Читать книгу По малым городам. По рекам и морям - Денис Захаров - Страница 4

– Черт возьми! Да как так-то!?

Причиной возгласа послужило пятно от предательски упавшей капли растительного масла, расплывающееся на моей правой штанине. Штанина была частью любимых светлых летних брюк, а громкое возмущение принадлежало мне, увлеченно поглощающему вкусную пасту в затененном уютном зале небольшого ртищевского кафе.

– Соль скорее сыпь! – воскликнула Ирина.

– Точно! Соль! А в которой из этих солонок соль?

Я уставился на три небольших банки для специй, аккуратно расставленных в нарядной деревянной подставке на столе. Их количество неожиданно меня озадачило тем паче, что они никак не маркировались и практически не отличались друг от друга.

– Соль, перец и… Что же еще может быть? Сахар? Вот ведь.

Тем временем пятно хоть немного и побледнело, но угрожающе увеличивалось. Я выхватил из стоящей тут же на столе коробки салфетку, бросил на стол и стал высыпать содержимое банок. Первая, выбранная наугад, оказалась с перцем, а из второй высыпался нужный ингредиент – крупные матово-белые кристаллы однозначно были солью.

– Так, отлично, вот соль. И что, прямо сыпать на пятно? – я поймал себя на мысли, что с подобной практикой выведения пятен лично сам еще не сталкивался.

– Конечно сыпать! Сыпь уже, не тяни!

Я судорожно высыпал содержимое солонки на пятно так, что получилась небольшая горка. Продолжение действий подсказала интуиция, или же всплыл в памяти однажды подсмотренный по телевизору процесс.

– Теперь втирать ее?

– Ты что, в первый раз, что ли, солью пятно выводишь?

– Представь себе!

Сначала осторожно, затем со все более прикладываемым усилием я стал втирать соль в штанину, пока так или иначе вся кучка не исчезла. Немножко ссыпалось на пол, но большая часть средства, судя по всему, впиталась. Какой именно эффект должен был получиться, я себе слабо представлял, но в глубине души предполагал, что пятно должно чудесным образом исчезнуть.

Чудо явно задерживалось. Солевое воздействие оказалось, выражаясь техническим языком, бесспорно эффективным, но недостаточно результативным – пятно однозначно побледнело, но до конца не исчезло. Может быть, для взгляда со стороны оно и вовсе было малозаметным, но меня такая ситуация категорически не устраивала. Ожидающий нас завтрашним утром старт речного круиза был из категории таких важных мероприятий, появиться на котором в брюках с пятном, а мне оно виделось ярким и выразительным, было категорически недопустимо.

– М-да! Угораздило! Надо что-то делать, хоть новые штаны покупай. В этих никак нельзя оставаться.

– Вот и план родился, как провести оставшееся до поезда время. Пойдем брюки искать, – в словах супруги определенно слышались нотки сарказма.

Теперь уже не спеша доели остатки обеда, с остатками пасты я разделывался с максимальной аккуратностью, опустошили стаканы зеленого чая, успевшего из-за всех этих манипуляций порядочно остыть, и покинули кафе. Пришлось даже на секунду зажмуриться, выйдя из темного зала на залитую солнцем улицу.

Настоящее лето вернулось этим сентябрьским днем в Ртищево, провинциальный городок, пусть и небольшой, но все же административный районный центр Саратовской области. Листва местных тополей даже не думала еще начинать желтеть, слабенький ветерок игриво щекотал ее, отчего та возмущенно шуршала, пыль над когда-то асфальтовым полотном улицы была прибита вчерашним хорошим дождичком, и окружающий воздух был прозрачен и приятен для глаз.

Улица, на которой мы оказались, убегала вдаль, сплошь на всем видимом своем протяжении застроенная одноэтажными то кирпичными, то деревянными домишками. Подле ближайшего ко мне строения на лавочке у калитки, безмятежно развалившись, грелся в теплых лучах огромный серый котяра, одним глазом лениво контролируя окрестности. Второй его глаз, как и положено в такой ситуации, благополучно спал.

– Хорошо тебе, – сказал я коту, – и брюки-то тебе не нужны. А мне вот теперь позарез необходимы.

Я взглянул на часы. До поезда Анапа – Киров, на котором почти в четыре часа по полудню нам предстояло убыть из Ртищево и отправиться дальше, оставалось полтора часа. Вполне достаточно, чтобы найти какой-нибудь одежный магазин.

Нечто похожее на торговый центр мы заприметили, когда направлялись в кафе. Теперь же обстоятельства требовали вернуться к тому месту и убедиться в правильности предположений. Однако необходимый магазин обнаружился не в самом «центре», торговавшим в основном продуктами, а неподалеку, в череде уже давно исчезнувших в крупных городах, но сохранившихся в провинции торговых ларьков.

Спустя несколько минут я уже был облачен в новые темно-синие зауженные по последней моде к низу стильные брюки. Они отлично гармонировали с моим синим пиджаком, даже, может быть, лучше, чем первоначальные, обиженные пятном. Настроение вернулось в норму, мироощущение вновь стало оптимистичным. Мне даже показалось, что и солнце стало светить ярче.

– Час до поезда. Даже времени немного пройтись по городу хватит.

