Читать книгу Дитя скверны - Денис Темный - Страница 3

Глава 2.

Оглавление

Сверху, с трудом пробиваясь через листву, падал яркий свет. Вокруг бодро пели птицы, и звуки их тонких голосов приносили в душу умиротворение. Ветер почти не проникал сюда, тревожа своими внезапными порывами только вершины старых деревьев. Тени же здесь никогда не исчезали до конца даже в самые ясные дни. Возможно, потому воздух всегда был влажным, наполненным запахами сырой земли и увядшей листвы.

Демела открыла глаза и невольно вздрогнула от проникавшего сквозь одежду холода. Несмотря на теплое лето, в чаще леса царили свои порядки, и наивный ребенок, бродя по ней, мог замерзнуть даже при свете солнца. Кофта, которую она, уходя, захватила из дома, с трудом помогала ей согреться. Но без нее было бы еще хуже. Стоило девочке заболеть, и она вскоре отправилась бы вслед за родителями. Заботиться о ней теперь было некому, как не нашлось бы отныне и места, куда она могла вернуться.

Большую часть прошлой ночи она брела сквозь лес, стараясь уйти подальше от пожара, если тот вдруг перекинется на деревья. С первыми лучами рассвета Демела выбилась из сил и решила наконец отдохнуть. Сев в корнях высокого дуба, она прислонилась спиной к его стволу и почти мгновенно уснула. Пламени позади она в тот момент не видела. А, учитывая, что теперь, пробудившись, не почувствовала даже слабого запаха гари, огонь, должно быть, не распространился дальше опустевшего поселения.

Медленно встав, девочка потревожила внимательно наблюдавшую за ней сороку, которая разразилась громкими ругательствами, тут же перелетев на ветку повыше. Оглядевшись, она поняла, что уже не сможет определить, откуда пришла и в каком направлении двигалась все время до рассвета. Да и была ли теперь хоть какая-то разница?

Выбрав сторону наугад, она сделала несколько неуверенных шагов вперед, когда почувствовала нарастающие голод и жажду. С собой она, конечно же, никакой еды не взяла. Мысли об этом – последнее, что могло вчера прийти ей в голову. Разом пробудив в памяти все произошедшее, она ощутила подступающий приступ тошноты, с которым едва удалось справиться. Однако от желания утолить голод это не избавило.

Под ногами она заметила несколько прошлогодних желудей. Подняв их и очистив, девочка закинула один из них в рот и попыталась прожевать. Желудь оказался горьким и терпким на вкус. С отвращением она выплюнула его обратно.

«И почему свиньи ели их с таким удовольствием? – подумала она, вспоминая свою прежнюю жизнь. – Каждый раз хватали отца за ноги, требуя подсыпать еще».

Образ Ковела, представший перед мысленным взором, заставил ее забыть обо всем вокруг, потратив несколько мгновений на то, чтобы унять вновь разраставшиеся внутри боль и пустоту. Что ей теперь было делать? Как следовало выживать в мире, где она никому не была нужна? Обхватив себя руками, Демела так и стояла, дрожа в темной чаще. Но вскоре на смену отчаянию пришла холодная решимость. Умирать она точно не собиралась.

Сжав кулаки, она снова упрямо двинулась в выбранном ранее направлении. Лес, в каком она оказалась, был огромен. Но он точно имел свои границы и не мог тянуться до бесконечности. Блуждая среди лабиринта высоких древесных стволов, она внимательно вглядывалась в полумрак чащи. Однажды ей удалось различить неподалеку чахлый кустарник со съедобными ягодами, какие Демела вместе с матерью раньше собирала поблизости от родной деревни. И все же теперь мрак среди леса заметно усилился, потому даже небольшие островки травы на земле встречались крайне редко. Найденных ею ягод было немного. Их хватило лишь чтобы слегка притупить голод. Но и этого оказалось достаточно, чтобы пылавший в девочке огонек надежды разгорелся чуть сильнее.

