Читать книгу Нерушимый – 3 - Денис Ратманов - Страница 5

– Расшатаем этот мир! – бездарно имитируя Кипелова, визжал Микроб из соседнего купе плацкарта.

Я так и не понял, как зовут этого низкорослого паренька, зато узнал, что он металлист и от попсятины сперва начинает чесаться, а потом покрывается волдырями. А еще – что он неплохо играет на гитаре, которую, конечно же, прихватил с собой, но у него отвратительный голос простывшего поросенка.

Старенький поезд медленно набирал ход. Футбольная команда заняла последний вагон, плацкартный, пошатывающийся так, будто его раскачивают тридцать здоровых лбов. Тянулись бетонные плиты, исписанные граффити, дома и эстакады, трассы и перекрестки.

Мой сосед, длинный и мосластый Рома Клыков, левый полузащитник, лежал на нижней полке и остервенело щелкал кнопками смартфона – во что-то играл. Когда излишне увлекался, он высовывал язык.

Мне тоже досталась нижняя полка. А вообще, под футбольную команду выделили все четырехместные купе, кроме двух мест в середине вагона. Боковушки – и верхние, и нижние – пустовали.

Едва погрузившись в поезд, я захотел жрать. Благо тетя Роза снарядила меня как родного внука – вручила тормозок с жареными куриными бедрами, вареными яйцами, салом. Последнее выбило меня из колеи – тетя Роза Рубинштейн и сало. Впрочем, может быть, ей кто-то подарил, а она передарила мне, молодому организму, которому плевать на кошерность еды.

Парни тоже начали доставать еду, как только расположились. Накрывали целые поляны, без алкоголя, само собой. По-хорошему, мне следовало внести свой скромный вклад в общак, но меня все игнорировали, соседи сверху ушли в гости к Мике Погосяну в третье купе, который начал хвастать армянским шашлыком (ух, пальчики оближешь, да?) еще на перроне, а мой сосед Клыков питался виртуальными достижениями.

Также в команде были четверо списанных игроков из основного состава, всем перевалило за тридцать пять, держались они особняком, а на нас, салаг, смотрели как дед Петро на сорняк в пшеничном поле – как на врагов народа, короче говоря.

Тренеры быстро нашли общий язык с проводниками, заинтересованными в том, чтобы заскучавшие футболисты не разнесли поезд. Всего тренеров было трое: главный, Кирюхин, и два его помощника, один из которых отвечал за вратарей, а второй – за всех остальных.

Первого, Галактиона Леонидыча, все звали Глидычем или Шпалой, но был он круглым розовощеким коротышкой и, по слухам, в прошлом неплохим вратарем, сыгравшим даже матч за сборную. С ним мне предстояло познакомиться поближе, потому что Киря все же внял моим мольбам на перроне и согласился дать мне шанс на позиции вратаря. Наверное, сыграло свою роль то, что в прошлом сезоне его дубль в среднем пропускал 2,19 гола за матч – прямо говоря, так себе показатель.

Второй тренер, пару сезонов назад еще сам пыливший за «Динамо», играл за клуб и в моем мире, Сан Саныч Димидко. Лет ему было тридцать пять, как списанным ветеранам, а потому он жутко стеснялся и требовал, чтобы все звали его строго по имени-отчеству.

Были еще врач и массажист, причем врач был женщиной, но их почему-то отправили самолетом в Симферополь, а оттуда они должны добираться в Евпаторию на автобусе. Видимо, очень ценные кадры.

Белобрысый Жека и Игнат поселились в предпоследнем купе и пока себя не проявили, но я о них помнил, как помнил и о том, что сумку, бутсы и прочие личные вещи надо время от времени проверять и перетряхивать, а то мало ли.

Перетряхивать… Вспомнились такие доступные вчера Лиза с Ариной, взгрустнулось, но в то же время я порадовался за себя – не скурвился Саня, не оскотинился! А девчонки… Да будут еще девчонки, а сейчас тренироваться нужно и вливаться в коллектив!

Уже хотелось приехать и погрузиться в футбольную жизнь. Ловить и отбивать мячи, бросаться в ноги при выходах один на один, спасать команду, играть, короче говоря, оттачивать мастерство, бегать по золотому песку вдоль моря. Я посмотрел на карте, где находится Заозерное – и вовсе это не пердь, а примыкающий к городу поселок на берегу залива.

