Читать книгу Честное материнское. 30 непридуманных историй о жизни с ярлыком «мать-одиночка» - Динара Кусаин - Страница 7

Лично мне мужчина не нужен. Потому что ну зачем он мне нужен? С точки зрения экономики, я самодостаточная. С точки зрения так называемой опоры, это ненадёжно, потому что мужчина, как погода: никогда не предугадаешь и не повлияешь. Я бы даже сказала так: наличие мужчины само по себе, как must have, не имеет смысла. Экономически это не обязательно – сейчас экономика так поставлена, что мы можем самодостаточными быть. В плане секса тоже не проблема. Можно практиковать отношения на одну ночь, one night stand, можно иметь какие-то гаджеты – всё сейчас доступно. С точки зрения какой-то эмоциональной привязанности, если хочешь тепла, объятий, это твои личные психологические заморочки, твой незакрытый гештальт. Да и для этого есть гаджеты – вон в Японии такая рука есть, ложишься и спишь с этой рукой. Человек на самом деле такое одинокое существо, что успел придумать себе до фига гаджетов для компенсации любых потребностей.

Единственное «но», которое остаётся, это социальная потребность. Иметь какого-то друга, собеседника, единомышленника. Какого-то партнёра, с которым ты в паре. Но опять же, это зависит от индивидуальных человеческих потребностей. Я в этом плане социофоб немножко. Я могу общаться, дружить, но мне нужно большое личное пространство. Друзей у меня достаточно, и мне, например, мужчина не нужен. Может быть, нужен был для того, чтобы зачать ребёнка.

Наверное это в какой-то степени цинично звучит, но я смотрю на мужчину, как на гаджет, который помогает мне понять себя, как женщину. Но чтобы к этому прийти, мне пришлось очень много установок снять – общественных, семейных, традиционных. В моём случае мне удалось убрать все претензии, обиды, ожидания и наконец научиться смотреть на отца своего сына просто, как на мужчину, который явился донором спермы для моего ребёнка. Если честно, мы с ним изначально были друзьями. Не было у нас большой великой любви. Сначала была дружба, а потом уже появились романтические отношения, которые очень быстро закончились.

Мы не планировали заводить ребёнка или создавать семью. Поскольку до этого мы были друзьями, то когда мы расстались, я была сильно загружена ожиданиями, что он не должен меня бросать. А потом я задала себе вопрос: «Ну, ок, он приедет – и что? Ты сейчас выйдешь за него замуж? Нет. Ты хочешь уехать за ним и там выйти за него замуж? Тоже нет. Ну определись тогда, чего ты хочешь». Социальные установки «ах он нехороший подлец, сразу на мне не женился» заставляли меня испытывать чувство обиды. То есть был изначально конфликт в самой себе. Поэтому я взяла тайм-аут. Я была обижена на него, потому что он раньше не говорил, что у него уже были дети. Хотя с чего это он должен был мне это говорить? Ведь я сама изначально предупреждала, что у нас не должно быть никаких долгосрочных отношений. В итоге я поняла, что не могу обижаться на него, потому что на самом деле он меня не предавал. Предавать было нечего.

– А роль отца, мужской пример?

– Я папой быть не могу, это однозначно. Но мы же люди, и всегда можно выстроить отношения. Отсутствие рядом отца я компенсировала наличием других мужчин в нашей семье – моих дядьёв, братьев, тренеров. Наличие отца не обязательно даёт положительный пример. Поэтому меня особо на эту тему не клинило.

Но у нас такая среда, что люди, сами не замечая, постоянно делят вещи на мужское и женское, девчачье и мальчиковое. Если честно, я бы хотела, чтобы этого было поменьше. Потому что деление на мальчиковое или девчачье сильно ограничивает. Я себя не ограничиваю, мол, женщина так себя не должна вести. Да чушь. Я могу вести себя так, как мне это физически, этически или морально удобно. И я заметила, мне сейчас в Казахстане это резко в глаза бьёт, что «женщина так себя не должна вести». Я себя сейчас чувствую больше андрогином. Для меня нет понятий «мужское» и «женское». Преимущество в том, что это расширяет мой спектр действий в решении проблем.