Учитывая, что пробудилась она ближе к полудню, темнеть вокруг начало непозволительно рано. Вновь прислонившись к дереву, она попыталась уснуть. Однако чувство голода не позволило ей этого сделать. Вместе с ночью пришел и страх, такой сильный, какой Демела, должно быть, испытывала всего несколько раз. Вездесущие шорохи, сопровождавшие ее весь день, на которые она не обращала внимания, теперь стали заметно громче. Где-то вдалеке слышался скорбный протяжный вой. Скрежет незримых когтей окружил ее со всех сторон. Громкий голос филина, расположившегося совсем рядом, леденящими путами сковывал разум. Кроме того, стало так холодно, что согреться не помогала даже ее любимая кофта, потому дрожь собственного тела не давала ей сомкнуть глаз.

К утру девочке все же удалось ненадолго забыться. В какой-то миг ее сознание просто угасло, провалившись в пустоту. Когда же она пробудилась, то поняла, что не чувствует себя отдохнувшей. Все внутри заполнила нестерпимая тяжесть, напоминавшая о себе при каждом движении. От голода и жажды взор подернулся мутноватой дымкой. Мысли путались, понимание того, куда ей следует идти и почему она вообще оказалась здесь, медленно ускользало от нее.

Вновь сделав несколько упрямых шагов вперед, она вдруг увидела на земле неподалеку нечто чуждое, совсем не вписывавшееся в довольно однообразную, ставшую привычной картину леса. От этого пока еще плохо различимого предмета веяло чем-то знакомым. Тем же, что Демела ощутила, когда разбойники начали вырезать жителей ее деревни.

Она подошла ближе и смогла рассмотреть наконец то, что ее столь сильно заинтересовало. Это была белка. Мертвый зверек распластался на подстилке из гниющих листьев в какой-то совершенно неестественной позе. Его рот был приоткрыт, будто он собирался закричать, но в самый последний миг на это не хватило сил. Пышный ранее хвост теперь выглядел облезлым. Несколько клочков шерсти словно бы вырвали из маленького тела. Но, помимо прискорбного внешнего вида, никаких ран на нем заметно не было.

Что бы ни послужило причиной его смерти, случилась она, похоже, совсем недавно.

Присев рядом, Демела взяла тонкую сухую ветку и ткнула ею зверька в бок. Тот, само собой, на это никак не отреагировал. Впрочем, иного она и не ожидала, но прикасаться к нему руками почему-то не хотелось.

Внутри девочки снова всколыхнулась тьма, возник отголосок некоей силы, которая прежде помогла ей поднять ее безжалостно убитых родителей. Она будто только и ждала, чтобы хозяйка направила ее к мертвой плоти. Ибо нечто в самой природе этой таинственной, невесть откуда взявшейся в Демеле мощи, было близко к границе, за которой властвовала только смерть. Она была уверена в этом. Но сей факт по неизвестной причине вместо страха приносил ей лишь необъяснимое спокойствие.

Отбросив палку, а вместе с ней и позывы легкого отвращения, она потянулась вперед и провела рукой по шерсти животного. Делать подобное было необязательно, ведь в прошлый раз все получилось и без прикосновений. Но сейчас это почему-то показалось ей правильным, словно таким образом она отдавала дань почтения почившему зверьку, благодаря его за службу, какую еще успеет сослужить ей его маленькое тело. При этом девочка почувствовала вдруг, что приближается к чему-то, чего сама толком не понимала, но что с момента появления на свет являлось ее неотъемлемой частью.

Задержав указательный палец на брюшке зверька, Демела сосредоточилась и позволила крохотной капле таившегося в ней мрака перетечь в мертвое тело. Этого оказалось более чем достаточно. Несколько раз изогнувшись, будто в агонии, белка замерла и как-то нерешительно открыла глаза. Первая ее попытка встать на лапы обернулась неудачей. Помедлив, она, пошатываясь, наконец вспомнила, как это делается. Выполнив несколько прыжков, она вернулась на прежнее место и, сев перед девочкой, уставилась на нее мутноватым остекленевшим взглядом. Похоже, прежние рефлексы возвратились к ней практически полностью.

Снова потянувшись к белке, дабы проверить, не убежит ли она прочь, Демела прикоснулась к наполовину облезшей лапе. Та и не думала сопротивляться.