Бегать мне предстоит много и разнообразно. В Лиловске я попытался пробежать десять километров – чуть легкие не выплюнул с непривычки. По моим прикидкам, я чуть ли не вдвое уступал в выносливости остальным парням! Работать придется на износ, но я справлюсь, мне ж не сорок с копейками, у меня молодой адаптивный организм!

Человек, не сведущий в принципах тренировок Виктора Ивановича Кирюхина, конечно, задастся вопросом: а какого, собственно? Действительно, бегать вратарю, коим я собирался стать, незачем. Вратарь должен намертво стоять на воротах, сыграть последнего защитника, если придется, и начинать атаки своей команды. Для всего этого много бегать не нужно.

Но только не у Кири, тренера, по разговорам в команде, фанатично верующего в методы великого Лобановского, а потому заставляющего своих игроков бегать с бревнами на плечах отсюда до синей блевотины. Вратари? Вратари в первую очередь, чтобы остальные не роптали.

А Микроб тем временем все пел. Парни расслабились и разбились по кучкам, кто-то играл в карты, кто-то командно шпилил во «Взятие Берлина», игрушку на телефоне, а я читал, читал, читал про футбол, сравнивал этот мир с моим и улыбался открывшимся перспективам.

Мысленно я уже стоял в воротах или бежал по песку. Скорее бы доехать! Только сейчас понял, как скучал по морю, а спорткомплекс, где нас расположат, находится прямо на берегу!

В общем, несколько часов мы ехали спокойно и мирно, перекусили обедом, который принесла проводница из ресторана (он был на один зуб).

Самое интересное началось в Туле.

На свободные два места пришли обморочная смутно знакомая бабка с внучкой такой толстой, что щеки девочки лежали на плечах. Было этому несчастному подростку лет двенадцать. Увидев вагон, наполненный парнями, бабка сперва начала сползать по стене, потом – требовать другой вагон. Не получив желаемого, она запричитала, топая на свое место, и в вагоне запахло корвалолом.

– Уэ-уэ-уэ, – передразнил ее Погосян. – Бойся, старая! Съедим твоего пирожка!

– Булочку!

– Нет, это мы пирожки с яйцами, только Клык с капустой.

– А Погосян – со страусиными!

Грянул хохот. Представляю, как бедную бабку перетрясло. Кого же она напоминает… Вспомнил! Гусеницу из мультика «Путешествие муравья». А ей с нами еще сутки с небольшим трястись.

Парни оживились, теперь каждый счел своим долгом пройти мимо купе, где ворчала бабка. Вели они себя вызывающе, чтобы извлечь из бабки ругательство и поржать, как шестиклассники на нелюбимом уроке. Бабка, судя по всему, тоже вошла во вкус, благодаря чему Мика Погосян получил мощный вводный урок русской словесности, а в ответ научил весь вагон армянским ругательствам.

Правда, ходили парни так недолго: вагон начали заполнять молодые люди в камуфляжной форме, с рюкзаками. Я разглядел шевроны ВДВ. И откуда их столько? Точнее, куда? Под Рязанью базируется полк ВДВ, но разве их не возят на спецтранспорте?

– Ну капец, – возмутился сидевший рядом Рома Клыков, выглянув в проход. – Обещали же, что сами поедем!

– Места свободные есть? – поинтересовался проходивший мимо военный. – Есть. Вот и не вякай, не купил весь-то вагон, а?

Рома заткнулся, насупившись, уставился в телефон. Военные начали занимать свободные места, а я – их изучать. Все молодые, лет двадцати на вид, высокие, подтянутые и суровые. Дембеля? Так вроде у них в начале осени приказ на увольнение. Или нет? Я-Звягинцев не служил, прошел курсы при универе, да и подробностями не интересовался.

Военные заняли боковушки. В вагоне воцарилось напряженное молчание. Две стаи хищников принюхивались друг к другу. Вспомнилось, как на 9 мая пьяные русские искали немцев в турецком отеле, чтобы начистить им морды. Фонтан вэдэвэшники вряд ли здесь найдут, а вот взвод недружественных немцев может заменить футбольная команда.

Напротив меня расположились жилистый темноволосый парень с правильными чертами лица и верткий солдатик с огромными васильковыми глазами и внешностью почти кукольной.

Шуточки про булочку и пирожок прекратились. Только бы у наших хватило ума не нарываться!

На столиках военных сразу же образовались бутылки водки, которые проводники велели убрать, пригрозив милицейским нарядом. Военные их убрали. Но стали бегать в тамбур и закрываться в туалете. Вскоре они чуть выпили, и из обрывков их разговоров я понял, что это и правда дембеля, но «залетчики», а таких могут мариновать и три месяца с момента приказа. Видно, эти серьезно проштрафились, раз Новый год им пришлось встречать в части.

