Читать книгу Один. Экстаз, руны и северная магия. Исследование о древнем скандинавском боге с множеством имен и лиц - Диана Л. Паксон - Страница 9

Большая часть письменной информации об истоках скандинавской культуры содержится в таких источниках, как Старшая и Младшая Эдды, «Круг Земной» (Heimskringla) Снорри Стурлусона и «Деяния данов» Саксона Грамматика, и все они относятся к XII–XIII столетиям. Начинаются эти источники с описания событий эпохи Великого переселения народов (IV–XII века н. э.), когда множество различных германских племен двинулось на юг и запад Европы. Сохранилось также несколько упоминаний в хрониках и рукописях времен Римской империи. Даже в ту эпоху существовали свидетельства того, что М. Г. Чедвик определяет как «хитроумная, магическая, бардовская ипостась – [Одина], с одной стороны, и воинственная ипостась – с другой» (Chadwick, 1899, 29).

По мере расширения империи римляне сталкивались с огромным количеством божеств, и эту проблему они решали с помощью interpretario Romano[50] – идентификации местных богов как локальных форм тех римских богов, на которых они больше всего походили. Германцы, состоявшие на службе в римской армии, а также смешанное романо-германское население, обитавшее на границе с Германией, считали римским эквивалентом Wodanaz римского бога Меркурия (чей образ во многом пересекается с греческим Гермесом). Меркурий ассоциируется с путешествиями, торговлей и коммуникациями, а также он исполнял функцию психопомпа – проводника душ усопших в потусторонний мир. Знаменитый кафедральный собор в Кёльне был построен на руинах римского храма, посвященного Меркурию Августу. Храм был воздвигнут в честь императора Тита, но если бы я попыталась описать роль Одина как покровителя правителей, употребляя римскую терминологию, то я бы использовала именно этот аспект Меркурия и его имя.

Если верить Тациту, римскому историку, который черпал информацию из свидетельств офицеров римской армии, служивших в Германии, верховным богом германцев был Меркурий (Tacitus, 1964, Germania, 9), которому приносили человеческие жертвы. Греческий Гермес и римский Меркурий – боги коммуникации, проводники мертвых, маги и трикстеры-обманщики, и все эти категории, безусловно, применимы и к Одину. Впрочем, Гермес, как правило, способствует чужим действиям, но не инициирует их. Послания, которые он передает, не его собственные, а принадлежат Зевсу и другим богам, в то время как Один говорит с усопшими и иногда даже несет ответственность за их смерть, а не выступает в роли проводника. Меркурий и Гермес более близки к Одину в его аспекте Гермеса Трисмегиста[51], который в эллинистический период почитался как повелитель эзотерической мудрости, хотя герметическая магия выглядит куда более церемониальной, чем те умения, которыми наделен Один в «Саге об Инглингах». В конце концов те трюки, которыми порой забавляется Один, имеют более глубокую цель, а их результат часто оказывается смертельным, в отличие от относительно невинных шалостей, приписываемых Гермесу.

Мои собственные изыскания натолкнули меня на мысль о связи между Одином, Аполлоном и Лугом. Ирландское воплощение Одина, Луг Самилданах[52], хорош во всех отношениях. В Галлии его почитали как бога Лугоса, который послал воронов, чтобы те указали его народу место, на котором был затем основан город Лугдунес (современный Лион). И я не единственная, кто заметил это сходство. Николай Толстой[53] в своей работе The Quest for Merlin[54] предполагает, что Мерлин мог быть жрецом Одина/Луга. Аполлон, прежде чем его начали ассоциировать с солнцем, был богом поэзии и врачевания. На блюде, найденном в Дельфах, он изображен в сопровождении ворона. Но у Аполлона есть и темная сторона – он охотится вместе с волками и стреляет несущими чуму стрелами из своего серебряного лука. Аполлон и Один не один и тот же бог, но я подозреваю, что они иногда зависают вместе в каком-нибудь баре.

Еще одно божество, которое иногда связывают с Одином, – ирландская богиня битвы, богиня-ворона Морриган. Если верить писательнице Морган Даймлер, которая посвятила изучению Морриган много лет, у этих двух богов много общего.

Хотя между Морриган и валькириями очень часто ставят знак равенства, я нахожу это сравнение неравноценным и считаю, что более логично сравнивать ее с Вальфадром[55], чем с теми, кто служит ему. У этих двух божеств очень много общего, включая склонность к прямому вмешательству в человеческие дела и репутацию активных деятелей среди последователей из числа современных язычников. И Морриган, и Один известны тем, что они изменяли исход битвы в пользу того, кому желали принести победу, а также ассоциацией с усопшими. Оба также связаны с пророчествами и стратегией, оба известны любовью к маскировке и тем, что в сказаниях они любят представляться людям, выдавая себя за кого-то другого. И конечно, Один вместе с Морриган прочно ассоциируются с различными видами магии. Однако они не идентичны, поскольку Морриган не странствует и не стремится обрести мудрость, подобно Одину, или предотвратить какие-либо битвы, включая Рагнарёк. Но я всегда думала, что оба эти бога, вероятно, хорошо ладили бы друг с другом и могли бы пропустить стаканчик-другой в те моменты, когда они не получают удовольствия от сражений или не пытаются перехитрить друг друга.

К тому времени, когда мигрирующие германские племена повстречались с римлянами, Водан уже был хорошо известен. В «Анналах» Тацита (13:57), написанных в I веке, говорится о войне между гермундурами и хаттами за обладание священной соляной рекой. Одержавшие победу гермундуры принесли всех побежденных, со всем их оружием и имуществом, в жертву «Марсу и Меркурию», то есть Тивазу[56] и Воданазу. Это говорит о том, что Один и Тюр играли взаимодополняющие роли в ходе военных действий. История племени лангобардов, поведанная Иорданом[57] в VI веке, изображает Годана (Водана) в качестве главы королевского рода, обманутого собственной женой, чтобы дать племени победу и имя[58].