Читать книгу Королева с опытом работы - Дина Зарубина - Страница 5

Было больно. Мучительные волны, не контролируемым моим сознанием, накатывали и разрывали меня изнутри. Я прикусывала платок, не желая привлечь внимание моей надсмотрщицы – костлявой и белобрысой тетушки Адемара. С первого же дня пребывания в горном поместье Денверов она отравляла мне жизнь своими насмешливыми взглядами, полными презрения и превосходства.

Похороны монарха были пышными, в столицу съехалось множество аристократов. Вереница траурных карет растянулась через весь город. На церемонии я стояла рука об руку с Адемаром. С другой стороны стоял виконт Штернблум и давал на ухо ценные указания, кому кивнуть, что сказать. Я механически повторяла его слова и кивала, не вдумываясь и не пытаясь искать взглядом знакомые лица. Знакомые тут, конечно, были. Неподалеку стоял герцог Варрон и Деровер. Мелькнули светлые кудри Ромео. Я отвернулась. Не осталось у меня тут друзей. Да и, наверное, не было. Это я себе льстила, что ко мне можно серьезно относиться. Искренне полюбить. Видеть личность и человека в кудрявой декоративной болонке.

Ромео уже официально отказался от нашей помолвки, рядом с ним теперь вертелась невообразимо счастливая девица, которая даже на похоронах не могла скрыть радости обретения такого завидного жениха. Вот облом ее ждет! Ромео пытался поймать мой взгляд, подходил с соболезнованиями, ему что-то вежливое ответил Адемар, а я большую часть времени смотрела в пол. Имею право, мне скорбь даже изображать не надо.

– Ну вот, самые известные холостяки двора пристроены, теперь будет очень скучно, – заметила, проходя мимо, какая-то лира. Действительно, какая наглость – быть молодым, богатым, красивым и возмутительно неженатым.

На мне был широкий черный плащ, маскирующий фигуру. Конечно, существовал риск, что особо глазастые заподозрят неладное, но не явиться на похороны монарха кронпринцесса не могла. Был и лэрд Венделин, еще более бледный и худой, чем раньше. При виде меня его лицо дрогнуло. Он нервно поддернул рукав траурного камзола. На руке блеснул стальной браслет. Догадаться не трудно – его держат в отнимающих магию браслетах, как тогда Стефана держали в ошейнике. Значит, на помощь с его стороны рассчитывать тоже нечего, он сам в ней нуждается. Следующие за ним неотступно два мага обменялись с виконтом долгими понимающими взглядами.

После похорон безутешная принцесса, как сообщалась в газетах, на время траура направилась в поместье жениха, герцога Денвера. В одно из поместий. Где меня ждала достаточно уютная комната, книги, рукоделие, и общество поджимаюшей губы при виде меня лиры Амелии.

Адемара я практически не видела, он приезжал буквально пару раз за эти три месяца. Кроме лиры Амелии, в доме были только слуги, старающиеся не попадаться лишний раз мне на глаза. Думаю, им было недвусмысленно приказано не общаться со мной. Уж не знаю, что для них придумали – что я больна заразной болезнью или безумна, но служанок выметало из комнаты, стоило мне лишь открыть рот. Приглашенный из селения деревенский лекарь велел побольше гулять и хорошо питаться. Родов ждали в июле.

Сейчас стояла середина мая, в окно лился вечерний воздух, а я скорчилась на оттоманке, сжав зубы. Сначала я не понимала причин резкого ухудшения своего состояния, неприятных накатывающих спазмов внутри, пыталась отвлечься чтением. Даже подумала, что что-то не то съела за обедом, уж очень мне стало паршиво. Потом до меня дошло. Как же мне не хотелось обращаться за помощью к посторонним, равнодушным людям! Когда же это прекратится?

Подумав немного, я залезла в теплую ванну, надеясь, что горячая вода поможет расслабиться, и мне будет не так больно. Горячая вода снаружи и разрывающая боль, накатывающая волнами изнутри, заставляли меня стонать сквозь зубы.

– Ваше высочество, вы очень долго купаетесь, у вас все в порядке? – в дверь купальни просочилась молоденькая веснушчатая служанка. Новенькая. Видно, ее недостаточно запугали, раз она разговаривает с пленницей. Или не предупредили. – Вам плохо?

– Уйди, – мрачно приказала я.

