Читать книгу По малым городам. По рекам и морям - Денис Захаров - Страница 5

Поезд доставил нас в Нижний Новгород в начале пятого утра. Мы последними спустились из вагона на перрон и, не торопясь, направились к зданию вокзала.

Чернота небосклона, отстаивая свои права на западе, уже начинала бледнеть на востоке. Одинокие, бледные на фоне огромной тяжелой заслонившей полнеба тучи облачка, стесняемые яркими огнями города и словно напуганные скорым восходом солнца, жались к темной стороне неба. Ночь по своей длине почти сравнялась с днем и теперь, в ожидании завтрашнего осеннего равноденствия, не спешила уступать место рассвету.

Из-за переноса места начала круиза в Городец оператор обязался обеспечить трансфер пассажиров до места посадки на теплоход. Точкой сбора была назначена площадь Маркина, что перед речным вокзалом, а время отправления автобусов – семь утра. Нам необходимо было перекантоваться где-то пару часов, и, не мудрствуя лукаво, мы намеревались провести это время в вокзальном зале ожидания.

Пройдя рутинную процедуру досмотра, мы с Ириной забрались на второй этаж компактного здания Московского железнодорожного вокзала Нижнего Новгорода и, растворившись среди других ожидающих, расположились подле стены с большими смотровыми окнами, выходящими на привокзальную площадь.

Последняя уже проснулась. Да и спит ли она вообще: на стоянке такси между водителями кипело бурное обсуждение, судя по всему, наболевших тем, чуть дальше пыхтели рейсовые автобусы, готовившиеся отправляться по расписанию, а прямо перед зданием вокзала полицейский патруль занимался проверкой документов у неких граждан.

И уже спешили куда-то первые одинокие пешеходы. Их было немного, мелькавших то тут, то там в отсветах уличных фонарей и сливающихся с мостовой в предрассветной повсеместной серости. Город нехотя просыпался.

Коротать время решили самым типичным для таких случаев образом – игрой в слова. За этим нехитрым, но, хочется верить, что развивающим, занятием два часа пролетели более-менее незаметно, и будильник, заигравший в половине седьмого и напоминавший, что пора выдвигаться к месту встречи, застал нас почти врасплох. Быстро собравшись, мы спустились со второго этажа на теперь уже начавшем свой рабочий день эскалаторе, поддавшись сиюминутному приступу лени, и выбрались на улицу.

Вот ведь, не прошло и полгода, как мы снова очутились на этой площади. Как иногда странно складываются события: до этого года мы ни разу не стартовали из Нижнего Новгорода, бывая в этом городе лишь на стоянках круизных теплоходов. А в этом году судьба уже дважды спланировала наш сюда специальный приезд.

Цвет городского утра оставался по-прежнему уныло-серым – принятая ночью за тучу плотная облачность поглощали все краски, пропуская на землю лишь скучное бледное матовое освещение.

До речного вокзала мы решили проехаться на автобусе. В столь ранний час и пробки еще не успели образоваться, и городской транспорт еще не должен был быть сильно загружен. Проще говоря, решили сэкономить на такси.

Воспользовавшись навигатором в телефоне, мы пересекли площадь и вскоре обозначились на нужной автобусной остановке дожидаться необходимый нам номер.

Со всех сторон к остановке небольшими ручейками подтягивались разных возрастов горожане. В ожидании автобуса в отсутствии иных точек притяжения внимания, мы с любопытством и улыбками рассматривали пеструю толпу людей, собирающихся рядом с нами. Сентябрь – месяц одежных контрастов, когда наступающая осень по-разному отзывается в нарядах пешеходов: кто-то спешит по делам по-летнему в футболке, а кто-то уже и куртку нацепил.

За этим занятием чуть было не пропустили нужный автобус, едва успев вскочить в заднюю дверь. Ехать тут недалеко, буквально через Оку перебраться, и мы сосредоточились на дороге.