– Ты и правда теперь полностью подчиняешься мне? – спросила она.

В ответ на это зверек разумно предпочел промолчать.

– Тогда я хочу… Мне нужно, чтобы ты… – Она помедлила. – Нет, так не пойдет. Пожалуй, правильным будет дать тебе хоть какое-то имя.

На несколько мгновений девочка задумалась, пытаясь вспомнить, как нарекали крестьяне находившихся с ними рядом животных. Однако все, что приходило ей на ум, казалось каким-то неправильным, неплохо подходящим собакам, коровам и козам. Но никак не дохлому грызуну.

– Точно! – сообразила Демела. – Будешь у меня Тухлятиной, – сказала она, вновь ожидая какой-то ответной реакции.

Если мертвая белка вообще что-то понимала, то свое новое имя приняла безропотно. Хозяйку это слегка разочаровало, но она все равно не смогла сдержать улыбки. Протянув ладонь, она подставила ее животному. Тухлятина одним коротким прыжком взобралась на нее и покорно села на задние лапы.

– Вот скажи мне, – обратилась девочка к зверьку, снова ощутив приступ голода и жажды, о которых на несколько коротких мгновений успела позабыть, – где в этом лесу можно найти воду? Тебе это, случайно, не известно?

Белка по-прежнему не издавала ни звука, став похожей на неподвижную статую. Каждое дерево здесь она, должно быть, знала с рождения. Только вот как было заставить ее заговорить? Внимательно посмотрев ей в глаза, ощутив при этом всю глубину своей жажды, Демела приказала:

– Веди меня к воде.

Тухлятина хрипло взвизгнула и, соскочив с руки, стремительно побежала вперед. Хозяйка едва за ней поспевала. Но, несмотря на это, даже когда зверек ненадолго скрывался из вида, она все еще чувствовала с ним странную связь, не позволявшую ей потерять верное направление.

Через несколько минут Демела услышала громкое журчание потока, а затем и узрела небольшое ручей, протекавший в сумраке чащи меж округлых, покрытых мхом валунов. Припав к ним, она опустила голову к холодной воде и сделала несколько жадных глотков. Затем умылась, избавляясь от застывших на ее лице грязи, крови и сажи. Туман, окутывавший ее разум, сразу же рассеялся, мысли обрели небывалую ясность. Только вот чувство голода по-прежнему никуда не делось. Оно лишь немного притупилось, но вскоре снова грозило стать нестерпимым.

Вздохнув, девочка опять посмотрела на белку, сидевшую неподалеку. Вот если бы та могла еще и накормить ее… Но, вероятно, она требовала от зверька слишком многого?

Внезапная догадка снова заставила Демелу улыбнуться. Коли животное и впрямь обитало в этих местах, наверняка должно было прятать здесь запасы на зиму. А значит, в его памяти все еще хранилось расположение заветных тайников. Нужно лишь было придумать способ, как объяснить, что от него хотят.

Попытавшись представить, как белка, разрывая землю, вытаскивает что-то съедобное, девочка, через связывавшую их незримую нить, передала этот образ питомцу. На этот раз она не произнесла ни слова. Но вскоре в ее ладони уже было несколько довольно крупных орехов, которые ей без труда удалось расколоть на валунах у ручья.

Знал зверек и о том, где находится выход из леса. Стоило Демеле мысленно попросить его стать провожатым, как облезлый хвост вытянулся вверх, и они вместе пошли сквозь чащу.

Несмотря на все произошедшее, путешествовать так было по-своему весело. Даже зная, что дорога окажется неблизкой, девочка больше не боялась умереть. Проворно бегая по округе, Тухлятина с готовностью отдавала ей то, что при жизни старательно заготавливала для себя, находила новые источники воды или, взбираясь на деревья, доставала сочные плоды. Все еще обладая острым чутьем, она заранее предупреждала о приближении хищников или иной опасности. У края болота показала, как обойти его.

С мертвым зверьком Демелу не покидало спокойствие. И все же через пару дней от белки стало заметно пованивать. Она раздулась и передвигалась уже совсем не так ловко, как тогда, когда в нее только лишь вдохнули это подобие жизни. Да и мухи к ней теперь были слишком неравнодушны.

