Читать книгу Жажда новых иллюзий - Див Талалуев - Страница 6

Взрослому Игорю удалось немного подтянуться и сдвинуться на пол локтя. Канат был надежен, от того ответственно напряжен. Воспоминания словно согревали его, разгоняя кровь. Тело изыскивало силы, чтобы, не торопясь вытаскивать себя из тины.

Поразительное для И. было то, что отчетливо вспомнил ни только действия в своем детстве, а еще то, что ему явилось в его детстве. Это было ужасно страшно, потому что получалось, что он в провалах, что находили на него под влиянием неблагоприятных событий, видел будущее. Игорь действительно полгода назад посещал Абрамяна, удалял акантому ровно так, как ему в детстве «приснилось». В юной поре он не смог представить, что вырастит и окажется на месте того молодого человека. Комбинаторика поражала. Теперь же сомнений не было в том, что болото делилось с ними секретами.

Становилось интересно, как далее будет проходить битва с болотом, ошеломляя перспективами: он добрался до первого узла, а впереди его ждали шесть.

Холод снова донимал. Пол тела погруженного в мякоть болота остывало, придавая ситуации злобный оскал над ценностью человеческой жизни. Пора было войти в воспоминания, чтобы согреться.

***

В 19 лет Игоря положили с тем же диагнозом, гломерулонефрит, больницу в корпус для взрослых пациентов. Там правила отличались от тех детский больниц, что ему довелось изучить. Приступ болезни заставил Игоря лежать на койке лишний раз не вставая, хотя никто не следил за режимом. На пятом этаже 9ти этажного корпуса Филатовской больницы недели две приходилось тяжко. Снова завертелась карусель боли. Капельницы ставили два раза в день. Уколы перед сном. Сдача крови через день: забор из пальца и из вены.

Анализ мочи по Нечипоренко, по Зимницкому, по Каковскому-Аддису отличались графиком, сдаваясь по разным дням, по разным часам. Сложно заняться личными делами, потому как надо сверяться по часам и пить воду, промываясь и толкая мочу к выходу для наполнения стеклянных банок, что выстроились в ряды в туалетной комнате.

Выходить из палаты не мог, от того курить не получалось. Вредная привычка упорно раздражала, требуя внимания. Врач на всякий случай категорически запретил, хотя Игорь не признался, что курит. Спустя неделю захотелось выпить. Осталось понять, когда можно пригубить водки, затем как достать алкоголь и с кем его разделить.

Соседом в шести коечной палате приходился Артур. Самый молодой, 14 лет. Он по национальности армянин, проживающий с родителями в городе Солнцево Подмосковья в печали отлеживал пятый месяц без положительных намеков почек на выздоровление. Игорю, по началу, он понравился за воспитанность и доброту, но чуть позже выяснилось, что его неправильная манера бороться со скукой в больнице тянет его же на дно диализа. Это когда почки не справляются и тебя подключают к специальному аппарату, отрабатывающему за них их функцию фильтра.

Манера заключалась в том, что Артур не запрещал себе курить, выпивать и нарушать диету. Если с табаком и водкой Артур не боролся, воспринимая это как обычный рацион, то диету он соблюдал ровно до приезда друзей. Те заботливо привозили курицу, солёность которой нарушала в организме пациента усвояемость принимаемого лекарства – преднизолона. С друзьями он успешно выпивал и курил.

Во взрослой больнице с огромным количеством пациентов обслуживающий персонал считал, что за свою жизнь в первую очередь обязан бороться пациент. Поэтому пациенты подчас нарушали правила, соблюдая которые они приближались к выздоровлению. Оттого медсестры отмечали праздность Артура, но проявлять настойчивость не собирались. Разве изредка предупреждая об осложнениях, что его ждут.

Артур после встреч с друзьями мучился похмельем и отекал. Анализы говорили о том, что недуг ни отступает и подрастая наваливается, захватывая его энергию. Он валялся днями на кровати, зашлакованная кровь не придавала ему резвости. Она, как браконьеры рыбу, глушила парня на манер динамита: с выпученными глазами чуть подергиваясь заторможено понимал окружающее. Игорю это состояние было знакомо.

