Читать книгу Двоюродная жизнь - Денис Драгунский - Страница 5

До этого чудесного, кукольно-уютного городка было всего полчаса на электричке; поезд отходил от специальной платформы на Восточном вокзале, расписание было удобное – чуть ли не каждый час, – потому что туда ездили толпы народу, и не только туристы. Местные жители, особенно которые побогаче, тоже любили провести там субботу или воскресенье – поплутать по узким улочкам, пообедать в старом ресторане, попить домашнего вина из расписных фаянсовых стаканов, посидеть на черных дубовых скамейках с резными спинками.

Но Эстер впервые оказалась там, когда ей уже исполнилось тридцать пять.

Почему? Во-первых, она была очень занята. Гимназия, университет, работа, муж, быстрый развод, слезы, психолог; другая работа, второй муж, второй психолог – теперь уже настоящий дорогой психоаналитик, потому что Эстер после развода стала хорошо зарабатывать в своем банке, – потом второй развод; магистратура в Италии, новая должность, третий муж – вернее, кандидат в мужья, то есть бойфренд, который обманул ее как бы нехотя, отчего стало еще обиднее. Романтический любовник, чуть ли не поэт, как минимум вдохновенный декламатор стихов, – как только они стали жить вместе, превратился в тупого любителя пива и сериалов; с ним совершенно не о чем было поговорить, да он и сам не стремился: устраивался на диване с пультом – и вечер сделан. Слава богу, телевизор он смотрел в наушниках. Тишина в квартире нарушалась лишь чпоканьем открываемых пивных банок. Эстер дождалась, когда закончится контракт с жильцами, которым она сдала свою квартиру, и уехала от него, ничего не объясняя. И даже не позвонила своему психологу.

Итак, занятость, недосуг – это первая причина. Вторая причина важнее. Эстер терпеть не могла куда-то бежать вместе со всеми. Смотреть фильмы, которые все смотрят, читать книги, которые все хвалят, покупать билеты со скидкой на курорт, где все отдыхают по той же скидке. «Все уже по десять раз побывали в этом старинном маленьком городе? Значит, я погожу», – так, или примерно так, думала Эстер.

Но как-то раз в воскресенье она, вдруг оказавшись подле Восточного вокзала, вдруг вспомнила об этом городке и решила, что это неплохой случай занять свой выходной день.

Городок ей, как ни странно, понравился, хотя ехала она туда, заранее сложив губы в скептическую улыбку. Но уж очень приятно там было! Домики под черепицей, ремесленные мастерские с сувенирными лавочками, пекарни, маленькие забавные музеи: «Музей штруделя», «Музей подтяжек». Фотоателье, где дамам для съемки выдают шляпку, а господам – цилиндр. Бесконечные ресторанчики и кафе. По мощеным улочкам ездят старинные экипажи: можно прокатиться по маршруту «церковь – рынок – ратуша – старая аптека». На углу стоит полицейский в имперской форме, с саблей на боку. В толпе нет-нет да и мелькнет трубочист в черном котелке, с узкой лопатой и гирькой; разносчик с большими корзинами, полными разноцветных пакетов; дворник в белом фартуке, с медной бляхой на груди и метлой в руке – всё как в старину. Вернее, как в книжках про старину.

Городок стоял на холмах, порой довольно крутых. Некоторые переулки были в виде каменных лестниц. Эстер немножко устала, то карабкаясь вверх, то осторожно спускаясь вниз по круглым булыжникам. Она зашла в ресторан, съела гуляш из крохотного эмалированного ведерка, на десерт взяла рогалик, выпила чаю из растрескавшейся глиняной чашки, выкурила сигарету уже на улице, сидя на скамье под платаном, а потом поднялась на Замковую гору.

* * *

И вот тут, в одном из домов, которые уступами поднимались по соседнему холму, образуя как будто нарост налепившихся друг на друга каменных человеческих гнезд, Эстер увидела окно.

