Читать книгу Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс - Страница 3

Звали его Марк Листер, а настоящий его титул засекречен. На жизнь он зарабатывал компьютерами. Ему всегда нравилось, что его профессия так далека от колдовства и к тому же приносит приличный доход, не вынуждая задействовать колдовские способности – разве что от случая к случаю. Одевался он по-деловому, в дорогие графитово-серые костюмы, следил, чтобы его бледное лицо было идеально выбрито, а тусклые волосы подстрижены самым консервативным образом, а поскольку он был среднего роста, не толст и не тонок, то выглядел, можно сказать, неприметно. Это ему тоже нравилось. Он позволял себе лишь один намек на свою тайную деятельность: всегда носил широкополую шляпу, как скрытую аллюзию на карту Таро «Маг». Его не тревожило, что, если не принимать во внимание шляпу, почти все знакомые считали его бесцветным и лишенным чувства юмора. Тревожили его исключительно современные тенденции в геополитике.

Размышляя об этих тенденциях, Марк Листер загрузил в компьютеры в своем кабинете кое-какие данные. Сначала он занимался этим от безысходности – лишь бы не сидеть сложа руки, а делать вид, будто контролируешь то, что уже давно вышло из-под контроля. Картина, сложившаяся из полученных результатов, так его напугала, что он не поленился написать особую исследовательскую программу. После этого он остался в кабинете на ночь и запустил ее.

Его отсутствие дома потребовало тщательного заблаговременного планирования. Жена Марка Листера, Поли, и сама была незаурядной колдуньей, а Марк на этом этапе не был готов доверять никому, тем более жене. Еще до перерыва на обед он позвонил ей и предупредил, что не придет ночевать из-за неожиданного совещания в Бирмингеме. Выгадав таким образом время, он создал симулякр самого себя и отправил его в Бирмингем обедать с другим неприметным симулякром на тот случай, если самой Поли или мало ли еще кому-нибудь вздумается проверить его слова. Остаток дня он посвятил восстановлению сил, которых на все это потребовалось очень много. Вечером, когда партнеры и сотрудники ушли, Марк принялся за работу. Первым делом он заколдовал кабинет, чтобы ни у охранников, ни у уборщицы не возникло искушения войти, пока он там, и сложилось впечатление, будто в кабинете никого нет. Потом заблокировал телефоны и факсы, чтобы не отвлекали во время особенно деликатного колдовства. Все это было довольно просто, однако Марк понимал, что, если его опасения обоснованны, нельзя позволить себе ни малейшей оплошности. Когда в кабинете стало тихо и на взгляд любого стороннего наблюдателя он превратился в обычную пустую комнату, слегка подсвеченную зелеными огоньками сигнализации, Марк уже весь дрожал и обливался потом. Ему пришлось приводить себя в чувство колдовскими средствами, прежде чем взяться за сложнейшую систему мельчайших волшебных импульсов, целью которых было не дать никому – никому на свете! – заметить, что за данные к нему потекут. Поскольку программе предстояло получить доступ к большому числу совершенно секретных файлов, необходимо было разослать и другие импульсы, чтобы замаскировать утечку. В этом Марк не мог рассчитывать на одни лишь высокие технологии.

– А вдруг окажется, что у меня просто фантазия разыгралась? Тогда все старания впустую, – пробормотал он.

Но на самом деле он не считал, что это фантазия, и колдовство его было точным, мощным и тщательным, как никогда.

Доделав работу, он немного походил по кабинету туда-сюда, выжидая, когда рассеется избыток энергии. Не хотелось бы, чтобы она повредила компьютеры. Но и потом, запустив наконец программу, он поймал себя на том, что по-прежнему шагает по кабинету, страшась повлиять на ее работу. Чушь. Он уже десять лет работал с подобного рода силами. Но ему все равно было страшно. Он остановился и вцепился обеими руками в металлический стул – не совсем холодное железо, сокрушенно подумал он, но все же поможет рассеять любые выбросы необузданной магии, если он не сдержится, – и так и стоял, опираясь на него, все время, когда не требовалось наблюдать за программой.

Появились первые результаты. Марк выпустил стул из рук, решив сначала сделать распечатки, а затем запросить прогноз, и почувствовал, как металлические трубки хрустят и словно бы крошатся у него под пальцами. Он не без раздражения опустил глаза и посмотрел на стул. И в ужасе отпрянул. Стальные детали превращались в рыжую руду с какими-то черными ломкими вкраплениями. Пластмассовое сиденье все пошло желтоватыми, сухими, кудрявыми перьями, и от него резко запахло химией.

