Читать книгу Шестьдесят рассказов (сборник) - Дино Буццати - Страница 7

В мае 1902 года некий Джозуэ Лонго – крестьянин графа Джерола, часто ходивший на охоту в горы, – сказал, что он видел в Сухом Долу какую-то здоровенную зверюгу, похожую на дракона.

В Палисано, деревушке, находившейся в самом конце долины, испокон веку жила легенда о том, что где-то здесь, в одном из безводных ущелий, до сих пор сохранилось такое чудище. Да только никто не принимал эти россказни всерьез. Однако на сей раз доводы Лонго, убедительность его слов и подробности пережитого им приключения, совершенно не менявшиеся от рассказа к рассказу, наводили на мысль, что и впрямь что-то такое там есть, и граф Мартино Джерол решил убедиться в этом самолично. Он, конечно, понимал, что ни о каком настоящем драконе и речи быть не может, но нельзя было исключить, что в здешних пустынных ущельях обитает какая-нибудь крупная змея редкого вида.

Компанию в этой экспедиции ему составили губернатор провинции Куинто Андронико со своей бесстрашной красавицей женой Марией, ученый-натуралист Ингирами и его коллега, искусный мастер по изготовлению чучел, Фусти. Губернатор, человек скептического склада ума и не очень сильной воли, уже давно заметил, что жена его неравнодушна к Джеролу, но как-то не придавал этому значения и, когда Мария предложила ему поехать вместе с графом охотиться на дракона, согласился не задумываясь. Он совершенно не ревновал жену к Мартино и нисколько ему не завидовал, хотя тот был намного моложе, красивее, сильнее, храбрее и богаче его.

И вот как-то после полуночи из города в сопровождении восьми верховых охотников выехали два экипажа; к шести утра они были уже у деревни Палисано. Джерол, красавица Мария и оба натуралиста спали. Бодрствовал один лишь Андронико; он и велел остановить лошадей перед домом своего старого знакомого – доктора Таддеи. Вскоре, поднятый с постели кучером, из окна второго этажа выглянул доктор – заспанный, в ночном колпаке. Андронико, подойдя к окну и весело поздоровавшись, рассказал ему о цели экспедиции. Он рассчитывал, что доктор, услышав историю о каких-то драконах, просто посмеется. Но Таддеи лишь неодобрительно покачал головой.

– На вашем месте я бы туда не ездил, – сказал он твердо.

– Почему? Думаете, там ничего нет? Может, все это пустая болтовня?

– Нет, не потому, – ответил доктор. – Я-то как раз думаю, что дракон есть, хотя мне лично видеть его не доводилось. Но ввязываться в это дело я бы не стал. Есть во всем этом что-то зловещее.

– Зловещее? Уж не хотите ли вы, Таддеи, сказать, что действительно верите?..

– Я уже стар, дорогой мой губернатор, – ответил доктор, – и повидал на своем веку достаточно. Может быть, конечно, все это враки. Но возможно, и правда. Нет, на вашем месте я бы в это дело не ввязывался. И вообще, послушайте меня: дорогу туда отыскать трудно, много оползней, породы здесь рыхлые – от легкого ветерка может начаться целое светопреставление, – и совершенно нет воды. Оставьте эту затею, губернатор, отправляйтесь-ка лучше вон туда, на Крочетту (он указал на округлую, поросшую густой травой гору за деревней), там пропасть зайцев. – И, немного помолчав, добавил: – Нет, с вами я бы действительно не пошел. Слышал я как-то… Да что вам говорить, еще смеяться станете…

– Клянусь, не стану! – воскликнул Андронико. – Говорите, говорите же!

– Ну ладно. Ходят слухи, что дракон изрыгает дым и что дым этот ядовит. Даже малой толики его достаточно, чтобы убить человека.

Вопреки своему обещанию Андронико расхохотался.

– Я всегда знал, что вы ретроград, – заключил он, – чудак и ретроград. Но это уж переходит всякие границы. Сейчас же не Средневековье, дорогой Таддеи. До свидания. Мы вернемся вечером – и непременно с головой дракона!

Помахав рукой, он сел в экипаж и приказал кучеру трогать. Входивший в группу охотников и знавший дорогу Джозуэ Лонго двигался во главе отряда.

– Почему тот старик качал головой? – спросила проснувшаяся между тем Мария.

– Пустяки! – ответил Андронико. – От нечего делать миляга Таддеи занимается еще и ветеринарией. Мы говорили с ним об эпидемии ящура.

