Читать книгу Нечисть, или Тайна старинной шкатулки - Диана Бош - Страница 3

Сознание возвращалось медленно. Назойливый голос что-то твердил и твердил, а Герман слушал и не слышал, досадливо ожидая, когда же голос заткнется. Он ощущал себя школяром на уроке богословия, где священник нудно вещает прописные истины. Уж много лет как гимназию окончил, а все иногда дрожь пробирает. На этой мысли Герман погрузился в глухую темноту, а когда снова очнулся, показалось, что прошла вечность, но голос по-прежнему что-то бубнил. Сосредоточиться не получалось. Почему-то сегодня Герману все давалось с трудом. Вот раньше, к примеру, чутье не подводило: Герман всегда точно знал, сколько натикало времени. Помнится, в гимназии первым на перемену выскакивал. А почему? Да потому что успевал чернильницу, пенал и тетрадки заранее в ранец сложить. И ведь ни разу не поймали! Лишь однажды преподаватель словесности открыл было рот, чтоб отчитать Германа за поспешность, да тут же звонок с урока и прозвенел.

Но сейчас Герман мучительно пытался понять, сколько прошло времени, и не мог. Время вело себя странно: то неслось вскачь, то плелось как черепаха. Герман не успевал следить за ним и совсем запутался – день прошел или вечность.

Когда же началась эта чепуха? Точно, аккурат после того, как медовухи испил. Стало плохо, тело задеревенело. А сейчас вроде бы ничего, отошло.

Мерно тикали ходики, баюкая и умиротворяя. Кажется, где-то текла вода и хлопала плохо прикрытая оконная рама. Герман раздраженно поморщился. Горничная Груня опять окно не закрыла, сколько уж ей говорил, чтобы аккуратней была.

Он открыл глаза и обмер от страха: прямо перед носом его были белые, плотно пригнанные друг к другу доски.

«Неужели гроб?» – мелькнула паническая мысль.

Герман торопливо повернул голову набок и облегченно выдохнул. На щербатом, давно не крашенном полу, обильно усыпанном крошками, лежал огрызок яблока с жирным тараканом на нем. Таракан шевелил усами и таращился на Германа.

«Совсем Марфа сбрендила. Мало того что грязь развела, так еще и в какую-то щель меня заткнула. И как только сумела?!»

Взгляд Германа скользнул дальше по полу и стенам, и недоумение охватило его. Комната явно не та!

Справа от окна висели странно тонкие, словно сделанные из картона, ходики без гирь и методично пощелкивали. Рядом с ними – картина в узкой деревянной рамке. Плоские и рыхлые, как блины, часы висели на чем ни попадя, грозя свалиться. Один из «блинов» неаппетитно раскорячился на какой-то штуковине, похожей на гибрид осла с седлом, второй пытался «стечь» с камня, а третий вообще болтался на ветке дерева, видно, дожидаясь вороны, которая бы его склевала…

«Дурацкая картинка, – решил Герман. – Не могут часы так висеть, это противоестественно. Или это что ж, художник время так изобразил? Не бывает, чтоб время текло куда ни попадя. На то оно и время, чтоб идти только вперед».

– Ошибаешься, – бесплотно шепнул кто-то рядом, и Герман вздрогнул.

Скрипнула дверь, раздалось старческое шарканье и, очертя круг, замерло рядом с Германом. Он увидел потертые тапки, по которым явно плакала помойка, и усатую морду черного кота рядом. Кот, не мигая, смотрел на Германа, и шерсть у него на загривке медленно вставала.

– Киса, киса, ты что? Кого испугался? – продребезжал старческий голосок, и вниз опустилась сморщенная рука.

От прикосновения кот вздрогнул и зашипел.

– Пшел вон! – обиженно буркнул Герман и потянулся, чтобы треснуть кота по уху.

Но то, что он увидел в следующее мгновение, повергло его в шок. Его руки, его холеные аристократические руки исчезли! Вместо них были мерзкие, покрытые жесткой серо-зеленой шерстью лапы. В ужасе Герман схватился за лицо и, ощутив под пальцами грубую шерсть, дико и исступленно заорал.

– К худу или к добру? – вздрогнув, спросила старушка.

– Х-у-у-у-у, – в смертельной тоске выдохнул Герман.

– Свят, свят, свят. Спаси, Господи, от всякого лиха. – Она поплевала через левое плечо и торопливо зашаркала в сторону прихожей. – Внучок, ты чего до сих пор не разделся? Давай скорей, а то запаришься.

Мальчик, худенький и беленький, с огромными синими глазами, стоял, замерев.

– Бабушка Мария, ты слышала? – прошептал он, и глаза его испуганно распахнулись. – Что это было?

– Свят, свят, свят, – опять суетливо перекрестилась Мария Федоровна. – Не волнуйся, милый, домовой это шалит.

– А кто такой домовой?