Служанка посмотрела, как я корчусь, и испуганно ойкнула. Но не убежала с громкими воплями за помощью, а наоборот, плотно закрыла дверь и склонилась надо мной.

– Началось, да? – она нагло залезла рукой в воду и положила холодные руки мне на живот. Живот вздрогнул и сократился.

– Да. Нет. Не знаю, – сказала я, стуча зубами. Что я могу знать, я первый раз рожаю! У меня опыта нет!

– До последнего терпели? Не волнуйтесь, я вам помогу, вот только рожать вам придется прямо здесь, я не дотащу вас до кровати, а идти вам сейчас нельзя!

– Не говори никому! Не хочу, чтоб лира Амелия знала!

– Очень удачно она уехала в город, – прошептала служанка. – Приглашать вам акушерку и найти кормилицу ребенку. Ждут родов не раньше, чем через месяц. Нам повезло, что началось сейчас, до утра никто не войдет. Тужьтесь! – служанка положила мне руку на содрогающийся спазмами живот. – Давайте же, вдохните и потужьтесь!

Я ухватилась за края ванны и напряглась, рывком изгоняя из себя воду и скользкий предмет моих тревог.

– Я немножко спущу воду. Еще раз! Еще! Отлично! Вы молодец! – служанка тут же подхватила младенца. Вода окрасилась розовым, заплавали какие-то белые склизкие ошметки. Меня затрясло от напряжения и замутило от отвращения.

– Еще немножечко! Самое страшное позади! Еще пять минуточек! Сожмите соски. Покрутите!

«Что за глупости!» – хотела возмутиться я, но послушалась. Уж очень уверенно служанка приказывала. А я как-то враз ослабла, видимо, слишком много сил потратила, чтоб не кричать. Живот снова скрутило спазмом, что-то тяжелое выскользнуло из меня и шлепнулось с плеском в воду.

– Все в порядке, плацента вышла, – довольно сказала служанка. Завернула младенца, чем-то стукнула, щелкнули ножницы. Спустив грязную воду, служанка набрала ванну заново, накапав что-то остропахнущее из плоского флакона.

– Сейчас быстро обмоемся, и встанем, иначе кровью изойдете. Дойдем до кровати. Постараемся. Хорошо?

Я кивнула, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри меня стало пусто и просторно. Непривычное ощущение. Немного ныли мышцы живота. Придерживаясь за стенку, я встала на дрожащих ногах. Служанка быстро обтерла меня полотенцем и предложила свое костлявое плечо. Мы доковыляли до кровати. Служанка помогла мне надеть свежую сорочку, подложила полотенце между ног и под меня. Дала напиться. Я с облегчением откинулась на прохладные атласные наволочки, покосилась на часы. Недолго я мучилась. Еще и восьми вечера нет. Не так уж и больно было, больше пугали. Или у меня пониженный болевой порог. Интересно, почему бабы так орут, когда рожают? В целом, неприятно, но терпеть вполне можно. Я вот не пикнула, только изжевала два платка.

Под бок девушка мне сунула теплый сверток и убежала прибирать ванную. Меня охватила усталость и вместе с тем шальная радость – больше не нужно прятать живот, я снова свободна! Не будет мучительной изжоги, смогу спать на животе, садиться на корточки и наклоняться! У меня будет талия! Сильно поправляются те, кто неумеренно жрал, кому добрые родственники безостановочно подсовывали лакомые кусочки, а мне даже есть не хотелось целыми днями. Вряд ли я сильно поправилась, и фигура у меня должна снова стать стройной. Платья мои сгодятся, не нужно будет полностью менять свой гардероб. Я совсем не воспринимала маленький сверток, как часть себя и всеохватывающей материнской любви тоже как-то не ощутила. Лишь усталость и отстраненное любопытство. И тут наврали! Неправильное фэнтези, я давно это поняла.

– Почему он молчит? – испуганно спросила я, глядя на красное сморщенное личико с закрытыми глазками. – Он… нормальный?

– А вы хотите, чтоб он заорал на весь дом? – зашипела служанка. – Хорошо, что вы смогли справиться так быстро! Возьмите ланцет.

– Зачем?

– Поставьте на нем знак! Какой хотите и где хотите. Лезвие зачаровано для постановки опознавательной метки.

– Что ты несешь!? Какие метки?

