Читать книгу Враг не должен видеть твоих слез - Диана Кади - Страница 6

Родион вернулся домой поздно. Еще несколько часов он просто блуждал по улицам в надежде, что когда вернется, все уже будут спать. Однако его чаяния оказались тщетными. Ему пришлось померзнуть, и было обидно, что зря. Отец, Сергей и Ксюша сидели в гостиной, где стояли старый шкаф-стенка, новый, но уже потертый мебельный комплект из искусственной кожи и телевизор, по которому шел вечерний выпуск новостей.

– Оппозиционер Виталий Кличко склоняет всех украинцев бастовать. Он призвал украинский народ выйти на площадь Независимости и сказал, что не стоит поддаваться на провокации. «Это мирный протест народа против власти», – сообщил он, призвав наших коллег не пугать людей войной и расколом страны. Цитата: «Это не война людей с людьми, а война людей с властью». Также со сцены Евромайдана высказались и другие лидеры оппозиции. Юрий Луценко призывает народ Украины вступать в сотни самообороны Майдана, чтобы бороться с «Беркутом». А теперь к другим не менее важным новостям… – сказала женщина-диктор холодным и натренированным голосом.

Последние события в Киеве не интересовали только Ксюшу. Она отвлекала любимого своими поцелуями, но Сергей был сосредоточен на том, что происходило на экране.

«Если бы она поцеловала меня, я бы все бросил…» – думал Родион, вешая заледеневшее пальто за дверь. Никто не обратил на него внимания. «Они даже не заметили, что меня не было», – подумал он. Даже Ксюша, которая когда-то клялась ему в вечной любви, не соизволила и посмотреть в его сторону, не говоря уже о том, чтобы поздороваться. Она была занята своим новым избранником.

Родион помыл руки и присел на диван рядом с отцом.

– Вот чего они добиваются? – громко сказал тот, обращаясь к Сергею. Он словно игнорировал присутствие младшего сына.

– Бать, ну ты же видишь, как там все организовано. Ну откуда у работяг, которые вышли от безысходности, деньги на флаги, например? И потом, кто их кормит? Вот увидишь, тот, кто обеспечивает этим псевдоповстанцам существование на Майдане, тот и метит на президентское кресло. Дураку понятно, – ответил Сергей с такой уверенностью, с какой обычно говорил на любую тему.

Казалось, что он разбирается во всех областях, а Родион никак не мог понять того, что для Сергея казалось очевидностью. Собственно, и не хотел. Его не интересовала политика, он не особо любил рассуждать на глобальные и серьезные темы. Единственное, чего бы ему хотелось, – это быть любимым и нужным. Хотя бы не быть лишним в этом мире, ведь даже в семье он чувствовал себя таковым.

– Правильно. Решили, ни черта не делая, денег нахапать. Колькиному лоботрясу вон предлагали. Он, дурак, и пошел. Студент, гулять-то хочется, на сигареты и девочек ведь деньги нужны. Работать надо, а не подачки просить, бездельники. Еще и с «Беркутом» бороться собрались, ладно бы с властью… Хотя эти оппозиционеры – они что, не власть? Сидят там в своей Раде. Пожили бы на наши зарплаты и пенсии, казнокрады.

– И зачем Кличко в политику пошел? Был кумиром, а стал всенародным посмешищем. Два слова связать не может. Помнишь это: «В завтрашний день не все могут смотреть. Вернее, могут лишь все…» Черт, я даже запомнить этот бред не могу, – засмеялся Сергей.

– Ну почему? Сегодня вроде связал, – ответил отец.

– Читал, наверное, – усмехнулся Сергей.

У них с отцом было много общего: схожее мировоззрение, одинаковые взгляды на жизнь. Им было легко друг с другом, ведь они были очень похожи, и не только убеждениями. Сергей пошел в своего отца и внешне: нос с горбинкой, широкие скулы и светло-русые волосы. Голова Михаила Долгова была уже покрыта сединой, но если посмотреть фотографии, где ему было тридцать, – одно лицо. Младший же сын уродился в мать.

– Что плохого в том, что люди хотят жить лучше? – неожиданно для всех заговорил Родион.

Долгов-старший нахмурил брови и посмотрел на него так, будто тот предал все, во что отставной полковник верил на протяжении всей свой жизни, а прожил он немало:

– Что ты вообще понимаешь? Не лезь, если не разбираешься. Тоже мне, эксперт.

Родион не стал перечить, потому что спорить с упрямым тираном было не только бесполезно, но и небезопасно: несмотря на то, что сын был уже не ребенком, которого нужно продолжать воспитывать, отец мог полезть драться. Родион никогда никому не причинял физическую боль, и когда Долгов-старший набрасывался на него с кулаками, только прикрывал голову руками. Он отвергал любые проявления агрессии и не понимал людей, которым ничего не стоило ударить или даже убить. Родион решил сменить тему разговора.

– Серега, – обратился он к брату.

Тот был занят своей девушкой и уже не обращал внимания ни на телевизор, ни на несостоявшийся разговор брата с отцом.

– Сереж! – уже громче сказал Родион. Сергей обернулся:

– Чего тебе?

– Дай мне свои стихи прочесть. У тебя же их много, а я видел только одно, которое ты записал…

– Зачем тебе? – улыбаясь, ответил брат.

– Ты посмотри – поэтом стать хочет, – рассмеявшись, вмешался отец. – Видел его каракули. С твоими про свободу даже сравнивать нельзя.

– Я хочу просто почитать… – оправдался Родион.

– Вот издам, тогда и увидишь. Осталось только пару стихов написать для количества, – ответил Сергей.

– А мне почему не показал? – наигранно обиделась Ксюша, посмотрев на своего избранника маленькими серыми глазами. Ей было почти тридцать, но за счет своего миловидного круглого лица она выглядела юной. Ксюше было безразлично творчество Сергея, но чтобы не обидеть своего избранника, совсем не глупая, как могло бы показаться на первый взгляд, девушка изображала интерес.

– Покажу. Потом, – ответил своей возлюбленной Сергей.

Младший брат снова оказался не у дел. Он пошел в свою комнату, где, сидя на кровати, его ждал рыжий кот. Родион был единственным, кто кормил животное и следил за ним, и благодарный домашний питомец постоянно находился в комнате беркутовца. Казалось, что только ему и было дело до Родиона. Кот начал наскакивать на своего хозяина: Пушку, как его назвала Ксюша, тоже хотелось внимания. Он прыгнул на Родиона, как делал это всегда, когда хотел поиграть, но тот с ненавистью отбросил кота на пол. Пушок сделал еще несколько попыток развеселить хозяина, однако поняв, что человеку нет до него дела, притаился в углу.

Мир полон эгоистов, считающих, что им обязаны все вокруг. В трудные моменты каждый думает, что ему сложнее всего. Что именно он самый несчастный и жизнь к нему несправедлива. В этот момент Родион не был исключением. Он вспомнил, как мама после вспышек гнева отца утешала сына тем, что есть люди, которым гораздо хуже. «У некоторых нет рук и ног, но они не отчаиваются», – говорила она. Родион и сейчас не понимал, почему ему должно быть легче от того, что кому-то еще паршивее? В школе он был изгоем, над ним смеялись, издевались. Сверстники били его только за то, что он не мог за себя постоять. Когда умерла его мать, Родиона перестали обижать, но только на время. Он думал, что его рождение было ошибкой и что таким слабым и бесполезным людям, как он, нет места в жизни, в которой выживают лишь самые сильные. «Как стать нужным хотя бы кому-то?» – отчаянно спрашивал себя Родион, но не находил ответа.