Читать книгу Лиза, любовь и поэзия - Диана Викторовна Покормяк - Страница 4

Первое, что увидела Лиза, зайдя в школьный холл – это высокий стенд, точнее доска почета, на которой вряд ли когда-нибудь будет ее имя. А подле стенда, – Сережа в синей рубашке и джинсах. Он не мог пройти мимо, ибо на стенде красовалась его фотография с титулованной подписью внизу, которая гласила о том, что он – победил в олимпиаде сразу по двум предметам. Сережа пожинал лавры: двое преподавателей хвалили его заслуги, но помимо них рядом с ним стояла высокая стройная девушка с длинными русыми волосами. Это была Марина, его одноклассница. Знатная красавица и почти отличница, она мило улыбалась ему и старалась не замечать, что поблизости от нее, у квадратной колонны, подпирающей потолок, стоял ее вечный воздыхатель. Виктор с первого класса бегал за ней, но она никогда не удостаивала его своим вниманием. Помимо него у Марины было много поклонников, но все они казались ей слишком скучными и непримечательными. Другое дело, Сережа. Лиза не раз замечала, что эта девушка постоянно крутится возле него. Но не только ее сердце билось сильнее при виде этого мальчика. Все девчонки их школы одаривали его томными взглядами. Еще до того, как он вытащил ее из реки, она приметила это. Всего лишь несколько недель он учится в их школе, а его популярность среди женского пола побила все мыслимые и немыслимые рекорды.

Лиза спряталась за той самой колонной, которую подпирал Виктор. Она не собиралась следовать его примеру и кидать влюбленные взгляды на того, кто делил общество с другим человеком, не с ней. Она решила подождать, пока эта парочка уйдет в свой класс. Ждать пришлось не так уж долго: уже через пару минут они скрылись за дверью того самого коридора, где был их класс. Лиза выждала еще пару мгновений и неспешно отправилась тем же путем, ведь ее класс был рядом. Теперь она бы предпочла, чтобы он располагался на втором этаже или в другом крыле, дабы поменьше видеть этого бесстыдника, который улыбался другой. Не так-то легко снести эту картину: мальчик, который дорог тебе, вдруг проявил интерес к девочке, с которой ты не сможешь тягаться. Как конкурировать с тем, кто так умен? Марина хорошо учиться, добилась успеха во всех кружках, в которых состоит, староста класса, общественница, да и просто красавица.

Лиза не знала наверняка, нравится ли Марина Сереже, но, благодаря своему богатому воображению, уже нарисовала мрачные картины будущего, где ей не было места подле него. Как она посмела надеяться на то, что он станет ее первой любовью? Ее судьбой? Как наивно, как безрассудно с ее стороны было питать напрасные надежды. За всю жизнь лишь один человек любил ее по-настоящему – отец, но его забрала смерть и она тут же почувствовала, что, оказывается, больше никому не нужна.

Она зашла в коридор и обомлела от ужаса. Сережа с Мариной торчали у дверей ее класса и ворковали друг с другом. Что за безобразие? Она беспечно полагала, что они уже за партами в собственном классе, но такого поворота событий совсем не ожидала. Жизнь – коварная штука. Как же любит она ставить людей в неловкое положение. Будто только и ждет, где бы подставить подножку, чем бы омрачить и без того не безоблачное существование.

Но она не предоставит повод внушить ему, будто это волнует ее. Задрав гордо голову, без тени расстройства на лице, Лиза прошествовала к своему классу и впорхнула в него, будто беспечный мотылек. Знал бы кто, чего ей это стоило. Она не могла не заметить, что увидев ее в коридоре, Сережа тут же взял Марину за руку. Обрывки фраз, успевших долететь до Лизы, пролили свет на тему их разговора: он рассказывал Марине о том, как гулял по Москве после олимпиады.

