Читать книгу Вайнахи. Экспедиция в прошлое. XVI – XIX век - Джабраил Муслимович Мурдалов - Страница 4

составлено из подлинных документов и читано в заседании Императорской Академии наук 10-го июня 1829 г. академиком статским советником Гамелем, по случаю отправления Академией ученой экспедиции на Кавказ. Автор: Гамель, Иосиф Христианович (1788—1861). Шифр хранения РНБ – 34.83.7.946. «Петербургские ведомости» №80, 1829 год.

Известно, что в последней XVI века, вскоре по покорении Казанского и Астраханского Царств (1552 и 1554), многие Пятигорские Черкесские Князья, убежденные в бесполезности сопротивление победоносному оружию Царей Московских, добровольно покорились России, и в залог верности отправили сыновей своих в Москву, где большая часть оных приняла Христианскую веру. В тоже время несколько окрещенных Черкесов поселились в лежавшем при реке Тюмени, рукаве Быстрой (что ныне река Терек), и уже боле ста лет не существует Российском пограничном городе Тереке. При таковых дружественных сношениях России с Черкесами, случилось, что в 1628 году Черкесский Князь Пшимах Канбулатович Черкасский отправил из Кабарды в Москву некоего Коншов-Мурзу Битемрукова, для объявления Царю Михаилу Федоровичу, что в Кабарде, на расстоянии шести дней пути от города Терека, лежит небольшая страна Абаста иди Точабаста («землица не велика словет Таабаста») принадлежащая сыновьям Ибак-Мурлы: Илдару, Сихову и Илмамешу, и изобилующая серебряною и медною рудою, что еще недавно там плавлено было серебро, но помянутые владельцы оставили добывание руды, опасались, чтобы Царь Российский не отнял у них страны сей. Коншов-Мурза объявил Дъякам в Посольском Приказе, каким путем должно ехать от города Терека, вдоль реки Сунджи («Сунджи»), в страну Та-абаст, и какие должно употреблять меры и средства для добывания руды, а именно, что надлежало бы отправить туда войско и истребовать от сыновей Ибак-Мурзы, вместо находившегося в то время в Тереке аманатом, двоюродного их брата Шенбак-Мурзы, других надежнейших заложников. Сверх того для большей безопасности от Черкесов, надлежало бы построить на реке Сундже острог, там, где уже прежде таковой находился: между сим местом и кабаками (селениями) сыновей Ибак-Мурзы кочевали на горных хребтах («в гребенах») около пяти сот Терских казаков на верность коих можно было совершенно положиться. Царь Михаил Федорович приказал для отыскания показанной серебряной руды отправить туда Немецкого рудознатца и золотознатца, именем Самунда Фрича, и с ним вместе лозоходца или рудокопца Ивана Герольца. Сии два иностранца, приглашенные ко вступлению в Царскую службу Английским гостем (или купцем) Фабином Юлиановым, прибыли в Москву 21-го Августа 1625 года, и уже в Марте 1626 года, вместе с дворянином Григорием Александровичем Загряжским и с Подьячим Сергеем Беликовым, предпринимали для отыскания всякого рода руд путешествие в Пермский уезд и в разные места Сибири, по счастливом совершении коего и возвращении в Москву в 1827 году, Фрич был представлен Царю и получил от него в подарок сорок собольих, и еще столько же куньих мехов и несколько кусков шелковой материи. Управление экспедицию в Кабарду, для исследования серебряной руды, поручено было назначенным в Терек Воеводами: Князю Ивану Александровичу Дашкову и Г. Богдану Герасимовичу Приклонскому. Господам Фричу и Герольду даны были в переводчики Тимофей Фаннемин, и в толмачи Иван Кашпиров. Фрич и Герольд письменно просили Царя, чтобы он дозволил отправиться с ними состоявшему прежде в Царской службе в Нижнем-Новгороде, и в то время находившемуся в Москве, Немецкому плотнику Юрью Григорьеву Бему, ибо полагали, что он мог им быть полезным в построении вододействуемых колес, к сверлении труб и подобных работах. Царь немедленно приказал исполнить их желание. Фрич в силу контракта получил 30, а Герольд 25 ефимков месячного жалованья; ефимок был выдан им Русским деньгами к 15 алтынов и деньги (в 46 копеек). Переводчику Фаинемину назначено было 35, а толмачу Кашпирову 15 р. Годового оклада.