– Это такое существо, которое охраняет дом. Ничего страшного, милый.

– А где он живет?

– Да где, где… За печкой!

– За электрической? – озабоченно спросил мальчик.

Мария Федоровна на мгновение запнулась, а потом губы ее растянулись в ласковой улыбке.

– Пойдем чай пить, милый. Попробуем пирожочки, я утром испекла, старалась.

– Бабушка, ты не ответила: этот домовой за нашей печкой живет? Я боюсь на кухню идти, вдруг он там.

– Нет там никого, детка, я пошутила. Смотри, и Вантуз спокоен. – Она ласково погладила кота. – Если бы кто здесь был, Вантуз бы непременно дал нам знать. Ты же помнишь, как он не любит чужих?

– Бабушка, но ты же сказала, это домовой выл, – испуганно выдохнул мальчик. – А если он меня укусит?

Бабушка горестно вздохнула.

– Андрюшенька, дорогой мой, домовой – это добрый дух. Он дом охраняет, хозяйское добро бережет и детей не кусает. Никогда.

– Честно-честно?

– Абсолютно.

Мальчик заметно успокоился и повеселел.

– Ладно, тогда пойдем пить чай.

Бабушка облегченно вздохнула.

– Вот дура старая, – пробормотала она, когда правнук отправился в ванную мыть руки, – напугала дитя. И кто за язык тянул? Слава богу, отвертеться удалось. А там, бог даст, и забудет всю эту историю.

Она поставила на плиту чайник и выложила на тарелку несколько пирожков, которые принесла с собой. Посмотрев задумчиво на микроволновку, поставила все-таки пирожки туда и нажала на кнопку. По кухне заструился чудесный уютный аромат.

– Бабушка, – опять шепотом спросил вернувшийся из ванной Андрюша, – а почему домовой раньше молчал, а сегодня зашумел?

– Руки ты свои почему не вытер? Полотенце же на двери висит! – ворчливо отозвалась Мария Федоровна, мысленно ругая себя за излишнюю болтливость.

Андрюша метнулся обратно и, наскоро вытерев руки, прибежал на кухню.

– Бабушка, а почему раньше домового слышно не было?

– Ешь пирожочки, – вздохнула Мария, – чаю вон тебе сладкого налила. А домовой… Сегодня же десятое февраля, день рождения всех домовых. Праздника ему хочется, веселья, а он совсем один. Вот и вздыхает.

– Бедненький… – Глаза у Андрюши наполнились слезами. – А давай его угостим.

– Давай.

Мария положила один пирожок на блюдце и поставила его за плиту. Потом взяла плошку поменьше и налила туда немного молока.

– Кушай, домовой, мы тебя любим, – пробормотал мальчик.

Марии показалось, будто электрическая лампочка странно мигнула. Она озабоченно покосилась на лампу и боязливо поежилась. К старости, каким бы ты ни был раньше материалистом, невольно начинаешь верить в чудеса.

– Ты, Андрюша, на завтра все уроки сделал? Мама ругаться не будет?

– Нам мало задали. Только сказку прочитать и стихотворение наизусть выучить. Ой, я забыл, – он стукнул себя ладошкой по лбу, – нам еще по информатике задание дали.

– Информа-а-атика, – недовольно протянула бабушка Мария. – И кому оно такое надо: в семь лет ребенку голову всякой ерундой забивать. Все куда-то торопятся, боятся не успеть, напихивают в несчастных детей кучу всяких…

Она спохватилась и замолчала. Андрюшка мальчик смышленый и памятливый и ее слова быстренько намотает себе на ус. А потом попробуй справься с ним. Упрется и вообще уроки делать не станет.

– Ты стих когда учить собираешься? – Она налила себе чаю и присела рядом с внуком.

– Я уже выучил. На перемене. Бабушка, а почему раньше домового не было слышно? Где он был?

Мария Федоровна побагровела. Но делать нечего, пришлось тему продолжать.

– Да кто ж его знает-то?! Может, ему нечего было сказать, потому и молчал. А может, и не было его вовсе в доме, а только сегодня народился.

– Как это? У новорожденных голосок то-о-ненький, а у него вон какой грубый!

– Ох и поругает меня твоя мама за то, что я с тобой такие беседы веду, – сокрушенно покачала головой Мария Федоровна. – Ну ладно, слушай. В народе всегда считалось, что домовой на свет появляется стариком, а умирает новорожденным младенцем. То есть для него время течет наоборот.

– А почему?

– Да кто ж его знает. Говорят, это вроде наказания грешной душе. Домовой – он кто?

– Кто? – затаив дыхание, эхом повторил мальчик.

– Хозяин Дома. Его задача – гармонию, уют для людей создавать. А если нет домового, жилье в запустение приходит.

– Бабушка, а разве так бывает, чтобы человек в домового превратился?

