Читать книгу Убийство-2 - Дэвид Хьюсон - Страница 6

Брикс отвел их на улицу и в свете голубых вспышек полицейских автомобилей сообщил последние новости. После того как в Министерстве юстиции открылась ссылка из анонимного сообщения, на одном из исламистских сайтов выложили видеозапись, сделанную в доме Анны Драгсхольм. В ролике окровавленная женщина под принуждением читала текст, в котором обещались новые атаки на «неверных» датчан.

Эта новость относилась к разряду секретных, но подробности уже проникли в средства массовой информации. Служба безопасности занялась той стороной дела, которая касалась терроризма. Расследование же убийств пока оставлено в ведении полицейских. В любой момент следовало ожидать объявления о том, что в стране высочайший уровень террористической опасности.

Затем они вернулись в помещение клуба, и теперь заговорил Странге:

– Убитого звали Аллан Мюг Поульсен. Тридцать шесть лет, не женат. Профессиональный военный. Десять лет был приписан к воинской части Рювангена. Два года назад ушел из армии, занялся делами ветеранского клуба. В прошлом месяце снова записался в вооруженные силы. Обычно проводил время здесь, в части бывал только во время дежурств.

На стене висели плакаты с призывами вступать в армию, с фотографиями солдат, служащих в далеких, пыльных точках планеты.

На разложенной у стены газете стояли поношенные армейские ботинки Поульсена, рядом щетка и баночка с ваксой. Тут же неровная стопка листовок с изображением арабского воина, размахивающего окровавленным мечом.

– Мы объявили в розыск человека, который выбежал из дома, – продолжал Странге. – Лунд не сумела разглядеть его.

– Было темно, – вставила она. – Он хорошо бегает. Направился прямо на Пушер-стрит. Молодой и крепкий. – Она взглянула на Странге. – Примерно такого же роста и строения, как он.

– Его кто-нибудь видел? Свидетели? – спросил Брикс.

– Похоже, дверь черного хода взломана. Возможно, убийца дожидался Поульсена внутри.

Лунд смотрела на грязные ботинки и ваксу. Брикс наблюдал за ней.

– Не думаю, что хороший солдат начнет новое дело, не закончив предыдущее, – проговорила она задумчиво. – Я бы взяла за основу версию, что Поульсен уже был здесь, когда кто-то пришел через черный ход.

– Признаков борьбы нет, – добавил Странге.

Лунд вернулась к телу. Двое мужчин следовали за ней.

– Его пытали, – сказал Странге. – Все эти раны…

Раны очень напоминали те, чтобы были обнаружены на теле Анны Драгсхольм: методичные порезы.

– Вероятно, он знал, что здание нежилое. Явно никуда не торопился.

– А орудие убийства? – спросил Брикс.

– Сначала ему наносили раны армейским жетоном, – ответила Лунд. В груди виднелась более широкая, более глубокая рана. – В конце убийца использовал нож. Нужно послать людей обыскать все в округе. В том числе в Христиании. Он отлично там ориентировался. Надо еще проверить, как он попал сюда. Это не так просто. Возможно, он был не один. Только…

– Что? – спросил Странге.

Она нагнулась и рассматривала темную лужу под трупом Поульсена.

– На мой взгляд, дело было час или два назад, – сказала она.

– Нам нужно поговорить. – Брикс глянул на Странге. – Наедине.

У ворот собиралась толпа. Местные жители, фотографы, репортеры с диктофонами. Дождь не прекращался.

– Я видела только одного, но могли быть и другие, – говорила Лунд Бриксу. – Служба безопасности что-нибудь выяснила?

Сунув руки в карманы, уныло вытянув и без того длинное лицо, Брикс вел ее на угол здания.

– Значит, пока ничего, – ответила она сама себе, так как он молчал. – Придется все делать самим и с самого начала. Листовки из помещения клуба ветеранов нужно срочно отдать на перевод. Еще я бы хотела как можно скорее увидеть тот ролик…

Какая-то мысль не давала ей покоя.

– Солдат мертв уже некоторое время. Зачем же вернулся тот человек? Он что-то искал. Давайте проверим все бумаги, компьютер…

– Лунд, – произнес он с долгим вздохом. – Вы не ведете это дело. Я попросил вас ознакомиться с материалами. И всё.

Она вскинула голову:

– Как это так? Вы же послали Странге за мной в Гедсер.

– Я хотел только, чтобы вы взглянули на дело и высказали свое мнение. Ничего больше.

Она не часто сердилась. Но день был долгий, она совсем не спала. Сначала приезд незнакомого человека после окончания тяжелой смены, потом едва не забытый день рождения Марка, наконец, новость о свадьбе матери. Но самое главное – два трупа. Окровавленные армейские жетоны. Загадка, требующая, чтобы ее разгадали. Чтобы она ее разгадала.

– Брикс, вы и без меня знали, что убийца не муж. Давайте без этих игр.

Ему не понравился ее тон.

– Тогда почему он признался?

– Чтобы отвязаться от этой свиньи Свендсена. Он же юрист и прекрасно понимает, что в суд вам идти не с чем. Скорее всего, он прямо сейчас готовит на вас иск…

– Допустим, ход расследования изменился, но ваши прошлые подвиги никуда не делись! – сердито воскликнул Брикс. – Два года назад я еле спас вас от тюрьмы. Вы не повиновались приказам. Вы угрожали коллеге оружием.

– Да. Свендсену. И я объяснила почему: он не слушал.

– В управлении ничего не забывают. Ваше пренебрежительное…

– Мне приходилось бороться со всеми, с вами в том числе…

– Майер больше не сможет ходить. Не сможет работать. Вы думаете, он винит меня? Или все-таки вас?

Это было чересчур. Она ткнула пальцем в его укрытую дорогим пальто грудь.

– Я думаю, он винит всех нас. Я знаю это.

– Вы давно у него спрашивали?

Он умел задавать вопросы. Ранение Майера камнем лежало на ее совести. Конечно, она не спрашивала его ни сейчас, ни раньше о том, кого он винит в своем увечье.

– Чего вы хотите? – спросила она.

– Причину, по которой я мог бы доверять вам.

Лунд сунула озябшие ладони в карман сырой куртки. Она теперь и представить не могла, что снова окажется в Гедсере. Что она там будет делать? Как выкинет из головы это дело?

– Я совершала ошибки. И не я одна. – Она посмотрела в его неулыбчивое лицо. – Если бы я могла изменить то, что было… – Понять, что он думает, было совершенно невозможно. – Но я не могу.

