Читать книгу Подо льдом - Динара Смидт - Страница 5

Дорога успокоила мои мысли. Они больше не метались, как летучие мыши. Где-то недалеко раздался вой, и несколько протяжных голосов откликнулись на него, слились в единую гармоничную ноту. Не дикие звери – просто миражи, ветер, играющий со слухом. Ни одно живое существо не обитало больше на Лилайской равнине. Холод изгнал отсюда всех. Так что я не прислушивалась. Вместо этого, я думала о своей матери. О том, что она сказала бы, если бы увидела меня сейчас.

У нашей семьи был небольшой дом, стоявший на отшибе. Он назывался Зимний светоч, и венчал, подобно короне, вершину горы Меньшая. Воздух здесь, даже летом, был холодным и свежим. Казалось, вдохнешь его, и горести забудутся, дурные мысли рассеются, и все болезни исцеляться. В надежде на это, отец и поселил здесь мою мать, чьё здоровье было непоправимо искалечено за годы жизни на гибнущей Земле.

Дом был окружён садом. Несчастные деревья! Лето в этих краях было таким недолговечным, что не успевали они сбросить снег да распрямиться, радуясь теплу, как морозы снова подкрадывались на мягких лапах и принимались точить когти о хрупкую кору.

Сам дом был красивым. Он стоял тут с тех времен, когда в моде были природные материалы – камень и дерево. Рамы из светлого ореха, а по обе стороны от крыльца – тонкие, как молодые деревца, колонны из голубого нефрита. Комнаты были светлые и просторные, и ветру было свободно, влетать в открытые окна, раздувать занавески и теребить лепестки цветов в горшках, выманивая их сладкий аромат.

Когда я была совсем маленькой, я жила в этом доме с мамой. То время я помню плохо, оно – как вереница кадров, которые я пытаюсь связать в единый фильм, заполняя пробелы своими неумелыми детскими рисунками. Я помню, как мы с мамой спускались к озеру у подножия горы. Оно никогда не оттаивало до конца, но летом дыхание теплого ветра немного растапливало лёд, так что он становился прозрачным, и тогда, если смотреть с возвышенности, под поверхностью проступали очертания затонувшего старого здания.

– Это – дворец? – спрашивала я у матери.

– Нет. Когда-то – ещё до оледенения – это был цех по обработке овечьей шерсти».

– Пусть лучше дворец, – говорила я, потому что «затонувший дворец» звучало, по моему мнению, гораздо более захватывающе, чем «затонувший цех по обработке шерсти».

А мать закатывала глаза:

– Называй, как хочешь. Дворцом он от этого не станет.

Мать не была романтичной особой. Хотя кто-то мог бы посчитать её решение бросить мужа и родную планету, чтобы сбежать с существом иной расы чем-то вроде романтического безумства, на которые решаются лишь героини любовных романов. Тут уж, как посмотреть.

Я мало знала о жизни матери до Нира. Ещё меньше – о её муже, который был моим «родным отцом». Я видела его лишь на экране. В первый раз, когда мне было четыре. Мать здорово напугала меня тогда. Помню, как она схватила меня в охапку, подтащила к монитору и чуть ли не ткнула меня лицом в изображение.

– Это – он, это твой отец, – сказала она взволнованно. – Вот он, гляди!

На экране какой-то человечек – маленький и рыжий, с красноватым крупным носом – яростно кричал что-то с трибуны, размахивая рукой, а целая толпа людей внимала, окружив его, как дети любимого учителя.

Мама тоже смотрела на него c завороженным вниманием, и тогда я стукнула по консоли телевизора кулаком, и изображение заморгало.

– Это не мой папа, – сказала я ей. – Мой папа – принц.

Мать посмотрела на меня так, как будто я безгранично разочаровала её, помолчала немного, но потом кивнула:

– Да, пожалуй, ты ещё слишком мала, – сказала она и выключила трансляцию.

Больше она со мной о том человечке не говорила – ни о чем не говорила, если уж на то пошло. Вышло так, что я знаю её в основном из рассказов отца и видео-дневника, который она вела от случая к случаю.