– А как вы узнаете своего сына через год? Два? Пять?

– В каком смысле? – я плохо соображала, слишком устала.

– Вы что думаете, вам его отдадут? Позволят растить и кормить? Вы же королевствовать будете! Да вы его даже не увидите в ближайшие годы!

Я испуганно дернулась и пережитая боль тут же отозвалась во всем теле. Осторожно взяв ручку младенца, я нарисовала на плечике кончиком лезвия букву «тау» греческого алфавита. Тут таких букв никто не видел. Особенно таких кривых. Буква вспыхнула, рисунок тут же бесследно впитался в кожу, а ребенок недовольно закряхтел.

– Быстро говорите, куда его отвезти, младенца нельзя здесь оставлять!

– Под столицей, в деревне Верхние Лужки, на хутор лэра Грудиса, они ждут ребенка. Его дочь Гертруда хотела… – у меня от внезапно подступивших слез перехватило дыхание, и я всхлипнула. Гертруды больше нет. Она погибла.

– Отправлю его туда, – кивнула девушка, забирая сверток. – Отдыхайте. Этим скажете, что у вас началось кровотечение, а младенец родился мертвым. В деревне под горой как раз детский мор.

– Мертвым? – у меня прошел мороз по коже. Но я ухватила девушку за рукав. – Стой! Почему ты мне помогаешь?

– Вы же моего брата спасли, – прошептала она. – Он просил позаботиться о вас.

Она убежала. И унесла в корзине с бельем моего сына, который начал слабо попискивать, словно котенок. Еще немного и он бы действительно раскричался на весь дом. Я не успела подумать, о каком брате говорила служанка – глаза сами собой закрылись.

А с раннего утра началось светопреставление. Горничная нашла оставленное на виду окровавленное полотенце и ожидаемо подняла крик. Вокруг моей постели табуном забегали служанки. С меня стащили одеяло, и выяснилось, что я лежала в теплой луже среди кровавых разводов. Я отстраненно смотрела на суету вокруг, вяло удивляясь – не ожидала, что с меня так много крови натечет.

– Что, потаскушка рожает? – процедила, появляясь в дверях, лира Амелия в утреннем капоте, презрительно сморщив нос. – Никакого покоя! Сообщите, когда все закончится!

– Так ведь уже… вот, – служанка тыкала в угол моей кровати. Лира Амелия резко побледнела и ухватилась за косяк. Ей тут же сунули под нос нюхательную соль.

– Ах ты, дрянь, почему не позвала на помощь? Адемар убьет меня! – взвизгнула она.

Я мученически завела глаза. Мне и без того было нехорошо, все тело ломило, неимоверно хотелось спать, я даже не собиралась смотреть, что мне подсунула в кровать моя неожиданная помощница. Кстати, что она сказала, я брата спасла? И кого же я за последний год спасла? Пажа Кларенса, определила его на учебу. По судебным делам… да там счет на десятки будет, начиная от сына кузнеца в первом заседании, до сына негоцианта, обвиненного в подлоге в декабре. Ромео, в общем-то, тоже спасла, от женитьбы. Мариса – от казни. И Стефана от смерти в колодце. Да я тут вообще фея-крестная, сколько людей мне обязаны свободой и жизнью, и у каждого может быть сестра… Я настолько добрая, что вычислить нужного брата не представляется возможным. Дозированно надо делать добрые дела! Сдержаннее!

– Девочка, холодная уже, – доложила служанка лире Амелии. – Барышня слабенькая, видно, сознание потеряла от потери крови, позвать не смогла. Прикажете унести и закопать?

– Разумеется! Нет, оставь на леднике, пусть Адемар с виконтом посмотрят, что я не виновата! – В глазах надменной лиры Амелии мелькнул страх. – Наверное, надо этой вызвать лекаря, а то еще сдохнет. Пошлите за ним!

Местный лекарь равнодушно помял мне живот, осмотрел трупик младенца, кивнул.

– Нынче такое сплошь и рядом, опять, видно, ведьмы проклятие наслали, вот и родственница ваша попала под удар. Следовало купить ей защитный амулет. И попить порошок из толченого позвоночника гадюки. Хорошо, что выжила. Ей надо сейчас укрепляющий и кровоостанавливающий настой принять, питаться хорошо, такая бледненькая, – лекарь покачал головой.