В любом населенном пункте железнодорожный вокзал уже просто по определению является одной из центральных общественных локаций. Здесь круглосуточно течет жизнь, приходят и уходят поезда, приезжают и уезжают люди, отчего прилегающие к вокзалу улицы в погоне за спросом предлагают всю необходимую инфраструктуру: тут и парикмахерские, и киоски с услугами сотовых операторов, продуктовые магазины и аптеки.

Как и полагается, перед самим вокзалом есть и площадь, естественно, с памятником. Покружив по Железнодорожной, Советской и Красной улицам, мы вернулись в Центральный сквер, прошлись по его тенистым дорожкам и немного задержались у монумента Ильичу. Вождь, выполненный в виде внушительных размеров бюста на высоком и массивном постаменте, серьезно и внимательно, словно оценивая правильность революционной позиции, насупив брови, смотрел на подходящих к вокзалу.

На привокзальной площади сильно и опьяняюще пахло свежей выпечкой. Аромат моментально сгенерировал в моем мозгу образ нежнейшей «улитки» в белой помадке, усыпанной маком. Даже несмотря на то, что я только-только отобедал, я поймал себя на мысли, что будто от такой «улитки» и не отказался бы.

Зато с другой стороны вокзала, на перроне, обонятельные ощущения были совершенно иные. Соблазняющие кулинарные ароматы сюда не долетали, здесь держался ни с чем не спутываемый резкий и специфический запах железной дороги. Тот самый запах, что у большинства населения, не сталкивающегося по профессиональной необходимости с железнодорожной отраслью, стойко ассоциируется с романтикой поездки в поезде – отпуском или, на худой конец, командировкой.

Кто был в ртищевском железнодорожном вокзале, наверняка помнит большой просторный зал ожидания, занимающий целый флигель. Рассчитанный, безусловно, на несколько сотен человек зал с очень интересным и колоритным интерьером запросто мог стать декорацией к какому-нибудь историческому фильму времен середины прошлого века. Тем непривычнее было тут оказаться и провести оставшиеся до прибытия поезда десять минут в полном одиночестве.

Анапа – Киров прибыл строго по расписанию на первый путь. Вагон оказался полупустым, а в своем купе мы и вовсе оказались в одиночестве. Полностью оккупировав стол купленными в Ртищеве печеньями и фруктами к ужину, мы приготовились отдаться атмосфере железнодорожной поездки. Вот именно сейчас мозг окончательно готов стал поверить, что отпуск начался.

Вокзальный диктор объявил об отправлении, тут же вагон чуть заметно дрогнул и мягко покатился вдоль перрона. Быстро вырвавшись за город, состав набрал скорость и, то страшно, то жалостливо кряхтя и поскрипывая, помчался вдаль. Заработал кондиционер, отчего в вагоне сделалось более чем свежо. Пришлось забраться под одеяло с головой, и, что редко случается, я даже незаметно для себя задремал.

Дошло до того, что мне привиделся короткий сон, где я вдруг неожиданно оказался далеко за границей, очень может быть, что в Италии (почему-то я был в этом уверен), на балконе какой-то виллы с видом на море. Под балконом росло мандариновое дерево, я понял это по ярко-рыжим шарикам, явно спелым и сочным мандаринкам, увешавшим все его ветви, а рядом в небольшом кресле-качалке сидел некий персонаж, которого я точно знал, но вспомнить ни его имя, ни откуда я мог его знать в принципе, не мог.

– Как же я соскучился по яблоку! – сокрушенно промолвил персонаж.

– По яблоку?

– Да, не магазинному, а по настоящему дачному спелому наливному яблочку, только что с деревца сорванному. Вот именно что сорванному с легким щелчком надломленной плодоножки. Сорвешь его, ощутишь на лице дуновение воздуха, взбудораженного потревоженными яблоневыми листочками, да прямо сразу и надкусишь. Первый хруст, да так, что уши закладывает, вот он, самый сладкий момент. Фрукт поддается, сок облаком мельчайших брызг вырывается на волю, неся с собой незабываемый с детства запах лета, ассоциирующийся с утренней свежестью и свободой, когда пацанами срывали плоды с соседского дерева и улепетывали, чтобы не попасться, а потом прямо так, с дерева, съедали на спор, кто громче чавкает.

Персонаж откинулся на спинку кресла. Оно начало раскачиваться, а он закрыл глаза и продолжил:

– Но что запах. А вкус? Неизбежно немного сока протечет по подбородку, но то можно утереть рукавом, а весь сок остается на языке. Зажмуришься, покатаешь его немного внутри и проглотишь. Вот он, вкус истинного блаженства… Полцарства за яблоко!

Поезд чересчур резко дернулся на стыке, и я проснулся.

Разглагольствующий персонаж, так и не узнанный, растворился вместе с остатками сна, а в памяти осталась лишь его мечта о яблоке. Собственно, сам этот фрукт также присутствовал на столе – Ирина взяла из дома в дорогу парочку, и одно еще оставалось нетронутым.

Я спонтанно решил оценить ощущения собеседника из сна наяву, взял со стола яблоко и надкусил.

В задумчивости от оценки собственных ощущений, оно было быстро съедено. Вывод сложился абсолютно закономерным для среднестатистического жителя центральной полосы России:

– Яблоко как яблоко. А вот мандаринка бы сейчас была более кстати…