Занавески отдернуты. Стол. Лампа. На столе – пишущая машинка. А за столом сидит мужчина, седой и лохматый. Лет пятидесяти или даже постарше. Он курит трубку – тогда еще не боролись с курением так, как теперь, – он подносит спичку к погасшей трубке, он раскуривает ее – и Эстер кажется, что она видит огонек под сизым пеплом, – он окутывается дымом, он трет себе лоб и печатает на машинке. То медленно, едва подбирая даже не слова, а буквы, то быстро, вдохновенно, едва справляясь с потоком фраз, которые как будто вырываются у него из-под пальцев.

Несомненно, это был писатель. Ну в крайнем случае, журналист. Эстер училась в Милане и видела там памятник знаменитому журналисту Монтанелли. Он сидел с пишущей машинкой на коленях, тоже очень сосредоточенный и умный.

Но этот, наверное, был все-таки не журналист. Уж очень пышная у него была шевелюра, уж очень красивая трубка, и уж очень по-писательски он откидывал голову и прикрывал глаза. Печатал на своей старинной машинке, как пианист играет на рояле.

Эстер подумала, что это было бы смешно, глупо, наивно, нелепо и бесцельно – вдруг взять и влюбиться в него.

Но только она об этом, смеясь сама над собою, подумала – как все. Готово. Влюбилась. А тут уж смейся не смейся – не поможет.

Она стояла у высокого, ей по грудь, каменного парапета, окружавшего маленькую площадь на Замковой горе. Если нагнуть голову – там был обрывистый край крутого холма, поросший низким кустарником. Кое-где наружу выступали серо-желтые пласты известняка. В самом низу, как речка на дне ущелья, вилась узкая мощеная улица: по ней двигались макушки, шляпы и бейсболки туристов. А напротив, как будто на другом берегу, в кажущейся близи – словно бы руку протяни, и вот! – теснились старинные домики. Конечно же, там, на соседнем холме, тоже были свои улочки, тупики и дворики, но они отсюда не были видны.

Она поставила локти на парапет, подперла кулаками щеки и стала всматриваться в человека за пишущей машинкой. Эстер дала волю своим мечтам.

Ничего, что он немолод. Она тоже не юная девушка. Ей нужен именно такой мужчина. Он был прекрасен: элегантен, по лицу сразу видно – умен, и, наверное, талантлив. Но уж очень увлечен работой. Полчаса прошло, а он все стучал по клавишам – и она чуточку соскучилась, даже почувствовала что-то вроде досады. Но одернула сама себя: жена писателя – «Боже! Какая еще жена? Кажется, я совсем сошла с ума!» – ну ладно, не жена, а подруга, возлюбленная, как еще назвать? – в общем, женщина писателя должна быть терпеливой.

Вдруг она увидела, как он встал из-за стола. Комната опустела, свет погас – у Эстер тревожно забилось сердце, – но через полминуты зажглось соседнее окно, левее. Там было что-то вроде кухни. Слава богу, он никуда не ушел, не исчез, не пропал. Он просто готовил себе кофе. Ей казалось, что она чувствует кофейный запах. Как до этого чувствовала трубочный дым. Но это, конечно, ей только казалось.

* * *

По пути к вокзалу и особенно в электричке она хмыкала, хихикала и сама себя называла романтической дурой.

Но через неделю снова приехала в этот городок и, дождавшись первых сумерек, снова взобралась по крутым улочкам и каменным лестницам на Замковую гору.

Писатель был на месте. Окно было открыто, и Эстер явственно слышала стук клавишей и лязганье каретки.

Она стояла и смотрела на него, пока совсем не стемнело. Хоть она и влюбилась без памяти – но все-таки помнила про расписание поездов и в половине десятого быстро пошла вниз, к станции, догоняя последние компании туристов. Она снова смеялась над собой, но точно знала, что в следующее воскресенье вернется.

Еще через два визита Эстер высмотрела узкий проулок рядом с домом писателя. Внимательно разглядела и запомнила парапет, на который опиралась. Так. Трещина, выбоина, плеть плюща. Отлично.