Как бы ни хотелось Демеле отсрочить это, похоже, пора было даровать покой ее маленькому мертвому другу. Меж тем скоро ли выход из леса, она не знала и в одиночку наверняка снова потерялась бы. А еще с горечью приходилось признать, что ныне, кроме этого почившего животного с облезлой шерстью, у нее никого больше не было. Потому расставаться с ним отчаянно не хотелось.

С какой-то гнетущей тяжестью в груди девочка дала себе слово, что, как только увидит границу леса, вернет все на круги своя и похоронит Тухлятину, будто та являлась больше чем просто белкой.

Минула еще одна ночь. Поутру Демела проснулась со странным чувством тревоги, которое, что бы она ни делала, лишь медленно и неотвратимо нарастало. Казалось, кто-то наблюдал за ней издалека, наслаждаясь осознанием ее беззащитности, насмехаясь над глупым ребенком, самонадеянно вздумавшим пересечь эту мрачную чащу. Однако попытки рассмотреть стороннего наблюдателя в сгустившемся вокруг тумане не увенчались успехом.

Тухлятина тоже вела себя неспокойно. Вглядываясь побелевшими глазами во мглу, она шумно принюхивалась, силясь различить хоть что-то, кроме исходившего от нее же смрада. С огромным трудом, но, похоже, ей это удавалось. В сковавшей воздух глухой тишине ее мордочка настороженно вытянулась, а хвост, теперь практически оставшийся без волос, как уже бывало, поднялся вверх.

Это убедило Демелу, что ее собственное беспокойство – не просто игра воображения. Впрочем, поделать с этим что-либо она была не в силах. Вздумай она взобраться на дерево и попробовать переждать опасность там, кто знает, сколько это заняло бы времени? Да и надеяться, будто неведомый преследователь вдруг уйдет или не попытается вскарабкаться вслед за ней, было бы неразумно. Сейчас, по крайне мере, на нее никто не нападал, а значит, пока можно было забыть о страхе и идти вперед в надежде скорее выбраться из леса. Так она и поступила.

Приказав белке продолжить путь, девочка, озираясь, побрела сквозь клубившийся туман.

Ближе к полудню белое марево стало неспешно рассеиваться. Сгустившиеся было над головой тучи, подчиняясь резким порывам поднявшегося ветра, будто бы нехотя, уплыли прочь, уступая место светлому чистому небу. Где-то в вышине деревья вновь зашелестели листвой, следом за ними робко запели птицы.

Несмотря на то, что утренняя дымка растаяла, а сумрак чащи местами взрезали лучи полуденного солнца, некто, упрямо следовавший за Демелой, оставался незрим. Даже теперь она, кроме не покидавшей ее и Тухлятину тревоги, не могла заметить и самого незначительного подтверждения его присутствия неподалеку.

Вскоре лес начал редеть. Сырая земля, ранее покрытая лишь опавшей прошлой осенью листвой, постепенно порастала травами, низкими и чахлыми, но с каждым шагом становившимися все выше. Кое-где зеленые стебли были примяты – похоже, порой сюда захаживали люди. Наверняка то были охотники, ставившие в округе силки на мелкую дичь, или крестьяне, отправлявшиеся собирать грибы и поспевающие ягоды.

Сердце девочки учащенно забилось. Город, о котором она знала лишь из рассказов жителей ее родной деревни, был уже близко. Оставалось преодолеть лишь жалкую пядь земли, и она наконец окажется в относительной безопасности.

Прижав руки к груди, от волнения едва способная совладать с дыханием, она подалась в сторону заветной цели, когда вдруг услышала тихий неприятный хруст. То был звук сухой ветки, сломавшейся под чьей-то тяжелой лапой. Густая трава впереди всколыхнулась, и из-за дерева неподалеку неспешно, будто упиваясь страхом ребенка, показался огромный волк.

Его мутноватые глаза сверкали нестерпимой ненавистью ко всему живому. С оскаленных клыков стекала грязная слюна. Одно ухо зверя было практически полностью оторвано. От основания его через всю морду тянулся глубокий порез. Шерсть в нескольких местах была выдрана, а на левом боку виднелась бесформенная рана, уже начавшая гнить и источать зловоние.