Записи в дневнике были глупыми. О погоде, о том, что она ела на обед. О том, что у неё, кажется, кончается мёд. Как же я злилась, просматривая их! Из трёх сотен бессмысленных записей эта женщина посвятила своей единственной дочери лишь одну, самую короткую – меньше минуты.

Мне бы стереть их все и забыть, а не просматривать, снова и снова и снова, пока не выучу весь этот бред наизусть. Каждый раз приезжая в «Светоч», я запускала голограмму, и бледный призрак матери появлялся передо мной. Она сидела в призрачном кресле и пила призрачный чай. Не травяной, а настоящий, черный.

– Дорогие вкусы! – фыркала мачеха Веру Лан. Привыкшая с детства, как любая нирянка, к аскетичному образу жизни, она не принимала любовь к роскоши. Что ж, моя мать была такой. Отец рассказывал, что когда впервые увидел её, то подумал, что перед ним сама императрица, не меньше.

Женщина на голограмме не походила на императрицу. Скорее на птицу, экзотическую, но растерявшую яркое оперение, запертую в клетке.

«Каким, интересно, станет первое столкновение Майи с миром людей? – размышляла она вслух, накручивая вьющуюся прядь на палец. – Надеюсь, не слишком жестоким. Надеюсь, оно не разобьёт ей сердце».

– Ох, мать, – думала я, приближалась к дымящим останкам основного корпуса моей «Колыбельной». – Как в воду глядела!

Я оставила челнок, и оставшийся путь прошла пешком. Корабль стоял почти прямо, лишь чуть-чуть завалившись на правый бок. В темноте не было видно, но его внешняя обшивка была цвета старой бронзы. Добавить хоть капельку блеска – нет, это слишком. Императорской семье не пристало следовать за модами…

Ветер дул мне в спину, подгоняя, и все же я не торопилась. Мой палец прилип к курку. Руки и плечи саднили от напряжения.

Сначала, я увидела кровь на снегу. Не человеческая кровь – хотя кто-то может поспорить со мной, дескать, на глаз её не отличить. Зовите это тогда моим особым талантом – каким-то образом я всегда знаю. Всегда отличу кровь нирянина.

Каждый шаг открывал для меня всё новые детали. Нет, Ли не лгал. Люди были здесь. Перед моим взором предстало поле битвы – тела нирян, моих «братьев», как сказал Ли. Большинство из них – не солдаты, просто мужчины и женщины, невидимая команда, приводившая в действие огромный механизм корабля. Будто бы сцена из прошлого, во времена кровавых баталий, когда две армии сталкивались в рукопашном бою. Как глупо! Я вспомнила наш с отцом спор перед вылетом. Почему я отказалась взять больше солдат? Я думала, что поступаю так, как нужно – солдатам место на постах, а не в свите принцессы… что за идиотка! Будь с нами больше солдат, эти ниряне были бы живы.

Корабль возвышался надо мной, как скелет гигантского кита, выброшенный из морской пучины на берег. Металл был выгнут и опален. Снег вокруг подтаял, и был усеян обломками кресел, полок, панелей, труб. В корпусе была пробита дыра – чёрная разинутая пасть. Кто-то стащил обломки панелей вместе, и воздвиг из них импровизированное укрепление.

Человеческая кровь мешалась на снегу с кровью нирян, но людских тел видно не было. Возможно, они отделались лишь раненными. Возможно, унесли павших собратьев.

Я пробралась к дыре. Прислушалась, прежде чем шагнуть внутрь. Темный обесточенный коридор уходил направо и налево, и был пуст. Корабль-призрак. Даже в худшем из кошмаров мне не могло представиться, что судно, на котором я играла ребенком, станет для меня таким чужим и незнакомым. Разве это мог быть мой корабль?

Нужно добраться до кабины пилота. Там должна быть рация, чтобы послать сигнал бедствия, выйти на связь с Ниром.

Шаг за шагом, замирая и прислушиваясь, как кролик, оказавшийся вблизи волчьего логова, я двигалась вперед. Ветер вздыхал и гудел в трубах и шлюзах, стремясь обмануть мой слух и напустить страху. Что ж, ему не было нужды особенно стараться. И все же, каких бы монстров ни рисовало мне воображение, корабль был, по всей видимости, пуст.