в продолжение путешествие и в городе Тереке Фрич и Герольд должны были получать в день по пяти алтынов столовых денег («корму»), по четыре чарки вина по шести кружек меду доброго; служителям их положено было в день по одно кружке пива и по кружке меду. В Казани повелено было выдать Фричу и Герольду провизии: каждому десять ведер вина, десять пудов меду пресного, десять полоть ветчины, десять ведер уксуса, пять четвертей сухарей, четверть круп и четверть толокна. Для исследования руды они взяли с собою: «камень магнит, камень на чем вытают золото, с полпуда спускных стекол, и по одному мешочку: винного камня, буры, глазгалы, мышьяку и гуммилаку; двадцать восемь треугольных (плавильных) горшков, девяноста опытных чашек и плошек, девяноста меньших (плавильных) горшков, железную печь, два медные пестики, двенадцать фунтов свинцу, четыре муфели глиняные белые, четыре доски глиняные белые на чем ставят муфели, шесть станков железных и пять радосков железных». В Астрахани, куда экспедиции прибыла 18-го июля, Фрич и Герольд объявили тамошнему Стольнику и Воеводе, князю Юрию Федоровичу Буйносову-Ростовскому, что от минералогического путешествия, предпринятого за несколько лет перед тем Англичанином Джоном Ватером в Сибирь, осталось, при возвращении их из Перми, в Нижнем Новгороде несколько потребных для рудного дела инструментов, и просили, чтобы оные были им доставлены. Князь Ростовский донес о сем Царю, который немедленно приказал Нижегородскому Воеводе Ивану Трохониатову переслать им сии вещи чрез Казань, что и было исполнено. 21-го августа путешественники наши прибыли в город Терек. Свирепствовавшая в то время в горах заразительная болезнь, по поводу коей прежние Воеводы: Князь Василий Феодорович Щербатов и Г. Степан Татищев учредили карантин («поставили заставы»), была причиною, что они не тотчас отыскали в горах князя Пшимаха Канбулатовича Черкасского. И так стали наперед допрашивать некоторых из Терских старожилов, детей Боярских и земских посадских людей и также стрельцов, отправляемых прежде по Государевым делам в горы; но все по крестному целованию утвердили, что никогда не слыхали о земле Та-абастъ и о находившейся в оной руде. Некоторые присовокупили, что они живут в Тереке с самого построения сего города (по сему Терек был бы построен не прежде половины XVI века). Другие донесли, что из Мурдаровского и Ибакского кабаков часто привозили в Терек врученный свинец. Конный стрелец Кошкодамова Приказа, Девятко Савельев объявил, что он, будучи отправлен из Терека к Князю Черкасскому, в горах под Грузинскою землею («в колканех да в мыльницех») сам покупал свинец и привозил оный в Терек, но не знает, откуда оный был добыт. Коншов-Мурза, ездивший в Москву, утверждал, что кроме его никто не знает места в горах, где добывается медная и серебряная руда. По сему он 18-го сентября с новокрещенными и в службе составлявшими Черкесами: Андреем Афанасием, Сидором Семеновым и Марком Аганитовым, несколькими отборными, верными, Татарами и Окотцкими людьми (вероятно из Черкесской, лежавшей при реке Сулаке, Окочинской слободы) отправлен был в Кабарду, чтобы привезши образчик руды и пригласить к приезду в Терек сыновей Та-абастского владельца, Ибак-Мурзы: Илдаря и Сихова, равно как и Уздена его, Аледаева, и Уздена Кан-Мурзы, Иналука, которые сами серебро выплавляли. 24-го ноября Коншов-Мурза возаращался из гор и представил миссии около одного фунта руды в небольших кусках, добытой, по его словам, в земле Та-абастъ, также на горе Исгодыръ (?) и на пустом месте, именуемом Хазын. Три четверти сей («светлой») руды даны были для исследования Фричу, которой нашел, что оная содержала преимущественно свинец, а именно: пятьдесят пять частей во сто, также серебро, коего количество он полагал до четырех золотников во сто фунтах руды. В своем донесении (от 22-го декабря) он упоминает, что близь сей руды (серебристого свинцового блеска) можно предполагать еще более серебренной, а может быть и медной руды. Но как он по причине опасностей, с которыми сопражено было путешествие в горы, не смел сам отправиться к месторождению оной руды, то и не мог определишь, будет ли добывание оной выгодно, в чем однако, судя по представленному образчику, ни мало не сомневался. Полученное при разложении серебро и свинец, равно как и остальная часть руды, с приложением печати Фрича и Герольда, отправлены были чрез толмача Кашпирова и двух Марка Агапцитова, сопровождавших Контов-Мурзу в горы-Мурзу в горы, к Царю Михаилу Федоровича, который приказал подарить Кашпирову кусок Английского сукна и 5 рублей денег.