Валяясь без сил, Артур иногда оживал, делясь забавными историями. Старался занять себя и Игоря. Он поведал как днями напролет искал дешевых развлечений. Пива, ликеры и водка, местами спирт. Затем с друзьями нюхал клей «Момент». Надевая пакет на лицо, в котором на дне размазан клей дышал до тех пор, пока становилось легко и непринужденно, детские сказки с каждым вздохом приобретали сложность взрослого фэнтази и очаровывали. Как один из друзей задохнулся, не успев снять пакет и заблокировал доступ к воздуху. Как у другого клей размазался по лицу и разъел кожу. Как у него самого от длительного употребления отказали почки. Эти минуты исповеданий приоткрывали занавес почему молодой парнишка загремел на больничную койку. То, что ускользало от родителей.

Отёчность лица Артурчика красноречиво подчеркивала, что организм нацелен против него. Окончательно Игорь сделал вывод, что Артур не выберется, когда тот развлекаясь перед сном колол себе в задницу кетанов, наркотический анальгетик. Упирался лицом в подушку, лежа на животе своей койки, и каждые 10 минут хвастался, что катается на санках с восхитительной горки. Инъекции парень практиковал каждую субботу.

Его довольный визг не будил соседей по палате, кем приходились четверо мужиков за 60 лет, наблюдающиеся врачами на предмет плохо приживающихся донорских почек. Они всегда крепко спали и стабильно портили воздух.

Как-то куря (прошло три недели и его анализы улучшились, но выпивать водку пока не разрешали) Игорь познакомился с девушкой. Олеся с девятого этажа. Она показалась ему миленькой хоть и была чуть бледного вида. Они болтали с ней неделю. Спустя пару дней, дождавшись ухода большинства врачей, освещаемые словно светлячками светом окон корпуса напротив целовались в ночи.

Спустя неделю Игорь проскользнул на этаж отделения, где она наблюдалась в роли пациентки. Пятница, начало выходных, когда дежурные медсестры пили спирт и на болеющих клали большой болт, предвещала сближение.

Игорь с Олесей занялись на каталке для тяжелобольных до рассвета бурненьким сексом. Пришедшие с рассветом за каталкой медбратья с юмором отнеслись к дремлющим голубкам. Олесю отправили досыпать в палату. Измотанного и крепко спящего Игоря, не разбудив, спустили на лифте вниз, в приемное отделение для тяжелейших больных. Проснулся Игорь от грозного крика того больного, кому действительно требовалась каталка: «Хулиганье! Слезай немедленно!».

Медбратья, посмеиваясь, по-хамски стащили Игоря с каталки, как будто он влез на неё нагло обогнав нуждающегося. На улице стояла зима и подгоняемый холодом из негерметичных дверей поспешил к лифту. Если слух за сон на каталке дойдет до главврача, не долечив, могут и выгнать из больницы. Стыд.

Растерянно возвращаясь в палату, встретил лечащего врача, Валерию Михайловну. Уточнив у него, ходил ли с утра в туалет и получив отрицательный ответ, она тут же направила его во второй корпус на УЗИ19 почек, запретив до окончания исследования мочится, вручив пару бумаг. Игорь дошел до медсестры, показав направление на УЗИ, получил дежурную телогрейку (в целях соблюдения строгой дисциплины личную верхнюю одежду, кроме ботинок, запрещали держать в больнице) и вышел на свежий воздух. Не привычная обстановка тяготила.

Плохо чищенные пешеходные дороги пропускали по одному человеку. Более того, мочевой пузырь обещал разорваться в клочья. Игорь, спеша на процедуру, упирался в спину неторопливо передвигающей толстотелой низенькой, немолодой и уставшей уборщицы. Вырытая в снегу окопа не позволяла на нее забраться, опередить и продолжить путь, так как по краям поднималась на лихие пару метров. Это грозило Игорю опоздать на неожиданно освободившийся прием, а когда появится следующий бесплатный никто не знал. Загадка медицины объяснялась тем, что аппаратов УЗИ в 1996 году не было в достатке, а обследование хотели многие жители города.

Он решил голосом придать ускорение обратившись к бабушке. Для того, чтобы она отлично расслышала навис над ней. Открыл рот, раздумывая в какое ухо по-хамски гаркнуть, чтобы отодвинуть её широкое тело.