– А о драконе? – спросил граф Джерол, сидевший напротив. – Ты не спросил, известно ли ему что-нибудь о драконе?

– Признаться, нет, – ответил губернатор. – Не хотел выглядеть смешным. Я сказал, что мы приехали сюда поохотиться. И только.

Поднявшееся солнце развеяло сонливость путников; лошади побежали резвее, а кучера затянули песню.

– Этот Таддеи был нашим домашним врачом, – сказал губернатор. – Когда-то у него была превосходная клиентура. Но однажды, не помню уж почему, кажется, из-за несчастной любви, он уединился в деревне. Потом опять что-то приключилось, и он забрался в эти горы. Случись с ним что-нибудь еще, не знаю уж, куда он сможет податься отсюда… тоже станет чем-то вроде дракона!

– Что за глупости! – откликнулась Мария раздраженно. – Только и разговору у вас что о драконе. Эта музыка мне уже надоела, за всю дорогу ничего другого я не слышала.

– Да ведь ты сама захотела поехать, – мягко, но не без иронии возразил ей муж. – И потом, как ты могла слышать, о чем мы говорим, если спала? А может, ты притворялась?

Мария не ответила: она с беспокойством смотрела в окошко на горы, которые становились все выше, круче и суровее. В конце долины виднелось хаотическое скопление конусообразных вершин, в большинстве своем голых – ни тебе леса, ни луга, – желтоватых и бесконечно унылых. Под палящим солнцем они светились ровным и сильным светом.

Около девяти утра экипажи остановились: дальше дороги не было. Путники поняли, что находятся в самом сердце этих зловещих гор. Вблизи было видно, что сложены они из рыхлых и осыпающихся пород, чуть ли не из сухой земли – сплошная осыпь от вершины до подножия.

– Ну вот, здесь как раз и начинается тропа, – сказал Лонго, показывая рукой на протоптанную людьми дорожку, которая вела в небольшую лощину. – Если идти по ней, то за три четверти часа можно добраться до Буреля, где как раз и видели дракона.

– Воду взяли? – спросил Андронико, обращаясь к охотникам.

– У нас есть четыре фляжки с водой и еще две с вином, ваше превосходительство, – ответил один из охотников. – Думаю, хватит…

Странно. Теперь, когда они были вдали от города и эти горы отгораживали их от всего мира, мысль о драконе казалась уже не такой абсурдной. Путешественники огляделись: картина, представшая их взору, была малоутешительной. Желтоватые гребни, куда еще не ступала нога человека, лабиринт разбегавшихся в стороны трещин, извивы которых невозможно было проследить взглядом, – великое запустение.

Молча тронулись в путь. Впереди шли охотники с ружьями, старинными кулевринами и прочим охотничьим снаряжением, за ними – Мария, а замыкали шествие оба натуралиста. К счастью, тропа вилась по теневой стороне: среди этих желтых склонов терпеть солнце было бы просто мукой.

Лощинка, которая вела к Бурелю, тоже была узка и извилиста, по дну ее не бежал ручей, на склонах не росли ни кусты, ни трава, кругом виднелись только камни да осыпи. Ни птичьего щебета, ни журчания воды, лишь изредка прошуршит осыпающаяся галька.

Пока группа двигалась вперед, ее догнал поднимавшийся по тропе быстрее, чем наши путники, юноша с козьей тушей на плечах.

– Это он к дракону идет, – сказал Лонго. Сказал совершенно серьезно, даже без намека на шутку. И пояснил, что жители Палисано очень суеверны и ежедневно отправляют в Бурель козу, чтобы задобрить чудовище. Дань эту таскают по очереди деревенские парни. Не дай Бог услышать голос чудовища – тогда жди беды.

– Значит, дракон ежедневно съедает по козе? – шутя спросил граф Джерол.

– Во всяком случае, на другое утро там ничего не находят, это точно.

– Даже костей?

– Ну да. Он утаскивает козу в свою пещеру, там ее и съедает.

– А не может быть, чтобы ее съедал кто-то из деревенских? – спросил губернатор. – Дорогу сюда знают все. И вообще, кто-нибудь видел, как дракон утаскивает козу?

– Не знаю, ваше превосходительство, – ответил охотник.

Между тем юноша, тащивший тушу, поравнялся с ними.

– Послушай-ка, парень, – сказал граф Джерол своим властным голосом, – за сколько продашь эту козу?