Она перевела взгляд на голубые вспышки, на оперативников, обследующих дворовую территорию, на белые костюмы криминалистов.

– Это то, что я умею делать лучше всего, – сказала она ему и себе самой. – Это единственное, что я умею делать, причем хорошо. И именно поэтому… – Она снова уперла указательный палец ему в грудь. – Именно поэтому вы позвали меня. Не потому, что хотели. А потому, что нуждались во мне. – Лунд достала телефон, посмотрела на время. – Но если я вам больше не нужна, то еще успеваю на поезд в Гедсер.

– Я позвоню туда утром, – быстро проговорил он. – Мы на время позаимствуем вас у пограничной службы. Для начала на пару дней.

Она кивнула.

– То есть мы договорились? – спросил он.

– У меня будет такой же статус, как у Странге, – сказала она вместо ответа тоном, не допускающим возражений. – Как это у вас теперь называется?

– Заместитель начальника отдела убийств.

– Мне нужно удостоверение. Я хочу посмотреть видео. Я хочу все. – Она улыбнулась Бриксу. – И я хочу, чтобы он выполнял мои распоряжения.

– Только не подведите меня на этот раз, – проворчал Брикс. – И во что я только ввязался?

– Я постараюсь, – коротко сказала Лунд.

Томас Бук позвонил домой, в далекую Ютландию, поспрашивал жену об их делах и настроениях, попросил поцеловать за него девочек и пожелать им спокойной ночи. Затем уселся за стол с Эриком Кёнигом, главой службы безопасности, и Рут Хедебю, заместителем комиссара полиции, удивляясь, как долго тянется этот бесконечный первый день на новом посту.

Кёниг был сухим, сдержанным человеком с умным лицом. Пожалуй, даже слишком умным для офицера полиции. Далеко за пятьдесят, аккуратно подстриженные седые волосы, очки без оправы. Он вошел первым, сел за стол тоже первым, с самого начала относясь к Хедебю как к низшей по званию и положению. У него были на то основания: вопросы внутренней безопасности, в числе которых была и угроза террористических актов, входили в компетенцию службы безопасности. А в этой сфере они не подчинялись полиции.

– Видео разместили на сервере в Лондоне, – сообщил Кёниг. – У сайта был датский адрес. Естественно, мы его закрыли.

– Много людей успело посмотреть ролик? – спросил Бук.

– Довольно много. – Кёниг достал из портфеля документы. – Ссылка была разослана во все министерства и прессе. У нас… – Кёниг снял очки и протер их носовым платком. – У нас довольно серьезная проблема, могу заявить это с полной уверенностью.

– Согласен, – кивнул Бук. – Есть какие-нибудь догадки о том, кто рассылал сообщения?

Глава службы безопасности нахмурился, как будто ответ на вопрос был слишком очевиден.

– Разумеется, нет. Поддельные адреса, зарегистрированы на подставных серверах. На сайте действовал форум фундаменталистов. Пока это наше самое многообещающее направление поиска. Как я уже упоминал, сайт был зарегистрирован в Дании.

Карстен Плоуг оторвал взгляд от протокола встречи и спросил:

– На чье имя? Когда?

– Полгода назад. Мы еще не вышли на владельца домена.

Бук опять кивнул.

– А что это за Мусульманская лига?

Кёнигу не нравились такие вопросы, и он почти не скрывал этого.

– Пока мы не знаем. Возможно, это одна из существующих группировок маскируется под другим названием. Одиночек в таких организациях обычно ничтожно мало. Они усиленно работают, чтобы казаться значительнее, чем они есть.

– Кто эта женщина? – спросил Плоуг.

– Жертва убийства в Минделундене, – ответила Рут Хедебю. – Анна Драгсхольм, юрист.

– И теперь у нас второй убитый? – спросил Бук.

– Его обнаружили как раз тогда, когда в Сети появилось видео, – продолжала Хедебю. – Это солдат. Аллан Мюг Поульсен. Тридцать шесть лет.

Она вручила Плоугу папку с материалами по второму убийству.

– Солдат? – переспросил тот. – И юрист? Какая может быть между ними связь?

– Поульсен служил в Ираке и Афганистане. Женщина также там работала, не долго, в качестве юридического консультанта.

Плоуг подвинул папку через стол. Бук глянул на нее, потом перевел взгляд на Хедебю.

– Вы хотите сказать, что они стали символическими жертвами из-за их принадлежности к армии?

– Совершенно верно, – ответил Кёниг, вновь беря инициативу в свои руки. – Мы имеем дело с актом мести, спланированным заранее…

– И тем не менее для нас оба убийства стали неожиданностью, – перебил его Бук. – Как я смогу объяснить это премьер-министру? Обществу?

Рут Хедебю откинулась на спинку стула и молчала. Кёнигу предстояло отвечать самому.

– Это необычное дело, – произнес он. – Убийство в мемориальном парке не предполагало никаких террористических мотивов. Полиция решила, что убийца – муж жертвы. И он признался, не так ли?

Все посмотрели на Рут Хедебю.

– Сегодня вечером он отказался от своих слов, – негромко сказала она. – Возможно, допросы велись слишком… настойчиво.

– И раньше нам не сообщали о том, что в доме Драгсхольм найден армейский жетон, я правильно понимаю? – обратился к ней Кёниг.

– Мы не пытаемся сейчас найти виноватых, – произнес Плоуг. – Надо понять, что делать, как решить проблему.

Кёниг согласно покивал.

– Угроза, очевидно, адресована военным, поэтому мы разошлем предупреждение по всем воинским частям. Увеличим уровень безопасности в аэропортах, на вокзалах и в остальных местах, как обычно. Я не хочу, чтобы пресса сообщала о втором убийстве. Давайте пока прикроем эту информацию.

– Прикроем информацию? – воскликнул Бук. – В Копенгагене убито два человека. Под самым нашим носом созрел террористический заговор, а вы даже не заметили. Люди имеют право знать, что происходит. Мы проинформируем их – ответственно, аккуратно, в необходимых пределах.

– Господин министр, так здесь дела не делаются… – начал было Плоуг.

– Это я вижу. Несколько недель или даже месяцев на территории нашей страны работала группа террористов. И вот они стали выполнять задуманное, а мы понятия не имеем, кто они такие и что замышляют. Кёниг?

Шеф службы безопасности ерзал на сиденье.

– Вы ведь подчиняетесь непосредственно мне? Очень хорошо. Тогда завтра найдите время и расскажите мне, почему мы оказались в неведении.