***

Через три дня меня порталом перенесли во дворец. Подготовка к коронации шла полным ходом. А я не могла спать от беспокойства – я больше не увидела в доме Денверов ту служанку. Ни разу, хотя вокруг меня там крутились просто-таки хороводом – кормили, мыли, одевали, расчесывали. Ни на минуту одну не оставляли. Я даже не узнала, как ее зовут! Спрашивать побоялась. Кому же я отдала своего сына? Вдруг я его никогда больше не увижу? У меня от таких мыслей начиналась истерика, я заливалась слезами, но окружающие относились с пониманием – принцесса нервничает перед коронацией и свадьбой. Положено трепетной девушке волноваться.

***

– Ты не выглядишь счастливой невестой, – осуждающе сказал Адемар.

– Вы прекрасно знаете, почему, – огрызнулась я.

– Мы договаривались, что ты будешь выглядеть счастливой, а не быть ею. Можешь страдать сколько угодно, но на людях обязана улыбаться. Приведи лицо в порядок! Это приказ. Приехал новый придворный маг вместо утратившего силы Венделина, тебе надо принять его клятву в Малом тронном зале через час.

– В-венделин утратил силы? – запнулась я. – Вы же обещали его не трогать!

– Бывает с магами, выгорел, перенапрягся, – беспечно пожал плечами Адемар. – Но он жив. Будет жить в захолустной деревне, ловить ящериц и солить лягушек.

– Запытали, значит, замучили. Еще одна жизнь на вашей совести, – я опустила голову. Что толку, что Венделин сохранил жизнь? Утрата магии для такого сильного мага – это равносильно, как для обычного человека ослепнуть, оглохнуть и лишиться рук и ног. И гениталий заодно.

– Мы же договаривались быть на «ты», дорогая невеста, – напомнил со злостью Адемар. И неожиданно мягко добавил, коснувшись костяшками пальцев моей щеки. – Я ведь все понимаю. Не грусти, все к лучшему. Этот ребенок был нам не нужен. Ты родишь от меня сына, сильного наследника, будущего правителя Элизии. Не понимаю, почему так бесится виконт из-за смерти этого ублюдочного недоноска. Орал на тетку, как будто впрямь что-то серьезное случилось.

– Наверное, потому, что у него были на это причины, но ничего важного он вам попросту не сообщает, – язвительно ответила я.

– Змея, – не остался в долгу Адемар. – Через час в Малом тронном зале. Надеюсь, твой внешний вид меня не огорчит.

– У меня нет желания нравиться мужчинам.

– Твое желание тут не играет никакой роли – моя невеста должна выглядеть лучше всех во дворце! Не поверю, что ты в трауре из-за смерти отца, он бы умер и без нашего вмешательства.

Я отшатнулась. Это чудовище даже не раскаивается! Отец его любил, доверял. Видел своим преемником!

– Мне иногда кажется, что вы не человек. Вам чуждо все человеческое.

– Не чуждо, – глаза Адемара заледенели. – Но это я докажу после свадьбы. Если бы твой отец видел меня на троне, не назначил бы наследницей тебя! Да это просто оскорбление для аристократов – поставить во главе страны такое никчемное, дрянное, испорченное существо. Не иначе, как уже был слаб рассудком!

– Зато не убийцу, – парировала я. – А ваши руки по локоть в крови.

– Власть всегда жестока, без страха не будет повиновения. Старику и так немного оставалось. Или ты до сих пор помнишь своего постельного пса? Его хотела посадить на трон? Не от него ли был приплод? Или все же от мага? Хорошо, что больше не о чем беспокоиться.

Такие милые беседы проходили почти ежедневно, и бесконечно утомляли меня. Узнать обиняками удалось лишь, что из поместья Денверов уволилось в мае три служанки – почему-то девушки брали расчет и предпочитали искать новое место весной. Думая, как лучше организовать поиски, и кого к ним можно привлечь, я почти не замечала происходящего вокруг. Коронация прошла практически мимо моего сознания.

На мне было красное коронационное платье с широкой золотой каймой, это я помню. Разумеется, главный храм, куда я, по традиции, от дворца шла пешком и с непокрытой головой. А дальше все сливалось в один невнятный ком – песнопения, молитвы, жрецы в парадных хламидах, курения, от которых кружилась голова. И широкий обруч тяжеленной короны, который придавил мою голову и сразу стал натирать уши. И толпа народа, с криками ликования приветствующая меня на площади. Ну, этим все равно, лишь бы наливали из заранее приготовленных бочек пиво и вино.

