Читать книгу (Не) моя Днк - Диана Рымарь - Страница 3

– Я хочу, чтобы ни малейшей частицы тебя в моем доме не осталось! – продолжал орать Тигран, не помня себя от злости.

Стоял и еле сдерживался, чтобы не влепить этой сучке оплеуху. Такую, чтобы губы в кровь. Но в доме еще и Лейла, об этом нельзя забывать… Подумать только, чужая кровь носит имя его матери!

– Мы пойдем… – Гости гуськом заторопились к выходу.

Вскоре послышалось хлопанье входной двери.

Тиграна в тот момент мало волновало, что о нем подумают. Специально сказал при всех – лишь бы этой твари было больнее. Хотел, чтобы она с максимальной долей вероятности умылась слезами, сгорела со стыда, пока он мучился от жгучей, всепоглощающей ревности. Он в каком-то смысле тоже горел – во рту плотно осел вкус гари, как будто сожрал подгоревший на костре хлеб или сожженную до углей картошку.

Через полминуты остался с женой один на один.

– Ты плохо слышишь? – рявкнул он. – Может, тебе уши прочистить? Пошла вон, я сказал!

Аня не двигалась с места.

Просто стояла и смотрела на него своими бездонными голубыми глазами, сложив вместе ладони в молельном жесте.

– Тигран, пожалуйста, выслушай! Не руби с плеча, не выгоняй нас…

Он почувствовал: еще чуть-чуть, и у него мозг вскипит от переизбытка злости в организме.

– Что, покаяться решила? – спросил с издевкой. – А оно мне на хрен не надо! У тебя на признания было четыре года. Держала язык за зубами столько времени, вот и сейчас придержи. Ноги в руки и вон!

– Тигран, пожалуйста… – продолжала твердить она.

– Ты еще слезу пусти, чтобы меня разжалобить. – Он упер руки в боки.

– Не поступай так с нами… – запричитала пока еще жена.

И, как по заказу, глаза ее заблестели, а на ресницах задрожали прозрачные капли.

– Издеваешься?! – взревел он. – Думаешь, поведусь на цирк, пожалею тебя? За что мне тебя жалеть?

Он ожидал от нее чего угодно, только не того, что она станет молить его не поступать так с ней. Хоть капля совести у этой сучки есть или нет?

Сам не понял, как сделал это – просто махнул рукой, и жену смело в сторону.

Она повалилась на пол как тряпичная кукла, прижала ладонь к левой щеке. Не сказать чтобы сильно стукнул, но ей хватило.

Разница в весе у них, конечно, колоссальная – в нем почти сто килограммов при росте метр девяносто. Здоровый вес, мышцы. А Анна… При ее метре шестидесяти почти вдвое легче.

Тигран много дрался в этой жизни. С двоюродными братьями, с одноклассниками, друзьями, в военном училище, в спортзале на спаррингах, по долгу службы со злоумышленниками. Но жену не бил. Никогда и ни за что, ни единого раза до сегодняшнего дня. Женщина же. Слабая, любимая… была.

В какой-то момент Тигран даже потянулся к ней, чтобы поднять. Стало жаль плачущую на полу девушку, еще недавно так им обожаемую. Пусть уже успела родить, но ей всего двадцать два – по сути девчонка, кроме того, выглядела младше своих лет. Он быстро себя одернул: эта тварь жалости недостойна.

Надо же, думал, если хорошенько ее стукнет, станет хоть на грамм легче. Не стало. Наоборот, затошнило теперь уже не только от нее, но и от себя тоже.

Анне нужно исчезнуть, иначе он за себя не ручается.

– Если не хочешь, чтобы я тебя прибил, пошла вон из моего дома, – процедил он строго.

В этот самый момент в комнату вбежала Лейла.

– Папа, папа, ты злисся? Посему? – Малышка развела руками, а ее белые кудряшки подпрыгнули на плечах.

У Тиграна внутри все будто судорогой свело. Застыл, не зная, что сказать или сделать.

Но Аня знала. Еще секунду назад беспомощно лежавшая на полу, она подскочила, бросилась дочери наперерез. Залепетала с нотами истерики в голосе:

– Все хорошо, малышка!

– У тебя на сборы пять минут, – отчеканил Тигран, смерив семью взглядом.

Демонстративно вышел из гостиной и громко хлопнул дверью.

Ушел на кухню, сел за стол. Уперся локтями в столешницу и прикрыл лицо ладонями. Слышал в коридоре легкие шаги жены и топот Лейлы, потом детский плач и снова топот. Наверное, поднялись на второй этаж за вещами, пытались как можно больше запихать в сумки.

Противно.

Ровно через пять минут входная дверь хлопнула еще раз, и Тигран остался в доме один.

М-да… у кого-то все хорошо, а у него очень и очень паршиво.