– Господин министр…

– Мне нужно знать еще что-то?

Кёниг промолчал.

– Прекрасно. – Бук глянул на дверь. – Меня ждет премьер-министр. Держите меня в курсе.

Хедебю и Кёниг молча вышли, оставив Бука с Кариной Йоргенсен и Плоугом.

– Понимаете, существует протокол… – опять заговорил Плоуг.

– Вы часто употребляете это слово, – резко перебил его Бук. – Сейчас у меня нет желания его слышать.

Карина принесла ему галстук. Она хотела, чтобы министр надел его для встречи с Грю-Эриксеном.

– Фроде Монберг был осведомлен о деле Драгсхольм, – объяснил Плоуг. – Но никто из нас не предполагал, что это перерастет в такое безумие.

Расстояние от Министерства юстиции до старого дворца, где находилась резиденция премьер-министра, было достаточно длинным, чтобы промокнуть.

– Дождь не перестал? Зонт брать? – спросил Бук.

Карина и Плоуг переглянулись.

– Что смешного? – не понял Бук.

– Больше вам не придется выходить на улицу, – сказала Карина и мягко взяла его под руку. – Пойдемте?

Она повела его в коридор, который он всегда считал тупиковым, в конце оказался еще один переход и дверь, о существовании которой он и не догадывался, нажала на кодовом замке несколько цифр, пошла дальше, ведя его через запутанный лабиринт, проходящий через правительственные здания на острове Слотсхольмен, пока Томас Бук, не потревоженный непогодой или хотя бы сквозняком, неожиданно для себя не очутился внутри дворца Кристиансборг, прямо перед кабинетом премьер-министра.

Там состоялась самая краткая в его жизни деловая встреча, она была даже короче, чем прогулка по лабиринту переходов.

Внутренний терроризм, подчеркнул Герт Грю-Эриксен, является зоной ответственности министра юстиции. Затем посмотрел на часы, упомянул о совещании с зарубежными сановниками, улыбнулся и стал ждать, когда Бук удалится.

Вернувшись в управление, Брикс проинструктировал ночную смену: обыскать прилегающую территорию, опросить всех, кто живет поблизости, проверить все камеры видеонаблюдения в микрорайоне. Поульсен был нелюдим и часто оставался один в помещении клуба, посетители у него бывали редко.

– От службы безопасности есть информация? – спросил Странге. – Разве они не могут передать нам список подозреваемых? У них наверняка что-то должно быть.

– Они свяжутся с нами, когда им будет чем поделиться. Сейчас займитесь жертвами, их прошлым, изучите личные дела. Ищите какую-нибудь связь между Драгсхольм и Мюгом Поульсеном. Надо понять, почему были выбраны именно эти двое.

Лунд сидела за компьютером и смотрела видеозапись из дома Драгсхольм. В управлении после недавнего ремонта не осталось комнат, где она могла бы уединиться. Новая открытая планировка ей совсем не нравилась.

– Проверьте клуб ветеранов, – продолжал Брикс. – Наверняка есть база данных по всем военнослужащим. Может, кто-то пытался проникнуть в их файлы. Если планируется новая атака, то логично предположить, что террористы будут действовать по той же схеме.

Лунд на мгновение оторвалась от монитора, чтобы взглянуть на Брикса. Он отличался от того начальника, которого она помнила, уже не был таким уверенным в себе, что ли. В нем и раньше чувствовалась скрытность, но теперь она с удивлением заметила его незащищенность.

– Армейские жетоны – самодельные, – продолжал он инструктаж.

На стене висела подборка фотографий: женщина у столба в парке, она же, привязанная к стулу в доме. Новые кадры с места убийства Поульсена. Еще более ужасная смерть, более мучительная. Это была показательная жестокость, кому-то хотели преподать урок.

Лунд вернулась к видеозаписи, стала в который уже раз смотреть с самого начала. Женщина в голубом халате, лицо в потеках крови, рот разинут в гримасе страха и боли. Вот она начинает читать нелепое заявление, которое дал ей мужчина – это наверняка был мужчина, – снимавший ее на камеру.

– К нам присоединилась Сара Лунд, – объявил Брикс.

Она подняла голову. Ей было непонятно, зачем он сделал это объявление.

– Кое-кто из вас уже знаком с ней.

Все обернулись и посмотрели на нее. В основном – новые лица. Она порадовалась, что Свендсена нет в помещении. Лунд ни разу не пожалела о том, что направила на него пистолет, ни на мгновение. Он сам напросился.

– Надеюсь на ваше радушие, – заключил Брикс.

– Итак, за работу. – Странге занял место Брикса перед командой как старший офицер. – Вопросы есть?

Брикс оставил его и подошел к столу, за которым сидела Лунд.

– Работайте вместе со Странге. Подчиняться будете непосредственно мне.

Она продолжала смотреть на экран.

– Лунд? Вы слышите меня?

– Эта Мусульманская лига… Почему мы о ней ничего не слышали?

– Ничего странного. Название могли придумать специально для этой акции. Мы с таким уже сталкивались.

– А что насчет веб-сайта?

– Ничего нового. Им занимается служба безопасности.

– Они говорят нам только то, что считают нужным. И когда захотят. Думают, что лучше нас…

– Прошу вас, не начинайте, – остановил ее Брикс.

– Это просто наблюдение, – сказала она с улыбкой, встала и одернула куртку.

Брикс ушел, на его месте возник Странге.

– Нам нужно поговорить с людьми из части Поульсена в Рювангене, – сказала она. – Никого ближе у него не было, насколько я понимаю.

– Логично.

Он смотрел на стол, за которым только что сидела Лунд. На табличке значилось его имя. Она ставила кружку с кофе на бумаги, после чего на одном из отчетов экспертизы осталось большое пятно. Он нахмурился, аккуратно сложил документы в стопку. Потом собрал ручки, которыми она пользовалась, и расставил их в специальные держатели.

Лунд вынула изо рта жвачку с намерением прилепить ее куда-нибудь под столешницу прямо на глазах у Странге, но вовремя опомнилась и бросила в урну. Странге указал рукой на половину стола:

– Тут свободно. А вот тут… – Он обвел рукой. – Тут мое место.

– Это всего лишь стол, Странге, а не ваше… собственное государство.

Он наклонился и провел пальцем линию через стол.

– Теперь это государство, вот граница. И ничто не должно пересекать ее.

Лунд собрала свои ручки, кружку, ноутбук, ключи и открытую пачку салфеток, перенесла на предназначенную ей половину и сложила как можно аккуратнее.