В этом момент обратил внимание на вёдра, которые та несла. В жирной и мутной как бульон жидкости плавали эмбрионы. Игорь распознал их сразу. Уроки анатомии не прошли даром. Тут же согнулся пополам, расплескивая вчерашний ужин по белому снегу. Рвало от омерзения. В голове запульсировало. Всплыло, когда Артурчик делился накопленным в больнице слухами. К примеру, что рядом с ними расположен особенный корпус. В нём лечат венерические заболевания. Состав пациентов понятен. Проститутки, жертвы насилия и измен, поймавших половые заболевания, в том числе на момент беременности. В обеих ведрах с русской простотой бабка-уборщица, с молчаливого согласия руководства, несла тех, кого абортировали из этой жизни.

Живот кутило спазмами от дикого понимания, что в умертвленных мог быть кто угодно. Например, неплохие аналоги Баха, Энштейна, Фамке Янссен, Александра Сергеевича Пушкина, Будды Шакьямуни. В общем те, кто в одержимом желании испробовать вкус забытого детства, раскрываются, вырастая и одаривая мир новым, вкусным и очаровательным. Те, кто проникают в структуру информпотоков, приводя плоскость наблюдения за ходом дней в состояние, позволяющее не гаснуть, ни опускать руки перед грядущей бедой.

Свет потух. И в бессознательном состоянии накатил, словно видение, новый эпизод.

***

Поселившись в местной гостинице «Ольха» поселка Мухосранск Олег рутинно заснул, чтобы выпитая водка выветрилась, дав по трезваку продолжить за рулем десятилетнего болевшего с детства «Жигуленка»20 путь в большой город.

Проспавшись, он решил задержаться в поселке на пару дней. Голова раскалывалась и хотелось избавится от боли. Водка тяжело выходя настаивала ускорится в поисках избавления от термоядерного похмелья.

В гостинице пива не водилось, зато подсказали где его искать. Любезно аыдали две трехлитровые стеклянные банки. Олег с неудобной тарой потянулся в направлении лечебного заведения. Деревянный киоск с надписью «Пиво» выслушал его короткие жалобы и ласково отлил лекарства.

Литр зашел в желудок за минуту и утешил омоложением души. Захватив с собой две полные трехлитровые банки (банки обещал оставить в гостинице, на дне оставив по десятюнчику) с легким напитком, поплелся к гостинице. В трехстах метрах до ночлега обнаружил как три пацана, подбадриваемые злобой, под чахлым дубом мучили котенка.

Олег, не размышляя, отвесил юным живодерам пару подзатыльников, чем вогнал их в бегство. Оставил котенка под деревом и собирался скорее добраться до спартанской кровати.

– Спас животинку от беды и оставил для другой. – послышалось позади.

Олег обернулся на звук голоса и заметил со стертыми ветром чертами лица выгоревшего от солнца сухого старца, сидящим на выгоревшей траве, оттого почти не различимым.

– Взял бы, но цветом не вышел. Был бы весь черной мастью, то за такого дал бы денег. – ответил Олег.

– Сколько дал бы? – уточнил старец.

– Да хоть рублей десять. – отапливаемый пивом Олег верил, что в свою щедрость и способность стать кошка-владельцем.

– Когда домой? – ответил старец.

– Завтра в ночь. – не дождавшись ответа Олег побрел в гостиницу.

Проснулся от стука в дверь. Открыл. Перед ним стоял пятилетний пацан с раскарябанной щекой и чуть порванным ухом, как будто за него оттаскали за вольные шалости. На левой коленке под шортами виднелся шрам в виде лежавшей на носу буквы «Г».

– Держи. – Поздоровался пацан, протягивая пушистый комок. – Весь черный.

Олег по инерции протянул конечность и принял пухлую шкурку.

– Он от помёта дикой болотной кошки. Кошак.

Олег смутно припомнил, что подписался на что-то ему не свойственное под влиянием алкоголя.

– Если сегодня не уедешь, то на ночь закрывай окна и дверь. – Тарабанил пацан. – Деньги давай!

Спорить не хотел. Сам заказал «мяучесть». Да и красненькая погоды не делала в финансовом положении. Олег, спавши одетым, свободной рукой вытянул из заднего кармана джинсов банкноты:

– Как зовут тебя?

– Зачем тебе моё имя?

– Сдохнет кошак, кому предъявлять?

– Не сдохнет.

– Имя?

– Игорь.

Руки у Олега дрожали, подсказывая, что сегодня он не уедет. Игорь хищно выдернулся красную купюру21 и, прикрыв входную дверь, скрылся.