И я заметила, что у сына тоже этих границ нет. Соответственно, у него нет границ в общении. У него расширенный круг вариантов решения проблем. И в этом его огромный плюс. Например, в школе он более креативный, и все от него тащатся. Он очень популярен, потому что он не стесняется. У него в математике на четыре варианта больше решений, чем у других в классе. Я не считаю, что он гениальный. Но когда у человека отсутствуют навязанные условные барьеры, то это отражается на всём.

Сейчас у сына идет подростковый период, и он часто стремится взять инициативу в свои руки, говорит, что он мужик и сделает сам, решит вопрос, в общем, активно проявляет свою маскулинность. При этом он любит готовить, без проблем может надеть розовые носки или смотреть со мной женский сериал.

– Когда он впервые стал спрашивать про отца?

– Годика в два-три, когда пошёл в садик. Однажды он пришёл и сказал: «Почему мой папа тебя бросил? Меня мальчики спрашивают: почему твой папа бросил твою маму?» Я опешила. Меня это сильно возмутило. Я сказала: «Сынок, во-первых, никто никого не бросал. Во-вторых, скажи мальчикам или девочкам, кто у тебя будет спрашивать, что ни папа, ни мама изначально не планировали быть вместе – никто никого не бросал, это наше обоюдное было решение». Он спросил: «А он меня любит?». Я сказала: «Конечно любит. Просто на тот момент, когда у нас с ним были отношения, я не планировала за него выйти замуж, а он не планировал на мне жениться. Когда он уехал, тогда только я узнала, что, оказывается, жду тебя, ты уже был в моём животике. Если бы я приняла решение выйти за него замуж, то мне нужно было бы уехать в другую страну, а я не хотела уезжать».

Он спросил: «А что, он далеко живёт?» Я говорю: «Да. Представь, я бы уехала, оставила бабушку, ажеку19…» – всех его любимых людей перечислила. «Хотел бы уехать от них?» «Нет». «Вот видишь. Давай так – ты сейчас маленький, и у меня тоже много здесь дел. Ты вырастешь, и когда тебе будет десять лет, я тебя познакомлю с твоим папой. Договорились?» И на этом история закончилась, он больше у меня про отца не спрашивал.

Позже я слышала, как кто-то его спросил: «А ваш папа бросил вас?» А он ответил: «Нет, нас папа не бросал, просто мои папа и мама решили жить в разных странах». И мне это так понравилось, что у него не было ни истерики, ни «почему я один, меня не любят». То есть это было понятное и простое для него объяснение. Я рада, что у меня было достаточно ума честно всё рассказать, поскольку те же вопросы возникали не раз и в школе, и со стороны неумных взрослых людей, которые лезли с вопросами: «А где твой папа?» и получали в ответ невозмутимое: « В Америке».

Ему скоро 13. И он говорит: «Мам, я буду в восемь дома». Я с ним торгуюсь до семи. Ну сейчас пока торгуемся, потому что мне, если честно, сложно представить, что мой сын уже до восьми гуляет. Это уже темно и чуть-чуть опасно. Но я понимаю, что это процесс сепарации, мне нужно его отпускать, и я говорю: «Хорошо, до восьми». И самый прикол, он говорит: «Мам, только ты звони мне в восемь часов, чтобы я пошёл домой». При этом у него есть часы и телефон. Я говорю: «Зачем я тебе буду звонить, если ты сам знаешь, что тебе нужно приходить в восемь часов?» «Нет, – говорит, – я хочу, чтобы ты мне звонила и говорила: «Сынок, иди домой». И я в этом читаю, что у него есть потребность, чтобы в нём нуждались, чтобы его искали и его ждали. И я сначала так этому удивилась, а потом поняла: ведь обычные мамаши сейчас каждый пук контролируют, звонят, и он, видимо, это видит. А я ведь за день вообще не звоню ему ни разу. И, допустим, когда я в командировке – вот сейчас я в Астане, то за это время ни разу не позвонила и не спросила: «Ты почистил зубы?» и так далее. И видимо он хочет, чтобы кто-то его искал. Поэтому он мне говорит: «Мам, позвони мне в восемь, чтобы я пошёл домой». Я: «Ну, ладно». И вот последний раз в восемь я ему звоню и говорю: «Сынок, уже восемь, иди домой». Он говорит: «Хорошо, мама». И я прям вижу, что он – раз, и поскакал. У него нет этого «о-о-о, я ещё чуть-чуть задержусь». Пока ещё нет.