Я поднялась в пассажирский отсек. Там царил хаос. Ящики были перевернуты – при падении корабля или при тщательном обыске, трудно сказать. Каюта, в которой ехали мы – Тир Мелу Вис и я – была пуста, чему я была несказанно рада. При всем моём раздражении по отношению к этой женщине, я всё ж таки не хотела бы наткнуться на её окровавленные останки. У меня не было иллюзий насчет её судьбы. Люди не брали пленных. Они не торговались с нирянами.

Я добралась до кабины пилота. Импульсная пушка. До чего умно. Вырубить всю технику, чтобы мы даже послать сигнал бедствия не могли! Нас хватятся лишь через десять-двенадцать часов. К тому времени пиратов и след простынет, а «Колыбельную», если буря разыграется, похоронит под снегом.

Корабль стремительно остывал. Я попробовала включить питание. Проверила резервную батарею. Нет, ничего, будто бы передо мной был не центр управления всем кораблем, а муляж из музея летной техники.

В гневе я обрушила приклад винтовки на приборную панель. Тонкая белая трещина побежала по её поверхности. Я смотрела на эту неровную линию, зажав рот рукой, сдерживая рвущийся наружу крик.

Моя рука нащупала коммуникатор, лежащий в кармане. Такие штуки охватывали лишь небольшую площадь, но я все же вытащила его, подержала в руке, включила.

– Ручная настройка.

Подтверждена.

Я провела пальцем по экрану, настраивая частоту.

Ошибка. Невозможно настроить частоту.

Знаю, слишком далеко. Всем, что доносилось до меня из динамика, был шум помех. Пару раз мне послышались голоса, реплики на родном языке, но это были всего лишь миражи.

– Корабль, – я назвала номер и класс нашего корабля, – потерпел крушение на Лилайской равнине. Наши координаты…

Ничего, тишина. Никто меня не слышал. Без толку даже пытаться.

Я опустилась на пол, уже холодный, растерявший всё тепло, и обхватила руками колени, спрятав лицо в рукавах куртки.

Ничего не оставалось, кроме как ждать. Надеяться, что меня найдут до того, как я отморожу задницу.

Шорох в дверном проеме заставил меня поднять голову.

Там, в зеленоватых отблесках резервных ламп, стоял призрак. Его кровавое одеяние спадало до пола. На снежном лице – огромные глаза, светлые и почти прозрачные.

Тир Мелу Вис. Нет, не призрак. Из всех существ на борту нашего корабля именно ей посчастливилось выжить. Ну не смешно ли? А что ещё смешнее – она держала в руках пистолет, бюджетную модель класса «Д», из тех, которым дают самые безвкусные названия – «Огненная ярость» там, или «Стальной тайфун». Дуло смотрело на меня.

Я сидела на полу, глядя на нее, и ждала. Покрова не было. Потеряла, как и я. На платье багровели пятна крови (ранена?). Пропали звенящие браслеты и туфельки – она подкралась совсем незаметно, как волчица. Поверх платья на ней была мужская куртка. Рукава решительно подвернуты. На подбородке – ссадина.

А ещё смешнее, что даже такая, грязная и избитая, она была красива. Ещё красивей, чем при нашей первой встрече. Исчезли барьеры… хм, цивилизованности. Она была как дикое животное, загнанное в ловушку, напуганное, оскалившее клыки и выпустившее когти.

Может быть, именно поэтому Трип её и выбрал? Может быть, со своей проницательностью, со своим почти животным чутьем, он разглядел в ней эту хищность, прячущуюся внутри фаянсовой оболочки?

– Опусти оружие, – сказала я. – Это я.

Она никогда не видела моего лица. Она приняла меня за человека («Ты и есть человек, Майя, – тут же напомнила я себе, – ты и есть человек»).

– Принцесса? – спросила Тир Мелу, и пистолет в её руке чуть дрогнул, но вопреки моему ожиданию, не опустился.