Положив котенка на смятую кровать, Олег добил последние две литра пивасика и лег спать.

В окно стучал ветер, разбудив его пьяный мозг. Автопилотно Олег прикрыл форточку, нащупал котенка и заснул.

Снилась ему готическая нарезка из какой-то мистической киноленты.

Черная кошка, отвоевав гнездо у белых аистов (о чем говорили разбросанные перья и характерные длинные покрытые сетчатой кожей оторванные обнаженные ноги), кормила двух котят. Наевшись досыта они заснули вместе с матерью.

К гнезду протянулись детские кулачки и схватили черного котенка. Их обладатель исчез в зарослях камыша.

Пацан бежал от болота как будто боялся преследования. Этот страх нагонял нескладность в ноги. От того те не слушаясь, роняли его на землю, швыряли в кустарник и били об стволы деревьев. Получив порцию ударов ему привиделось, что в зеленых зарослях пряталась женщина с черными волосами. Отдавая приказы неведомому, заставляла подземными толчками, кустарникам и деревьями шевелиться. Этой природной командой, слаженно наваливаясь на пацана, препятствуя ему в том, чтобы выбраться к посёлку.

Игорек, вспоминая про десять рублей, терпел неудобство и боль. Рубль придется отдать старику за наводку. На оставшееся сможет купить пластмассовых космонавтов в виде звезды разных цветов. Красный был, осталось собрать зеленого, желтый и синего, покуда в магазине не закончились. Уходя дальше от болота, открывшимися перспективами пацан восстанавливал баланс равновесия.

Потеря складности в движениях перешла на Олега, когда подумал о том, что дикая кошка царапает фрамугу. Она пришла вернуть вероломно похищенного отпрыска.

Олег проснулся, зашторил окно и снова лег спать.

Котенок надрывался, прося жрать. Утро.

Олег быстро собрался. Подхватил мягкое голодное тельце. Нашел свежего молока у бабки у магазина, прикупил пипетку в аптеке и через нее накормил животинку.

Сел за руль, на живот положил пушистость и погнал домой, в Москву.

***

Вернулся из нового эпизода. Видение про парня с котом закончилось. Игорь помнил, как проживая в поселке Серышево, продал черного дикого котенка щедрому дядьке из большого города. Старые воспоминания отпустили, как только открыл глаза и белый снег ослепил.

***

«Им не дали шанса», – думал Игорь, валяясь на снегу и измазанный блевотными массами.

Бабка, неся ведра, ушла, чтобы слить их содержимое в канализационное отверстие, готовое принять и унести мертвую массу, предварительно смешать с иными. Игорь вспомнил, что на Царицынском радиорынке купил диск с взломанной игрой-шутером оттого за тридцать рублей вместо пятисот. Кривые руки взломщика небрежно раскодировали игру и на 2м этапе из ожидаемых 30. Управляемого им крутого полицейского постоянно выбрасывало из полуразрушенного кирпичного дома полного террористов. Обида на испорченный диск стала колоссальной, когда на рынке в попытке вернуть бракованный диск от пирата-продавца, ранее рекомендовавшего и продавшего диск, получил: "Диск не рабочий. Не продавал. Возвращать деньги отказываюсь."

И отвернулся, показывая, что общение закончено. Не было жалко потраченный денег. Было жалко потраченного времени, а еще жалко отказаться от выношенного желания поиграть в отличную стрелялку.

Эмбрионы в вёдрах доказывали, что профессионализм продавцов и взломщиков, торгующих возможностью пожить здесь под сомнением. Первые, эмбрионы, даже не достигают завершения стадии появления способности к самостоятельному питанию и активному передвижению. В лучшем случае, их выкидывает на 2м этапе игры.

Но спрос на жизнь настолько высок, что пираты не особо парятся по поводу уровня предоставления сервиса. Стремящиеся сюда заказчики, для которых купить полную стоимость дорого, обходят правила, оплачивая тридцать рублей вместо пятисот. И как зародыши плывут в стоках канализации без надежды выбраться на родной берег.

Пираты-продавцы и взломщики же, по мнению многих, просто дилетанты. По мнению оставшихся, понимают, что ты не тот, кто всерьёз созрел для жизни здесь, поэтому ищешь легких путей и продают тебе лотерею. Уборщица вынесла проигравших в нее.