Коншов-Мурза в съезжей избе пред Воеводами невозможно будет добывать оную руду, ибо Наршов-Мурза Эбуслуков, приехав из Терека в горы, разгласил повсюду, что Царь Российской хочет овладеть Кабардою для добывания в оной золота и серебра, что его Коншов-Мурзу, хотели убить и, что он был спасем только Князем Пшимахом, что сыновья Илдара, Та-абастского владельца, отказываются прийти в Терек или дать заложников, ибо опасаются потерять свою землю. Также вышеупомянутые мастера: Ажедаев и Иналук, еще недавно выплавлявшие серебро, не хотят, прийти в город, боясь, что или будут взяты там под стражу, или по возвращении в горы убиты Кабардинцами. Место, откуда Коншов-Мурза получил руду, отстояло, но словам его, от города Терека на шесть дней пути. Дорогу туда он описывает не весьма ясно: он упоминает реки: Сунгус, Черех, Хааин, Ардан и Урух. Может быть угрозы горских жителей заставили его нарочно скрывать настоящее местоположение Таабаста. Князь Пшимах, у которого Коншов-Мурза пробыл несколько времени в Кабарде на пути своем, сказал ему: что если Царь хочет добывать руду, то прислала бы «два Приказа конных, и пять сот пеших стрельцов, две тысячи Юртовских Астраханских Татар, и сверх того сколько можно более Терских Черкесов, Окачанев, Татар, Новокрещенцев и Козаков». С сим войском надлежалобы напасть на Кабардинских и Горских Князей и Мурз в пахатную пору, когда люди их рассеяны по полям, и навести на них ужас. Вместо находившихся в Тереке аманатов, на коих нельзя было положиться, должно было взять других, знатнейших. Если войско пробудет там два года, то можно будет безопасно добывать руду: по близости находится довольно лесу и воды для выплавки оной. Служилый Черкес, Андрей Афанасьев, ездивший с Коншов-Мурзою, показал пред Воеводами в Тереке: что по прибытии в Кабарду, Коншов-Мурза, оставив его и всех прочих своих сопутников в Нартовых кабаках, продолжал путь в горы с братом Нартова: Илдаром Эбусковым, с помянутыми Сидором и Марком, с Узденами Князя Пшимаха: шаганом Каташевым и Беком Урдашевым и с собственным Узденем Шагануком Бартовым. Сидор и Марк донесли, что они из Кабарды ехали сперва лесом и горами, по весьма неудобопроезжим стешка и гребням. Часто они должны были ходить пешком и водить лошадей за повода; на расстоянии же около двадцати верст от Горских кабаков, Коншов-Мурза, оставив Илдара Эбуслукова, их обоих и собственного своего Уздена, тайно избирался далее по крутым утесам, в сопровождении одного только Уздена Князя Пшимаха, и на четвертый день возвратился к ним с образчиками руды. в Москве Сидор в Марк были еще раз допрашиваемы в Посольком Приказе. Они тут объявили: сто страна, где они были с Коншов-Морзою, принадлежит, сверх Илдарских Мурз, еще Болкарам: Абти-Таарекову и Улли-Мурзе, племянникам Князя Пшимаха по сестре, не подвластным Царю и не имеющим в городе Тереке заложников, но подчиненным Черкесскому Алегук-Мурзе Шеганукову, даннику Царя Московского, имевшему в Терском городе сына своего Темира Аксака в закладке, и также двор свой для приезда. Вышеименованным Мурзы, хотя сами и не имели много народа, но близь их в горах было много людей иных Мурз. Они не знали, будет ли Алегук-Мурза в состоянии преклонить разных обитателей страны, где находится руда, к обработке оной в пользу Царя, но сомневались, чтобы возможно было произвести это в действо без многочисленного отряда ратных людей. Касательно дороги они показали, что она первые пять дней от города Терека, хотя идет все по скалам (стенью), но не очень затруднительны; последние же два дни были весьма утомительные ибо дорога здесь шла по высоким горам и хребтам («пришли горы великие и гребени»), где не лень было ехать иначе как по одиночке, а весьма часто нужно было идти пешком, веди за собою лошадь. Февраля 21-го дня 1629 года наконец сам Кила Пшимах приехал из Кабарды в Терек, где Пшимах приехал из Кабарды в Терек, где Воеводы, велев его призвать в съезжую избу, объявили ему благоволение Царя за его резностную службу, и вручили назначенную ему в подарок шубу и шашку. Он подтвердил, что шел ко с помощью значительных военных сил можно исполнить волю Царя, и что тогда вся Кабарда была объята ужасом. Еще прежде нежен Коншов-Мурза оставил Москву, Терский Боярский сын Борис Станиславов, приехав оттуда в Терек, говорил о проекте Царя с Федеем Волошениновым, который сообщил он Барук-Мурзе. Сей немедленно приказал волснить о том всем Князьям и Мурзам в Кабарде, которые его, Пшимаха, осыпали жестокими упреками за то, что