Лиза, сев за свою парту, сдвинула хмуро брови. Здесь уже можно не притворяться, будто ей нет до него дела. Маски убраны с лица, наигранная беспечность уступила место истинному чувству – смятению. Ее одноклассников мало волновали ее чувства – именно в этот момент она была этому рада. У них были свои заботы и интересы: никто не заметил ее странного поведения.

Горькая обида захлестнула ее. Конечно, все девочки увлечены им, потому что он умен и талантлив. Мастер спорта по вольному плаванию, отличник, хорошо бегает: на той неделе среди всех городских школ занял призовое место на дистанции тысяча метров. Но ведь когда она впервые увидела его, то еще ничего не знала о нем и, тем не менее, он уже тогда понравился ей. Она распознала в нем нечто большее, чем остальные. Те, кто так обожает чужой успех, стараясь прилипнуть к тому, кто им наделен и обласкан. Но понимает ли он это?

Но тут одноклассники решили вспомнить за нее и начали дразнить. Это было их любимым утренним ритуалом: они соревновались между собой в придумывании самого противного прозвища для Лизы.

– Хватит! – пригрозила пальцем вошедшая в класс Елена Викторовна.

Она всегда заступалась за Лизу, в то время как другие учителя молча наблюдали за тем, как одноклассники дразнили и обижали ее. Им не было до нее дела, хотя они могли лишь одним строгим словом пресечь любую попытку задеть ее или толкнуть. Иногда Лизе казалось, будто Елена Викторовна, – сошедший с небес ангел, который решил присмотреть за ней, пока она не опериться. Пока она не сможет стать нечто большим: тем, кого уже не посмеют оскорблять и пинать.

Елена Викторовна и выглядела по-ангельски: фарфоровая кожа, требовательные, но незлобные мудрые глаза цвета неба, волнистые золотистые волосы, струящиеся по плечам, как колосья спелой пшеницы. Облик немного портила ее чрезмерная худоба: скрытая от посторонних глаз болезнь подтачивала ее силы. Однажды до Лизы дошли слухи о том, что у ее любимой учительницы серьёзный недуг, который временами агрессивно проявлял себя и заставлял ее уходить на продолжительные больничные. Она смогла выудить у нее информацию с помощью постоянных допросов и вскоре узнала: у Елены Викторовны рак. Эта же дрянь сгубила ее отца. Никто из одноклассников не подозревал, чем именно болела Елена Викторовна. Лишь Лиза ведала об этом. Только те, кто тебя любят и ценят, будут в курсе всех твоих дел, даже если ты против. Они смогут узнать всю информацию, чтобы быть во всеоружии, когда настанет час бороться с судьбой.

Прозвенел звонок. Лиза достала из рюкзака учебник по русской литературе. Максим, – ее неугомонный темноволосый сосед, нагнулся к ее уху и прошептал:

– А сегодня кинешь букет в математичку?

Лиза оттолкнула его и показала язык.

– Я могу специально для тебя нарвать ирисов на школьной клумбе, но если хочешь, могу и розы добыть, – не унимался Максим. – Они с колючками… Вот кровищи-то будет, если букет попадет в лицо! – мечтал он вслух.

Лиза хмуро глянула на него и отвернулась.

– Я хочу сделать объявление! – Елена Викторовна вдруг встала из-за стола и вышла на середину класса. На ее строгом бардовом платье запрыгали солнечные зайчики, которые просочились сквозь большие окна их класса.

– У нас снова намечается какой-нибудь конкурс? – предположил Максим, нервозно тряхнув своей темноволосой шевелюрой. Он не мог долго молчать, слова сыпались из его уст, как из рога изобилия. Даже во время написания сочинений он умудрялся комментировать вслух каждую свою мысль, о которой иногда следовало бы тактично промолчать.

– Ты угадал! – подтвердила учительница. – С сегодняшнего дня открыт всероссийский литературный конкурс. Участвовать могут только школьники. Будет три номинации: поэзия, короткий рассказ и сказка. Каждый участник должен выбрать лишь одну номинацию и отослать свою работу по электронной почте. Заявки принимаются в течение недели, объявление победителей, – в конце следующей недели.