Вот теперь Игорь повторно вспомнил про то, как отца какой-то старец, настраивал на рождение сына. Неплохой был лекарь (пират-продавец или взломщик) раз получилось Игорю родится на свет. Но мудрость мира объясняла его болезнь почек. Помеха, которая воздвигнута, чтобы такие как он не думал, что безнаказанного прорвётся к благам, поймёт их и вкусит. Без крепкого здоровья такая возможность крайне мала. Гарантии нет.

Отдышавшись, очистил куртку снегом от пятен рвоты. Чтобы почистить рот пожевал и выплюнул снег. Игорь принял трагичную позицию. Эмбрионы это те, кто пытался незаконно проникнуть на землю. Их отловили и извращенно вывели из игры. Почему так дико? Почему пострадали другие, став их порталом для входа? Сколько слез и ненависти скопил этот венерических корпус? Об этом не готов был философствовать, так как ждала процедура, а после сразу возделанное мочеиспускание.

Он успел на процедуру. Лежа у аппарата УЗИ Игорь предположил причины популярности стремления и нахождения на земле в человеческом теле. Ответ прост. Без сомнения, это любовь.

Когда в душе образуется мощь, способная разбудить амбициозные фантазии. Допустим, обернутся в человек-амфибию, нырнуть на дно океана и достать жемчужную раковину для любимой. Или вспорхнуть, как протуберанец, обретя подобие рук, достать ей же звезду с неба. Комплект поклонения.

«С почками у вас, молодой человек, с точки зрения физиологии нарушений не вижу» – дала заключение смешного вида бабушка. Формой очков напомнив черепаху из мультика «Как львенок и черепаха пели песню».22

Получив заключение Игорь брел в корпус, эмбрионы подтолкнули расстаться с детством, юностью и отрочеством. Как же он старался до последнего не становится взрослым. Находится в детстве даже когда приближаешься к 20 годам это прекрасно. Нет необходимости забивать голову всякими ненужными действиями и рассуждениями. Еще никем до конца не установлено на сколько они полезны. А противостоять суровости дней и взрослеть вот так сразу не хотелось.

Игорь накапливал то, что воспитывало в ребенке сопротивляемость и переводило во взрослого. Держа это в буфере, как бы задерживая и откладывая на завтра, которому не обещал случиться и соответственно не впитывая, как ни впечатляли выхваченные эпизоды неконтролируемой повседневности у мужчин и женщин.

Сегодня защиту прорвала встреча с эмбрионами. Она не подлежала восстановлению, он проиграл. Зато догнал многих сверстников, закусивших строгие удила обязанностей (район в котором проживал Игорь не отличался зажиточностью). Сверстников, стремящихся либо рано работать, начхав на образование, и весело пропивать заработанные крохи либо голодно озираться, стирая глаза над книгами, надеясь выбраться из толпы весело пропивающей заработанные крохи.

При входе в корпус он заметил в зале ожидания Олесю с взрослой плачущей подходящую по роль мамы женщиной. Олеся была бледнее обычнее. Игорь поспешил незаметно пройти мимо, хотя захотелось повторить ночную близость.

После десятка эмбрионов вырванных из чрева матерей Игорю удалось себя убедить, что обряд посвящения во взрослую стадию закончился. Оставалось смириться с некоторыми неудобствами. Начало ее грозило ледяным рассветом безразличия к людям, не потому что думалось, что они отвратительны, а потому что важнее себя никого не видел. Со смирением приходил цинизм, вырубая кусты нежности. Плавающие эмбрионы указали на сложность вхождения, ценность судьбы, на которую влияют не только обстоятельства, но и характер, тонкость ума, здравомыслие. Теперь он стал чуть более настоящим, не скрывающим чувств и желаний мужчиной готовым потерпеть мир, но в определяемую им меру.

На 5м этаже, сдав на пост заключение по УЗИ, войдя в ставшую ему родной палату встречал Артура. Тот на ходу выдавал терзаемую его инфу:

– Знаю, что встречаешься с Олесей. Я познакомился с девчонкой, лежащей с ней в той же палате, зовут Зоя. Она передала, что Олеси осталось жить неделю. Так сказал врач утром. У нее белокровие. В России теми методами и средствами, что доступно таким как мы, это полностью ни лечится и на безопасном уровне ни приостанавливается.

«Она тоже прорвалась в этот мир» – подумал Игорь, развивая рожденную утром теорию.