– Всего лишь стол, – повторила она.

Среди разного канцелярского скарба стоял бумажный красно-белый флаг Дании на невысокой палочке – должно быть, остался после какого-нибудь праздника в отделе. С серьезным лицом Странге взял его в руку и установил на линии раздела, после чего, сложив руки на груди, воззрился на Лунд.

Она отдала ему честь, обошла стол и уселась со своей стороны.

Вернулся Брикс. Он протянул Лунд ее новое удостоверение. Фотографию вклеили старую. Лунд взглянула на женщину с неулыбчивым лицом, длинными темными волосами и большими глазами, которые пристально смотрели в объектив, словно пытаясь найти что-то недосягаемое для других. За два года она мало изменилась, во всяком случае, так она считала. Фотография ей все так же не нравилась.

– И вы должны всегда носить с собой это.

Брикс вручил ей стандартный полицейский пистолет, девятимиллиметровый «глок». Его очень любил Майер и всегда носил на ремне, даже в здании управления.

– Странге покажет вам, где у нас гардероб. В отделе многое переменилось с тех пор, как вы здесь работали. Мы стали более…

Брикс смотрел ей прямо в лицо.

– Какими? – спросила Лунд.

– Более профессиональными, – ответил он и отправился заниматься другими делами.

– Ну что, едем? – спросил Странге.

Она не могла отвести глаз от пистолета в черной кобуре. Оружие Лунд не любила, оно казалось ей признанием поражения.

Странге демонстративно потопал ногами.

– Иду, иду, – сказала она и сунула «глок» в сумку, к пакетикам жвачки и носовым платкам.

Полковник Торстен Ярнвиг сидел на диване и смотрел по телевизору новости; в смежной комнате его дочь гладила белье и складывала в шкаф. В Рювангене уже ввели повышенные меры безопасности. Воинская часть жила по установленным правилам, здесь строго следовали процедурам и соблюдали иерархию – от Ярнвига к Согарду и далее к подчиненным вроде Саида Биляля. Армия – это мир в миниатюре, разделенный званиями и рангами, которые определяют отношения между людьми. Всю свою взрослую жизнь Ярнвиг работал в этих рамках и усвоил, что без них ни одно сообщество людей не могло бы нормально существовать.

На экране появился Томас Бук, новый министр юстиции, такой непохожий на политика: полный, с клочковатой порослью на щеках и подбородке и с озадаченным выражением лица.

– Обе жертвы по долгу службы находились за рубежом, – говорил Бук перед лесом микрофонов. – Вероятно, их убийство было возмездием за наше участие в военных действиях против террористов.

Зазвонил телефон. В трубке раздался знакомый голос – это был генерал Арильд, один из заместителей начальника Главного штаба Вооруженных сил в Ольборге, сухой, жесткий человек, когда-то воевавший вместе с Ярнвигом.

– Ты смотришь новости? – спросил Арильд.

– Конечно.

– Ну?

– Мы поставили охрану на всех входах и утроили наряды на территории части.

– Они трусы. На открытое нападение не осмелятся. Держите людей по возможности в казармах, ограничьте семейные визиты извне.

Держа телефонную трубку возле уха, Ярнвиг смотрел, как его дочь терпеливо работает у гладильной доски. Большую часть дня она провела в лазарете, занималась сбором медикаментов для контингента, направляемого в Гильменд. В телевизоре политический деятель давал обещания.

– Полиция и служба безопасности ведут расследование в сотрудничестве с разведкой, – говорил Бук в камеру. – Это все, что мы можем сказать на данный момент.

Луиза выключила утюг, подошла к отцу и тоже стала смотреть новости.

– Все будет сделано, – сказал Ярнвиг Арильду.

– На следующей неделе ты отправляешь восемьсот человек в Афганистан. Это самое главное. Я хочу, чтобы они были готовы к бою в тот же миг, как ступят на афганскую землю.

– Понимаю…

– Ничто не должно их отвлекать, – приказал генерал и дал отбой.

Томас Бук пытался вырваться из кольца репортеров. Один из них был особенно настойчив, выкрикивая вопросы в лицо министру:

– Бук, почему эти убийства оказались таким сюрпризом? Разве ни одна из наших хваленых служб не получила предупреждений?

Толстяк в костюме и галстуке улыбнулся – почти как настоящий политик.

– Мы изучаем все аспекты дела. Благодарю за внимание.

– Когда ожидается принятие антитеррористического законопроекта?

Маска политика соскользнула с лица Бука. У него не было готового ответа. Поэтому он молча отвернулся и пошел прочь.

– Что происходит, папа? – спросила Луиза Рабен.

Ярнвиг взял со стола свой мобильный телефон и ключи.

– Объявлена высокая степень террористической угрозы. Есть новости из тюрьмы?

Она замялась:

– Мы ездили туда, но свидание не разрешили. Не знаю почему. Служба пробации отклонила его прошение. Наверное, Йенс не…

– Что?

– Вряд ли ему это понравилось. – Она стояла перед ним и не уходила. – Что происходит?

– Полиция считает, что террористы будут атаковать военных. Больше мне ничего не известно. Я попрошу тебя некоторое время не покидать расположение части. Твое место здесь. И Йонаса тоже.

– Нет. – Она покачала головой. – Завтра я встречаюсь с адвокатом в Херстедвестере.

– Зачем?

– Надо написать жалобу. Тофт говорила, что Йенс совсем выздоровел и нет никаких причин держать его там. Если я буду сидеть сложа руки, ему придется ждать еще шесть месяцев, чтобы снова подать прошение об освобождении. Не знаю, смогу ли я…

Луиза провела рукой по темным спутанным волосам. Он вспомнил то время, когда его дочь была молода и привлекательна – первая красавица на всех офицерских балах; она прекрасно одевалась и очень внимательно относилась к своей внешности. Теперь ее красота потерялась, скрытая заботами материнства и тревогой за непутевого мужа, попавшего в лапы пенитенциарной системы и отбывающего бессрочное наказание за преступление, которого никто не понимал, а меньше всего он сам.

– Раз служба пробации отказала Йенсу, значит были причины.

– Тогда я хочу знать их, – стояла она на своем. – В Херстедвестере сказали, что Йенса можно отпустить. Тогда почему Управление тюрем отказывает? Это неправильно.

Рабена демобилизовали, когда он вернулся после особенно трудной поездки в Афганистан. Через несколько недель он напал на улице на какого-то человека, оттащил в безлюдный лес, избил до потери сознания. Угроза для общества, решил суд, хотя Луиза никогда не замечала в нем ничего угрожающего.