До встречи с неминуемой смертью волку оставалось лишь несколько дней. И понимание этого наполняло его бессильной яростью. Неспособный теперь сам добывать себе пищу, изгнанный из стаи, он нашел кого-то более слабого, дабы насытиться. Потому, вместе с исходившей от него злобой, в нем было заметно еще и холодное торжество.

Приглушенно зарычав, хищник медленно двинулся в сторону девочки, прожигая ее взглядом насквозь. Демела не двинулась с места. Несмотря на сковавший ее ужас, она отчетливо понимала – ей не сбежать. Волк был ранен, но что стоило ему догнать жалкое человеческое дитя? Никакого оружия у нее при себе не было, да и обращаться с ним она не умела. Звать на помощь тоже было бессмысленно. Даже находись кто-то рядом, ее и зверя разделяло всего несколько шагов. Она погибнет, не успев закричать.

С оскалом, теперь больше напоминавшим злорадную ухмылку, волк присел, готовясь к прыжку. Внезапно затихшая было по правую руку от девочки, Тухлятина громко и негодующе пискнула. Стремясь защитить хозяйку, подарившую ей жизнь после смерти, она молнией преодолела небольшое расстояние и вцепилась хищнику в морду, острыми зубами и когтями разрывая его плоть, вгрызаясь в и без того имевшийся там разрез.

Не столько от боли, сколько от волны ударившего в нос нестерпимого смрада, волк шумно выдохнул и попятился. Замотав головой, он попытался сбросить грызуна. Однако мертвая белка наделена была теперь силой гораздо большей, чем обладала до своей безвременной гибели. Когти и зубы вонзились в зверя только сильнее, доставая до костей.

Пошатываясь, хищник размахнулся и ударил собственной головой о ствол стоявшего рядом дерева. Белка хватки не ослабила, но невольно съехала в сторону, на ходу выдирая врагу правый глаз.

В исступлении волк яростно взвыл. Клацая острыми клыками в бессильных попытках избавиться от нападавшего, он вставал на задние лапы и припадал к земле, мотал головой и катался, сминая высокую траву.

Демела поняла, что другой возможности спастись у нее не будет. Изо всех сил она бросилась вперед, к тому месту, где череда деревьев обрывалась, сменяясь полем со свежескошенной травой. Конечно, хищнику, расправившись с ее мертвым другом, ничего не стоило бы догнать девочку. Но там, вполне возможно, ей на помощь пришли бы люди. Пробовать же второпях взобраться на дерево казалось глупой затеей – в конце концов, она была в этом далеко не так искусна, как окружавшие ее ранее деревенские мальчишки.

Когда до поля оставалось лишь несколько шагов, позади она вдруг услышала мерзкий звук. Зверь, в очередной раз ударившись головой о широкий ствол, все же достиг своей цели. Череп Тухлятины хрустнул, ее раздувшееся брюхо лопнуло, заливая пасть противника вязкой мутной жижей и обдавая его новой волной нестерпимого смрада. От очередного рывка она отлетела в сторону и, несколько раз судорожно дернувшись, замерла. Подобие сознания, все это время присутствовавшего в ней и неразрывно связанного с ее новой хозяйкой, угасло навсегда.

Не увидев, но, скорее, ощутив окончательную смерть белки, Демела пересекла границу леса и поспешила туда, где далеко впереди виднелись крестьянские дома. Поле, по которому она теперь бежала, оказалось слишком большим. Вопреки ее надеждам, рядом не было ни души, а значит, никто не помог бы ей избежать верной гибели.

Задыхаясь, девочка в ужасе обернулась. Волк, так долго преследовавший ее, с холодной злобой взирал в ее сторону. Он стоял в тени нависавших над скошенной травой ветвей, застыв, словно немое воплощение ненависти. Но ступать вслед за жертвой не осмеливался, как если бы и правда понимал, что, покинув лес, попадет во владения людей. Наконец, нехотя отступив, он направился доживать свои последние дни обратно в глухую чащу.