Еще узнал, что всему виной какой-то замок, и самый мягкий эпитет к этому слову был «сука». Кто такой замок в части? Замполит? Чей-то зам? Неважно. Гораздо важнее, что с начала вагона донеслось:

– В сердце клуб всегда один! ЦСКА непобедим!

– Всегда имеет «Спартака» непобедимый ЦСКА!

– В Союзе нет команды хуже, чем «Зенит» из финской лужи!

– ЦСКА – «Динамо» – дружба, мяса нам совсем не нужно! – крикнул кто-то из наших.

Я, до того напряженно ждавший начала драки, выдохнул. Вроде конфликт отменяется, и союзные армии объединятся и вместе пойдут искать немцев. Не то чтобы я боялся драки, просто не хотелось. Драться без повода и ни за что – тупо. Вроде как получается, что рискуешь здоровьем и свободой просто так.

В общем, я порадовался, но вскоре понял, что рано, потому что нет разрушительной силы сильнее, чем спевшиеся вэдэвэшники и динамовцы. Началась миграция по купе, поедание динамовских запасов и срочная ликвидация запасов водки дембелей, которой оказалось просто море. А выпить море – как бы не фунт изюма съесть.

– Комбат, батяня, батяня, комбат! – запел Микроб.

Но голос у него был таким противным, что вэдэвэшники завладели гитарой и отправили парнишку на скамейку запасных, то есть прочь из купе. И он прибился к нам с Клыком.

– Никакой совести! – обиженно развел руками он.

– Огонь, батарея, огонь, батальон! – грянули подвыпившие голоса. И следом заунывное: – Я солдат, и у меня нет башки!

Подбор песен заставил подумать, что определенные вещи рождаются вне обстоятельств, словно подаются творцам откуда-то из космоса.

Тем временем мимо пробежала бабка, волокущая девочку, которая не влезала в проход и билась о выступающие части.

– Содом и Гоморра! – донеслись ее выкрики. – Я буду жаловаться! Я вас сгною!

– Мужики, эта старая карга обозвала нас п…ми! – несколько удивленно воскликнул дембель, отпустив Мику Погосяна. Как наш армянин оказался в этой ситуации, я проглядел, уж слишком много движухи вокруг началось.

Темноволосый парень, который в вакханалии не участвовал, вскочил, пробежался по купе, видимо, он был мозгом дембелей, а через минуту в наш вагон прибыл наряд, но водку успели спрятать.

Минут пять было тихо, а потом опять:

– Огонь, батарея! Огонь, батальон!

– Ты меня уважаешь?

– За Вэ-Дэ-Вэ!

– Выйду ночью в поле с коне-ем!

Ближе к вечеру я прошелся по вагону, чтобы оценить обстановку. Кто-то надирался совместно с дембелями, кто-то играл в карты, тренеры тихонько разливали горькую, пряча бутылки в рукавах. Ясно, чего у Кири такое одутловатое лицо. Ему бы дисциплину наладить, а он водку пьянствует! Представляю, какая вакханалия на сборах будет…

По счастью, дембеля тоже надирались не все. И только одному человеку было плевать на происходящее – моему соседу Роме Клыкову. Если бы его начали выносить вместе с полкой, он не заметил бы.

Наряд транспортной милиции приходил дважды. Грозил пальцем и забывал о беспокойном вагоне. Проводники спрятались в своем купе, во втором пригрели бабку с внучкой.

Смеркалось, градус нарастал, а потом, после очередного «Вот скажи, ногомячист, ты меня уважаешь? Армию, сука, уважаешь?», началось.

Конфликт разгорелся уже ночью. Вспыхнул он быстро, как спичка, и вскоре распространился со скоростью лесного пожара.

Началось все с милой беседы между вспыльчивым и изрядно поддатым Игнатом, который, похоже, совсем не умел держать себя в руках, и здоровенным дембелем по имени Колян. Причем этот самый Колян вписался за своего сослуживца – низкорослого казаха, чей акцент стал причиной издевательств со стороны Игната:

– Ты там в своем ауле с баранами так разговаривай! – пьяно заявил он и заржал. – Свали нах… отсюда.

– Ты что-то сказал? – начал петушиться казах. – А ну, повтори!

– Ис… исчезни, – отмахнулся Игнат.

– Сам исчезни! – взревел дембель. – «Динамо» твое играть не умеет! Все вы там кривоногие!

