Читать книгу Взрослая сказка о 90-х в двух вариантах - Диана Шарапова, Диана Назимовна Шарапова - Страница 9

Наутро в комнате с музыкально одарённой дверью тюремного корпуса раздался скрежет и лязг. Колинз соскочил с топчана и присел рядом с Николаичем, совком выгребающим уголь и золу из печки.

– Страму-то, ваше беспородие, штаны бы одел.

– Это ромашки без стыда выставляют пестики наружу. А чё это ты делаешь?

– Не видишь? Уголёк выгребаю. Чтобы не угореть с тобой на пару. На свою-то чёрную головню погляди-к. – Николаич вынул из кармана кусок разбитого зеркала по краям обклеенного бумагой. Колинзу стало смешно.

– Чего ты теряешься, Николаич? Покрасишь волосы. Считай, даровое омоложение.

– «Ящерице не нужна расчёска». – Колинз прищурился на стражника, цитировавшего мало читаемую книгу «История с узелками» Льюиса Кэрола. – облысел совсем, нечего молодить.

ПАРАЛЛЕЛЬ

Привет, с вами Александр Шаталов, вы смотрите передачу о книгах «Графоман».

– Извини. – Узник признал за собой бестактность. – Не замечал. В ответ он услышал более жёсткие звуки из печи. – А можно мне, уголька оставить, ваше скрыто обстоятельство?

– Голых баб малевать, страмник мелкохулиганистый?

– Нет. – От негодования у парня свело скулу. – Оставь и всё. Или не оставь. – Дневальный, без слов отсыпал в угол три совка угля и вышел за веником.

Пока он ходил, тот натянул джинсы, ботинки и рубашку. Сел на постель и вперил немигающий взгляд в цементированную стену. Через пять минут он выбрал из кучи самый крупный кусочек угля и начал с нескольких чёрточек. Законченный шедевр представлял собой грустную мордочку в духе Диснея.

Довольный результатом начинающий художник раскрошил остатки угля в пальцах и сдул одним духом. Полагалось теперь сесть в позу лотоса, вперить взор в образ, пока не почувствуешь раздвоение в глазах. Потому что хорошо начертанный знак суть ключ в потусторонние миры, но научно это не доказано. Поэтому спародировав статую Будды несколько минут, он лёг на топчан, закинув локти вверх, и прикрыл веки. Отдых прервался открывшейся дверью, из коридора донеслось гулкое эхо диалога.

– А как же. Я тебе покажу. Да, да-да, иди хозяину жалуйся. – В ответ диссонансом звучало мяуканье.

– Веник кот обгадил, извини, ваше беспородие. – Вошёл стражник, пускаясь в разъяснения. Держа в руках цинковое кривое ведро. – Кот, говорю, начальника тюрьмы животное. Сущий питонец он, а не питомец. Людей за шею хватает как крыс. А веник вот уже третий сменил.

– Мерзость. – Оценил творец мордочки ситуацию. Оценка вывалилась из его рта как пересоленая прогорклая каша.

– А ругаться, между всем остальным, строго воспрещается! – Выдал Николаич строгое предписание с законным возмущением. Уклоняясь от принятия оскорбления тем, что применил совок как веник, загребая им золу в опрокинутое набок ведро. Успокоившись немного, он обратил внимание на стену подведомственной территории.

– Чего намалевал?! А-а, инфантилизм-примитивизм?!

– Примитив, когда много цветов и все из тюбика. А здесь чёрный уголь и серый фон. Строгая графика.

ПАРАЛЛЕЛЬ

Есть два цвета: чёрный и белый, а есть оттенки, которых больше…

(Стихи Виктора Цоя.)

– Ух ты, губки надула. Красавица, а?

– Уйди, Николаич, в туман. Не хочу я тебя видеть.

– Шапку я себе купил. Взгляни?

– Мне купил?!

– Тебе. Грубиян, полумесяц окаянный! – Колинз получил щелчок по лбу.