– Будь терпелива, – сказал Ярнвиг. – Если придется подождать еще шесть месяцев, мы успеем отремонтировать подвал, чтобы там можно было жить. У Йонаса будет своя комната. Ты запишешь его в школу…

Иногда его спокойная мягкая дочь превращалась в бунтарку. Она унаследовала это свойство от матери. Ярнвиг по одному только выражению ее лица понял, что продолжать разговор бесполезно.

– Тебе все равно, выпустят Йенса или нет. Ты никогда не хотел, чтобы твоим зятем стал простой солдат!

Ярнвиг не знал, что ей ответить. И времени подумать у него не было, потому что в дверь постучали. На пороге стоял майор Согард, он коротко глянул на полковника, затем перевел взгляд на Луизу и улыбнулся. В дом он проходить не стал, и Ярнвиг понял, что у него конфиденциальное дело. Он приблизился к майору, и тот вполголоса доложил ему о чем-то.

– Боже праведный… – прошептал полковник. – Известно, кто это сделал?

Согард покачал головой и молча ждал приказаний. Поскольку их не последовало, он, помедлив несколько секунд, развернулся и ушел.

Торстен Ярнвиг оглядел маленькую уютную комнату. Он служил там, куда его посылали, сам побывал и на Балканах, и в Ираке, и в Афганистане. Ему не раз приходилось терять солдат. Но он никогда не думал, что война может настигнуть его дома.

– Папа, – встревожилась Луиза, – что он сказал?

– Ты давно видела Мюга Поульсена?

Она разбирала одежду сына.

– Довольно давно. А Йенс вчера с ним виделся. Он обещал нам помочь с работой и жильем.

Ярнвиг сел к обеденному столу, посмотрел на документы, которые готовил для отправки группы войск в Афганистан. Восемьсот человек на полгода покидают родные края. Но еще до отправки им уже придется хоронить одного с воинскими почестями.

– Папа, – снова окликнула его дочь. – Объясни, в чем дело!

Привязанный к кровати в одиночной камере, Рабен смотрел на лампочку в потолке. Потом дверь открылась, и вошла директор Тофт – в облегающем свитере и узких джинсах.

Он сжал челюсти, чтобы не сказать то, что рвалось с губ: простите, что отвлекаю вас от свидания с любовником.

– Как вы себя чувствуете, Рабен?

– Извините. Это было глупо. Не знаю, что на меня нашло.

Он был привязан за лодыжки и запястья, но голову поднять мог. Чтобы умолять.

– Можно мне поговорить с Луизой?

– Она приезжала. Вместе с Йонасом. Вы понимаете, конечно… – Тофт улыбнулась. – Свидание было невозможно.

Неужели она испытывает удовольствие, мучая его? Или это часть курса лечения? Он не знал, не хотел знать. Хотел только вырваться из этого ада и вновь оказаться дома, вместе с женой и сыном.

– Я рассказала ей о том, что случилось. Разумеется, так, чтобы мальчик не слышал.

Рабен держал голову кверху, пока не заломило мышцы. Боль приносила облегчение. Он заслужил ее.

– Вы готовы вернуться к себе в комнату?

– Йонас тоже приходил?

– Да. У вас славный сын.

– Мне нужно поговорить с Луизой.

– Не все сразу.

– Что это значит?

Он говорил слишком громко и сам понимал это.

– Это значит, что вы должны научиться отвечать за свои поступки, как минимум – нести ответственность. – Она добавила после паузы: – Вам придется пройти еще один курс медикаментозной терапии.

– Я не хочу, чтобы меня накачивали всякой дурью!

– Если вы не будете выполнять то, о чем я вас прошу, вы никогда не выйдете отсюда.

– Я в полном порядке!

И снова долгая пауза.

– Вы помните то, что случилось в Афганистане? И что вы совершили, вернувшись в Данию? Все эти дикие истории…

Они не дикие, думал он. Просто об этом никто не хочет слышать.

– Со мной все в порядке!

– Вы захватили заложника. Прямо здесь, в Копенгагене. Чуть не убили его.

Этот эпизод он так и не смог вспомнить, в памяти осталось лишь мутное пятно.

– Это была ошибка. И я заплатил за нее.

– Это мне решать.

– Прошу вас…

– Полиция хочет задать вам несколько вопросов об Аллане Мюге Поульсене. Но, как я вижу, им придется подождать. Вы не в том состоянии.

Он уронил голову на жесткую тюремную койку. Сдался. Именно этого от него и хотели.

– Зачем я понадобился полиции?

– Ваш номер был записан в мобильном телефоне Мюга. И он приходил к вам на свидание сегодня днем.

– Ну и что?

Она пристально наблюдала за его реакциями.

– Сегодня вечером Поульсен был убит. Соболезную.

Мысли Рабена завертелись волчком. Так бывает, когда он начинает злиться. По-настоящему злиться. Когда в нем возникает красный рев.

– Что случилось? – спросил он так спокойно, как только смог.

– Я попрошу полицейских прийти завтра. Сама я ничего об этом не знаю.

– Что…

– Все вопросы завтра.

Она глянула на часы, нахмурилась озабоченно.

Простите, что задержал, хотелось ему сказать.

Лунд сидела на пассажирском сиденье машины Странге и жевала жвачку. Она больше не курила и не испытывала желания курить, это пристрастие ушло. Странге вел терпеливо, осторожно, тихо говоря по телефону через гарнитуру.

Управление получило перевод листовок, найденных рядом с телом Поульсена. Там говорилось: «Сражайся во имя Аллаха. Убивай тех, кто ставит других рядом с Богом».

– И что это значит? – спросила Лунд.

– Очевидно, какая-то цитата из Корана.

– Что-то еще?

– Сейчас пытаются узнать, где были отпечатаны листовки.

Она просматривала данные о военном прошлом Анны Драгсхольм, которые подготовил для нее Брикс.

– Итак, – произнес Странге. – Поскольку мы теперь коллеги, настало время как следует познакомиться. Меня зовут Ульрик.

Он оторвал руку от руля и протянул ее Лунд. Длинные пальцы, даже изящные. Как у пианиста, хотя вряд ли он действительно играл на пианино.

– В управление я пришел чуть больше года назад, – сказал Странге с улыбкой, более уместной на собеседовании при устройстве на работу. – Незадолго до этого развелся, но мы прекрасно общаемся, тут никаких проблем. У нас двое замечательных детей, к нашему решению они отнеслись спокойно. Насколько это возможно, конечно.