Через минуту большой транспорт выбрался из тесноты домов на простор береговой линии вдоль Оки и побежал по Советской к Канавинскому мосту. Слева осталось позади модерновое здание модного отеля, а вместе с ним и площадь Ленина с классическим памятником вождю. Недолго потолкавшись в небольшой утренней толчее перед светофором напротив эффектного и праздничного здания Нижегородской ярмарки, автобус поддал газа и стал выбираться на мост.

Над Волгой властвовала утренняя дымка, скрывая за собой всю красоту открывающегося с моста вида на Нижний и Заволжье. Я интуитивно обратил внимание на здание речного вокзала, пассажирские теплоходы, стоящие подле, спрогнозировал путь автобуса до нужной остановки и приготовился к выходу. Однако, к моему большому изумлению, автобус вместо того, чтобы сделать разворот по Черниговской и выскочить на Нижне-Волжскую набережную, чихнул, дрогнул и сердито зарычал, ускоряясь и резко уходя в гору по Похвалинскому съезду.

– Что за черт! – опешил я. – Куда его понесло?!

Наши с Ириной взгляды встретились, у обоих на лицах было выражение удивленной досады.

– Мне кажется, – сделала вывод супруга, – это не тот автобус, который был нам нужен.

– Вынужден согласиться, едет он однозначно не туда, куда нам надо.

– И где ж теперь он нам остановит?

– Вероятно, только когда поднимется.

По мере того как автобус забирался все выше в гору, мы с растущей досадой осознавали, что, во-первых, этот автобус точно не довезет нас до речного вокзала и мы сели не на свой маршрут, а, во-вторых, остановка отодвигается все дальше и дальше от берега и спускаться придется нам порядочно.

– Ну, хоть вниз идти, не в гору, и то хорошо, – вздохнул я, когда «неправильный» автобус высадил-таки нас на остановке. Возникшую было мысль вызвать такси мы моментально отмели, обосновывая решение, что если и ехать на такси, то надо было сразу, а теперь сама судьба подталкивала нас совершить утреннюю прогулку в виде бодрого марш-броска с чемоданами за спиной.

По правде говоря, за менее чем полчаса мы, пройдя сначала по Обозной, затем по Гоголя до улицы Суетинской, спустились на шикарную смотровую площадку у памятника Максиму Горькому, где ненадолго задержались и полюбовались открывающейся перспективой, пусть и сокрытой частично пеленой смога. После чего, увлекаемые чемоданами, практически сбежали вниз и вышли на набережную Волги.

Мы оказались далеко не первыми будущими пассажирами «Сергея Дягилева», собирающимися на набережной Волги. Большой туристический автобус был уже почти полным, и мы, заняв практически последние места, приготовились к поездке. Совсем скоро водитель затворил двери, завел двигатель и покатил машину прочь из начинающего по обыкновению шумный и суетной рабочий день большого города.

Часом позже мы уже аккуратно спускались по узеньким улицам Городца с высокого берега к реке. Где-то здесь нас дожидался красавец «Сергей Дягилев». Наконец, у малозаметного пирса автобус совсем замедлился и остановился.

– Господа круизеры, приехали! – громко призвал нас сопровождающий. – Выходим!

***

Андрей Андреевич Зимин, будучи уже маститым искусствоведом, ранним сентябрьским утром приехал в небольшой провинциальный городок Нижегородской области со звонким, несколько непривычным для слуха именем Городец по рабочим делам. Конечным пунктом его маршрута значился небольшой деревянный частный домик под номером 16 по улице Ленина, где недавно открылась импровизированная выставка картин местного известного художника Виктора Михайловича Ануфриева, ныне работающего в Питере. Целью поездки был осмотр имеющихся работ и проведение переговоров с самим художником на предмет сотрудничества с рядом музеев.

По правде говоря, Зимин преследовал и свою личную причину приехать на эту выставку – его очень интересовала одна картина, на которой художник изобразил одинокий корабль, вписанный в речной пейзаж. Цвета и техника, в которой была написана работа, оптимально вписывалась в музейную экспозицию, которую персонально составлял и курировал Андрей Андреевич.