– Ты что, хочешь убить меня? – мои губы невольно растянулись в улыбку. – Ты знаешь, какое наказание за убийство в Нире.

Ссылка в снежный плен, кстати, если кому-то интересно.

– Не за убийство предателей, – ответила девушка.

Что? До меня не сразу дошло. Тир Мелу Вис не спешила помогать. Она милостиво дала мне время подумать, как учитель в классе, тянущий пытку ученика, не выучившего урок.

– И… кто здесь предатель? – спросила я после долгой паузы. Рана на моей руке снова начала кровоточить.

Она не смогла ответить прямо. Нет, барьеры вовсе не исчезли. Должно быть, в жителях Нира они так глубоко уходят корнями в само их существо, что избавиться от них просто нельзя.

– Ну, давай же, скажи, – поддразнила я. – Это несложный вопрос.

Тир Мелу Вис перехватила рукоятку пистолета, как будто её рука устала держать его.

– Они напали так, как будто знали наверняка, – сказала она хрипло, – как будто знали наш маршрут.

– Им повезло. Причём здесь я? – спросила я, и поразилась, до чего спокойно звучал мой голос.

– Из всей команды, ты осталась жива.

– Ты тоже.

– Но я не…

– Не… – повторила я, поднимая брови, – не что? Не обезьяна?

Её глаза сверлившие дыры в моем лице расширились, стали вовсе огромными.

– Что я могу думать, принцесса? Вы… одеты в их одежду, у вас их оружие, и… что бы вы думали на моём месте?

– Я не на твоём месте.

Я поднялась на ноги. Дуло её пистолета поднялось вместе со мной.

– И каков, по-твоему, мой план? – я сделала шаг в её сторону. – Зачем бы мне натравливать пиратов на корабль моей семьи? Я выросла на этой палубе. Я играла под этой самой приборной доской. Нирян, лежащих там, в снегу, я знала с рождения.

Продолжая говорить, я подходила всё ближе, пока дуло пистолета не уткнулось мне в грудь. Тир Мелу вздрогнула.

– Принцесса… – пробормотала она.

Я вырвала пистолет из её рук. Секунду она стояла, всё также, вытянув пустые руки перед собой, будто не веря, что в них больше ничего нет, а потом стала падать, как если бы нити, удерживавшие её в вертикальном положении, вдруг разом оборвались.

Я подхватила её до того, как она ударилась об пол.

– Ты ранена?

Она кивнула, и я распахнула полы её куртки.

– В тебя стреляли?

– Да.

Я перевела дыхание, собираясь с мыслями.

– Нам нужно спрятаться, – сказала я ей. – Люди могут вернуться, так что здесь оставаться нельзя.

– Зачем им возвращаться?

– Я убила двоих. Они их обнаружат, и тогда нам лучше быть где угодно, только не здесь.

Тир Мелу не ответила, и я подумала было, что она лишилась чувств, но затем она произнесла, не открывая глаз:

– Нам нельзя уходить с корабля. Мы замёрзнем.

– Мы не уйдём с корабля. Мы спрячемся здесь же, внутри. Тут есть верхний уровень. По нему проходят тепловые линии. Они остывают в последнюю очередь, так что нам не будет холодно ещё очень-очень долго. Пока нас не спасут ниряне.

– Или не отыщут враги, – мрачновато заметила Тир Мелу.

Я покачала головой.

– Я знаю этот корабль, а они нет. Ты можешь идти?

– Постараюсь.

– Отлично. Давай, я тебе помогу. Обопрись на меня, вот так. А пока мы идём, расскажи мне, как тебе удалось спастись.

Она рассказала. Один из стражников прибежал в каюту, чтобы найти нас. Меня нигде не было, но Тир Мелу была там, и он оставался с ней и защищал её. Потом их нашел пират, и выстрелил, и попал в нее, но стражник убил его. Он забрал его пистолет, отдал его Тир Мелу, и сказал, чтобы стреляла, не раздумывая, если увидит человека. С этим он оставил её, обещав вернуться. Не вернулся. Ей пришлось спрятаться под койкой на нижней палубе, и она просидела там, пока все звуки не стихли.