Игорь удивился сложности тех слов, что использовал паренек. Артур укомплектованный в спортивный костюм и кроссовки «Адидас». Как правило, тот выкидывал бандитское, истинно солнцевское переделанное: «Чо, ты, чичу 23паришь?».

А тут продуманная речь.

Кивнул ему, благодаря за новости, но ни впечатлялся, так как за трехнедельное пребывание в больнице люди мерли как мухи. Из-за необъяснимой занятости медбратьев из морга, молодым пацанам, как Игорь и Артур, раз в два или в три дня приходилось помогать медсестрам в отделении. Перекладывать умершего пациента с кровати на каталку и вести его через территорию со строгими корпусами с парой парков в дальний корпус больницы становилось обыденностью. Смерть была рядом и слегка синий цвет кожи, встречающей тебя с соседней койки, продолжал пугать, но не удивлять. Он доказывал, что в нефрологическом24 отсеке больницы риск умереть равнялся 30 процентам. Грех было жаловаться, ходили слухи о том, что в кардиологическом отсеке риск равнялся 50ти процентам. В этой лотерее Игорь желал выиграть тот билет, что на выход с грузом отличных анализов.

Игорь бесшумно, как маленькая мышка, ложился спать в обед. Он чувствовал помехи, не позволяющие, как он предпочитал, в миг отключиться. Боль корпуса никого ни оставляла равнодушным. Он чувствовал, как перед сном несчастные женщины, что насильственно потеряли вынашиваемые плоды, крутились в попытках заснуть, борясь с драматизмом. Такие места хуже кладбищ. Они распыляют ненависть и злобу в тех микроскопических дозах, что способна медленно и мучительно сводить с ума, теребя скрытые страхи, надругаясь над шрамами от обид.

Он так и не заснул. Вспомнив про произведения Стивена Кинга. В дремоте возникла версия в стиле автора культовых ужастиков: эмбрионов несут к месту оккультизма, чтобы покормить исчадия ада.

Больница закаляла. Как же хотелось кушать. Он встал и побрел к медсестрам выпросить перекусить. Игорь не был готов ждать до обеда еще пару часов. Курить, чтобы заглушить голод, не решался пока лечащая врач, если её не задержат пациенты, а не покинет корпус, что случалось обычно после обеда. Еды не дали. Пьянчуга-раздатчица на кухне успела остатки завтрака отволочь домой, чтобы накормить неработающего мужа.

Решил спуститься на первый этаж, надеясь выпросить бутерброд у навещающих. Ни у кого ни оказалось даже хлеба с маслом или жадничали. Вернулся назад.

Зайдя в палату, обратил внимание на мужичка лет тридцати Он разместился на ближайшей койке от входа. Новенький поучал молодого пацана. Тот слушал внимательно. Вольным слушателем пристроился вечно без дела слоняющийся молоденький Степан.

Откуда взялся новенький? Ах, да. Федора Степановича выписали с утра, койка освободилась.

Федор Степанович оставил на прикроватной тумбочке Игоря полпачки овальных «Полёт».

«Крепкого ему здоровья» – мысленно пожалел он и пожалел, что не простился с этим крутым старичком, байки от которого перекрывали любой доступный в 1996м году телевизионный и книжный экшен.

Игорь не заметил, что Степан, слушая новенького пускал слезу.

– Они врут тебе, говоря, что почки подлечат и ты не будешь болеть. Врут! Это начало пути к пересадке почек. Твоя жизнь превратится в ад. Ограничения в еде, выпивке, питье, спать по часам. Сплошные ограничения. Родители скрывают от тебя насколько плохо твое состояние. Врачи не говорят правды. Соседи по палате, по отделению скрывают правду о том, что все те, кто здесь и сейчас в полной жопе.

У парнюги плач перешел в истерику. Впечатлительный малый.

Игорь не слышал полной версии отпевания, нашел кассетный плеер и тысячный раз включив альбом Solar Quest «OrgShip» и с композицией «Save The Whale». Погрузился в мир эмбиента25. Иногда ему казалось, что лечится не преднизолоном, а музыкой, подкрашивая те слабые места, что лопнули, не выдержав ознакомления с инструкцией к жизни.