– Я не могу ее продать, синьор, – ответил тот.

– Даже за десять скудо?

– Ну, разве что за десять… – согласился юноша. – Но тогда мне придется сходить за другой козой. – И с этими словами опустил свою ношу на землю.

Андронико, посмотрев на графа Джерола, спросил:

– Зачем тебе эта коза? Надеюсь, ты не собираешься ее есть?

– Скоро сам увидишь… – ответил граф уклончиво.

Один из охотников взвалил козу себе на плечи, парень из Палисано побежал вниз, в деревню (было ясно, что он отправился за другой козой для дракона), и группа продолжила свой путь.

Не прошло и часу, как они добрались до места. Лощина неожиданно перешла в большой пустынный цирк – Бурель, нечто вроде естественного амфитеатра, с глинистыми склонами и торчащими из них красновато-желтыми обломками скал. Здесь, в самом центре площадки, в верхней части конусообразной кучи камней виднелась черная дыра – пещера дракона.

– Он там, – сказал Лонго.

Все остановились поодаль, на усыпанной галькой ровной площадке, служившей отличным местом для наблюдения и расположенной метров на десять выше пещеры, почти прямо против нее. Площадка эта имела еще и то преимущество, что снизу взобраться на нее было невозможно из-за крутого обрыва.

Мария могла чувствовать себя здесь в полной безопасности.

Все притихли и стали прислушиваться. Но вокруг царило великое молчание гор, лишь изредка нарушаемое шорохом щебня. То справа, то слева внезапно обрушивался какой-нибудь глинистый выступ, и мелкие камешки тоненькими ручейками долго сыпались вниз, являя картину вечного разрушения. Казалось, будто эти забытые Богом горы мало-помалу рассыпаются в прах.

– А что, если дракон сегодня не покажется? – спросил Куинто Андронико.

– У меня же есть коза, – ответил Джерол. – Ты забыл, что у меня есть коза!

Всем было ясно, что он имеет в виду: мертвая коза поможет им выманить чудовище из пещеры. И начались приготовления. Два охотника с трудом поднялись по откосу метров на двадцать выше пещеры, чтобы в случае необходимости ее можно было забросать камнями. Третий отнес козу на галечник и положил поближе к входу. Остальные разместились по обеим сторонам под надежной защитой больших валунов и зарядили свои ружья и кулеврины, и только Андронико не двинулся с места: он хотел видеть все.

Красавица Мария молчала. Вся ее уверенность куда-то улетучилась. С какой радостью Мария сию же минуту вернулась бы назад! Но признаться в этом не решалась. Ее взгляд блуждал по отвесным склонам, по старым и новым осыпям, по подпиравшим стенки рыхлым глиняным пилястрам, которые могли рухнуть в любую минуту.

Вся их группа: и муж, и граф Джерол, и натуралисты, и охотники – казалась ей малой песчинкой в этом море одиночества.

Перед входом в пещеру положили козью тушу и стали ждать. Уже перевалило за десять, и солнце теперь заливало Бурель, раскаляя все вокруг. От стен ущелья струился горячий воздух. Чтобы укрыть губернатора и его жену от палящих лучей, охотники, взяв в экипаже полости, соорудили из них что-то вроде навеса. Мария все время пила воду.

– Внимание! – крикнул вдруг граф Джерол, стоявший на большом камне внизу, на галечнике; в руках у него был карабин, а у пояса болтался металлический ломик.

Все вздрогнули и затаили дыхание: в зеве пещеры что-то зашевелилось.

– Дракон! Дракон! – закричали два или три охотника, и непонятно было, чего в этом крике больше – радости или ужаса.

Какое-то живое существо, извиваясь и покачиваясь, выползло на свет. Вот оно, легендарное чудовище, один рев которого нагонял страх на целую деревню!

– Ой, какой противный! – воскликнула Мария с явным облегчением: она была готова к худшему.

– Ну, держись! – весело закричал один из охотников, и все приободрились.

– Похоже, что это маленький рогатый динозавр, – сказал профессор Ингирами, овладевший собой настолько, что у него вновь проснулся интерес к научным проблемам.

Чудовище и впрямь оказалось не таким уж страшным: чуть больше двух метров в длину, голова, похожая на крокодилью, но покороче, вдоль спины что-то вроде мягкого, покрытого слизью гребешка. Но не столько скромные размеры животного, сколько скованность его движений, вид пергаментно-землистой, с зеленоватым оттенком кожи и дряблого туловища развеяли страхи. Все вместе являло собой картину невероятной старости. Если это и был дракон, то дряхлый, почти умирающий.