– А можно не участвовать? – лениво отозвался Максим, скривив губы.

– Не сомневалась, что ты задашь именно этот вопрос! – улыбнулась Елена Викторовна. – Участие в конкурсе – не принудительное, а по желанию, – ответила она.

– А призы какие-нибудь будут? – спросила Таня, которая участвовала в конкурсах только тогда, когда полагалась какая-либо награда, помимо грамоты.

– Будут! – кивнула головой учительница. – За первое место, – грамота, небольшая денежная премия и публикация в популярном литературном журнале. За второе и третье место, – грамоты и торты с конфетами.

– Неплохо, – облизнулась Таня.

– Тогда и я поучаствую! – благосклонно намекнул Максим, прищурив хитро свои узкие серые глаза. В нем проснулся неожиданный энтузиазм и он, встав из-за парты, торжественно защебетал под одобрительный гул:

В моем подъезде живет облезлый кот,

Если бы я его не кормил, не поил, не приютил,

От голода и холода он уже давно бы сдох!

Так наградите же меня! Я всех котов спас из огня!

Он, довольный собой, поклонился, и шумно уселся за парту.

– Из какого еще огня, балабол? – покрутив пальцем у виска, спросила Таня.

– Это так… для рифмы… – усмехнулся он.

Остальной класс рукоплескал ему и попросил повторить нечто подобное.

– Нет, хватит! – усмехнулась Елена Викторовна и приблизилась к Лизе. – Я хочу, чтобы ты поучаствовала! – настойчиво произнесла она.

Лиза молча кивнула головой. Как только она услышала об этом конкурсе, ее глаза тут же с воодушевлением зажглись. Но у нее всего лишь неделя! С ее ритмом жизни и вечной нехваткой времени это катастрофически мало.

– Да она только букетами может кидаться! – Максим скорчил Лизе рожицу и рассмеялся ей нагло в лицо.

– Вот получит первое место и утрет тебе нос, чтобы не болтал больше глупости! – уверенно произнесла Елена Викторовна.

Лиза улыбнулась. Елена Викторовна, в отличие от одноклассников, всегда в нее верила. Возможно, она действительно займет первое место и заткнет за пояс всех этих забияк и пустомелей, которые твердо уверены, что она – ничтожество, о которое можно лишь небрежно вытирать ноги. Но тут же она разозлилась на саму себя за эти мысли. Если она и будет принимать участие в этом конкурсе, то не ради того, чтобы что-то доказать своим одноклассникам, о существовании которых она забудет сразу после того, как окончит школу, а потому что это важно для нее. Потому что это именно то, что делает ее счастливой. Потому что это именно то, что помогло забыть на миг даже о Серёже. Потому что это нечто многозначительное и весомое, возвышающее ее над всем земным, а, следовательно, недолговечным и преходящем. Литература – ее истинный друг, который всегда будет держать ее за руку и не отпустит на любом повороте судьбы, куда бы она ее не завела.

На перемене Лиза подошла к учительнице и обеспокоенно спросила:

– Как же мне отослать свою работу, если у меня нет компьютера?

– За это не беспокойся! – воскликнула Елена Викторовна. – Лишь бы рукопись была готова, а тогда отошлем ее по моей электронной почте.

Лиза, просияв от счастья, не удержалась и обняла за плечи свою любимую учительницу. Ей уже было наплевать на то, что позади снова послышался смех одноклассников. Ее порыв показался им проявлением слабости, ненужным хламом, в котором нет никакой ценности.

– Только ты не бойся, слышишь? – взяв ее за руку и глядя прямо в глаза, попросила Елена Викторовна. – Талант должен суметь пробить себе дорогу в жизни, а иначе он зачахнет. О твоей прекрасной поэзии должны узнать люди, не прячь ее только в себе, поделись с ними – ты увидишь, они полюбят ее так же, как и я!