Однако этим ранним утром самого мастера не оказалось на месте, он ожидался лишь через пару часов, и Зимин столкнулся с необходимостью как-то провести это время. Андрей Андреевич решил воспользоваться случаем и прогуляться по улочкам Городца, устроив тем самым самому себе импровизированную экскурсию по городку.

Собственно, он уже и оказался в самом что ни на есть историческом центре Городца, на перекрестке улиц Ленина и МОПРа, у самого входа в местный краеведческий музей. В музей Андрей Андреевич был бы и не против попасть, но тот по причине раннего часа еще не работал.

В минуте ходьбы от него была знаменитая своей застройкой улица Андрея Рублева, а по ней можно было выйти на смотровую площадку к памятнику Александра Невского. Этим маршрутом мужчина и решил прогуляться.

Утро все быстрее разбегалось, солнышко растворило скрывающую его тучку и теперь не просто светило, а уже пригревало. Зимин снял пиджак, закинул его за спину, и отправился исследовать окрестности.

И первым делом, выйдя на Рублева, он погрузился в тишину. Это не было полным безмолвием – в листве деревьев щебетали невидимые пернатые, у кого-то во дворе прокукарекал петух – но, по сравнению с нескончаемым гулом мегаполиса, это было поистине умиротворяющей тишиной.

«Чудесный!» – только и подумал Зимин, остановившись у первого же раскрашенного фиолетовым двухэтажного дома и любуясь им на фоне насыщенно-голубого утреннего неба. Про особенность городецких домов в виде покрытых резьбой наличников на окнах Андрей Андреевич был наслышан и теперь даже подошел поближе к дому, изучая рисунок и манеру его исполнения.

Со двора вызвавшего восхищение пешехода дома вышел невысокий добродушного вида пес, внимательно посмотрел на человека, приблизившись, обнюхал и, удивительное дело, сел рядом и тоже уставился на окна. Данный факт настолько поразил Зимина, что он сначала оторопел, а потом от души рассмеялся:

– Что, брат, тоже любуешься? – в шутку обратился Зимин к собаке.

Пес обернулся на голос, умными глазами внимательно взглянул на Зимина, в знак согласия с его словами вильнул хвостом, смахнув облачко пыли с асфальта, и, чуть наклонив голову вбок, отвернулся и снова уставился на дом.

Андрей Андреевич снова рассмеялся, уж больно забавно выглядела эта животина, чисто импульсивно нагнулся и почесал собаку по голове. Пес позволил ему эту вольность, продолжая глазеть на дом, но хвост его завилял быстрее.

– Угостить мне тебя нечем, да и незачем, наверно. Ладно, пойду дальше.

Улица Андрея Рублева протянулась в длину не больше двухсот метров, с обеих сторон застроенная деревянными удивительными по раскраске и украшениями домиками. Уюта и душевности добавляли высокие деревья, растущие по обе стороны проезжей части и образующие эффектную тенистую аллею.

Зимин пошел дальше в сторону берега, но через несколько метров опять остановился. Теперь сразу два соседних дома привлекли его внимание именно резьбой на наличниках. Имеющий отношение к искусству, он не мог не оценить трудоемкость процесса и бесконечную любовь к ремеслу мастера, режущего такую красоту.

Пес, по-видимому, не отягощенный никакими другими занятиями этим утром, решил составить компанию Зимину и вместе с ним также сначала неторопливо прошел по улице, а потом замер рядом, когда тот остановился насладиться работой резчиков. Правда теперь на дом он не смотрел, а смотрел на большого кота, который шел встречным курсом ровно посередине тротуара. Пес, стараясь выглядеть равнодушным, с кота этого глаз не сводил и хвостом вилять перестал.

Кот же, напротив, вальяжно шел с беспредельно наглым видом и буквально бесконечным чувством собственного достоинства, и на пса, а тем более человека внимания никакого не обращал.

