Читать книгу А потом фейерверк - Дина Валуйских - Страница 4

У природы нет плохой погоды. Это знают все, кто живёт у моря. Все, кроме Тины.

Утром в понедельник миниатюрная спортсменка угрюмо мчала на велосипеде в сторону побережья, не поднимая головы. Впрочем, со стороны трудно было определить, какого пола человек сидит в седле: лицо велосипедиста было спрятано за большими солнечными очками и массивными наушниками, вдобавок прикрыто капюшоном.

Лишь притормозив около ресторанчика, Тина убрала очки в карман и спустила наушники на плечи, не выключая музыку. В этой толстовке она выглядела так, будто пришла сюда что-то украсть.

Прямо у входа она застала женщину в платке, выдающую себя за искалеченную жизнью старуху. Увидев нового зрителя, вызывающая подозрение попрошайка театрально взмолилась:

– Я вынуждена унижаться перед вами, – она прижала кулак к сердцу, – я инвалид. Люди добрые… ноги почти не ходят…

Она замолчала, намекая, что теперь полагается бросить копеечку и идти дальше.

– Какие ещё люди добрые? – Прищурившись, Тина осмотрела пустынную улицу. Вновь повернувшись к женщине, напоролась на пристальный цепкий взгляд. – Что, красномордую девушку видите в первый раз?

После часовой велосипедной прогулки лицо у неё действительно было красным и горячим.

Разговор и без того неловкий, и гудение тяжёлой музыки из наушников не смягчает ситуацию.

Женщина громко сглотнула. Нет, очевидно, театр начинается не с вешалки, а с безысходности бытия. Ну не станет здоровый взрослый человек в здравом уме и трезвой памяти стоять целый день, притворяясь инвалидом!

– Помоги, дочка, ребёнок умирает… – женщина повысила громкость своего голоса до максимума.

– Что, прямо здесь и умирает? – Тина, успевшая восстановить сбитое дыхание, попыталась испугать женщину строгим взглядом. – Бейте меня палками с гвоздями, но не верю ни единому вашему слову!

– А не боишься, доченька, ошибиться? Уж лучше в милости ошибиться, чем в равнодушии! – женщина выдала красивую фразу, явно заученную в церкви, которая находится через одну улицу.

– Знаете что, матушка. Идите-ка вы отсюда, пока я ментов не вызвала.

Она снова посмотрела на попрошайку своими оранжевыми глазами.

У Тины самые сумасшедшие глаза, какие только можно вообразить: цвета хурмы, как линзы, которые подростки покупают на Хэллоуин. И вязкость такая же, что невозможно долго смотреть. С такими глазами Тина могла бы стать «звездой», устраивать шоу и собирать толпы поклонников. Если бы это, конечно, было ей нужно – но ей, собственно, не нужно было от жизни вообще ничего.

– Или давайте так, – помолчав, предложила она, – Я вам – вчерашнюю рыбу, а вы сюда больше ни ногой!

Молчание – знак согласия.

Тина вошла в ресторан, на ходу откидывая капюшон и развязывая объемный шарф:

– Привет!

– Доброе утро, – её помощница Регина поприветствовала Тину, не оборачиваясь – она раздвигала шторы. – Ты видела это шоу-представление за окном? Я её пыталась прогнать – она ни в какую! Ничего-ничего, вот полиция приедет, и её сразу попросят отсюда. Они же здесь постоянно мониторят.

Женщина, словно ощутив, что на неё смотрят, закопошилась в складках своей длинной юбки.

– Ой, – Регина порозовела.

– Спокойно, – сказала Тина. – Ты говорила, у нас рыба со вчерашней вечеринки осталась?

Регина непонимающе кивнула и махнула головой в сторону холодильной комнаты.

Туда и направилась Тина, достав из ящика под барной стойкой ключ, хотя обычно и не подкармливала бездомных, даже если речь шла об умирающих от голода котятах. Но не выбрасывать же полкило сёмги! Из холодильника она вернулась с прозрачным пакетом, полным жареной рыбы, и пол-литровой бутылочкой прохладного имбирного чая.

