Читать книгу Изгнание - ДИКИЙ НОСОК - Страница 5

Путешествие было долгим и заняло много лунных циклов, но далось Уруму без труда. Йорги вообще легко перемещались на большие расстояния, передвигаясь пешком, не спеша, с легкостью переплывая озера и крупные реки. Если река текла в попутном направлении, то сооружали немудреный плот из нескольких скрепленных вместе ивняком поваленных деревьев и плыли, сидя на плоту. Замерев неподвижно, как истуканы, любовались красотами неспешно меняющегося пейзажа.

Урум прожил большую часть жизни в лесу, поэтому с восторгом и некоторой робостью взирал на бескрайние степные просторы с редкими рощицами лиственных деревьев. В высокой траве прятались невиданные им ранее живые существа. Семейства мелких грызунов с глазками-бусинками вылезали из нор и, сложив передние лапки на животе, забавно замирали столбиками, провожая его взглядом. Стада пугливых, некрупных, рыжеватых антилоп с маленькими полосатыми рожками и уродливо-горбатыми носами-хоботками были неисчислимы. Между ними, покачиваясь из стороны в сторону, вальяжно расхаживали двугорбые длинношеие существа, высокомерно поглядывая сверху на суетящихся антилоп. Несмотря на изрядный размер и крепкие копыта, опасности они не представляли. А вот туры с острыми, загнутыми вперед рогами нрав имели злобный и нападали при первых признаках опасности первыми. Шустрые степные лошадки отгоняли хвостами прилипчивых насекомых. На вкус хороши были все. За долгую дорогу Урум успел поохотиться.

Были и хорошо знакомые Уруму существа: остроухие, увлеченно мышковавшие, лисички, осторожные степные волки. И те, и другие были меньше своих лесных собратьев. Богатые степные травы полностью скрывали их. В безоблачном небе свободно раскинув крылья, парили орлы и другие хищные птицы, поменьше, выслеживая зазевавшихся сурков и сусликов.

Монотонный равнинный пейзаж уже успел надоесть Уруму, когда земля вокруг начала вспучиваться холмами, сначала лысыми и маленькими, потом большими и заросшими деревьями. Вдали показались горы. Со слов старика Мууна человеческое городище находилось у подножия Радужных гор на берегу озера, в трех днях пути в сторону захода солнца от спускавшейся с гор бесноватой, бьющейся о камни реки. Река была особенной, не похожей на другие речушки, стекающие с гор. Вода в ней была насыщена растворенными минералами и имела весьма своеобразный привкус. По этому признаку ее можно было отличить от прочих. Уруму понадобился полный лунный цикл, чтобы найти это место.

Лес почти поглотил его, покрыв сплошным ковром растительности расчищенное когда-то людьми пространство. Стволы деревьев толщиной с ногу мамонта высились среди разрушенных уродливых строений, руша и сминая их, превращая в бесформенные груды камней, постепенно врастающие в землю. Урум приуныл. Найти здесь что-нибудь вроде статуэтки Мууна казалось нереальным. Наудачу он раскидал несколько каменных куч, найдя лишь сгнившие остатки деревянных предметов непонятного ему назначения, да распугав мокриц. Стоило остановиться и поразмышлять.

Урум присел на берегу озера, любуясь его живописными, сплошь заросшими берегами под мелодичный плеск волн. Почерневшие обрубки стволов, торчащие из зарослей ежевики, колючей волной покрывающих небольшую полянку, привлекли его внимание не сразу. Было в них что-то неестественное. Конечно же! На них были вырезаны лица: скорбное – с опущенными вниз уголками полуприкрытых глаз и губ; суровое – со сдвинутыми широкими бровями и плотно сжатыми губами и нежное, широко распахнувшее очи, с мягкой, доброй полуулыбкой на устах. Дерево почернело, глубокие трещины избороздили его вдоль и поперек. Но даже это не портило впечатления. Лица были вырезаны так мастерски, так точно передавали эмоции, что Урум без труда прочитал их. Казалось бы, все так просто, всего лишь линии, вырезанные на дереве. Но Урум точно знал, что сам сделать подобное не в силах.

Деревянные истуканы подбросили дров в давно разгоревшийся огонь любопытства молодого йорга. Хотелось увидеть что-нибудь еще, сделанное человеком, да и самих людей тоже. Со времен изгнания прошло много лет, возможно за это время люди научились создавать еще более прекрасные вещи. Граница владений йоргов проходила совсем рядом, по другую сторону Радужных гор. Быть может, удастся взглянуть одним глазком на людей и их творения? Урум обошел озеро и решительно направился в горы.