Откуда-то из глубины тела собаки раздался какой-то звук, отдаленно похожий на рык, но такой тихий и робкий, что услышал его только Зимин. Он обернулся на своего попутчика, проследил за его внимательным взглядом и тоже увидал кота. Тому же по-прежнему не было до них никакого дела, по крайней мере, так виделось со стороны.

Зимин временно забыл про дома и стал наблюдать за этой парой. Пес определенно кота этого знал, причем, судя по совершаемому маневру, опасался – собака пятилась, недовольно урча, и заходила за Зимина, оставляя того между собой и котом.

Андрей Андреевич раскусил маневр и сочувственно произнес, обращаясь к псу:

– По ходу дела, крут этот хвостатый, как я погляжу. Авторитет местный. И тебе, верно, перепадало от него.

Пес навострил уши, будто слушая человека, но взглядом был приклеен к коту. Неизвестно, как бы все случилось дальше, но тут брутальный котяра резко остановился, повернулся, молниеносным прыжком взобрался на забор и через мгновение скрылся по другую его сторону.

Андрей Андреевич вместе с собакой продолжили путь дальше. По улице Андрея Рублева путники добрались до Набережной Революции. На маленьком пятачке здесь разместились два дома, окончательно очаровавших Зимина: Терем русского самовара по Набережной Революции, 11, выкрашенный ярко-синим, и огромный дом графини Паниной по Рублева, 16. Обилие резьбы на обоих, причем разных техник, привело Андрея Андреевича в полный восторг.

У этих двух домов Зимин задержался дольше всего. Несколько минут он, завороженный, стоял и любовался и искусным украшением, и самим сочетанием цветов, в какие были окрашены строения, его взгляд буквально впитывал и отдельные нюансы в элементах резьбы, и всю картину целиком.

Из состояния созерцания Зимина вывел его четвероногий спутник, ткнувшийся носом в его коленку.

– Что, Шарик? – почему-то мужчине именно так пришло в голову обратиться к собаке. – Погоди. Это ты тут все видел и знаешь, а я так никак не налюбуюсь.

Неожиданно налетел порыв ветра – в этой своей части Городец выходил к самому краю высокого берега Волги и был открыт всем ветрам. Осень сразу же напомнила о себе, Андрей Андреевич вздрогнул, снова надел пиджак, даже застегнул на одну пуговицу и вслед за убегающим Шариком отправился к обрыву, огороженному симпатичным решетчатым забором, украшенным забавным декором, похожим то ли на бабочек, то ли на диковинных жуков.

Внизу открывался вид на будущую главную Городецкую пристань со строящимся ансамблем Города мастеров в виде добротного, внушительных размеров деревянного терема. Прямо за Волгой, на другом берегу, коптил Заволжский моторный завод, а немного вдали справа кипела работа по строительству нового Городецкого шлюза.

Зимин широко расставленными руками оперся о парапет набережной и, подставив лицо потоку свежего воздуха, поднимающемуся с реки, наслаждался открывшимся пейзажем.

«Какая удивительная тишина и спокойствие!» – подумалось Зимину. Хотя полной тишины и не было: в ветвях широко разросшихся деревьев шелестел запутавшийся в них ветер, сорока пролетела, возмущенно стрекоча на ходу, где-то громко гавкнула собака (вероятно, это был Шарик, незаметно удравший и уже забывшийся Андрею Андреевичу), а откуда-то совсем издалека, легким фоном, доносился гул работающих механизмов. Но это были те звуки, что не перебивали естественное звучание начинающегося дня, не мешали воспринимать естественность и взаимосвязанность мира вокруг.

Зимин немного потерял счет времени во время своего променада, отчего, когда он посмотрел на часы, оказалось, что пора поворачивать обратно.

– Пойду. Буду стараться застать Виктора Михайловича, пока туристы не потянулись.