Потом был пир с кучей гостей, две трети которых я не знала. Здравицы и неискренние пожелания. Слева от меня восседал виконт Штернблум. Справа – разумеется, Адемар. Машинально ела, не чувствуя вкуса и кивала гостям.

Есть не хотелось, голова казалась пустой, огромной и гулкой.

На следующий день новой королеве следовало принимать вассальные клятвы от дворянства. Трон был жутко неудобный – твердое сиденье и прямая спинка совершенно не давали возможности расслабиться. Помнится, в Тронном зале было раньше мягкое кресло. Я потребовала заменить трон, или положить подушечку, но виконт зашипел, что на время принятия оммажа2 ставится раритетный трон Варронов, которому триста лет, и придется терпеть для соблюдения традиции.

На мне было широкое платье, усыпанное драгоценными камнями и горностаевый палантин. Шею оттягивала толстая и широкая цепь, из квадратных грубых звеньев с драгоценными булыжниками, лоб сдавливала корона. Дворяне опускались на одно колено, произносили клятву верности и протягивали руки. Мне следовало положить руку сверху, принять клятву и подтвердить право владения землями. Затем поцеловать новоиспеченного вассала в губы. Интересно, мой папенька тоже перецеловал всех дворян Элизии в свое время? Или только глав родов? Воображаю насыщенные чесночные и селедочные запахи провинциальных баронов!

– Я, герцог Варрон, владелец ленов Милькана, Кантро, Хауборна и Ривалена, клянусь…

– Я, герцог Денвер, владелец ленов Денвер, Лассаш, Муэлья и Фергор…

– Я, граф делла Хара…

Ромео заискивающе заглянул мне в глаза, а мне захотелось демонстративно утереться. Хотя поцелуй был сухим и коротким.

Рядом с троном стоял виконт Штернблум. Он не давал вассальной клятвы, поскольку был магом и формально подчинялся Совету магов, но он, на мгновение преклонив колено, поклялся не причинять мне вреда ни словом, ни молчанием, ни действием, ни помыслом. Видимо, убийство моих близких и слуг вредом лично для меня не считалось. К вечеру мне было абсолютно все равно, кого целовать, все лица слились в одно. Бородатые, усатые, бритые, русые, черные, белые. И завтра будет то же самое. И послезавтра. Я готова была взвыть. Вместо того, чтоб весело праздновать, я тут попу отсиживаю и целую противные рожи. А ведь, судя по загадочной физиономии виконта, это далеко не все обязанности начинающей королевы!

– Вам готовят покои напротив моих, – разглагольствовал Денвер, провожая меня в мою прежнюю комнату. Розовые рюши издевательски торчали из балдахина и чехлов мягкой мебели, нагло лезли в глаза с драпировок и портьер. Как же они меня раздражают! Так же, как Адемар!

– Полагаю, наши покои должны быть в противоположных крыльях дворца, – возразила я.

– Если вы к тому, что ваши оргии будут мешать мне спать, то не беспокойтесь, оргий не будет, – Адемар прищурился. – Я этого не потерплю. Более того, я не потерплю измены с вашей стороны. И неблаговидного поведения. Верность, скромность и послушание. Вы подписали магический договор.

Я и без него знала, что пресловутый договор мне не даст причинить вред, убить, или предать жениха, но обет молчания там не значился, хоть словом уколоть гада!

– Вот как? Запрете или пояс верности наденете?

– Почему «или»? Я могу сделать и то, и другое. У вас всего-то осталось три-четыре недели свободы. Максимум пять. Раньше, к сожалению, свадьбу подготовить не успеют, хоть я и угрожал распорядителю. А вы как раз придете в себя после… вашей ошибки. Вместо чистой, юной принцессы жениться вот на этом разношенном теле… Чем скорей появится законный наследник, тем быстрее вы избавитесь от моего присутствия в своей спальне. Мне будет противно к вам прикасаться, но я принесу эту жертву.