Марк мрачно отряхнул с ладоней рыжую пыль. Несомненно, стул был всего лишь символом его нынешнего настроения – то есть он уповал на это, – но выглядело все так, словно его самые худшие опасения подтвердились даже раньше, чем он задал последний вопрос.

Он его задал. И забрал распечатки. И все стер, а потом мягко и осторожно прошел все этапы в обратном направлении и старательно замел все следы, и магические, и технологические, везде, где искал данные, и в самом кабинете. На рассвете он взял портфель и посмотрел на бывший металлический стул – это было последнее, с чем оставалось разобраться. Стул стоял посреди комнаты – невозможная гнутая конструкция из красной глины, только черные частички теперь светились блеклым тошнотворно-зеленым. При виде частичек Марк нахмурился. Потом в порядке эксперимента указал на ближайшее зеленое пятнышко властной, но ласковой дланью. Пятно в ответ вздулось и лопнуло. Поерзало, покрутилось, увеличилось – и выпустило два круглых зеленых листочка на тонком белом стебельке.

– Гм, – сказал Марк. – Кажется, надежда все-таки есть, а я и не думал. Но тебе все равно придется исчезнуть. – Он снова проделал волшебный пасс, на сей раз резкий и жесткий, от самого локтя, и сумел все же телепортировать это безобразие в ближайший мусорный бак, где оно рассыпалось в прах – Марк это почувствовал.

Тут на него навалилась страшная усталость. Он потер лицо и понял, что мечтает о кофе. «На вокзале», – решил он. Еще он мечтал оказаться в своей машине. Но ее для правдоподобия пришлось оставить на парковке в Суррее. Да и выследить человека гораздо сложнее, если он едет поездом.

В привокзальном буфете, над огромным пенопластовым стаканом кофе, Марк наконец позволил себе задуматься, правильно ли он решил, с кем именно из Внутреннего Круга делиться своим открытием. От верности выбора зависело очень многое. Первым порывом было созвать весь Круг, однако эту мысль Марк отбросил. Внешний Круг состоял исключительно из практикующих магов, и дураков среди них не было, однако у некоторых в силу особенностей биографии все же наблюдался откровенный переизбыток здравого смысла. Эта компания, скорее всего, в ответ на все его соображения просто фыркнет. Марк прямо слышал голоса Коппы Тейлор или Сида Граффи: «Да компьютеры докажут все, что угодно, если скормить им факты, отобранные на свое усмотрение!» Верно. В сущности, именно так он и поступил. Да и знал он о членах Круга совсем мало, кроме самого очевидного. Возьмем хотя бы Коппу, с которой он был знаком чуть ближе, чем с прочими. Сведения ограничивались тем, что ей пятьдесят и она родилась в Калифорнии. Примерно то же самое он знал и об остальной восьмерке – вот, собственно, и все. За секретностью очень следили. Когда Круг собирался на совет, учитывать личные обстоятельства не полагалось. Очевидно, покров тайны спадал на более высоком уровне, когда они становились Едины. Марк негромко саркастически крякнул. Если им предстоит столкнуться с тем, что он предполагал, жди тайн и покровов на всех уровнях. Никому из девятерых нельзя доверять – шпионом может оказаться каждый.

Значит, оставались трое из Внутреннего Круга. Вот зараза! Не вываливать же всю эту помойку на старуху. Они придерживались принципиально разного образа мыслей. Однако Марк взял себя в руки, отмел личные чувства и оценил каждую кандидатуру беспристрастно. Юная Морин? Он улыбнулся. Тут личных чувств было очень много. Стоило ему подумать о ней, как ему удивительно точно вспоминался пряный животный аромат и длинноногая фигура в постели рядом с ним – там, в Сомерсете. Какая была ночь!.. Почти как с Зиллой. Но очень уж Морин была… ненадежной? Ветреной? Для нее у него не находилось точных эпитетов. Просто все это значило, что обращаться к Морин первой он не станет. Ему нужна была душевная твердость – и острый ум. Аманда? О, с умом там все в порядке, даже слишком, будь она неладна! Марк невольно поежился при одной мысли о ее темных глазах, светящихся научным интересом. Как ни странно, в свои сорок она выглядит гораздо лучше Морин – и почти как ее ровесница. Марк до смерти боялся ее (в глубине души, уповая на то, что никто не заметит) и понимал, что она либо отмахнется от его опасений, либо ласково погладит его по головке и все уладит сама. Значит…

– Придется к старухе, – пробормотал он, обреченно поднялся и купил билет до Херефорда.