– Я не просила…

– Дети всегда переживают, когда родители расходятся. Но я думаю, так будет лучше для всех. Из интересов могу назвать футбол и оперу, но без фанатизма. Школьником любил ходить в походы и наблюдать за птицами. Вообще любил бывать на природе. Но теперь… время… время…

– Сара, – сказала Лунд и быстро пожала его ладонь. – На следующем перекрестке поверните налево. У Поульсена были награды.

– А что насчет вас?

– У меня нет ни одной.

– Я имею в виду…

– Я понимаю, о чем вы. Просто мне нечего рассказывать.

Он посмотрел на нее непонимающе:

– У всех есть что рассказать.

– Вы были в Гедсере. Вы слышали, что обо мне говорят в управлении.

– Я не слушаю эту чушь.

– А я не говорю о ней.

Он умолк.

– Можем поговорить о чем-то еще, – предложила Лунд. – О футболе. Об опере. О походах. – Она засмеялась. – Или о птицах!

– Теперь вы насмехаетесь надо мной.

– Вовсе нет. Давайте поговорим. Я же не против.

– Да ладно, я вижу, вы хотите говорить только о деле.

Он опять уставился на дорогу. Видно, она обидела его, но не знала, чем именно.

– Налево теперь?

Появился указатель на воинскую часть Рювангена. У ворот стояло много военных, все с оружием.

– Держитесь рядом, – сказала Лунд.

Небольшой район Рюванген находился в руках военных уже более века и представлял собой скопление строений, казарм и площадок для подготовки офицерского состава. Прохождение поста охраны заняло десять минут. Пока длилась проверка, Лунд думала о Минделундене, до которого отсюда было меньше километра. От воинской части парк отделяла оживленная железнодорожная ветка, но пересечь ее не составило бы труда. Тем более для солдата. Воспоминание из школьного курса истории подсказывало, что эти два места – Рюванген и Минделунден – раньше были объединены, и поэтому нацисты, занявшие казармы, использовали старый полигон для расстрела пленных.

Совпадение? Скорее всего.

Оказавшись внутри, она словно попала совершенно в другой мир. Через завесу дождя в боевом порядке бежали группы вооруженных солдат. Мимо то и дело проносились грузовики в камуфляже и военные внедорожники. Здания на территории части были в основном в стиле кирпичной готики – тускло-красные, четырехэтажные, угловатые и внушительные.

Лунд не очень понимала, какие у них здесь полномочия. У армии была собственная полиция. Еще больше усложняло дело то, что Лунд не могла точно сказать, где заканчивалась сфера влияния Управления полиции и начиналась юрисдикция службы безопасности. Но факт оставался фактом: оба убийства совершены в городе, а не за этими высокими заборами. И самое главное – она снова занималась расследованием убийства, а значит, была на своей территории. И пусть сюда никто не суется.

Встреча состоялась в кабинете полковника Ярнвига – насколько могла судить Лунд, командира части. Разменявший шестой десяток, высокий и строгий, он не обрадовался их приходу. С ним был майор Кристиан Согард, надменный светловолосый офицер с охотничьей бородкой. Оба были в камуфляже, на плечах погоны, на груди медали. Они все обменялись рукопожатиями, но военные смотрели в основном на Странге. Это был мир мужчин.

Лунд и Странге уселись за стол напротив Ярнвига, Согард так и стоял навытяжку, словно по стойке смирно.

– Я знаю, зачем вы здесь, – начал полковник. – Мюг Поульсен. Мне звонили.

– Кто? – тут же спросила Лунд.

– Из Ольборга, – произнес он коротко, как будто это все объясняло.

– Кто конкретно из Ольборга? – не унималась она.

– В Ольборге находится Главный штаб Вооруженных сил, – подсказал ей Странге. – Брикс собирался им сообщить. Процедура…

– Процедура, – кивнул Ярнвиг.

– Какое отношение имел Поульсен к вашей части? – спросил Странге.

– Капрал Поульсен служил здесь много лет, – ответил Ярнвиг. – Он был хорошим человеком, смелым и надежным солдатом. Мы потрясены известием о его смерти.

– Сколько времени он служил?

– Впервые пришел сюда по призыву, потом подписал контракт, – сказал Согард. – Служил за границей. В обычных местах.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Вчера на утреннем построении. Месяц назад он снова к нам вернулся. Должен был отбыть в Гильменд с новой командой через неделю.

– В этом нет ничего странного – сначала уволился из армии, потом снова записался? – поинтересовалась Лунд.

– Да нет, – ответил Согард, пожимая плечами. – Некоторые ноют и стонут, пока служат. А как только окажутся на гражданке, сразу понимают, что не так уж плохо здесь было.

– Как он погиб? – спросил Ярнвиг.

Странге собирался ответить, но Лунд опередила его:

– Мы не можем разглашать детали дела.

– Но я правильно понимаю, что его смерть связана с террористической угрозой? Он один из двух убитых, о которых передавали в новостях? – Ярнвиг не собирался сдаваться.

– Возможно, – сказала она. – Ему кто-нибудь угрожал? Не могло ли это стать причиной его возвращения в армию?

– Он вернулся, потому что хотел вернуться, – сказал Согард со скучающим видом. – Ни о каких проблемах он нам не говорил.

– А общих угроз в ваш адрес не поступало? – спросил Странге.

Ярнвиг мрачно ухмыльнулся:

– В угрозах недостатка нет. Подростки, психи, смутьяны разные – нам звонят и пишут каждый день. Но о Мусульманской лиге мы не слышали.

Лунд и Странге переглянулись.

– О ней сообщали в новостях, – пояснил полковник. – Я запомнил название.

– Нам нужны копии всех угроз, полученных вами, – сказал Странге.

– И личное дело Аллана Мюга Поульсена, – добавила Лунд. – Вся информация, касающаяся его пребывания на службе в армии.

Ярнвиг немного подумал.

– Согард передаст вам данные, которые мы имеем право раскрывать, – сказал он.

– Я хочу всё, – сказала Лунд, постукивая пальцем по столу.

Ярнвиг покачал головой:

– Он был военнослужащим. Вы получите то, что не затрагивает вопросы национальной безопасности. Это максимум, что я могу сделать…

– Мы расследуем убийство. Вы разговариваете с полицией…

– А мы – воинская часть. Через неделю мы отправляем восемьсот человек в Афганистан, где они будут рисковать своей жизнью ради нашей страны. Я не разрешу выпустить за пределы части ни единого документа, который хотя бы на секунду поставит под удар их безопасность. То, что я могу вам дать, вы получите через Согарда. А теперь…

Он поднялся из-за стола, протянул руку. Странге тотчас подскочил, пожал ее.