он объявил о нахождении у них руды. Когда же Коншов-Мурзы явился к нему в Кабарду, то Князья и Мурзы тотчас догадались, какая была цель сего посвящения и поклялись, их обоих погубишь, если они осмелятся съездить к рудник. Когда же в последствия узнали чрез приехавшую в Терек сестру Барук-Мурзы, именем Хабас, что Коншов-Мурза, не смотряна угрозы их, тайно привез в Терек небольшое, количество руды, то многие Князья и Мурзы и Кумицкий Андемир Салтамамутов, вооружив своих людей, пошли против его и Коншова родственников и подчиненных в горы («в Болгары»), где тогда еще продолжали резаться. Дети Казыева, Шолоховские и многие Кабардинские кабаки, прежде им уговоренные покориться Царю Московскому, и уже действительно поселившиеся по близости города Терека, услышав, что Царь намеревался обработывать серебряную руду, снова хотели с наступлением весны возвратиться в горы. – Впрочем князь Пшимах объявил, что он сам никогда не бывал в стране Та-абастъ, а знает оную только по слухам, но что действительно там еще не за долго пред тем было добываемо серебро вышеупомянутыми лицами. Между тем, как Коншов-Мурза отправился за образчиками руды в Кабарду, новые Терские Воеводы, Князь Дашков и Г. Приклонский поручили Фричу и Герольду важную гидравлическую работу, которая еще весною того же 1628 года была предпринята прежним Воеводою, князем Василием Феодоровичем Щербатовым, а именно снабдишь город Терек пресною водою из реки Быстрой. Я намерен здесь несколько подробнее упомянут о сей работе, ибо мы имеем весьма мало исторических сведений о том, как именно за таковые дела принимались в то время, когда для отечества нашего только еще взошла заря просвещения и гражданского образования. Город Терек, в последствии названный Терки, как выше замечено, лежал при реке Тюмени, рукаве реки Быстрой, недалеко от Хвалымского (Каспийского) моря. Быстрою, вероятно, именовалось вся, ныне Терском называемая, река, по причине стремительности ее течения» ибо она протекала из высоких снежных гор. Воевода Князь Дашков писал о Быстрой реке вода живет быстра и течет сердито не одним местом, в иных местах промывает, а старые места песком засыпает».

Как горные потоки, увлекающие с собою много камней, земли и песку, не редко переменяют свое течение, то и может быть, что река Тюмень в прежние времена была главным устьем нынешней реки Терека. По сему и погадать можно, что, по тогдашнему изобилию к сей реке воды, построен был близь устья город Терек, – (местами приводимый город Тюмень едва ли не есть тот же самый) – но в начале семнадцатого века река Тюмень почти совсем высохла, а Терские Воеводы неоднократно получали Царские приказания, искать средства к проведению вновь воды из реки Быстрой в Тюмень, для продовольствия жителей города Терека. Князь Щербатов с особенным рвением принялся за сие дело. Весною 1628 года он несколько раз ездил к реке Быстрой, взяв с собою Терских стрелецких голов, детей Боярских, «служилого заречного Татарина Тогаша Тебердеева» (из Терского предместия, лежавшего по ту сторону реки Тюмени), и еще новокрещенных Терских Черкесс: Андрея Афанасьева (о котором выше упомянуто), Назафора Кисебеева и Федора Шулебеева, ибо Черкесы, проводя часто из реки Быстрой воду посредством каналов (копаньями) на свои, знали подобного рода работы («им водоприводное дело за обычей»). Еще Князь Щербатов советовался с «надобным стрельцом Васильевского приказа, Терским камышником Иваном Михайловым Ветохым», ибо своей должности хорошо знал сию страну («камыши чает для здоровья»). Все согласились, что самое удобное место для устроения отводного канала из реки Быстрой находилось в пяти верстах поверх города Терека, близь искусственного рукава, ведшего к деревне Искинь? («искинь дерева копань»), ибо оттуда можно было провести канал к «еркам», впадающим в реку Зеленую, из которой вода должна была далее изливаться в Тюменьку реку. Вероятно река Зеленая – или может быть правильнее: Соляная – была ничто иное как ветвь Тюмени, соединившаяся опять с нею последнею рекою несколько ниже, образуя таким образом рубеж, а между оным и рекою Тюменю, остров, о котором действительно в описании и упоминается. Управление водопроводною работою работою было поручено упомянутому стрельцу Ветоху, и для копания канала нанято «сто Астраханских Ногайских Татар, пришедших из Астрахани наименоваться у Тезиков копать марены». Сии Татары за сто два рубля вырыли канал, длиною в пять сот семдесять, глубиною в две, и шириною в десять саженей. – 11-го