– Бедненький, – пожалела я герцога. Внутри все заболело от грубых и жестоких слов. – Знаете, пока я была в Шардане, освоила в совершенстве позы морской звезды, бревна и трупа. Еще – дохлой рыбы. Мне вас искренне жаль, вы ведь будете пожиже короля Эрберта. Придется стимуляторами пользоваться. И полагаю, чтобы мне не мешали спать ваши оргии – вы же непременно захотите убедиться в своей мужской силе? Покои супругов должны быть подальше друг от друга. Желательно в противоположных крыльях дворца.

Адемар стиснул кулаки.

– Никакая ваша поза не помешает мне заполнить вас семенем до ушей, как только лекарь скажет, что вы уже способны зачать. Думаю, за месяц я справлюсь с наследником. Зато потом не прикоснусь к вам всю оставшуюся жизнь и буду спокойно править страной. Менять фавориток… – Адемар мечтательно завел глаза.

– Менять фавориток необходимо, – понимающе кивнула я. – Сочувствую им! Терпеть такого любовника больше пары раз абсолютно невыносимо!

Адемар отчетливо заскрипел зубами и почти выбежал из моей спальни. Бедная Элизия! Ее будущий король не думает о политике, налогах, торговле, законодательстве – он думает о вседозволенности и безнаказанности, об изысканной пище и изощренных телесных наслаждениях. А ведь это довольно скучно – управлять страной, одни обязанности, огромная ответственность и никаких удовольствий. Кроме удовольствия ощущать власть. Право, я счастливее была, когда прислуживала княжне Роквальд

***

– Я, барон деи Энгарто, владелец поместий Энгарто и Мирасль, клянусь…

Знакомое имя выдернуло меня из оцепенения третьего дня представления дворянства, я моргнула. Сегодня шла мелочь – мелкопоместные бароны и нетитулованные помещики. Смуглый черноволосый красавец явно волновался, протягивая мне потные ладони лодочкой. Я отдернула машинально потянутую уже руку. Энгарто? Барон Энгарто? Стефан, конечно, мог измениться разительно – потолстеть, загореть, побриться налысо, отпустить бороду, но не мог потерять полметра роста! И глаза у него зеленые в крапинку, а не темно-карие!

– Вы не Энгарто! Наследник лена – Стефан деи Энгарто! Кто вы такой? – Я выпрямилась на троне.

По рядам придворных разнесся ропот, шелест восклицаний. Ну да, «она говорить может!» – читалось удивление на лицах придворных. Безмолвная марионетка подала голос. Виконт за спинкой трона замер, хищно уставившись на молодого барона. Новый маг – полный благообразный мужчина средних лет, посмотрел на меня с легким недоумением. Из дальнего ряда торопливо вышла красивая пышная женщина лет сорока, в богато расшитом синем платье, с серебряной сеткой на темных волосах. Ее пальцы были унизаны многочисленными крупными перстнями. Женщина опустилась перед троном на колени и склонила голову.

– Я баронесса деи Энгарто, а это – мой второй супруг Бенедикт дель Моррент, я уступила ему свой титул в соответствии с законами Элизии, – полные губы баронессы тронула легкая улыбка. Ну да, в соответствии с этим же законом, я после свадьбы уступлю корону Адемару. Плохой закон, он мне не нравится. Мне корона и так не жмет. А ответственности у меня больше, чем у Денвера.

– Гербовник сюда! – негромко приказал виконт Штернблум.

Принесли книгу в метр высотой и с локоть толщиной. Водрузили на поспешно принесенный к трону пюпитр. Геральдист быстро пролистал страницы и открыл нужную. На левой половине красовался довольно незатейливый, даже примитивный герб, на правой – список представителей фамилии, начиная с основателя рода. Законные супруги, законные дети, бастарды, введенные в род, просто бастарды. Подтвержденные магические способности обозначались разными неизвестными мне значками. Интересно, так за каждым аристократом бегают, или все же есть шанс бастарду или магу остаться неучтенным? Или магия сама автоматически обновляет эту базу данных? Трудно нынче дворянам живется, вся половая жизнь в гербовнике отражена. И не откажешься ведь! Геральдист громко зачитал притихшему залу страницу.

– Барон Маттео Кристиан деи Энгарто, ныне покойный. Его ныне живущий сын – Стефан деи Энгарто. Супруга Лусия, урожденная дель Кавальери, умерла десять лет назад. Вторая супруга Маргарита, урожденная Керо, дочь купца?