* * *

В следующий раз она, петляя по улочкам и упираясь в тупики, все-таки взобралась на холм напротив Замковой горы. Вот и промежуток между домиками. Отлично. Виден тот самый кусок парапета. Трещина, выбоина, плеть плюща. Значит, она на месте. Несколько шагов назад, короткий спуск по лестнице, и вот дощатая дверь с медной ручкой.

Эстер не стала дергать цепочку звонка. Потянула дверь на себя.

В прихожей была темнота. Глаза чуть привыкли – и она увидела, что перед ней крутая лестница, а откуда-то сверху льется неяркий свет.

Взмахнув рукой, отгоняя сомнения и страхи, она взбежала вверх.

– Что вам угодно? – услышала она.

Прямо перед ней стоял рослый широкоплечий мужчина – то есть силуэт мужчины, потому что он заслонял собою лампочку. Она не видела его лица. Но точно знала, что это он.

Громко, отважно, отчаянно и весело, словно в жаркий день бросаясь в холодную реку, она сказала, почти крикнула:

– Я вас люблю!

Он коротко усмехнулся и сказал:

– Кажется, я вас тоже…

– Что? – прошептала Эстер.

– Ну, то есть вы мне тоже очень нравитесь.

– Что? – повторила она.

– Но вы же та девушка, которая уже полтора месяца каждое воскресенье смотрит на меня с площадки на Замковой горе? Так красиво опершись локтями на каменный парапет? Или я путаю? Как только вы опускали глаза, я искоса взглядывал на вас… Нет, это точно вы! Я даже собрался вас разыскать…

– Разыскать? – изумилась Эстер. – Но как?

– Собрался сегодня же вечером пойти на фирму. А тут вы и сами пришли! Как славно.

– На какую фирму? – Эстер ничего не понимала.

– На нашу фирму, – сказал он, отошел в сторону, задернул занавеску и зажег еще одну лампу. – Вы ведь тоже «атмосферная», да?

– Какая?

– «Атмосферная»! – повторил он. – Вот как я.

Он взял со стола лохматый седой парик, стал натягивать его на свою коротко стриженную голову. Ему было лет сорок самое большее.

– Нас тут несколько таких, – объяснял он. – Мы торчим в окнах и создаем атмосферу старинного городка. Еще, конечно, трубочисты и извозчики, но те хоть делом занимаются. А мы так, для картинки. Турист проходит по улице и видит через окно – вот часовщик, вот гравёр, вот счетовод с деревянными счетами и толстыми конторскими книгами. А вот просто большая добрая семья сидит за столом и ужинает. Ну или я, писатель, – седые кудри, трубка… Вам ведь понравилось? Кстати. Могу поговорить на фирме, чтобы вас взяли на работу. Это ведь красиво – писатель творит, стучит на машинке, а там стоит и на него смотрит влюбленная молодая женщина… Мизансцена, черт возьми! А? Вас оденут как надо: длинное платье, шляпка, бисерная сумочка…

– Театр, – выдохнула Эстер.

– Да, – сказал он. – «Мир – театр, а люди – актеры». Но ничего страшного! Актеры тоже люди. Актеры могут любить помимо ролей. Я знаю Гамлета, который счастливо женат на Офелии!

– А вот скажите, – вдруг спросила она. – Где вы учились?

– Актерскому мастерству? У Ласло Банфи! – гордо сказал он, но вздохнул и добавил: – Хотя, если честно, это был двухмесячный курс. А так-то я окончил Политехнический. Экономика легкой промышленности. Видите, я ничего не скрываю.

– Прекрасно! – сказала Эстер, доставая визитку. – Я служу в банке «Европа-Инвест», заведую департаментом. Приходите ко мне на собеседование.

– Нет! Я артист! – он отпихнул ее руку; визитка упала на пол.

– Что ж, – сказала Эстер. – Рада была познакомиться.