Он пропустил момент, когда Артур, с опозданием защищая доверчивого Степана, вмазал новенькому мужичку по лицу, остановив заупокойную речь. Пропустил, когда новенького мужичка перевели в другую палату. Степана успокоили и увели в его палату. Артура попросили перед тем как бить больных обратиться к медсестре за настройкой здорового климата устами лекарей. А бандитскими методами не ожиревшего от гормонов солнцевского пацана ударом кулака, впустившего резонанс в степенную ниву больных.

Игоря позвали сдавать кровь из вены, зная, что он не завтракал. Отложив медитацию поплелся в процедурный кабинет.

Очереди не наблюдалось исключительно по той причине, что пациенты плотно позавтракали. В желудке загудело пуще прежнего. Беззаботно присел на стул перед стеклянной кушеткой.

Молоденькая стажерка, переживала за то, чтобы не проколоть насквозь вену.

Облегченно выдохнула, когда ей удалось под острым углом. Введя иглу до ощущения «провала», направление иглы скорректировала, чтобы она размещалась параллельно стенкам вены. Поступающая кровь, окрашенная в темно-вишневый цвет, потекла.

Девушка возгордилась. Надела носик шприца на иглу и потянула за упор. Лишенный питания организм пациента тут же остановил подачу крови. Не зная, как продолжить забор стажерка раздумывая зависла, что придало Игорю надежды хотя бы повеселиться в этом полное разочарований утречко.

Он спросил, как будто это могло помочь:

«Как руку лучше повернуть?»

Заметил небрежно брошенный взгляд медсестры. Она занималась заполнением журнала, отдав принятия анализов молодым подрастающим специалистам. Опытная в розыгрышах Вера Ивановна подмигнула ему, давая понять, что не собирается вмешиваться. Дала ему раздолья для фантазии наполнить процедурный кабинет тем, чего так ждешь вечером в каждую пятницу, что кто-то подкинет тебе сил и веры в то, что предстоящие выходные зарядят энергией, чтобы продолжить трудовые будни и добраться до бессмысленной пенсии нищего класса.

«Давай, как обычно просят» – находчиво выдала стажерка, как будто знавала как обычно поступают, когда при венепункции напора нет. На дурака брала. Сама не имела опыта.

«Ты же давно здесь, сам знаешь.»

Игорь сжался, боясь заржать. Собрался и приступил. Осторожно придержал шприц, повернул вниз участка вены, расположенного внутри локтевого сгиба. Стажерка отпустила шприц.

Иголка ранее смотрела на потолок, теперь же смотрела на пол. Кровь не пошла. Подергал рукой как будто зная, что усилит кровоток и вернул обратно.

«Не получается» – переигрывал Игорь.

Поймать его на этом не представлялось. Мрачное лицо от голода прятало много грехов, превращая их в перенесенные страдания, подброшенные несправедливой судьбой для тех, кто по человеческому недоразумению оценивал их неверно.

Молоденькая совершила ошибку, вытащила шприц, оставив иглу. И началось.

Перед погружением легкие млекопитающего по названию кит насыщаются влагой. Она в свою очередь поступает в легкие с потоком крови. Всплывая, кит освобождается от используемого воздуха, извергая его в атмосферу. В это время можно услышать сильный шум, который распространяется на далекое расстояние. Влага подвергается воздействию давления и температуры, поэтому происходит конденсация. В результате над поверхностью моря образуется облако. Если смотреть со стороны, то его можно принять за множество брызг, которые выходят фонтаном из кита.

Кровь прыснула из иглы и облаком прилетела на халат девчонки. Та, предполагая, что совершила чудовищную ошибку, упала в обморок, завалившись на холодную стерильную стену. Явно перебор…

Кровь закончила у Игоря брать Вера Ивановна. Смоченный спиртом тампон она прижала к проколу и вытащила иглу. После этого пациент сжал руку в локте, чтобы ослабить поток венозной крови.

Для порядка, медсестра, не дождавшись покуда кровь в месте прокола свернулась и превратилась в сгусток, залепила подзатыльник. От чего шутник чуть ни влетел в дверной проём вместо того, чтобы слегка подпрыгнуть.

После такого медицинского самопроизвола извинятся за содеянное ни стояло. Игорь отметил как похолодевшее женское тело понемножку приходило в себя. Красивая девчоночка. От её форм отвлекало то, что до обеда было еще как пешком до китайской стены, а голод концентрировал внимание на желудке. Покрасневшая Вера Ивановна наклонилась над стажеркой, что помочь. Пережали оба.