– Уверена, что нет, – спохватилась бабушка, сообразив, что и так лишнего наболтала ребенку, – и все это сказки. Их в старину люди детям своим рассказывали, вот оттуда те поверья и пошли.

– Бабушка, расскажи сказку про домового! – не унимался ребенок. – Почему человек в него превратился?

Мария вскочила и, повернувшись к внуку спиной, суетливо задвигала посуду по разделочному столу. Собрав миски в стопку, убрала их в шкаф. Потом налила в кастрюлю воды, поставила на плиту и кинула вариться кусок курицы. И тут Андрюша плаксиво затянул:

– Ба-а-бушка, ну расскажи! Ну пожалуйста, мама не узнает, честно-честно!

– Ну ладно, – тяжко вздохнула Мария Федоровна. – Только сказок я не знаю. Расскажу поверья, которые от своей бабушки слышала. Бывает так, что человек очень нехорошо живет. То есть ему-то, может, и неплохо живется, а вот окружающим с ним – слишком тяжело. Если мучает он жену, детей, плакать их заставляет, бьет, издевается, то за это полагается наказание. Покинув тело, душа отправлялась в низшие миры и воплощалась там в домового. Понятно?

– Да. А что потом?

– Быть ему домовым, пока ошибки свои не исправит.

– А я никогда не буду своих детей обижать.

– Ты умница, я знаю, – она потрепала его по белокурой головке. – Давай ешь скорее, да пойдем с тобой уроки проверять.

– У-у, я не хочу. Мама пусть проверяет.

– Маме некогда будет, она на работе сильно устает. Ты маму любишь?

– Да!

– Вот, значит, пошли уроки проверять.

Мальчик резво вскочил и, схватив ранец, достал из него учебники и тетрадки.

– Ну-ка, давай, – Мария Федоровна водрузила на нос очки, – что у нас тут?

– Информатика, – вздохнул мальчик. – Тест надо сделать. – Он открыл тетрадь для домашних заданий и ткнул в разворот страницы пальцем.

– Что это?

– Здесь на каждой картинке нужно найти один общий признак предметов.

– А, так это же просто! – обрадовалась Мария Федоровна легкости задания в загадочном предмете «информатика». Конечно, у нее-то в детстве ничего подобного не было! – Вот смотри: на этой картинке изображены стол, стул, шкаф, табурет и диван. Это как одним словом назвать?

– Мебель.

– Правильно. А на следующей – машина, монета, лезвие, кнопка и гвоздь. Это что? Какой общий признак?

– Железо, – тяжело вздохнул мальчик. – Бабушка, я это уже и сам все решил. У меня ответ к четвертой картинке не находится.

Мария Федоровна взяла в руки тетрадь и поднесла поближе к глазам. Долго всматривалась в рисунки, а потом задумчиво пробормотала:

– На третьей – предметы овальной формы, без сомнения. А что ж объединяет изображенные на четвертой? – Простояв над картинкой в немом оцепенении минут пять, она взяла телефон и села с ним на диван. – Рая? Доброго здоровья тебе. Помоги задачу для второго класса решить по информатике. Нужно найти один общий признак предметов: пингвин, сапог, поезд, пианино, кит.

Мальчик внимательно наблюдал за бабушкой, за тем, как меняется выражение ее лица, потом тихонько подошел и прижался щекой к ее плечу. Ему очень хотелось слышать, что говорит бабушкина подруга Раиса Кузьминична, но из трубки доносилось только невнятное бормотание. Говорила же Раиса Кузьминична следующее:

– Маша, нет у них общего признака, поверь мне.

– Рая, раз в учебнике написано, что есть, значит, есть. Мне надо помочь внуку на завтра уроки сделать, так что давай напрягись.

– Ты посмотри внимательно, там наверняка задание на исключение.

– Рая, нет! Но я тоже не могу понять, какой там общий признак может быть.

Раиса Кузьминична задумчиво помолчала, потом неуверенно произнесла:

– А знаешь, я сейчас своей дочке позвоню. Она, правда, в школе литературу преподает, не информатику, но может же она у коллег спросить.

– Давай, Раечка, жду.

Мария Федоровна села и нетерпеливо застучала ногтями по столу, выбивая одной ей знакомый мотив. Андрюша, забыв про информатику, самозабвенно рисовал рыцаря в латах с мечом наперевес, не обращая внимания на переживания бабушки. Едва раздался телефонный звонок, как она тут же схватила трубку.

– В общем так, Маша, – озабоченно сказала Раиса Кузьминична, – правильный ответ: они все черные.

– Что?! – возмутилась Мария Федоровна. – Где ты, интересно, видела черный поезд?

– Ну-у, я не знаю… Может, автор учебника мистики насмотрелся.

– А пианино?! Они бывают разных цветов, не только черного. Фу, ну я не могу, что за издевательство над детьми, а? Ладно, Рая, спасибо. Я бы сама никогда не догадалась, потому что такое мог придумать только человек с нездоровой психикой.