– Получай! – с издевкой крикнул один из охотников, стоявший над входом в пещеру, и, метнув в животное камень, угодил ему прямо в череп. Отчетливо послышалось глухое «тук», словно ударили по тыкве. Мария вздрогнула от отвращения.

По-видимому, удар был недостаточно сильным. Оторопевший дракон несколько мгновений оставался неподвижным, потом повел шеей и помотал головой – наверное, от боли. Челюсти его то открывались, то закрывались, так что был виден частокол острых зубов, но голоса он не подал. Затем дракон двинулся по галечнику к козе.

– Эй, тебе, кажется, шею свернули? – крикнул со смехом граф Джерол, вдруг утративший свою надменность. Предвкушение скорой расправы с чудовищем переполняло его нетерпеливой радостью.

Выстрел из кулеврины, сделанный метров с тридцати, оказался неудачным. Он разорвал неподвижный воздух и унылым многократным эхом раскатился среди обрывистых склонов, на которых образовалось множество маленьких осыпей.

Но тут же последовал второй выстрел; пуля попала чудовищу в заднюю лапу; потекла струйка крови.

– Смотри, как он пляшет! – воскликнула прекрасная Мария, тоже захваченная жестоким зрелищем.

Мучась от боли, животное и впрямь завертелось на месте, вздрагивая и жалобно ковыляя. Раздробленная лапа волочилась, оставляя на гальке полосу черной жидкости.

Наконец рептилия добралась до козы и вцепилась в нее зубами. Когда дракон уже начал отходить назад, граф Джерол, желая продемонстрировать свою храбрость, подошел к нему поближе и примерно с двух метров разрядил карабин в голову животного.

Тут из пасти чудовища вырвалось что-то вроде свиста. Казалось даже, что оно старается сдержаться, подавить в себе ярость, не кричать в полный голос; была какая-то неведомая людям причина, заставлявшая его терпеть эту муку. Одна из пуль попала ему в глаз. Выстрелив, Джерол отбежал назад, полагая, что дракон тут же свалится и испустит дух. Но животное не упало замертво, его жизнь казалась такой же неугасимой, как горячая смола. Со свинцом в глазу чудовище спокойно пожирало мясо, и было видно, как при каждом глотке раздувается его шея. Потом дракон отступил назад, к подножию скалы, и стал карабкаться по стенке сбоку от входа в пещеру. Как ни старался он уйти от опасности, быстро ползти он не мог: земля то и дело осыпалась у него под лапами. Купол неба был чист и прозрачен, солнце быстро подсушивало следы крови.

– Совсем как таракан в тазу, – тихо, ни к кому не обращаясь, пробормотал губернатор Андронико.

– Что ты сказал? – спросила его жена.

– Ничего, ничего, – ответил он.

– Интересно, почему он не уходит в пещеру? – заметил профессор Ингирами, старавшийся дать научное обоснование всему увиденному.

– Боится, наверное, попасть в западню, – высказал свое предположение Фусти.

– Скорее всего, он просто ошалел. И не надо приписывать ему способность мыслить.

– Рогатый динозавр… Нет, это не рогатый динозавр… Сколько раз мне приходилось воссоздавать их для музеев!.. Рогатые динозавры не такие. Где у него хвостовые шипы?

– Он их прячет, – откликнулся Ингирами. – Смотри, какое у него раздутое брюхо, да и хвост он поджимает, вот шипов и не видно.

Они продолжали беседовать, как вдруг один из охотников, тот, что второй раз пальнул из кулеврины, бросился бегом к площадке, где стоял Андронико, явно намереваясь покинуть остальных.

– Ты куда? Куда? – крикнул ему Джерол. – Стой на месте, пока мы тут не закончим.

– Я ухожу, – твердо ответил тот. – Не нравится мне вся эта история. По-моему, это не охота.

– Что ты хочешь сказать? Струсил, так признавайся.

– Нет, граф, я не струсил.

– А я говорю – струсил, иначе бы ты не сдвинулся с места.

– Я не струсил, повторяю еще раз. А вам должно быть стыдно, граф.

