Читать книгу Сказание о лесных - Диана Чайковская - Страница 8

1.

– Я боялся зимы – и вот она здесь, у моего порога, голодная, неистовая и жаждущая чужого трепета и поклонения. Была ли хоть одна ночь, проведённая среди завывающей метели, спокойной? Было ли хоть одно утро, когда я просыпался и не слышал её скрежета по увитым узорами стёклам? Но даже сейчас мне не хватает смелости взглянуть в эти опустевшие глаза, способные заморозить само солнце. Приди леденящая в Цветочный город, опоясанный светящейся зеленью и дышащий цветами, названия которых тебе ничего не скажут, – и он бы рассыпался снежинками в морозных ладонях.

Марта плотнее куталась в багрово-чёрный платок и старалась изо всех сил не слушать, как снаружи тянет свою песнь ушедшая на охоту лисица, как рычат и грызутся волки, оставляя за собой кровавые пятна и спутанные следы.

Добрый пальцами хватался за охапки дивных трав – одно из редких напоминаний о родине и принюхивался.

Мало. Слишком мало. Даже тонкий аромат родного не мог приглушить грызущий за плечи холод, и дело вовсе не в разогретой печи.

– Кёльберг тоже там.

 Сколько ни смотри в окно – не разглядишь горных огней, за которыми пряталось вечное лето со сверчками, клумбами размером с деревья и лёгкой-лёгкой музыкой. Другой конец света, считай.

А они находились среди дымящихся растений, вычерченных рун, камней, залежей книг с оборванными страницами и отдельных листов, чернил, перьев. Жались к кружкам чая и думали. Каждый – о своём.

– Сказал бы мне кто, эльф, что я приду в гости к вашему брату, – ироничный смешок и косой взгляд на пожелтевший потёртый рисунок, где счастливо улыбалась Тэми.

– «Пред ликом костяной и холодной все сущности в одно слиты», – отрывок, откуда – Добрый и сам не помнил. – Будь ты хоть эльфом, хоть перевёртышем, хоть чародейкой – одной лишь дикой нечисти не сидится в лихие месяцы.

И то верно.

Надо отправляться домой, пока не зажглись звёзды и не запели ветра, протяжно, как любят.

Марта поблагодарила эльфа за гостеприимство и взяла едва высохший плащ, чтобы раствориться среди голых деревьев.

Снежное сияние для Доброго – почти отчаяние. Печь разгоралась сильнее, и изба постепенно убаюкивалась, погружаясь в дрёму. Конечно, однажды гремящая костьми отступит и растечётся с весенне-весёлым журчанием.

Но до этого ещё нужно дожить.

2.

Зимние феи звенели тихо-тихо в промёрзшем воздухе, и смех их оборачивался невидимыми льдинками, которые спиралью неслись к сугробам.

– Ты ведь никогда не плясал с Матушкой Зимой? – Тэми насмешливо глядела на человеческого детёныша, оставленного охотниками в глубинах морозной гробницы – иначе лес в такую пору не назовёшь.

Детёныш плакал и отказывался верить, что его бросили свои же, отмахивался синими пальцами от порхающих фей – а те то и дело норовили схватить за щёки или залезть в рукава и разрастись изнутри холодом.

Обычно лисицы не помогают людям, но Тэми было жаль идиота.

«Зря, – говорил рассудок, – сегодня ты протащишь его сквозь ледяной ад, а завтра он с собачьей сворой будет целиться в твою глотку, попадёт – будет шкура красоваться на досках».

Впрочем, плевать.

3.

– Скажите-ка, – Марта обвела взглядом присутствующих, – когда это мой дом превратился в приют для сирых и убогих, а?

Тэми, прикрыв глаза, зарылась в гнёздышко, украшенное к Йолю ветками ели, букетами из сушёных апельсинов и мелкими ягодами рябины. В логове витали запахи разнородных трав да настоек, такие, что лисий нос дико щипало, и хотелось как можно быстрее выбежать прочь.

– Я не убогий! – отозвался мальчишка.

– Я не беспомощна! – раскрыла клюв ворона Тампт, попытавшись было взлететь и совершенно позабыв о сломанном крыле.

Ведьма возилась у печи, человеческий ребёнок сидел с вытаращенными глазами, птица клевала зёрна (скорее от скуки, чем от голода). Как только сон начал ласково проводить по шерсти, Тэми выгнулась, зевнула и выпрыгнула во двор, к пушистому и щекочущему снегу.

Позволь себе уснуть в тёплом уголке – и пропустишь всю пляску Матушки Зимы, бег, несущий сквозь потоки метели и заставляющий в порыве восторга раскрывать пасть и выть. В такт Ей. И пусть они, неспособные познать Её, дрожат за деревянными стенами и сильнее, чем когда-либо, хватаются за огонь и постель. Пусть!

В зрачках играла жажда, лапы шуршали сами, уши сквозь песню ветра улавливали смешинки крылатых существ. Тэми казалось, что Матушка Зима сама несёт к неизвестности, что она, лисица, очнётся среди звёздного неба и льдов, которые лежат на земле испокон веков и не знают вёсен.

Так сливаются с морозной стихией и перерождаются, меняют пламенный окрас на белоснежный, а клыки – на более острые. Так Матушка сближает одних, заставляя объединяться против колющей бури, и разлучает других, уводя за собой.