. Он улицу метёт, ты – провода натягиваешь, я – работаю ответсеком в районной газете. Кстати, ты случайно не это ищешь? – Фёдор Михайлович достал из ящика стола зачётную книжку и положил её перед гостем.

Митя протянул руку, чтобы взять зачётку и проснулся. Он не мог поверить, что всё, что он пережил было всего лишь сном. А Достоевский был настолько реален, как будто Митя был хорошо знаком с ним. Но к чему этот сон? Что он может значить?

«Он метёт, ты натягиваешь провода, а я – работаю ответсеком в районной газете». Значит ли это, что я могу исполнить своё предназначение в этом мире, продолжая натягивать провода? А может быть, знаком свыше является то, что разговор происходил в редакции газеты? Может быть, Федор Михайлович указал мне таким образом, что моё место там?

Митя весь рабочий день думал о журналистике. И о том объявлении. Чем больше он думал, тем сильнее ему хотелось попробовать себя в новой профессии. Но как попасть в будний день в редакцию, которая находится в Южно-Сахалинске, если он работает? Отгулов у Мити не было. Брать фиктивный больничный он не хотел, потому что не выносил лжи. И вот к концу рабочего дня решение нашлось.

Я должен уволиться с работы! – решил Митя. – И даже если не сложится в этой газете или вообще в журналистике, у меня не будет обратного пути. Мне не останется ничего другого, как найти работу, подходящую для человека с высшим образованием. Благо, что имелись кое-какие накопления. После того, как Митю бросила Марина, он стал тратить очень мало.

За полчаса до окончания рабочего дня он положил на стол секретарю заявление об увольнении. А ещё через десять минут он сидел в кабинете начальника районных электросетей.

– Нахера тебе сдалась эта журналистика? – кричал от досады начальник. – Ты знаешь, какие у журналистов зарплаты? Нет? А я тебе расскажу! У моей жены подруга в «Восходе» работает. Ответственным секретарём, между прочим! Это не просто журналист, а чуть-чуть побольше! Две тысячи рублей у неё зарплата! Две! Ты сколько в сентябре заработал?

– Четыре триста.

– Вот! Вдвое больше! А главный редактор пять получает. Так он двадцать лет штаны протирал, чтобы эту должность получить. А ты у нас всего шесть лет отработал. И если бы ты пять лет назад в правильный вуз поступил, ты бы уже сейчас мастером был бы у меня! Восемь тысяч уже сейчас бы имел! А к сорока годам – все пятнадцать!

– Но я не хочу заниматься нелюбимым делом! Я не понимаю, зачем я живу, зачем встаю по утрам? Чтобы подняться на опору и заменить треснувший изолятор? Зачем мне деньги, если они не наполняют мою жизнь смыслом?

– Тебе просто надо жениться. Сразу и смысл появится, и куда деньги тратить найдёшь.

– Я бы и рад жениться, но сидя на опоре, очень трудно встретить невесту.

– А выходные на что?

– А что выходные? Куда мне идти в выходные? Где невесту искать? На рынке? В кабаке?

– Ну, хочешь, я тебе найду невесту?

– Нет. Я хочу, чтобы вы меня отпустили с миром.

– Слушай, ну зачем тебе сразу увольняться? А вдруг тебя не возьмут или тебе не понравится? Ты же давно в отпуске не был. Возьми отпуск.

– Нет. Я решил начать новую жизнь и хочу отрезать все пути к отступлению.

– Ладно. С тобой бесполезно разговаривать. Отрабатывай две недели и скатертью дорога!

– Но зачем вам две недели? Отпустите меня с завтрашнего дня!

– Это не для меня две недели. Это для тебя. Ты сейчас совершаешь самую большую в своей жизни ошибку, и я даю тебе время одуматься.

– А в отпуск тоже две недели ждать заставите?

– Нет, в отпуск хоть завтра тебя отпущу.

Митя написал заявление на отпуск. А когда начальник подписал его, он тут же положил на стол секретарю заявление об увольнении. Довольный собой, пошёл в раздевалку собирать свои вещи.

– Дурак ты, Митька, – сказал в раздевалке старый монтёр Захарыч. – Что за профессия – журналистика? Да и убивают их всё время. То Листьев, то Холодов, то ещё кто-то там. Как собак режут за здорово живёшь. Тебе оно надо?

– Не слушай ты этих старых пердунов, – перебил коллегу кореец дядя Лёва, который был, кстати, старше Захарыча на пять лет. – Иди, если это твоё. Только нас чур не забывать! Напишешь про меня в газете. Я тебе интервью дам.

– Да нафиг вы ему сдались, – подхватил сварщик Валерка. – Уедет в Москву. Будет с Якубовичем водку пить, а про вас и не вспомнит.

Стоило только упомянуть в разговоре водку, как вся дискуссия, в которой Мите не дали открыть рта, превратилась в коллективное требование прощального банкета. Митя подчинился. Сходил в магазин за выпивкой и закуской.

Прощание было недолгим. Многие коллеги не верили, что Митя уходит навсегда. Были уверены, что, отгуляв отпуск, он снова вернётся в строй. Другие говорили, что уход Мити был ожидаем и предсказуем, что они всегда воспринимали его, как случайно зашедшего в электросети человека из другой жизни. Мите прощаться было легко. Он очень любил коллектив, частью которого был четверть своей жизни, но расставался без всякого сожаления, как люди расстаются с одеждой, из которой выросли.