– Ах, это я еще должен стыдиться? – возмутился Мартино Джерол. – Вот мерзавец! Бьюсь об заклад, что ты сам из Палисано, трус несчастный. Убирайся прочь, пока я тебя не проучил как следует! А ты, Беппи, куда? – закричал он снова, увидев, что еще один охотник собрался их покинуть.

– Я тоже ухожу, граф. Не хочу участвовать в этом грязном деле.

– Негодяи! – заорал Джерол. – Если бы я мог отойти отсюда, я бы вам показал, трусы несчастные!

– При чем здесь трусость, граф? – возразил ему второй охотник. – Трусость здесь ни при чем. Сами увидите, что все это плохо кончится!

– Ну, я вас!.. – И с этими словами граф поднял с земли камень и с яростью запустил им в охотника. Но не попал.

Наступило минутное затишье; дракон по-прежнему карабкался на стенку, но все так же безуспешно. Земля и камни осыпались, увлекая его за собой вниз, на прежнее место. Было тихо, если не считать шума потревоженных камней.

Вдруг раздался голос Андронико.

– И долго еще это будет продолжаться? – крикнул он Джеролу. – Здесь адская жарища. Давай кончать поскорее с этой тварью. Что за удовольствие так мучить животное, даже если оно дракон?

– А я в чем виноват? – откликнулся Джерол раздраженно. – Сам видишь – он не желает умирать. С пулей в черепе он стал даже резвее…

Тут граф замолчал, увидев на краю галечника юношу, притащившего еще одну козу. Удивленный присутствием вооруженных людей, следами крови на камнях и, главное, тем, что дракон на виду у всех карабкается по стене, он, никогда раньше не видевший, как тот выходит из пещеры, остановился и стал наблюдать эту странную сцену.

– Эй, молодой человек! – закричал Джерол. – Сколько ты хочешь за свою козу?

– Нисколько. Больше нельзя, – ответил юноша. – Я не отдам ее, хоть вы мне золота тут насыпьте. Что же это вы наделали? – добавил он, глядя широко открытыми глазами на истекающее кровью чудовище.

– Мы пришли сюда, чтобы навести порядок. Можете радоваться: с завтрашнего дня никаких коз таскать вам сюда не придется.

– Почему не придется?

– Завтра дракона больше не будет, – сказал граф и улыбнулся.

– Да нельзя же, не можете вы этого сделать, послушайте! – воскликнул юноша испуганно.

– Ну вот, теперь еще этот! – закричал Мартино Джерол. – Давай сюда козу сейчас же!

– Говорю, не дам, – ответил юноша, отходя назад.

– Ах, черт побери! – Граф накинулся на парня, ударил кулаком прямо в лицо, вырвал у него из рук козью тушу, а его самого сбил с ног.

– Ну, вы еще пожалеете, пожалеете, говорю вам, еще как пожалеете! – поднимаясь с земли, бормотал сквозь зубы парень – на большее у него смелости не хватило.

Но Джерол уже отвернулся.

Солнце палило вовсю, и трудно было смотреть – так слепили сверкавшие под его лучами желтый щебень, скалы, камни и снова щебень, сплошной щебень… Не на чем, совершенно не на чем было отдохнуть глазу.

Марию все сильнее мучила жажда, и она никак не могла напиться вдоволь.

– Господи, какое пекло! – жалобно повторяла Мария. Даже граф Джерол стал раздражать ее.

Между тем вокруг них словно из-под земли выросли десятки людей. Должно быть, они пришли из Палисано, услышав, что какие-то чужаки поднялись в Бурель. И вот теперь эти люди неподвижно стояли на желтых глинистых уступах и безмолвно наблюдали за происходящим.

– Смотри, какая у тебя публика! – сказал Андронико, пытаясь разрядить обстановку шуткой.

Он обращался к Джеролу, который, призвав на помощь двух охотников, возился с тушей.

Молодой граф поднял голову и увидел незнакомцев, не сводивших с него глаз. Пренебрежительно отмахнувшись, он вновь принялся за дело.

Обессилевший окончательно дракон соскользнул по стенке на галечник и лежал там неподвижно; было видно лишь, как вздымается его раздутый живот.

– Готово! – крикнул один из охотников, вместе с Джеролом поднимая козу с земли. Они вспороли ей брюхо, заложили туда заряд пороха и подсоединили к нему фитиль.

Затем на глазах у всех граф бесстрашно направился по галечнику к дракону, положил – не больше чем в десяти метрах от него – козью тушу и, разматывая бикфордов шнур, стал отходить назад.