Нас трое. Моя мама живёт с нами. У мамы своё расписание. Я её приучила, чтобы она не ждала нас к ужину. У меня график ненормированный, и меня бесит, когда приходишь поздно, а мама сидит и говорит: «Я вот тебя ждала и из-за этого не покушала, даже чай не пила». Или при мне звонит моей тёте и говорит: «Я не пила чай целый день, потому что дочери не было дома». Причём тут я и чай, да? Казалось бы, садись и пей. Да, это завуалированная потребность во внимании. И вот она пытается также внука посадить пить чай. А он веган и чай не пьёт. В общем, нет у нас нет такого, что надо всем сесть и пить чай.

Если я что-то в выходной планирую: какое-то личное мероприятие или просто хотим с сыном в парк пойти, то тётушки начинают ревновать. Хотя они не признаются в этом, а начинают морально шантажировать, вот вы, мол, нас игнорите, с нами не общаетесь, нас не любите. И мы с ним начинаем ныть по телефону: «Нет, мы вас любим, конечно любим, приходите домой к нам». Конечно они замечательные, я их люблю, но иногда у нас с сыном вдвоём очень мало времени. Чтобы побыть вместе. Или в одиночку. Я сейчас в нём тоже вижу эту потребность, он иногда закрывается в комнате и говорит: «Ко мне не заходи». Privacy. Я это уважаю и пытаюсь сохранить.

– Как думаешь, если бы в семье был мужчина, возникали бы такие вопросы?

– Вот, кстати, ты права. Ни мои тётки, ни мой брат не воспринимают меня с сыном как отдельную единицу, как отдельную семью. Я думаю, что это идёт из национальных традиций. Считается, что женщина одна с ребёнком не выживет, и из принципа выживания её берут под опеку в семью, в своё стадо, как говорится. Когда-то в прошлом это были основные принципы взаимодействия и взаимопомощи, чтобы человек не чувствовал себя одиноким. И я это понимаю. Есть женщины с ребёнком, которые хотели бы быть частью такой большой семьи. Но мой случай другой, потому что у меня этой семьи слишком много, а я не нуждаюсь в такой сильной опеке. Возможно в силу моего образа жизни, работы и мыслей.

– То есть в твоём понимании семейный круг не строится вокруг какого-то мужчины?

– Да. А чтобы тебе было понятнее: все мои тётушки тоже живут без мужей, то есть у нас такой бабский клан. У бабушки муж умер. У мамы две сестры: одна развелась практически после свадьбы сразу, родив сына; другая имеет отношения с женатым мужчиной, и она очень поздно вообще вступила в личные отношения, где-то в 36 лет девственность потеряла. И моя мама тоже разведена. Когда у меня ещё не было сына, я была их домашним психологом. И мне удалось повлиять на то, чтобы они обрели внутреннее спокойствие и самодостаточность. Но вот наша апашка20, которой уже 90 лет, до сих пор хранит эту идею семьи, что должен быть муж обязательно. Она говорит: «В семье нужна внутренняя опора».

– В предыдущих интервью я слышала мнение, что мужчины относятся с предубеждением к одинокой женщине с ребёнком. Сталкивалась ли ты с таким отношением?

– Конечно. Среди мужчин бытует такая легенда, что одинокая женщина с ребёнком согласна на всё, и он чуть ли не благодетель, если соизволил обратить на неё внимание. То есть я просто должна умереть от счастья, пасть ниц и целовать его ноги. Я когда сталкиваюсь с такими мужиками, вообще удивляюсь их самомнению. И ведь это самомнение культивируется и самими женщинами тоже. Видимо, это какие-то негласные общественные правила, что незамужняя с ребёнком никому не нужна. И кто-то так решил, что, если она никому не нужна, единственное спасение и решение – это какой-то мужик. Я понимаю, откуда это идет. Опять же, из кочевого образа жизни, где женщина экономически зависела от мужчин. Условия суровые, в степи физически сложно. Хотя, если копнуть глубже, то раньше женщины были более независимы, а потом, постепенно, к 18—19 веку это немножко сместилось. Свелось к тому, что мужчина стал единственным источником дохода, плюс влияние религии. И мужчинам выгодно этот миф поддерживать, потому что это повышает их ценность в этом меняющемся мире.