Демела остановилась. Не веря в свое чудесное спасение, она засмеялась. При этом горло ее сдавил болезненный спазм, а после подкатила тошнота. Раскинув руки, она упала назад, полностью выбившись из сил. Острые части стеблей скошенной травы вонзились ей в спину, заставляя болезненно поморщиться. Усталость и слабость, скопившиеся в ней за все прошедшие дни, дали о себе знать. Согретая теплым летним солнцем, она почти мгновенно провалилась в глубокий сон.

Пробуждение пришло к ней уже под вечер. Потянувшись, девочка встала, тщательно отряхнула платье от прилипших к нему репьев и остатков травы, а потом, вздохнув, продолжила путь.

Тухлятины рядом больше не было, потому никто не смог бы накормить ее даже лесными орехами. От последних, впрочем, она тоже порядком подустала. Да и ночью, что ни говори, в округе было небезопасно. В отличие от многих других детей, Демела хорошо это понимала. До города, в который она стремилась, этим вечером ей все равно не суждено было добраться. Потому она, подумав, решила попросить помощи у крестьян, чьи дома стояли далеко впереди.

Уж простые люди точно не откажут ей в этом и приютят до утра. Разве могло быть иначе? Пару раз в ее родную деревню тоже забредали путники. Жители наперебой спорили друг с другом за право оставить незнакомцев у себя на ночлег, ведь те за ужином рассказывали множество интересных историй, что достигали их затерянного на краю королевства поселения довольно редко. Родители тоже всегда учили ее – помогай тем, кто в этом действительно нуждается, и добро всегда вернется к тебе с лихвой.

Кивнув сама себе, девочка бодро направилась к невысоким строениям, столь похожим на те, к которым она привыкла с рождения. Уже в сумерках добравшись до одного из них, она остановилась и робко постучала. Открыл ей высокий широкоплечий мужчина с выдававшимся из-под свободной рубахи животом и взглядом, совсем не располагавшим к приятному общению. Как показалось Демеле, так могли смотреть разве что на провинившуюся, заслужившую хлыста собаку.

– Чего тебе? – грубо рявкнул он.

– Я… – запнулась девочка, не представляя, что с ее стороны способно было вызвать в этом человеке такое негодование.

– Ну?! – поторопил он, показывая, что не желает оставаться на пороге еще хотя бы мгновение.

– Я жила в поселении по ту сторону леса. – Она указала направление, откуда пришла. – Несколько дней назад на нас напали разбойники. Они убили всех, но мне удалось сбежать. Теперь я иду в город. Но вечер застал меня в дороге, и я не сумею добраться туда вовремя. Пожалуйста, могу я попросить вас пустить меня переночевать? С рассветом я уйду.

– Говоришь, в одиночку спаслась от головорезов, пересекла лес, не заплутала и не сдохла в пути? Прямо-таки чудеса, – хмыкнул он. – Знаю, откуда ты добиралась сюда на самом деле. Из Рементиса. – Мужчина небрежно махнул рукой в сторону города где-то позади. – Оборванцев вроде тебя там хоть отбавляй. И каждый вечно что-нибудь выпрашивает. А ну пошла отсюда, пока ноги не переломал!

Он сжал кулак и лениво замахнулся, невольно заставляя маленькое существо перед ним отступить. Осознание собственного превосходства отразилось кривой ухмылкой на его лице. Брезгливо сплюнув за порог, что должно было в очередной раз продемонстрировать девочке – ей здесь не рады – он прикрыл за собой дверь.

Демела же медленно побрела прочь. Конечно, она и раньше полагала, что люди – не самые добрые создания. Ведь даже там, где она появилась на свет, к ней относились с теплотой, пожалуй, только ее родители. Но чтобы взрослый человек вот так запросто прогнал попавшего в беду, совершенно незнакомого ему ребенка? Быть может, проблема и правда крылась в рассказанной ею истории?

Решив проверить это, она постучалась еще в несколько домов, на сей раз не упоминая переход через лес и разбойников, уничтоживших ее деревню. Результат остался тем же. Никто не захотел впустить ее. Сердца местных жителей оказались черствы, а разумы, казалось, не тронула бы даже чужая смерть, произошедшая прямо у них на глазах.