– А теперь, мать, как договаривались!

– Спасибо, – женщина взяла пакет и быстрым шагом, позабыв про свои почти не ходящие ноги, унеслась прочь. Вот как, оказывается, можно выбить из колеи назойливую попрошайку! Она, наверное, и в страшном сне не могла себе представить, что придётся говорить с кем-то более пяти секунд. Обычно-то оно как происходит: выкрикнешь слёзную историю, упадёшь на колени, и прохожие, через одного, смущённо кидают в шляпу монеты, сколько есть в кармане, не пересчитывая.

– Ты представляешь, да? – засмеялась Тина. – Ничто так не бодрит, как наорать на кого-нибудь.

– То есть, кофе тебе не делать? – уточнила Регина.

– Разумеется, делать!

У них с Региной хорошо слаженный тандем. Если не считать того, что Регина приходит на работу по большей мере для того, чтобы поболтать. А Тина, за несколько лет жизни в полном одиночестве превратившаяся в интроверта или даже в соципата, терпеливо ждет, когда же коллегу отпустит.

Тина села с лэптопом за самый маленький столик в углу зала, надела на нос очки. Плохое зрение она считала своим безусловным минусом, который мешал её образу сильной и независимой нахалки. В них она становилась похожа на стеснительную старшеклассницу.

Через пару минут перед ней уже стоял свежесваренный кофе. Сделав первый глоток, Тина откинулась на спинку стула.

Регина делает кофе по-особенному. Полстакана овсянки смешивает с тремя четвертями соевого молока, щепоткой соли и корицы и варит, пока эта кашица не приобретёт сливочный аромат. После снимает с огня, добавляет палочку корицы и чайную ложку ванильного сахара без горки. Получившуюся массу перекладывает в чашку и только потом вливает сверху эспрессо. Et voila! Эспрессо с овсяной пенкой отправляется в руки клиента.

– Только из-за этого тебя здесь и держу, – Тина взглянула на подругу исподлобья.

– Бестактность – твой конёк.

– Знаю. Спасибо, – Тина соединила руки в «намасте» и благодарно кивнула.

Несмотря на деспотичный характер Тины, Регине нравилось на неё работать. За молчаливыми людьми вообще интересно наблюдать. Что за мысли водятся у них в голове, когда они вот так вот часами почти неподвижно смотрят в окно или в пустой экран лэптопа, не произнося ни звука? А она ведь совсем одна. Днём и ночью. Что сделало её такой?

Тут Тина будто прочитала её мысли.

– Прекращай на меня так пялиться. Некоторые посетители уже подозревают, что мы с тобой две лесбиянки в сезон охоты.

Когда Тина не молчит, она хамит.

– Ещё чего. Я всё еще жду своего принца, – поспешно ответила Регина.

Вернувшись к протиранию столов, Регина прибавила звук на радио. Она то и дело поправляла выбивающиеся из ободка волосы.

– Если не перестанешь красить волосы в жёлтый, так и останешься кудрявым псом, – Тина отвернулась от Регины, которую по-своему любила, но не хотела, чтобы та привязывалась к ней, тем более – приставала с излишне личными вопросами.

Регина была похожа на второстепенную героиню какого-нибудь подросткового сериала. Недостатков у неё был целый багаж: низенькая, маленькие глаза, пышная копна выжженных светлых волос, собранных назад широким ободком. В чём она заявится на работу – каждый раз сюрприз. Обычно это были яркие летние костюмы. Она постоянно подворачивает волнистый локон за ухо, чтобы видно было девичьи татуировки: сердечко за левым ухом, звезда за правым. А на теле у Регины – россыпь из громких лозунгов на латыни, в духе «Veni, Vidi, Vici», которым сама Регина отчего-то не следовала.

– Страшно представить, что у тебя там под трусами набито… – сказала ей Тина в первый день знакомства, когда та пришла на собеседование, – надеюсь на иероглифы? – Для Регины до сих пор остаётся загадкой, почему её в тот день наняли.

