Читать книгу Тильда (сборник) - Диана Арбенина - Страница 15

Сема в воскресенье сделал следующее.

Когда спал – захотел в цирк.

Проснулся в бодуне и, спасаясь, выпил пойло, составленное из алкозельцера (хуйня, никогда не помогающая, рекламщики – гниды помойные), трухлявого апельсина, меда и пакета дерматинового чая. Надел линялые трусняки наизнанку.

Два часа трепался по городской телефонной сети с другом. Тема – где бы пожрать?

– Хочу крыши. А ты?

– Хочу воду.

– Куда?

– «Скай бар»?

– Нахуя? Попса.

– А куда?

– «Москва».

– «Москва»? А че это?

– Попса тоже, но обзор ниче.

– А где?

– Набережная Петроградки.

– Кто повезет?

– Метро?

– Не-ее…

– Ладно, давай к черногорцам.

– Опять устриц жрать?

– Нахуй устриц.

– Так куда?..

И так до потери пульса.

В итоге встретились на Черныше и съели шаверму. Было вкусно.

Далее Сема гулял. Через силу и терзаясь ленью. В 18.00 зашел в «Буквоед» и купил Сомерсета Моэма.

В 18.10 пролистал. Понял – купил зря.

В 18.13 одолжил фиолетовую прозрачную зажигалку девушке в линялом плаще с немытыми глазами.

В 18.45 сидел на парапете публичной библиотеки и листал журнал «Time Out» на предмет куда бы пойти. Увидел цирк. Представление звалось «Лесорубы из Аляски». Впервые за день УСТРЕМИЛСЯ. Зря – представление было в пять. Сема пришел в восемь. Пошел в Дом кино. Та же барышня в линялом плаще с немытыми. Лучше б не улыбалась. Улыбка из сквота окончательно доконала. Зажигу, морщась от отвращения, пришлось выкинуть.

Зашел в «Япошу». Ушел – суши оккупировали итальянские спортсмены. Свернул за угол в «Маму Рому». С порога увидел спортивные сумки, спросил:

– А что, ждать тоже долго?

Официантка, будто ждала, стремительно ответила:

– Долго!

Сема понял: и тут «Боско ди Чильеджи» с олимпийскими чебурашками на груди. Без мазы. Ушел. далее в «Корова-баре» прочел статью о Соловьеве, купил пачку сигарет в комплекте с новой зажигалкой, съел креветку, выпил вина.

Поехал к другу, позырил себя юного на фотах, потискал собаку, уехал.

В 1.30 сел в паровоз, нахамил проводнице, хотел переодеть трусняки с изнанки. Передумал.

Вставил кулак в подушку, лег, позырил мертвую черную плазму, вбитую в стенку СВ, уснул.

Я вот не пойму: какого хуя надо жаться над отпущенным сроком здесь, на земле, и пытаться давить из жизни сок, когда она этого, хоть ты конем ебись, в такие вот воскресенья не хочет? Вот нахуя все это было делать???

Вот зачем, скажите мне, пожалуйста, надо было делать все это, если хотелось одного: свалить из этого долбаного самого любимого города в мире уже окончательно навсегда или выкинуть билет в урну на Невском и забыть, где живут вокзалы?

До Семиной свадьбы оставалось двадцать три дня. До смерти Семы оставалось тридцать.

2009