Игорь вернулся в палату с надеждой полежать на койке. Встретил многолюдность и посторонних. А ему пришла идея выпросить еды у однопалатников хотя это считалось крайней мерой, потому что его и так постоянно угощали, но смутил шум.

Отец Артура узнав правду о лечении сына, орал. Дело в том, что из корпуса якобы с железной дисциплиной вырвались истории о беспардонном поведении старшего сына, от которого последний месяц родители требовали выполнять наставления. Было любопытно наблюдать за извержением вулкана, который настойчиво и глупо раскалял Артурчик с тех пор как заселился в эту просмоленную таблеточным дыханием палату. Сын краснел и плакал.

Сдала его от сорокапятилетняя медсестра Люда. По мнению Игоря, лечение Артура наглядно затянулась. Непонятно было почему родителям и лечащему врачу потребовалось стукачество, чтобы осознать причину, по которой растущий пацан не мог победить недуг.

Люда с самого начала поступления Артура подмечала. Кто посещал его? Это четверо однолеток-пацанов в адидасе с золотыми крестика на груди. Что приносили из гостинцев? Соленая еда, выпивка (водка и ликер) и сигареты. Куда и с какой целью он выходит из больницы? За выпивкой, сигаретами и курицей-гриль.

Молчала до тех пор, пока Артур приходил к ней ночевать в одиночные дежурства. Когда же у того появилась новая любовь, Зоя, и он пренебрег прежней любовницей, терпение лопнуло. Она донесла до лечащего врача информацию максимально безопасно для себя. Без некоторых деталей, представив Артура в свете дерзкого нарушителя прописанного покоя, а не тем теплокровным, с кем делила кровать.

Игорь, делая вид, что слушает плейер (а было не до сна), впечатлялся происходящим. Как будто в театре, сидя в партере, просматривал постановку «Горе от ума». Романтизмом выглядело слепое доверие распиздяю-пацану. Реализмом недуг, перешедший в запущенную болезнь и пустивший корни настолько глубоко, что приводило к инвалидности.

Лечащий врач, Валерия Михайловна, завёл обсуждение о том, что состояние Артура за полгода ухудшилось. Был небольшой всплеск хороших показателей, но не более двух тех недель.

Эти две недели Игорь отметил как свое достижение. Сразу после того как Игоря положила в больницу, желая поскорее покинуть её, проявил несгибаемую волю соблюдать врачебные предписания. Артур последовал за ним и взялся за себя. Но влияние распространялось ненадолго. Игорь семимильными шагами поправлялся и решил отметить, достигнув благоприятной отметки. Они вместе выпили по сто грамм водки.

Артур сорвался. Не ограничивал себя в еде и питье. Хотя Игорь пару раз доставал его советами отложить нарушения.

По себе же, для очистки совести, провел анализ и подсчитал, что не нанес себе вреда, так как доза выпитого была мала. Более подобного он не позволял вплоть до выписки из этого грустного учреждения. Более того Артур постоянно склонял его то прибухнуть, то исподтишка угощал курочкой. Игорь проявлял железную волю, отказываясь.

«Пересадка почки» услышал Игорь и испугался за товарища. Драматургия. Приговор звучал уверенно и не подлежал пересмотру. Артур заплакал громче, представляя, что это обозначает. Ежедневное наблюдение за пациентами с донорскими почками не вызывало радости. Их заселяли в палату, из которых пара месяцев тратились на прием гор таблеток, череду капельниц, очередей на анализы и немногие возвращались к прежней жизни.

Следом заплакала мама Артура.

«Пугают» – опомнился Игорь, понимая, что голод подбрасывает неадекватный вывод. Выключил звук в плеере и услышал от Валерии Михайловны добившейся устрашения:

«Попробовать надо с диализа. Если не поможет, то пора начинать задумываться о пересадке».

Игорю понравилась подготовленная взрослыми инсценировка страшного диагноза, прекрасно понимая, что половина успеха к выздоровлению – это соблюдение диеты. Артуру же нравилась роль пациента. Скучно развлекаешься, зато не учишься. Если надавят, то жалуешься на плохое самочувствие и, тебе соболезнуют. Лентяй не представлял, чем заняться в жизни, кем стать. Он вырос в городке, где жируют бандиты. Он не видел прекрасных мест. Не читал достаточно, чтобы предполагать, где тот родник, попив из которого обретаешь второе зрение, что открывает бесконечные грани.