Непроглядная тьма тем временем окутала все вокруг. Ветер, и прежде не слишком заметный, теперь окончательно стих. Ночь, несмотря на властвовавшее среди дня тепло, обещала быть холодной.

Вернувшись к первому дому, к которому осмелилась подойти, Демела издалека с тоской заглянула в окно, где мерцал тусклый свет масляной лампы. Там чья-то чужая семья завершала свой ужин. Мать разговаривала с детьми о каких-то пустяках. Отец хмурился за столом, лишь иногда небрежно бросая несколько коротких фраз. Преобладавшее в этом жилище спокойствие ныне почему-то вызывало у девочки отвращение. Но даже сейчас она не испытывала к ним ненависти.

Однако и уходить не собиралась. Стиснув зубы, с каким-то невероятным упрямством она подумала, что, вне зависимости от сказанного всеми этими людьми или того, кем они ее считали, никто не помешает ей остаться здесь. Взять то, за чем она пришла.

Пробравшись за невысокую ограду, Демела направилась к ветхому курятнику за домом. Птицы внутри давно уже спали, но ей не было до них дела. Подойдя к гнездам, которые различила во мраке, скорее, наощупь, она аккуратно достала из них несколько яиц, которые разбила и выпила сырыми прямо на месте. Еще пару девочка взяла себе наутро. А затем побрела через маленький двор в хлев.

Над ровной вытоптанной землей в абсолютной тишине вдруг зажглись два горящих в темноте глаза. Демела в страхе замерла. Сидевший на цепи старый пес долго смотрел на незваную гостью. Потом, словно в один миг поняв, кто она и в какой беде оказалась, глубоко вздохнул, что-то едва слышно проворчал и демонстративно отвернулся. Сторонясь его, девочка осторожно прошла мимо, но он больше даже не пошевелился.

Внутри хлева было тепло, пахло молоком и свежей травой. Забравшись на сено неподалеку от неподвижных лошадей, она свернулась на нем и почти сразу же уснула.

На рассвете Демелу разбудил крик петухов. Из своей прошлой жизни она знала, что вскоре хозяйка придет доить корову, а потому нужно было спешить. Расправившись с оставшимися куриными яйцами, она выбралась из хлева, подошла к колодцу и напилась чистой холодной воды. Уходя, она в последний раз взглянула на пса и кротко улыбнулась.

– Спасибо, – тихо произнесла девочка.

Тот, лежа на земле, положив голову на передние лапы, несколько раз вильнул хвостом и что-то пробурчал в ответ. Она восприняла это, как пожелание доброго пути.

Мир вокруг медленно пробуждался. В ветвях редких деревьев близ поселения все более смело пели птицы. Тени становились короче и светлее, поддаваясь натиску поднимавшегося над лесом где-то позади солнца. Трава, потяжелевшая от скопившейся за ночь росы, теперь стремительно теряла влагу. Вновь поднялся небольшой ветер, всколыхнувший волосы Демелы, заставляя ее придерживать их рукой.

Город, к которому тянулась дорога от деревни, был еще далеко. Окружавшие его каменные стены выглядели мрачными и неприветливыми. Даже небо над ним казалось темнее, что, конечно же, было лишь иллюзией. Но, глядя на цель своего пути, к какой столь упрямо шагала все эти дни, Демела вновь и вновь задавалась вопросом, что именно она там забыла? Потеряв родителей, она углубилась в чащу, вдруг уверившись, будто просто должна идти в этом направлении. Однако отец, пытаясь спасти ее и братьев, ни разу не упомянул о том, что при самом плохом исходе кто-либо из них обязан попасть в Рементис. Напротив, несмотря на мечты многих из молодых людей, которых она раньше знала, покинуть родное поселение, а также все легенды о ближайшем городе, родители наверняка были бы против. Они знали, что жизнь в глуши протекает гораздо спокойнее и беззаботнее, чем в том месте, где один человек готов удавить другого за несколько жалких медяков.

Тем не менее ее почему-то тянуло туда. Она нисколько не сомневалась, что это лишь очередной этап ее долгого путешествия, которое только начиналось. Испытание, какое необходимо было преодолеть. Нечто внутри, словно бы направляя, неустанно твердило ей об этом.