апреля вода была спущена в канал, и тотчас текла далее в Каспийское море. Князь Щербатов «поставил Терского Боярского сына Булата Демьянова, с пятнадцатью стрельцами на карауле» в том месте, где канал выходил из реки Быстрой, и приказал им «беречи того накрепко, чтоб в устье той копани не заметало и насосом не занесло». Ветоха же, Кисебеева и Шулебеева отправил в Москву к Царю с донесением о успехе работы. Уже в исходе лета, когда вода стала убывать в реке Быстрой, она иссякла в канале, и по сему вновь определенным Воеводам, Дашкову и Приклонскому, от Царя Михаила Федоровича, поручено было, при помощи Фрича и Герольда, исследовать, нельзя ли засорившийся мешок Тюмени из реки Быстрой, или даже начало старой Тюменьки реки «против верхние Кизлярские изголовы» так выкопать, чтобы вода приняла опять течение чрез Тюмень к городу Тереку. Воеводы отправились к сим рекам, и взяли с собою обеих немецких мастеров. По учиненном на месте исследовании, оказалось, что невозможно было возобновить истока Тюменьки, ибо оный был так завален песками, и до такой степени зарос камышем, что уже лет с двадцать вода вовсе не могла проходить. Также нашли невозможным восстановить старую реку Кизляр и провести в Тюмень «потому, что те старые реки далекож отошли». Фрич и Герольд утверждали, что можно будет устроить прежний канал Князя Щербатова так, чтобы пресная вода всегда текла из реки Быстрой в Зеленую, а из сей в реку Тюмень к городу Тереку. Вследствие сего Воеводы дали им 31-го октября девяносто, а спустя неделю еще двести пятьдесят человек работников, которых, за недостатком рабочего народа, должны были взять из жителей города Терека («ружники, оброчники и всякие ратные и жилецкие люди всяких чинов»). 17-го ноября, по причине наступивших морозов, должно было оставить работу, но оная была возобновлена в марте 1629 года, и приведена к окончанию 21-го апреля. Плата работникам, содержание их и издержки на дрова, железо и уголья составляли 261 рубль, 15 алтынов и 1 деньгу. Прежний, Щербатовский, канал не только был расширен, но еще вырыт вновь канал на большое пространство, так, что вся длина оного составляла две тысячи тристо пятьдесят саженей. Канал был столь широк, и имел такую глубину, что по нем могли ходить не только лодки и нагруженные суда (грузные каюки), но даже и дровяные плоты. Фрич и Герольд предписали хранить в чистоте верхнее устье канала на берегу Быстрой, и советовали «на другой стороне Быстрые реки против копанского устья ставить на мысу наплавные карши» чтобы вода принуждена была течь более в канал. Для присмотра приставлен был снова Боярский сын с двадцатью стрельцами, а Булат Демьянов и Тогаш Тебебердеев 25-го июня отправлены в Москву к Государю с донесением о счастливом окончании работ. Демьянов и Ветох, по приказанию Царя, получили каждый в подарок по 8 рублей, а Татарин Теребердеев и Черкессы Кисебеев и Шулебеев по 12 рублей, и сверх того каждый по одному куску Английского сукна, по куску камни и куску тафты.

Хотя Фрич и Герольд ручались: что от их работы «Терским людям Быстринская свежая вода впредь будет прочие», но уже 15-го февраля 1631 года новые Терские Воеводы, Князь Василий Тюренин и Князь Семен Волконский донесли Царю, что в городе Терке сделался совершенной недостаток в свежей воде, река Быстрая выступит из берегов; они уверяли также, что употребленные для стоку воды ерки никак нельзя укрепить. Фрич, находившийся тогда уже в Москве, был по сему делу допрашиваем и сказал, что недостаток воды в реке Тюмени происходил от того, что устье канала из реки Быстрой заперто льдом, в предупреждение чего дал он, пред отъездом из Терка, письменное наставление Воеводам, Дашкову и Приклонскому. Сии подтвердили показание Фрича, присовокупив, что они его наставление в съезжей избе вклеили в столп о сем деле, и отдали столп о сей поступившим на их место новым Воеводам, князьям Тюренину и Волконскому, которым «про то Немецкое объявили». Далее они объяснили, что не только они по указанию Фрича «осенью, когда вода вымеженела, копанское устье от Быстрые реки против копанского устья на мысу наплавные карши ставили, но сверх того в устье для крепости побиты у них были сваи, и плетени были заплетены и хрящем плетны засыпаны, а как в 1650 году на весне в разлив пришла из Быстрые большая вода, и на устье де у копани сваи выломало и плетени и хрящ размыло, и варшами де и иным ничем воды удержавши было не мочно». Они предлагали вырыть канал вдвое глубже прежнего, и полагали, что тогда вода