– Это я, – кивнула баронесса. – Мой бывший супруг лишил наследства и выгнал опорочившего его имя сына из дома. Мы подавали прошение королю Дориану о лишении моего пасынка титула наследника ввиду поведения, нарушающего дворянскую честь. Прошение было удовлетворено, и вот, мой новый муж, барон деи Энгарто, явился принести вассальную клятву…

– Я не приму его клятву, – перебила я ее гладкую речь. – Титул и земли должны принадлежать кровному наследнику, а честный он или бесчестный, к праву наследования не относится. Лишь в случае его подтвержденной смерти вы можете распоряжаться родовыми землями. Вы лично не имели титула до замужества, и не можете его передать мужу. Только сыну, но у вас нет детей от барона. Баронский титул Энгарто должны принадлежать урожденному лэрду или лире Энгарто. Где ваш пасынок?

В темных глазах женщины мелькнула досада и злость.

– У нас нет сведений о нем, он… бродяжничает. Может, умер давно.

– Вот как? У нас в Элизии наследники старинных родов бродяжничают? С каких пор? Почему же его не разыскали после смерти отца? Кто-либо знает что-нибудь об этом деле?

Виконт подал знак. Баронессу и ее супруга вежливо оттеснили от подножия трона, причем смуглый красавчик сильно побледнел и обильно стал потеть. Придворные негромко обсуждали скандал.

– Прошу меня великодушно простить, – перед троном склонился молодой человек в черной мантии. Я сразу его узнала и улыбнулась. Молодой докладчик суда лэрд Брент.

– В королевскую судебную палату поступала жалоба от лэрда Стефана Энгарто. О незаконном лишении его титула и наследуемого имения, а также клевете, распространяемой в его адрес мачехой Маргаритой Керо, нынешней баронессой Энгарто.

– Когда поступила жалоба, и какое было принято решение?

– Около… полугода назад. Решение было оставлено на королевский суд, и до сих пор не вынесено. Рассмотрение дел было приостановлено в связи с трауром, – лэрд Брент виновато развел руками.

Этим бездельникам судейским лишь бы не работать! Полгода уже не работают, дармоеды! То у них траур, то торжества по случаю коронации. Ну, что ж, сделаем доброе дело, даже если это последнее самостоятельное действие, которое я сделаю до свадьбы. Полгода назад Стефан был жив и здоров. Впрочем, подписанному договору мои действия не противоречат, зря виконт нехорошо косится. Неужели до сих пор не знает, с кем я сбежала из тюрьмы? Кстати, почему до сих пор он со мной об этом не поговорил? Неужели у них побеги магов из магических застенков – в порядке вещей? Или он просто не в курсе, что в колодце был еще один заключенный?

– Я, Вероника Варронская, королева Элизии, призываю ко двору барона Стефана деи Энгарто, гарантирую ему неприкосновенность, возвращение титула и наследственного лена. Вдове барона положена была вдовья часть, позволяющая ей жить безбедно, но поскольку у нее нет детей, и она снова вышла замуж, то ее содержание отныне ложится на плечи супруга, и жить она также обязана в доме нового супруга, а не в родовом имении Энгарто. Пока же владения передаются под опеку короны, до появления законного наследника.

– Это что еще за благотворительность? – прошипел виконт, наклоняясь ко мне, сохраняя на лице приятную улыбку.

– Долг королевы – заботиться о подданных. Найдете толкового управляющего? – ответила я. – Разве вы не видите, что ушлая бабёнка уморила мужа и выгнала пасынка?

– У вас приступ ясновидения? Откуда вы знаете, что уморила?

– Предчувствие у меня такое, – пробурчала я. – В конце концов, у вас есть дознаватели, вы за правопорядок отвечаете, когда не устраиваете государственных переворотов и не похищаете принцесс. Пригласите специалистов, пусть работают. За что они жалованье получают? Желаю, чтоб мое правление было справедливым!

Мое решение по делу Энгарто в тот же день герольды огласили на рыночной площади, на дворцовой площади, и на восьми крупных перекрестках столицы.

Между прочим, первым же указом я приказала возле въездных ворот и ратуш в городах, в гостиницах, у домов старост крупных деревень установить доски объявлений единого образца. Вместо портала госуслуг. Повелела развешивать там новые указы и постановления, решения суда, листки розыска преступников и курс валют, доставляемые специально созданной курьерской службой. Пусть народ просвещается. А кто читать не умеет – пусть учится.