Лиза смущенно ответила:

– Никто не говорил мне ничего подобного!.. Я постараюсь оправдать ваши ожидания, – пообещала она.

– Какие глупости! – махнула рукой Елена Викторовна. – Ты мне ничего не должна. Ты уже давно оправдала мои ожидания. Я знаю, что тебе нелегко, что у тебя полно работы дома, но старайся найти время и на себя, как бы не было сложно – это, поверь мне, потом окупиться.

– Хорошо, – отозвалась Лиза. Елена Викторовна всегда умела подобрать нужные и правильные слова, заставляя ее снова поверить в себя и бороться. Бороться за то, что ей дорого.

– Ну а теперь иди, прогуляйся на улице, пока перемена. Там такая чудная погода, только и наслаждайся видом цветущих клумб и деревьев! – и, словно в подтверждение ее слов, с распахнутых настежь окон залетело несколько лепестков чайной розы. Будто напоминание о том, что май не вечен и его дары скоро увянут.

Лиза повиновалась и устремилась на улицу. Подойдя к клумбе с ирисами, она села на присядки, наклонилась к желтым бутонам и зашептала вполголоса:

Среди хмурых дубов и колючих терновых кустов

зарыт сундук с чудесами,

припорошенный столетними мхами.

Если ты по лесной тропке в чащу пройдешь,

то его непременно найдешь,

у лесного духа ключи от сундука возьмешь,

осторожно дверцу отомкнешь

и на самом дне радугу заметишь,

а под ней туманы и осколки звезд,

хороводы облаков и поляны чудесных цветов.

Стоит их позвать, руку ласково подать

и вприпрыжку с ветром в лесу с ними сплясать.

Лиза усмехнулась. Ирисы вдруг затрепетали от легкого ветра, будто аплодировали ей. Неужели она всю жизнь будет читать свои стихи лишь цветам, лесам и полям? Этим верным, но безмолвным почитателям?

– Уже готовишься к конкурсу? – услышала она голос за спиной и обернулась.

Сережа стоял, засунув руки в карманы, и еле заметно улыбался уголками губ.

– Откуда ты узнал о конкурсе? – смущенно спросила она, жмурясь от яркого солнца.

– У нас в классе тоже объявили, и я сразу вспомнил о тебе… о том, как ты читала стих, там, у моста… Будешь участвовать? – поинтересовался он с деланным равнодушием, кидая лениво взгляд на клумбу с ирисами.

– Наверное, а ты?

– Этого еще не хватало! – усмехнулся он. – Мне это не дано. Очень важно понимать, в чем ты слаб, трезво оценивать свои возможности, чтобы не опозориться и не прослыть графоманом… А ты свои стихи сочиняешь на ходу?

– Да.

– Как у тебя так получается?

– Не знаю, – пожала плечами Лиза, – иногда само собой получается. Фразы, как по волшебству складываются в строфу и, будто птицы, вырываются наружу…

Сережа удивленно приподнял светло-русые брови.

– Вот и говоришь ты иногда стихами… Никогда раньше не слышал, чтобы девчонка так поэтично говорила…

Лиза, едва улыбнувшись, покраснела от неожиданной похвалы. Он, пусть и неуклюже, но невольно выделил ее среди других, а это уже много значило. И сейчас смотрит на нее так, будто не верит, что она – живой человек, а не нимфа какая-нибудь, сошедшая с древних картин. Больше всего его взгляд цепляется за ее золотисто-карие глаза, она еще на берегу у реки это заметила. Как будто пытается высмотреть в них ответ на свой немой вопрос, но каким именно вопросом он задается? Пытается разгадать, какая она? Особенная или такая же, как сотни других, которых он встречал прежде. А, может, спрашивает не ее, а скорее себя, что он делает здесь, рядом с ней? Зачем тратит свое время на эту странную девчонку? Девчонку, которая и говорить и поступать, как все прочие совсем не умеет, да и не любит. Пусть и страдает от этого, но по-другому не может.