будет в оном течь беспрепятственно, тем иначе, что устье реки Быстрой на взморье отчасу более заваливалось песком, так что уже в то время нельзя было проезжать в оную со стороны моря на маленькой лодке, а тем менее бусою или иным каким-либо большим судном. Не знаю, приведено ли было в действо сие предложение Воевод; в бумагах относящихся до Фричевой экспедиции ничего о том не упоминается. Но по вероятности пресная вода была снова проведена к Тереку, ибо известно, что в 1638 году Царь Михайло Федорович приказал Нидерландскому Инженеру Корнелию Клаусену укрепить город сей, имевший тогда 2000 футов длины и 200 футов ширины, по новому образцу земляным валом и бойницами, каковые укрепления в 1670 году, по приказанию Царя Алексея Михайловича, были еще нарочито увеличены. Но когда Петр Великий, во время Персидского своего похода в 1722 году, посетил город Терек (Терки), то, будучи не доволен низменным положением города, окруженного тростником и болотами, приказал, вследствие тогдашних завоеваний, заложить новую крепость, Святой крест, двадцатью верстами далее на Юг при реке Сулаке, а Терек, переставший уже быть пограничною крепостью, в 1728 году – ровно сто лет после Фричевой экспедиции – был срыт до основания, и в последствии место, где стоял город, было совершенно наводнено Каспийским морем. Фрич из Терека предпринимал еще путешествие к одному из горячих колодезей, чтобы искать руды, но ничего не нашел, кроме черной нефти. 20-го Марта 1629 Царь Михайло Федорович приказал оставить дальнейшие прииски руды в Кавказских рудах, потому что без помощи оружия нельзя было достигнуть цели. Фрич, Бем и Фаннемин в сентябре отправились в Астрахань, куда уже прежде, в Июне месяце, отбыл Герольд по причине болезни. Царь чрез тогдашнего нового Астраханского Воеводу, Князя Федора Семеновича Куракина, приказал Фричу и Герольду сделать съемку города, и начертать план к распространению городской стены, начиная от красной башни при Волге, где находилась деревянная ограда, да бы можно было поставить пять сот новых дворов и поместить еще приказ из пяти сот стрельцов. Проект их, план и примерная смета были посланы к Царю. – Бем умер в Астрахани.

В Сентябре 1630, Фрич, Герольд, Фаннемин и Кашпиров, в следствие нового Царского приказания, отправились обратно в Москву через Казань, Нижний-Новгород и Муром; первую часть пути они совершили водою на Волге «в осеннем гребном караване». Герольд, давно уже страдавший недугом, даже во время прежней поездки его в Сибирь, умер и был схоронен дорогою; остальные 23-го декабря прибыли в Москву. На следующий (1631) год, Фрич, снабженный Царскою, по его просьбе на Немецком и Русском языке написанною, грамотою от 7-го июля, возвратился в Германию. В сем открытом Великокняжеском паспорте, также по Фричеву прошению, было замечено, что его сотоварищ, Иван Герольд, скончался в России. Фрич при отъезде своем обещал Царю: нанять в Германии всяких мастеровых, особенно следующих в выделывании железа («всяких статей мастеров разных мудростей, которые делают всякие железные мудроственные дела»), и привезши их на собственном иждивении в Россию. Желательно было бы узнать, какие ныне остались следы разрушенного за сто лет города Терека и предпринятых по близости оного за двести лет гидравлических работ, а именно: соединения, посредством каналов, рек: Быстрой, Зеленой и Тюмени, и поняты ли сии места еще по ныне Каспийским морем, как были в половине прошлого столетия. Некоторые как известно, утверждают, что вода в Каспийском море периодически, то прибывает, то убывает. Но еще важнее было бы: исследовать положение Кабардинской страны Та-абастъ, обратившей на себя внимание Царя Российского и побудившей его к отправлению туда нарочной экспедиции. Должно бы разыскать: действительно ли там находится много богатой серебристой свинцовой, а может быть и других, обработки достойных руд. Теперь не известно, была ли сия страна после 1628 года ближе рассматриваема в минералогическом отношении. Гюльденштет и Рейнегс в разных местах Кавказа нашли, не только серебристый свинцовый блеск, но и богатые медные, железные и цинковые руды. Древние повествуют много баснословного о неистощимых золотых и серебряных рудниках Кавказа. На всякий случай нет сомненья, что в недрах его заключаются большие сокровища, и может быть скоро настанет время, когда они будут выведены наружу. Должно надеяться, что предпринимая ныне со стороны Академии ученая экспедиция представит нам и в сем отношении важные пояснения.