Пришлось прождать не меньше получаса, прежде чем животное сдвинулось с места. Незнакомцы, стоявшие на глинистых гребнях, казались изваяниями: они не переговаривались даже между собой, и на лицах у всех было написано неодобрение. Не обращая внимания на солнце, которое жгло уже в полную силу, они не отрывали взгляда от дракона, словно моля его не двигаться с места.

Но дракон, пораженный выстрелом из карабина в хребет, неожиданно повернулся, увидел козу и медленно пополз к ней. Когда он потянулся к добыче, граф поджег фитиль. Язычок пламени быстро побежал по шнуру и, достигнув козьей туши, лизнул порох – раздался взрыв. Это был не очень громкий, гораздо менее громкий, чем выстрел кулеврины, сухой, чуть приглушенный звук: с таким звуком ломается толстая палка. Но дракона отбросило назад, и он упал навзничь, так что стало видно его развороченное брюхо. Потом он опять начал мучительно раскачиваться из стороны в сторону – казалось, говорил, что это несправедливо, что все они слишком жестоки и что теперь уже ничего не поделаешь.

Граф торжествующе засмеялся. На этот раз никто его не поддержал.

– Какой ужас! Хватит! – крикнула Мария, закрывая лицо руками.

– Да, – тихо проговорил ее муж, – я тоже считаю, что все это плохо кончится.

Чудовище лежало в луже черной крови без признаков жизни. И вдруг из боков у него потянулись – одна справа, другая слева – две тяжелые струи темного дыма, стлавшиеся понизу и с трудом отрывавшиеся от земли.

– Ну, видишь? – повернулся Ингирами к своему коллеге.

– Да, вижу, – откликнулся тот.

– Два жаберных отверстия – как у рогатого динозавра. Так называемое operculi hammeri.

– Нет, – возразил Фусти, – это не рогатый динозавр.

Граф Джерол вышел из-за валуна, служившего ему укрытием, и направился к чудовищу, чтобы прикончить его. Дойдя до самой середины галечной насыпи, он уже занес было свой ломик, но его остановил крик присутствующих.

На какой-то миг Джеролу показалось, что этим криком они выражают свое ликование: ведь дракону пришел конец. Но тут он заметил, что кто-то шевелится у него за спиной. Резко обернувшись, граф увидел – вот потеха! – как из пещеры, спотыкаясь, выползли две жалкие зверушки и довольно быстро заковыляли к нему. Это были две маленькие неуклюжие рептилии длиной не больше полуметра, этакие уменьшенные копии испускавшего дух дракона, два маленьких дракончика, два детеныша: как видно, голод заставил их покинуть пещеру.

Все произошло в считанные мгновения. Граф продемонстрировал необыкновенную ловкость.

– Вот тебе! Вот тебе! – кричал он, азартно размахивая своей железной палицей.

Двух ударов оказалось достаточно. Энергично и решительно действуя ломиком, он с такой легкостью проломил черепа обоим уродцам, словно у них были не головы, а стеклянные шары. Они лежали, бездыханные, на камнях и издали были похожи на две волынки с пустыми мехами.

И тогда наблюдавшие за этой сценой незнакомцы молча, врассыпную бросились вниз по усыпанным галькой пересохшим руслам. Словно бежали от какой-то страшной опасности. Не издав ни звука, не шелохнув ни камешка, ни разу не оглянувшись на пещеру дракона, они исчезли так же внезапно, как и появились.

Дракон зашевелился. Казалось, он так никогда и не умрет. Медленно, как улитка, пополз он к двум убитым детенышам, не переставая выпускать две струи дыма. Добравшись до них, он рухнул на галечник, с невероятным усилием вытянул шею и принялся облизывать своих мертвых уродцев – возможно, надеясь таким образом вернуть их к жизни.

Наконец, собрав последние свои силы, дракон запрокинул голову к небу – так он еще ни разу не делал – и издал протяжный, постепенно набиравший силу неописуемый вопль, вопль, какого никто и никогда еще в мире не слышал. В его голосе, не похожем ни на голос человека, ни на голос животного, было столько страстной ненависти, что даже граф Джерол застыл на месте, скованный страхом.