***

Белоснежный «Сергей Дягилев» предстал перед нами во всей красе. Выйдя из автобуса, мы сразу же оказались на плоском искусственном берегу городецкого бьефа у пристани Галанино. Теплоход, едва заслоняемый небольшими елочками, был единственным пришвартованным здесь судном и, казалось, тихонько дремал, мерно посапывая чуть слышным низким сапом своих дизелей.

– Ах! Красавец! – только и вырвалось у меня.

Сердце ускорило ритм, впереди ожидался самый волнительный и самый трепетный момент круиза – первая посадка на борт. Кульминация этого действа – ощущение в руках ключа от каюты. Этот ключ сродни отмычке к двери в другой мир, внутренний и уникальный мир теплохода, готового отправиться в круиз.

Мозг уже осознавал, какое удовольствие его ждет впереди, и ему не терпелось скорее забраться на борт. Ирина настаивала ускориться с регистрацией, а мне хотелось, напротив, не спешить с посадкой и растянуть это мгновение на подольше. И, судя по динамике движения наших соседей по трансферу, не я один так мыслил – на пути к причалу пассажиры растянулись длинной вереницей, причем вторая ее часть, в которой был и я, продвигалась заметно медленнее авангарда.

Но сильно долго мучить и дразнить мозг ожиданием вредно, отчего в порядке живой очереди мы прошли регистрацию и готовы были заселяться.

Выбрал я на этот раз каюту на нижней палубе. У 302-го проекта, чьим представителем выступает и наш теперешний теплоход, нижняя палуба жилая, и здесь располагаются четырехместные двухъярусные каюты, которые также могут реализовываться и в двухместном варианте. Его я и выбрал, преследуя в том числе и профессиональный интерес турагента.

Для двоих пассажиров каюта показалась просто огромной. Особенно в сравнении с миниатюрной двухместной на «Принцессе», эта четырехместная была настоящей студией. Верхние полки находились в сложенном состоянии, более широкий проход между нижними, небольшое трюмо, напротив которого большое по площади свободное место. Для двоих просто шикарно. Большие иллюминаторы достаточно высоко и вряд ли приспособлены для обозревания окрестностей, скорее для поступления в каюту солнечного света, с чем они справлялись замечательно. Для размещения вещей есть столик и огромный «подоконник», если так можно выразиться по отношению к широкой площадке под иллюминаторами, способной разместить на себе все, что потребуется в путешествии, не загромождая при этом столик.

Разборку чемоданов оставили на потом, потому что сразу после посадки нас ждали на завтрак. Большой и оставшийся единственным ресторан «Волга» на средней палубе встретил душевной негромкой музыкой и улыбающимися официантами. Нас разместили за четырехместным столиком, персонально закрепленным за нашей четырехместной же каютой, так что в этом рейсе весь стол оказался в нашем распоряжении. Стало быть, кроме Ирины, я никого не смущу набором несочетаемых составляющих своего типового завтрака, проходящего в формате шведского стола. И хоть она уже и привычна к моим вкусам, но тем не менее до сих пор порой удивляется.

План на сегодняшний день был таким: до обеда знакомимся с теплоходом, после него участвуем в экскурсионной программе по Городцу вплоть до вечернего отправления, сразу после которого ужинаем. Дальше – по оценке оставшихся сил.

Адаптация к отечественным туристам после долгих лет работы исключительно с иностранцами привела к следующим нововведениям в теплоходе. Во-первых, кофейню в носу средней палубы переформатировали под детский клуб. Бесспорно, у все более возрастающего год от года количества детей и подростков, путешествующих на теплоходах, должна быть своя локация, заточенная именно под данную аудиторию. И на «Дягилеве» решили отдать под эти нужды одно из самых выигрышных помещений. Однако по причине сентября за бортом из детей на нашем рейсе не оказалось ни одного, отчего клуб в дальнейшем в течение всего круиза оставался запертым и заглянуть в него можно было только через носовые смотровые окна.