Йорги были одиночками. Они свободно расселились по всей известной земле по одному, либо небольшими семейными группами, не обременяя друг друга излишним общением и с уважением относясь к личному пространству сородичей. На границах с человеческими землями всегда жили стражи, отпугивая излишне любопытных людей и не допуская их проникновения в запретные земли. Появление Урума в горах не осталось незамеченным. Нума – нынешний страж Радужных гор, нашла молодого йорга, безмятежно сидящего на выступе скалы и с безмолвным восторгом взирающего на слоеную многоцветность скал. О своеобразной красоте Радужных гор Урум был наслышан, но нереальность диковинного пейзажа поражала до глубины души. Нума разделила его восторг и ушла, попросив приглядывать за границей. За десять лет, проведенных ею здесь, людей она видела лишь издали. Никто не тревожил её покой.

Урум с жадным любопытством пожирал глазами полоску поросших лесом холмов – человеческие земли. Следом за ними тянулась уже знакомая ему степь. Единственная река, стекавшая с гор по эту сторону, делила тоскливые степные просторы надвое и немного оживляла пейзаж. Больше глазу зацепиться было не за что, человеческих поселений близ гор не было. Произошедшего в ущелье обвала Урум не видел, лишь слышал смутный грохот, был слишком далеко. А, вернувшись, обнаружил, что река почти исчезла.

Люди тоже не оставили этот факт без внимания. Они явились через несколько дней и расположились прямо у подножия скал. Из-за ярко горящего костра они почти ничего не видели вокруг. И Урум смог подойти очень близко, с любопытством разглядывая людей. Если бы не беспокойно фыркающие и настороженно прядающие ушами лошади, он мог бы стоять за их спинами и оставаться незамеченным. Невысокие, едва достающие йоргу до груди, щуплые, малосильные, с плохим зрением и, похоже, напрочь отсутствующим обонянием, с телами, лишенными шерсти, но полностью прикрытыми чем-то, чему Урум не смог подобрать названия.

На рассвете двое из них, не колеблясь, нарушили границу и углубились в запретные земли. Люди уверенно поднимались вверх по сумрачному ущелью. «Ищут реку,» – понял Урум. И они почти нашли ее, только опустившаяся темнота помешала их планам. Йорг наблюдал за людьми сверху, оставаясь незамеченным. Он не мог позволить им и дальше безнаказанно находиться в запретных землях. Поэтому, не колеблясь, сделал то, что должен был. Дождавшись, когда незваные гости затихли, завернувшись в плащи, он нашел подходящего размера валун и, бесшумно подкравшись, опустил его точно на грудь одного из людей. Обвал камней в озеро произошел как раз в тот момент, когда он поднимал следующий подходящий камень. Стена воды обрушилась прямо на плечи Урума, оглушила, сбила с ног, закрутила, потащила вниз по ущелью и, изрядно побив головой о камни, бросила, словно надоевшую, поломанную игрушку, умчавшись дальше.

Урум пришел в себя уже в сумерках. Болело все, тело разламывалось и распадалось на части, как сгоревшее полено в костре распадается на угли, перед глазами плыли и множились скалы ущелья. Крепко сжав голову руками, Урум безуспешно попытался соединить прыгающие изображения в одно настоящее и побрел вверх по ущелью. Там его ждал сюрприз. Стадо беснующихся, испуганных лошадей жалось к каменному обвалу в напрасных попытках избежать встречи с ним. Урум бросился на ближайшую лошадь и плашмя растянулся на камнях. Руки прошли сквозь пустоту. «Она одна. Лошадь только одна,» – дошло до йорга. – «Но которая из них настоящая?» Понять это было невозможно. Широко расставив руки и покачиваясь из стороны в сторону, Урум ловил всех подряд, пока несчастное животное не встало на дыбы и не впечатало копыто прямо Уруму в лоб. После этого самым чудесным образом все стадо лошадей вдруг соединилось в одну, которую он без труда и поймал. Ударом руки йорг сломал лошади хребет и разорвал зубами шею. Горячая кровь потекла по подбородку, он пил и не мог насытиться. Словно сама жизнь вливалась в его израненное тело. Потом Урум сожрал сердце и печень, оторвал ноги и голову, а остальную часть туши из последних сил потащил наверх, решив отлежаться некоторое время в укромном местечке повыше.

Утром он увидел внизу человека, тот бестолково вертел головой, разглядывая останки лошади. Урум глубоко вздохнул, успокоил сердцебиение, сосредоточился и обрушил на человека волну дикого, необъяснимого, беспричинного, животного ужаса. Такого ужаса, от которого разрывается сердце у оленя, окруженного со всех сторон лесным пожаром, или загнанного до изнеможения стаей обступивших его волков. На несколько мгновений страх пригвоздил человека к месту, а потом он опрометью бросился бежать, падая и не разбирая дороги.