Теперь стало ясно, почему дракон не хотел возвращаться в пещеру, где мог бы укрыться от своих преследователей, почему он не издал ни стона, ни крика, а лишь иногда сдавленно шипел. Дракон боялся за своих детенышей и ради их спасения жертвовал собственной жизнью: если бы он скрылся в пещере, люди последовали бы за ним туда и нашли бы его малышей. А подай он голос, детеныши сами выбежали бы к нему. И только теперь, увидев их мертвыми, чудовище исторгло из груди этот вопль.

Дракон взывал о помощи и требовал отомстить за гибель его детей. Но к кому он взывал? К горам, таким пустынным и суровым? К небу, в котором не было ни птицы, ни облачка? К людям, которые истязали его? Или, быть может, к дьяволу? Его крик ввинчивался в скалистые стены, пронзал небесный свод, заполняя собой Вселенную. Казалось просто немыслимым (хотя никакого разумного основания для этого не было), чтобы никто так и не откликнулся на его зов.

– Интересно, к кому он обращается? – спросил Андронико, тщетно стараясь придать своему вопросу шутливый тон. – Кого зовет? Никто вроде бы не спешит к нему на помощь?

– Ох, скорей бы уж он умер! – воскликнула женщина.

Но дракон все не умирал, хотя граф Джерол, горя желанием прикончить его, все стрелял и стрелял из своего карабина. Бац! Бац! Никакого результата. Дракон продолжал нежно облизывать своих мертвых детенышей, но движения его языка становились все замедленнее. Какая-то беловатая жидкость вытекала из его уцелевшего глаза.

– Глядите! – воскликнул профессор Фусти. – Он же плачет!

Губернатор сказал:

– Уже поздно. Хватит, Мартино. Пора возвращаться.

Семь раз поднимался к небу голос дракона, семь раз эхом отвечали ему скалы и небо. На седьмой раз крик его, который, казалось, никогда не кончится, внезапно ослабел, потом резко оборвался.

Гробовую тишину вдруг нарушил чей-то кашель. Весь в пыли, с потным, исказившимся от усталости и волнения лицом, граф Мартино, бросив на камни карабин и прижав руку к груди, шел по осыпи и кашлял.

– Ну, что такое? – спросил Андронико; по лицу его было видно, что он почуял недоброе. – Что с тобой?

– Ничего, – ответил Джерол, через силу стараясь говорить бодро. – Глотнул немного дыма.

– Какого дыма?

Джерол не ответил и махнул рукой в сторону дракона. Чудовище лежало неподвижно, уронив голову на камни. Можно было сказать, что оно уже мертво, если бы не две струйки темного дыма.

– По-моему, с ним все уже кончено, – сказал Андронико.

Похоже, что так оно и было. Непокорная душа покидала тело.

Никто не отозвался на крик дракона, во всем мире никто пальцем не пошевельнул. Горы стояли неподвижные, даже ручейки сыплющейся земли, казалось, замерли; на чистом небе не было ни облачка, солнце клонилось к закату. Не нашлось никакой силы, которая могла бы отомстить за совершенную расправу. Человек пришел и стер с лица земли это сохранившееся с древних времен пятно. Сильный и коварный человек, повсюду устанавливающий свои мудрые законы во имя порядка; безупречный человек, который радеет о прогрессе и ни в коем случае не может допустить, чтобы где-то, пусть даже в диких горах, сохранились драконы. Это убийство совершил человек, и глупо было бы возмущаться.

То, что он сделал, было оправданно и вполне отвечало законам. И все-таки казалось просто невозможным, чтобы никто не откликнулся на последний зов дракона. Вот почему Андронико, и его жена, и охотники только и мечтали, как бы поскорее убраться восвояси. Даже господам натуралистам, махнувшим рукой на возможность сделать такое редкое чучело, хотелось уже быть подальше отсюда.

Местные жители исчезли, словно предчувствуя беду. Снизу по осыпающимся стенкам поползли тени. Над телом дракона, похожим на обтянутый пергаментом остов, все еще поднимались вверх две струйки дыма, медленно завиваясь кольцами в неподвижном воздухе. Казалось, все кончено: завершилась грустная история, и надо поскорее о ней забыть. Но граф Джерол кашлял и кашлял. Обессилевший, он сидел на большом камне рядом со своими друзьями, которые не осмеливались с ним заговорить. Даже бесстрашная Мария отвернулась и смотрела куда-то в сторону. Тишину нарушал лишь отрывистый кашель графа. Тщетно Мартино Джерол пытался подавить его: мучительный огонь все глубже проникал в грудь.

– Я чувствовал, – прошептал губернатор жене, которую слегка лихорадило.