Еще один бывший солдат, догадалась Лунд. Что неудивительно, ведь в Дании существует воинская повинность. Почтение к старшему по званию, вырабатываемое за время службы в армии, оставалось в человеке потом на всю жизнь.

– Если вы не возражаете, я хотел бы лично оповестить своих солдат о случившемся, – сказал Ярнвиг.

Лунд достала из папки портрет Драгсхольм, сделанный недавно.

– Вы знаете эту женщину? – спросила она.

– Нет, – ответил Ярнвиг, ни на миг не задумавшись.

– Ее имя – Анна Драгсхольм. Она консультировала Министерство обороны. Возможно, выполняла какую-то работу и для вашей части.

Он передал фотографию Согарду, тот едва взглянул и тоже покачал головой.

– Мы хотели бы поговорить с теми, кто хорошо знал Мюга Поульсена, – сказал Странге.

Ярнвиг кивнул:

– Понимаю. Его командир проводит вас. – Он вручил полицейским свою визитку, велел Согарду сделать то же. – Крайне важно, чтобы полиция четко видела нашу позицию. Это печальное происшествие вызовет беспокойство и тревогу, а моим людям перед опасным заданием нельзя отвлекаться. Все мероприятия или заявления, связанные с этим делом, должны быть заранее согласованы со мной или майором Согардом. Надеюсь, вам ясно.

– Разумеется, – тут же согласился Странге.

Лунд забрала портрет Анны Драгсхольм и ничего не сказала.

Командиром отряда Поульсена был лейтенант Саид Биляль – молодой и печальный офицер, выросший в Дании, если судить по произношению, но выращенный родителями-иммигрантами, если судить по его внешности.

Биляль отвел их в комнату Поульсена, которую с ним делили еще семеро солдат. Кровати в два яруса, немного личных вещей – она была почти такой же голой и безликой, как и помещение клуба ветеранов, где он умер.

– Большинство сейчас разошлись по домам, – сказал Биляль, показывая им комнату. Он кивнул на узкую кровать у окна. – Спал он тут, когда был на дежурстве. – Затем он прошел к высоким металлическим шкафчикам. – Это его шкаф.

Лунд открыла дверь. Одежда, обувь, белье. Фотографии девушек в бикини.

– Вы хорошо его знали? – спросил Странге.

– Не совсем. – Биляль стоял у кровати хмурый. У него были очень темные волосы и лицо скучающего подростка. – Никто его не знал. Он ни с кем особо не общался.

– И при этом занимался делами ветеранского клуба, – заметила Лунд.

Биляль кивнул:

– Да, думаю, ему нравилось помогать людям, которые ушли из армии.

– Когда вы видели его в последний раз? – спросил Странге.

Лунд снова открыла дверцу шкафчика, стала перебирать содержимое.

– Вчера утром, на построении.

– А потом?

– Нет. Остаток дня у них был свободен.

Странге продолжал задавать вопросы один за другим:

– Когда он решил снова поехать в Гильменд?

Биляль подумал пару секунд, потом сказал:

– На прошлой неделе. Вскоре после того, как подписал контракт.

– Это было внезапное решение?

– Я так не думаю.

У Странге зазвонил мобильный телефон. Лунд просматривала расписание Поульсена: обучение, медицинское освидетельствование, спортивные тренировки. В день убийства стояла сделанная от руки пометка: «Рабен».

– Кто такой Рабен? – спросила она.

Биляль обвел взглядом комнату, посмотрел в окно, потом, так и не встретившись с ней глазами, сказал:

– Не знаю.

– Разве это не кто-то из вашей части?

– Я же сказал, что не знаю его.

Странге закончил говорить по телефону.

– Нашли типографию, где печатали листовки. Их доставили в книжный магазин в Нёрребро. Владелец – Аиша Оман.

– Что-нибудь еще? – спросил Биляль.

– Нет, – сказал Странге.

Лунд закрыла дверцу шкафа.

– Брикс говорит, нам следует съездить туда, – сказал ей Странге.

– Хорошо, – ответила она и потом, остановившись перед Саидом Билялем, вежливо улыбнулась ему. – Спасибо за все.

Начало одиннадцатого вечера, кабинет Бука. На столе кипы документов вперемешку с грязными картонками и использованными палочками для еды – Карина заказывала ужин в японском ресторане. Бук позвонил домой и сообщил жене, что теперь их семью будут охранять; новость ее не порадовала.

И проект антитеррористического закона – то самое дело, ради которого он согласился на этот хлопотный пост, – оказался отброшен назад. Сначала Бук надеялся, что новости об угрозе террористов заставят Краббе и Аггер присоединиться к позиции руководства страны. Но, переместившись с задней скамьи парламента в правительство, он начинал понимать, сколь наивны были его убеждения относительно национального единства.

– Они утверждают, что поддержат общую платформу… – проговорила Карина, закончив второй из двух долгих телефонных звонков.

– К черту общую платформу. Законопроект они поддержат?

– Сначала они хотят узнать, как продвигается расследование, министр.

– Ради бога, зовите меня Томас.

– Не могу, – улыбнулась она. – Это неудобно. И вам не следует обращаться к Плоугу по имени, он чувствует себя неловко.

Бук доел последние суши.

– Хотите, я закажу чего-нибудь еще?

– Нет, я не хочу выглядеть в ваших глазах обжорой. Почему здесь все такие чопорные?

В ее глазах зажглись лукавые огоньки.

– Такова госслужба, ничего не поделаешь.

– Зовите меня Томасом, хотя бы когда никто не слышит.

– Нет. Извините.

– Это смешно. Значит, сегодня мы не дождемся соглашения?

– Сначала мы должны проинформировать их о новостях в расследовании.

Бук смял свою салфетку в шар и прицельно бросил в урну. Был очень доволен тем, что попал в самый центр.

– Плоуг был прав, – сказал он. – Они только и ждут случая, чтобы поиграть в политику. Краббе потребует чего-нибудь нового, Аггер тоже, а может, попытается как-то очернить нас. Ладно, попробую еще раз. Посмотрим, удастся ли мне достучаться до их совести.

Карина рассмеялась, и у него потеплело на душе. Она казалась слишком молодой, чтобы работать до ночи в скучных кабинетах.