В последнее время Тина предпочитает ни с кем подолгу не общаться, но чтобы не зачахнуть дома в четырёх стенах, уходит с утра в свой ресторан и засиживается там до самого вечера. Специфика ресторана была для неё очевидной с самого начала, когда Тина только задумалась об открытии собственного заведения: морепродукты. Всё-таки, на берегу моря с этим добром проблем нет, да и делать с морскими тварями ничего особенного не надо: всего лишь приготовить на гриле (или кто как попросит), полить соусом (выбор из трёх) и подать, либо с вином, либо с холодным чаем.

Её родители были общительными людьми, в чьих телефонах были записаны даже не десятки, а сотни чужих номеров. По выходным в доме всегда были гости, которые заходили просто на чашечку кофе. В детстве Тина с семьёй частенько ездила отдыхать за город, вместе с большой компанией родительских друзей. А теперь, повзрослев, она обожает бывать в одиночестве: гулять по парку, ходить на выставки художников-авангардистов и экспериментальные театральные постановки. Ей не нужны постоянная компания, лишние разговоры, чьи-то непрошеные советы. Ей нравится самой выбирать ресторан, маршрут, музыку. Она любит молчать. Иногда она безвылазно сидит дома, как крот в норе. Читает книги, рисует или просто лежит на полу, закрыв глаза, и думает. Например, о том, как бы ей хотелось увидеть себя в детстве со стороны. Тогда, может, вся её жизнь сложилась бы по-другому…

Она была бы не она, если бы родилась в другом месте. Может, из неё выросла бы балерина, а может, попрошайка, промышляющая на углу улицы у ресторана. Может, она вообще никогда не оказалась бы в этом проклятом городе!

Однажды Тина, спрятавшись в своих мыслях, молчала несколько дней. Могла бы и больше, но жизнь в мегаполисе заставила её говорить.

Своих друзей она могла бы пересчитать по пальцам одной руки, считая Олли – повара и Регину – официантку. Впрочем, что такое настоящий друг? Это человек, у которого можно взять его последнюю пачку чипсов и съесть всё до последней крошки, и тебе за это ничего не будет. Были ли такие люди в окружении Тины? Она сомневалась…

– Мы сегодня собрались на пляж, – сказала Регина, – пойдёшь с нами?

Тина приоткрыла рот и от неожиданности стала запинаться:

– Да. То есть, нет.

– Ты знаешь, что ты единственная в этом городе, кто не ходит на пляж?

– Чего я там не видела? – она наморщила лоб, – У меня много работы,

– Ты уверена? А то я могла бы познакомить тебя кое с кем. И когда ты умрёшь, будет хоть кто-то, кто придёт к тебе на похороны.

От одной мысли, что она может с кем-то встречаться, у Тины начинает подрагивать глаз. Стараться кому-то понравиться, биться головой об стену, лишь бы произвести ложное впечатление? Ещё чего! Нет, эта история не про неё. Она не создана для каких бы то ни было отношений. Никаких мужчин!

– А меня могила не страшит. Всё рождённое должно умереть, – подметила Тина.

– Всё рождённое должно сначала пожить.

Тоже вполне справедливое замечание, которое трудно оспорить.

– Надеюсь, ты не собралась учить меня жизни?

Регина никогда не уговаривала Тину слишком настойчиво. И так ясно, что у неё на всё найдутся отговорки. Зато на тренировки у неё всегда есть время: и на скалодром, и на велосипед, и на йогу.

– Йоганутая ты. Сколько можно сидеть в одиночестве?

– Это не одиночество. Это покой.

Новых людей в свою жизнь Тина почти не впускает, хотя иногда ей этого и хочется. Нет, само собой, она живёт в социуме и контактирует с людьми – с обслуживающим персоналом, будь то продавец или мастер маникюра, с коллегами, с посетителями ресторана, в конце-то концов. А от посетителей отбоя нет: местные жители очень любят это заведение. Так что общения ей хватает с избытком.

– Как скажешь, – Регина смягчилась, – так отпустишь меня сегодня пораньше?

– Обслужишь клиентов и проваливай, – кивнула Тина и вставила в уши наушники, чтобы более не слышать ни слова.