Читать книгу Люди в горах. Рассказы - Диамар Наумович Пясик - Страница 9

Наш автобус остановился как раз в том месте, где впадает правый приток Баксана – река Тютю-су. Как обычно, все чуть-чуть взволнованы долгожданной встречей с горами. Год тренировок, волнений по поводу снаряжения, продуктов, отпусков, выбора и утверждения маршрута – всё это уже позади!

В ущелье Тютю-су мы ещё не были. Группа растянулась, сгибаясь под тяжёлыми рюкзаками в начале похода. Крутая тропа проходит по узкому скальному каньону, мимо великолепного водопада, каменных террас. Вдалеке пасутся стада баранов и коров. Долина расширяется. Тропа идёт вверх по ущелью вдоль реки Тютю-су мимо красных, белых и жёлтых цветов, среди которых выделяются кусты барбариса. Вспомнилась альпинистская песня военных лет:

Выше по ущелью краснеют шикарные рододендроны. Разбиваем свой первый палаточный лагерь на высоте чуть ниже 2000 метров перед «Барбарисовой башней» – так называют иностранные альпинисты вершину Тютю-баши. Она своей северной скальной стороной возвышается над нами более чем на 2,5 км.

…После ужина ребята не спешили уходить от костра, от гитары. Пели любимую Баксанскую:

Опять я Баксаном любуюсь, как сказкой

Прекрасной, прошедшей и неповторимой,

Весёлой и щедрой совсем по-кавказски

И чуточку грустной, как повести Грина…

Дым костра смешивается с тысячами различных запахов: от цветов, от сочных трав, от рододендронов и кустов барбариса, от журчащей невдалеке Тютю-су с запахом талого снега.

…Утром встали рано, ещё было темно – у нас сегодня трудный день, подъём на первый перевал Тютю высотой 4200 метров. Пока поели и собрали лагерь, рассвело. Погода ясная. Перед этим несколько дней была плохая погода, в горах гуляла пурга. При подъёме на перевал нас ожидает тяжёлая работа – топтать новые следы в глубоком снегу. Так и есть – снега по колено и выше. На леднике связались – по описанию трещины под свежим снегом. Крутой снежный склон подсекает во всю ширину ледника широкий бергшрунд. Не видно, где через него снежный мост? Наверное, правее.

Группа медленно выходит на перевал. Высота 4200 метров. 6 часов вечера. Поднимались с учётом привала на обед около 10 часов. Перевал – снежное ровное поле. Здесь нам предстоит провести ночь… Внизу под нами верховья ущелья Баксана плотно забиты облаками. Гор не видно. Вид как из самолёта. И только вдали выше облаков торчит белоснежный двуглавый вулкан – Эльбрус, да слева от нас возвышается на 300 метров белым несложным пятизубцем легендарная Тютю-баши…

Скоро стемнеет. Тороплю усталых ребят топтать глубокий снег для площадок под палатки. Побаливает затылок, сказывается резкий набор высоты. Это – гипоксия, «горная болезнь». Здесь только 60% кислорода Ужин готовим на примусах в палатках. Ни у кого нет аппетита, все бледные, тошнит, едят через силу только потому, что надо… А через полчаса максимум всю эту еду выдадут, наверное, обратно. Нужно срочно что-то придумать! Что делать – известно: бороться с застоем крови в организме. Ибо кровь, обеднённая кислородом, не способна полностью окислить съеденную пищу. Можно ещё помочь своему организму, приняв аскорбиновую кислоту, а ещё лучше – лимон прямо со шкуркой.

Всё это я знаю сейчас, а тогда, в начале 60-х годов, когда не было собственного опыта, когда не было толковой литературы по этому поводу, когда работала только интуиция, ситуация заставила меня искать срочно выход.

Есть опыт участника и есть опыт руководителя. Они резко отличаются друг от друга. Участник воспринимает обострившуюся ситуацию (гипоксию) пассивно. Руководитель лихорадочно ищет выход из тупика. Что делать? Нужно, думал я тогда, снять хоть часть усталости у ребят, отвлечь от неуверенности в себе, от мыслей о предстоящей тяжёлой ночи, от сумасшедшей головной боли…

Мне вдруг вспомнился первый мой горный поход по Кавказу, вспомнился перевал Нахар, где мы умудрились заблудиться и попали на крутые скалы. В итоге все как-то спустились, кроме новичка в нашей группе Зиновия. Высокий плечистый парень, он на скалах попросту струсил, и, не скрывая этого, снял свой крохотный рюкзачок, вытащил оттуда палатку и топор, не глядя, бросил всё это вниз, оставив только свои личные вещи. И уже после этого под взглядами изумлённой публики благополучно спустился вниз. Ему тут же было высказано всё, что о нём думал наш темпераментный народ, а думали о нём очень плохо.

На следующий день уже при спуске с перевала по хорошей тропе Зиновий от избытка чувств вдруг запел модную тогда песню:

Первое письмо, первое письмо,

Тайну сердца откроет нам оно…

Пел он на порядок лучше, чем лазил по скалам. Он в институте профессионально занимался вокалом. И произошло чудо – заслушавшись этой и другими его песнями, мы ему простили все его проделки…

…Вспомнив всё это, я залез в палатку, вытащил свою видавшую виды старенькую гитару, настроил замёрзшие на снегу струны и тихо запел:

Ребята и девушки из другой палатки, услыхав песню, пришли послушать и попеть. В нашей палатке стало теснее, но теплее. Теплее от гитары, от одинокой свечки, из темноты выхватывающей то одно, то другое оживившееся лицо…

Ребята повеселели, кто-то подпевал мне, кто-то отстукивал ритм песни на алюминиевой миске. Ушло равнодушие и вялость. Я пел одну песню за другой без перерыва. Кто-то предложил снова закипятить чай, а я вдруг почувствовал, что у меня почти ушла головная боль…

Наша ночёвка на перевале прошла спокойно и без приключений. Утром мы выпили чай прямо в палатках, быстро собрали рюкзаки и посыпались вниз, довольные жизнью. Эльбрус, подсвеченный с нашей восточной стороны первыми лучами солнца, совсем не как вчера, а по другому – тепло приветствовал нас. А урок, преподнесенный мне на перевале Тютю, запомнился на всю жизнь…