– Дай свой номер телефона, – вдруг настойчиво попросил он.

Сморщив недовольно свой маленький, немного курносый нос, Лиза прерывисто произнесла:

– Я утопила свой телефон в реке, когда упала с моста.

Она соврала. Ей не хотелось признаваться ему в том, что ее телефон забрал отчим. Он сдал его на запчасти, посчитав, что телефон пока ей без надобности. Николай Петрович методично и упрямо избавлялся от всего, что было ей дорого, от всего того, что было когда-то подарено отцом.

– Как плохо, – расстроился Сережа.

Лиза удивилась. Зачем ему ее номер телефона? Особенно после красноречивой утренней сцены, в которой он любезничал с Мариной, будто с возлюбленной.

– А давай я тебе свой старый телефон отдам, пока тебе родители новый не купят? – дружелюбно предложил он, пытливо заглядывая ей в глаза.

Лиза горько усмехнулась. Он ни о чем не догадывается. Новый телефон ей не светит. Ни в этой жизни, ни в этой реальности.

– Ну? – настойчиво повторил он.

– Нет, не стоит, – покачала она головой.

– Я все равно принесу тебе телефон! – он упрямо сдвинул брови, а через короткую паузу добавил голосом, не терпящим возражений: – И ты возьмёшь его без всяких глупых церемоний!

– А я не возьму его! – с усмешкой сказала Лиза. Эта сцена начала ее забавлять. Очевидно, она поторопилась с выводами. Утром она полагала, что больше не существует для него, а теперь его поведение говорило об обратном. Неужели у нее есть надежда? Пусть маленькая, но все же?

– Какая ты упертая! – возмутился он, но при этом не смог сдержать улыбку.

– Да ты такой же! – улыбнулась и Лиза.

Так они и стояли, улыбаясь, несколько минут подряд, будто кроме них двоих больше ничего в этом мире не существует: ни уроков, ни школы, ни забот. Но техничка их резко спустила с небес на землю, окатив громогласным вопросом:

– Эй, молодежь, а вам что, на урок разве не нужно идти?

– Что? – спросили они одновременно, поворачиваясь к ней. Они все еще были где-то далеко, не здесь.

– Урок уже пять минут идет вообще-то, – захихикала женщина. Кажется, до нее дошло, почему эти двое забыли обо всем на свете.

– Какой ужас! – спохватилась Лиза и поспешила в школу. И как она звонок не услышала? Никогда в жизни не опаздывала на урок, а тут такое…

Что касается Сережи, то он даже не огорчился.

– Ничего смертельного, – равнодушно произнес он, догоняя ее уже в коридоре. – Давай я тебя провожу после школы? – вдруг предложил он, хватая Лизу за руку, так как она уже успела ухватиться за дверную ручку. Она с замиранием сердца посмотрела в его голубые глаза. В них она прочла: «Не отпущу, пока не дашь согласие!». По крайней мере, ей так показалось.

– Хорошо, – согласилась она и скрылась за дверью.

Он с облегчением вздохнул и тоже поторопился в свой класс.

– Где пропадала? – спросил у Лизы учитель истории. Своей тучной фигурой он заслонил половину доски, на которой строчил мелом важные исторические даты. – Наверняка объедалась в столовой пирожками? – предположил он с усмешкой, сощурив хитро близорукие зеленые глаза.

– Нет, – ответила она и села за парту. Историк больше ни о чем не спрашивал. Возможно, он упомянул пирожки, потому что был от них без ума и сам не раз опаздывал на урок из-за того, что торчал в столовой дольше положенного. Разговоры к концу его урока очень плавно перетекали от исторических событий к теме еды и меню, которое в их столовой менялось каждую неделю.