К середине дня она достигла высоких ворот, по обе стороны которых расположились стражники. Приближаясь к ним, она ясно видела, как лица мужчин быстро меняются, наполняясь презрением. Стойло ей поравняться с ними, как тот, что находился справа, лениво поднял алебарду и ударил древком о камень дороги. От резкого глухого звука девочка вздрогнула.

– Стоять! – с необъяснимой ненавистью произнес он. От стража тянуло спиртным, смешивавшимся с запахом немытого тела. – Кто такая и что здесь забыла? – спросил он, тоном своим недвусмысленно давая понять, что пройти мимо них у нее нет ни малейшего шанса.

– Мне нужно попасть в город, – спокойно ответила Демела.

– Вот еще! В Рементисе нет места соплякам!

– В городе нет детей?

– Есть, – замялся мужчина. – Но им у нас не рады.

– Даже собственные родители?

– Они… – протянул он, что-то соображая. Потом лишь покачал головой и с отвращением крикнул: – Больно уж ты болтливая! В Рементисе и без тебя слишком много беспризорников. Не к лицу это месту, которое однажды лично удостоил своего визита сам король. Так что пропускать тебя мы не собираемся.

Внешне Демела и впрямь выглядела не слишком опрятно. Ее одежда смялась, покрылась грязью и кое-где порвалась. Длинные волосы изрядно растрепались. То же произошло и с башмаками, не так давно сшитыми ее отцом. Ничего удивительного, что ее приняли за бездомную бродяжку, коей она, в общем-то, теперь и являлась. Вспомнив слова мужчины из ближайшей деревни, который прошлым вечером прогнал ее, девочка решила прибегнуть к хитрости:

– Все правильно, – ничуть не смутившись, кивнула она. – Я лишь ненадолго покидала Рементис. Так неужели вы не пустите меня в мой родной город?

– Вот и отлично, – сразу же согласился второй страж. – Одним оборванцем меньше. Проваливай отсюда побыстрее.

Спорить с ними было бессмысленно. Демела не сомневалась – мужчины не уступили бы, даже имей она возможность заплатить им. А потому следовало поискать иной способ проникнуть за стены города. Стоило ей повернуться и пойти прочь, как в спину ребенку полетел небольшой острый камень. Сразу за этим где-то позади послышался грубый хохот стражников.

Девочка обернулась лишь раз. Но в тот же миг откуда-то из самых потаенных глубин ее души вырвалось нечто мрачное, чем она сама не в состоянии была управлять. Оно было схоже с силой, что помогала ей поднимать мертвых, но в то же время отличалось от нее. Глаза человека, решившего повеселиться над ней, вдруг закатились. Издав тяжелый стон, он потерял сознание и, выронив алебарду, рухнул у ворот. Соратник, более не обращая внимания на ребенка, спешно приблизился к нему, пытаясь привести его в чувство.

Тем временем Демела побрела вдоль стены. Что именно она сделала, ей по-прежнему было неведомо. И все же она почему-то не сомневалась – мужчина остался жив и вскоре придет в себя. Его смерть она, несомненно, ощутила бы. Вместе с этой мимолетной вспышкой таившейся в ней силы ее покинула и начавшая было затмевать разум злость. Теперь она вновь могла мыслить вполне рассудительно.

Примерно через полчаса пути в небольшом склоне, на котором стояли городские стены, она заметила черный зияющий провал. Отверстие вело под Рементис. Из него, поблескивая на солнце, вытекал мутный ручеек. Даже издалека Демела почувствовала едва переносимый смрад, который он источал.

Вход в сток канализации преграждала старая проржавевшая, но вполне крепкая решетка. Расстояние меж ее прутьями могло бы стать преградой для взрослого человека. Ребенок же без труда сумел бы проскользнуть внутрь.

Так Демела и поступила. Спустившись по небольшому склону, она преодолела заросли густой высокой травы и кустарника, окружавшие зловонный поток, а затем шагнула во мрак, с трудом подавляя отвращение.

Дитя скверны

Подняться наверх