– Это ты кри-кривоногий, ус-ус-ус… узкоглазый! – оскорбился Игнат.

Он начал рычать, его друг Жека тоже не смолчал, и через пять минут уже полвагона орало друг на друга:

– Мы за кого кровь проливали? Шку-у-у-ра!

– ЦСКА – конина! – закричал Игнат и заржал по-лошадиному.

– А ну, иди сюда, ноги тебе переломаю!

– Отсоси!

– Сюда иди, ишак, шешен сыгыин, котак бас! – путая русские и казахские ругательства, шипел плосколицый дембель.

– Да ты знаешь, с кем разговариваешь?

В этот момент подключился Колян, который говорил мало, зато делал много. По диким воплям Игната стало понятно: происходит что-то интересное.

Я выглянул из купе. По коридору в тамбур здоровенный амбал Колян волок моего недруга Игната, который брыкался и упирался. За ними тянулась целая толпа, в центре которой изрыгал ругательства казахский воин.

Пока я решал, что делать, мой сосед с боковушки преградил путь сослуживцу.

– Колян, успокойся! Загремишь же в ментовку! Сдался тебе этот…

Амбал отодвинул парня и сказал примирительно:

– Дед, отвали, а? На гражданке ты мне никто. А этот выродок очень неправ. Нельзя так с людьми разговаривать. Он Абая обидел. Пропусти, я ему немножко ногу сломаю.

Вспомнилось, как Игнат разговаривал со мной, и я понял этого здоровяка. Но все-таки Игнат был частью команды…

Спор закончился милицейским свистком. Навстречу процессии двинулся наряд милиции с очень злым капитаном во главе. Он буквально полыхал гневом, громыхал громом и метал молниями. Увидев его, все расползлись по своим купе, чтобы под руку не попасть.

С другой стороны к нам приближался Киря. Остановился на безопасном расстоянии, немного пошатываясь и опираясь на Шпалу. Сан Саныч стоял рядом и типа хмурил брови, но смотрел почему-то в окно.

– Что вы мне тут устроили? – гаркнул капитан. – Вы, бл…, мужики или, сука, алкашня синяя? Как не стыдно, епта?

Вывернувшись из захвата, Игнат подошел к капитану и пожаловался, едва ворочая языком:

– Этот товарищ… тащ капитан… напился… бл… и буянит… Грозился применить!

– Что, бл…, применить? – зарычал капитан.

– С… с… с-с-силу…. Ногу сломать!

Здоровяк, который вовсе не выглядел пьяным, возмущенно развел руками.

– Товарищ капитан, я…

– Всем молчать! – рявкнул тот. – Оформляем обоих.

– Как – обоих? – Игнат завертел головой в поисках поддержки.

Даже Кирюхин не стал за него вписываться, погрозил пальцем:

– Это, Тишкин, твой последний залет. Выпутывайся сам, и перед Марокко будешь сам объяснят… ть… ться! Я у… ик! У-у-умываю руки. – Заикание Игната было заразным. – Дос-с-стали своими… этими самыми…

– Выходками! – рыкнул Шпала, сделав грустное лицо.

Здоровяк послушно протянул руки для наручников, Игнат чуть ли не в ноги капитану упал. Но было кое-что не очевидное для них, но понятное мне. Капитан не хотел и не собирался их оформлять, не знаю почему. То ли болел за «Динамо», то ли не желал заморачиваться – ситуация понятная, ничего суперкриминального – выпили мужики, повздорили, обычное дело.

– Короче, – он ударил дубинкой по ладони, – еще один вызов… Слышали? ОДИН! И вам не просто штраф выпишут, а снимут нах… вас на ближайшей станции и закроют, епта! Ясно?

– Ясно, – заблеял Игнат. – Обещаю не…

Но его не дослушали, наряд уже шагал прочь, оставляя его с этим похожим на медведя здоровяком.

В ожидании зрелища все расступились, с другого конца вагона подтянулся народ. Всем хотелось посмотреть на то, как будут воспитывать Игната.

Всем, кроме меня. Урод он, конечно, тот еще, и расист, и дебил, каких мало, но это наш дебил. А я смотреть на то, как кто-то со стороны избивает кого-то из моей команды, не буду.

Драться я, конечно, не собирался, ведь любой спорный вопрос можно решить миром.

В общем, хрустнул кулаками и окликнул амбала:

– Слышь, Колян! Отпусти Игната, мы его сами воспитаем. Хочешь побазарить, давай со мной.