Он позвонил Краббе.

– Вы хотели поговорить со мной.

– Насколько серьезна ситуация?

– Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Важно, чтобы мы действовали заодно…

Его прервала трель другого телефона. Карина ответила на звонок, замахала Буку рукой.

– Секундочку, – сказал он Краббе и прикрыл трубку ладонью.

– Полиция узнала, кто создал веб-сайт для видеоролика, – сообщила она.

Он кивнул, вернулся к Краббе:

– Давайте встретимся завтра утром, и я расскажу вам все, что знаю.

– Почему не сейчас?

– Потому что я занят. Вам такое не приходило в голову?

– По-видимому, мы не сработаемся.

Томаса Бука эти слова задели за живое.

– Надеюсь все же, что у нас получится, во имя общего блага. Значит, завтра в восемь. Я бы хотел, чтобы Аггер тоже присутствовала.

– В восемь, – подтвердил Краббе и отключился.

Дом стоял на берегу озера, рядом с мостом Королевы Луизы. На первом этаже обычная забегаловка – пицца и кебаб, над ней и за ней – квартиры, всего около пятнадцати. Они обходили дверь за дверью и добрались уже до третьего этажа.

– Где же тут книжный магазин? – ворчала Лунд.

По лестнице поднималась молодая женщина ближневосточной внешности в фиолетовом хиджабе.

– Здравствуйте, – сказала Лунд, доставая удостоверение. – Мы ищем Аишу Оман.

Следом за женщиной шел мужчина с младенцем на руках. Муж, решила Лунд.

– Вы ошиблись, – сказал он. – Здесь живем мы.

– У нее должен быть книжный магазин.

Мужчина на секунду задумался, потом предположил:

– Может, на первом этаже? За пиццерией. Кажется, там кто-то занимается книгами.

– Кто? – спросил Странге.

– Кодмани. Сегодня я его не видел.

– А его жена? – спросила Лунд.

– Она умерла пару лет назад.

Лунд посмотрела на Странге:

– Вы же туда звонили?

– Ну да. Никто не ответил.

Она спустилась по лестнице, нашла кнопку звонка, нажала один раз. Подождав несколько секунд, снова вдавила кнопку большим пальцем и не отпускала ее, слушая, как за дверью разливаются трели. Никакой реакции изнутри.

Они отошли, осмотрели дом. Внутри горел свет, где-то играла музыка. Лунд глянула на Странге, подняв бровь, но ничего не сказала, просто ждала. А потом со стороны наблюдала, как он одним ударом вышиб дверь и с криком ворвался в квартиру, держа пистолет на изготовку. По крайней мере в этом он был хорош.

Везде горел яркий свет, на стенах висели ковры с восточными узорами. Помещения отделялись друг от друга занавесками из бисера. Из прихожей видна была гостиная и маленькая опрятная кухня.

Раздались шаги. Пистолет дернулся в ту сторону. Из-за бисера вышел высокий, плотный человек с густой черной бородой и закричал на них сначала на каком-то иностранном языке, потом на датском.

– Мои дети уже спят. Что это? Чего вам надо?

Маленький мальчик, лет восьми или девяти, выглядывал из-за его спины, цепляясь за длинную белую рубаху отца. В глубине квартиры показалась и девочка, чуть постарше, глаза на красивом личике горели ненавистью.

Странге велел мужчине вытянуть вперед руки, ощупал его сверху донизу.

– Вы Кодмани?

– Что вы от меня хотите?

Он перебирал правой рукой молельные четки.

– Не надо бояться, – сказала Лунд детям. – Идите спать, все хорошо. – Потом она посмотрела на мужчину. – Кодмани, нам нужна ваша помощь. К вашим детям это не имеет отношения.

При этих словах он немного успокоился, жестом велел детям возвращаться в свои комнаты.

Ох уж эти большие старые дома, думала Лунд, оглядываясь. Сколько в них комнат, коридоров, поворотов.

– Три месяца назад вы заказывали в типографии листовки, заказ был сделан на имя вашей жены, – сказала Лунд, когда дети скрылись за занавесками. – Зачем вы это сделали?

Он гордо выпятил грудь. Точно так же, как мужчины в Рювангене, Кодмани считал, что женщины не имеют права задавать вопросы.

– У вас есть ордер? Я знаю свои права…

– Где вы были сегодня днем?

– Я требую адвоката.

– Зачем вам адвокат? – спросил Странге. – Вы совершили что-то плохое?

– Я знаю свои права. – Он потряс перед ними длинным смуглым пальцем. – Я знаю, что вы не можете просто так вломиться в мой дом…

Лунд смотрела на ковер на полу и протянутую вокруг него электропроводку. Провод был приделан кое-как вдоль плинтуса и скрывался рядом с тем местом, где стоял Кодмани.

– Отодвиньтесь, – сказала она.

Он не шелохнулся.

– В сторону! – рявкнул Странге.

Кодмани нехотя отошел в сторону. Лунд потянула за край ковра.

По всей длине пола до самой стены, где был выступ для дымохода от неиспользуемого камина, тянулась дверца люка. Лунд взялась за ручку и дернула ее на себя.

– Там моя кладовка! – заорал Кодмани злобно и испуганно. – Вы не имеете права… Покажите ордер…

Лунд нашла выключатель, щелкнула им и спустилась по ступеням современной металлической лестницы. Внизу было тепло, душно и пахло сыростью. Лестница выходила в большую, практически пустую комнату, где лежали только трубы и какие-то инструменты. Но сбоку, из-за бисерной занавески, пробивался свет.

Она вошла во второе помещение. Стол, аквариум, изогнутая лампа. Множество коробок со свежеотпечатанными листовками и постерами. Стопки одинаковых книг, на обложке которых крупный заголовок на английском языке: «Аль-Джихад». И ряды полок с компьютерным оборудованием, радиоэлектроникой, проводами, спутниковой тарелкой. На столе большой монитор.

Лунд села за стол. На экране компьютера висела заставка, Лунд узнала эту фотографию. Мекка во время хаджа. Тысячи и тысячи паломников вокруг черно-золотого куба Каабы.

Она пошевелила мышкой, пробудив компьютер. Вместо заставки на экране появилось единственное открытое окно, в котором Анна Драгсхольм, привязанная к креслу, произносила последние в своей жизни слова.

Вернувшись наверх, она кивнула Странге.

– У вас есть родственники, которые могут присмотреть за детьми? – спросила она у Кодмани.

– А что?

– А то, что вам придется расстаться с ними на некоторое время.