Серебро и свинец на Кавказе. В одном из последних заседаний Императорской Академии Наук, Непременный Секретарь оной, Статский Советник Фусъ, читал письмо одного из Членов отправленной Академию на Кавказ ученой Экспедиции, находящегося ныне в Баку Доктора Майера, о том, что неутомимым трудам Генерал-Майора Энгель-гарта, едва ли не удалось открыть вновь те богатые рудники серебра, или серебристого свинца, о которых Академик Гамель сообщил Академии Наук в заседании оной по июня прошедшего года сведения, почерпнутые им из письма Генерала Энгельгарта к Доктору Майеру: «Касательно двухсотлетнего, Императорскою Академию Наук приисканного документа, продолжительные исследования, кажется, дали мне уверенность, что открыто сокровище, которое тогда с Москвы приезжали искать в здешней стране. Гора, содержащая в себе руду, находится при реке Аргуне, коею отчасти даже и вымывается, так что руда лежит раскрытая. Главную жилу полагаю в три сажени, и возле оной есть еще другие меньшие. Ныне страна сия, отдаленная от Грозной на сто тридцать верст, принадлежит небольшому народу, называющемуся Зумсой. Я сохраняю для вас кусочек сей руды, из которой прежде сего Русские беглецы чеканили фальшивую монету. Весною я пошлю за большим количеством оной руды. Как тут идет по Аргуну вверх к Тифлису и с небольшим трудом может соделаться проезжим, то я представлю об устроении здесь порядочной дороги о помещении на оной войска, поколику сие будет возможно. Сия дорога выйдет несравненно удобнее идущей чрез Владикавказ, потому что горы в Аргуну значительно понижаются» там же нет снежных сугроб (лавин), ибо не имеется крутых высоких утесов.“ Доктор Мейер к сему присовокупляет, что на возвратном пути своем намерен ехать на Грозную, дабы, буде только возможно, посетить сию гору, могущую со временем соделаться весьма важною. Как в одном из прежних донесений Д. Мейера в Академию Наук было упомянуто, что, не смотря на все старания, не удалось еще отыскать упоминаемой в странном документе землицы: Таабысты или Таабасты, и что некоторые подозревают объявившего об оной в Москве Черкеса Коншова Мурзу в том, что он по какой либо причине выдумал сие название, то Статский Советник Гамель прочитал пред собранием Академии ту часть из подлинных рукописей, где описывается приезд. Коншова Мурзы в Москву и самое сообщение его о находящейся в Кабарде серебряной руде.

Астраханские Воеводы Князь Юрий Петрович Буйносов-Ростовский (бывший также Стольником) да Семен Иванович Волынский, вместе с Дьянками Степаном Карауловым и Григорием Печаевым, донесли Царю Михайле Федоровиче что 14 сентября 7136 года (1627) прибыл „в Астрахань с Терка стенью Терский жилец Коншов Мурза Бишем руков“ с двадцатью человеками людей его, и объявил что Князь Пшимах Канбулатович Черкасский (его дядя) посылает его по некоему важному тайному делу к Царю Михайле Феодоровичу в Москву. Воеводы приняли Коншов Мурзу как можно лучше, и 16 сентября „в Дьячьей избе“ распросили его, с восемью человеками его людей, вместе „с Шаховым гонцом Кадергулом“ на двадцати пяти казенных лошадях с клеймом („за Государевым пятном за орлом“). К препровождению назначены были Астраханцы, Степан Скорятин и Алексей Растопчин как „Станичники“, а с ними писано было к Темниковскому Воеводе Илье Наумова, дабы он Коншову Мурзе дал до Москвы новые подводы. Января 12 7156 (1628) указал Царь Михайло Федорович Дьянкам: думному Ефиму Тедеппеву, да Максиму Матюшкину, принять Коншова Мурзу Битемрукова в Посольском Приказе. На случай сего приема назначен был следующий церемониал: „Послать под Коншов Мурзу и ехать с ним в город приставу его. А лошадь с саньми послать с Государены конюшни, а сказать от Посольского Думного Дьяка от Ефима Телепиева. А в то время быть в городе на площади стрельцов без пищалей одному приказу. А как Коншов Мурза приедет в город и сести ему с лошади у Посольской Палаты и пищи в Посольскую Падату, а как Коншов Мурза войдет в Посольскую Падашу и Дьяки, думной Ефим Телепнев, и Максим Машюшкин, встав, с ним корошуются и велат Мурзе сести, а как сядет, и его спросят о здоровье. А после того говорят Мурзе «… (смотри ниже). На вопрос „корошевавшихся“ с Коншовым Мурзою Дьяков „о здоровье“, и сколь он давно с Терка поехал и здороволи дорогою ехал» сказал он; «Поехал де он с Терка С Семеня дни нынешнем вв 7136 оду (1 Сентября 162) а ехал на Астрахань а из Астрахань а из Астрахань а из Астраханы ехал к Москве степью». Потом Дьяки ему говорили: «Писали ко Государю Царю и Великому Князю Михаиле Федоровичу всея России из Астрахани воеводы Князь Юрий Буйносов с товарищи, что прислал к ним в Астрахань Князь Пшимах Черкасской его Коншов Мурзу с великим шайным Государаевым делом, и ты им, Князю Юрью с товарищи, в распросе, сказал что проведали вы, Князь Пшимах и ты Коншов, что есть в Кабарде землица не велика слове Таабыста (в других местах писано Таабаста), а живут в ней люди вольные Черкесы, и в той землице есть серебряная руда, а расскажет де про то подлинно ты Коншов Мурза на Москве, и ты скажи нам, где та земля и сколь далеко от Терка и какие в ней люди живут, и под Царского ли Величества они высокою рукою, и только послать Государевых мастеров для серебреные руды, не будет ли им от кого какие порухи, и почему Князь Пшимах про тое землицу сведал, что есть в ней серебряная руда, и на перед сего кто серебро тут делывал ли, и ты Коншов то место и руду знает ли, какова она, камень ли или земли, и в каких местах, в горах дне или на ровне, и есть ли с ним тое руды опыт, и какой путь к тому месту, сухой ли или водяной; про то нам скажи подлинно, а что скажет и мы те твои речи донесем до Царского Величества»

«И конов Мурза сказал: есть де землица, а ходят в нее на Сунжу реку, а ходу до Сунти два дни, а от Сунти вверх по Сунте сухим путем ходу шесть дней. А и водяным де путем ехать мочнож Сунтею рекою вверх, а из Сунти малою речкою в те горы, где серебряная руда, а живут де в той землице Черкасы кабаками, Ибак Мурзины дети: Илдар, да Сыхав, да Илмамент, а отец, Ибак Мурза, Шолохова сын старово, и в той де землице верно есть серебреная руда, что камень, а Пшимах де и он Коншов про тое руду ведают потому: тому де лет с десять, как делали из тое руды серебро Черкасы Мамик Ажамаев сын, Ибак Мурзин узден, да Иллук, Кан Мурзаин уздень, и ныне они в лицах и сыскать их можно, только они ныне серебра не делают, боятся от Государа опалы. Да и свинец де в тех местах есть, и только де укажет Государь тут делать серебро и на надобет Государевы ратные люди чтоб было бесстрашно, а без ратных де людей быть нельзя по тому: холопи де они Государевы и заклады де у них Терском городе есть, только не крепки. Был де в прошлых годех в Терском городе брат их родной, Сырхов Мурза, и Сырхов де из Терского города переменен, а в его место ныне на Терке, брат же им, Шебан Мурза, по матери, а отца не тово, и он де не крепок, и ныне де надобе послать ратных людей, да с ними укрепиться, и оманаты у них взять в Терской город добрых, чтоб было кому верить и тогда в той землице серебро делать мочно. И в то время как станут серебро делать, в тех местах для обереганья от Черкасских людей надобно на Сунше реке поставить крепость, сделать острог в прежнем месте, где бывал наперед сего Государев город. Как в том месте острог поставят и Ибак Мурзиных детей кабаков, кочуют Терские Казаки, Которые живут в гребенах (от сего названы они Гребенскими Казаками), а живет де их в гребенях с пять сот человек, и Государевым людям, которые будут в той крепости, будет на них надежно. Сие столь обстоятельное сведение, данное Коншовым Мурзою о содержащей в себе серебро Кабардинской стране Таабысте, в коем упоминается именно о многих лицах, бывших тогда в живых, едва ли допускает сомнение о точности оного. Да и действительно назначенная Царем Михаилом Феодоровичем, в следствие показания Коншова Мурзы, Миссия, при которой, кроме назначенных в Терек воеводами: Князя Ивана Андреевича Дашкова и Богдана Герасимовича Приклонского, находились Немцы «золотознатец» Самойло Фрич и «рудознатец» Иван Герольт, нашла, что принесенная с Кабардинских гор руда была свинцовая, бовольно богатая серебром. Обработывание же оной не состоялось потому, что Черкесы готовились тому противиться. Г. Гамель, уже в прежнем своем донесении о сем предмете, изъявил желание, чтоб кто либо принял на себя труд исследовать, покрыто ли ныне Каспийским морем то место, где прежде стоял город Терек. Сие было бы любопытно для узнания, точно ли переменяется высота оного. Известно, что в сочинениях Ганвея, и других, упоминается даже о прибывании и убывании воды в сем море тринадцатилетними периодами. Несуществующий с 1728 года город Терек стоял близ сего (Хвалимского) моря на реке Тюмене, рукаве реки, ныне по сему городу всегда называемой Тереком, а в старых бумагах Быстрою (речь идет о Аргуне) именовавшейся. Река проистекающая с высоких гор Кавказа, не без основания носила сие имя. – Вероятно найдутся водою Каспийского моря не понятыми каналы, копанные с 1626 по 1629 год, выше бывшего города Терека, дабы доставить к оному свежую воду из Быстрой чрез реку Тюмень. Сия гидравлическая работа была сперва, в 1626 году, поручена искусному Голландскому архитектору и инженеру («городельцу») Кузьме Мушерону (Moucheron; у нас превратили его имя в Думушуров), но как он в Астрахани, где ему приказано было исправить и распространить городскую стену, помер (30-го июля 1627 года), то Царь Михайло Феодорович 1628 велел поручить Терскую канальную работу посланным для отыскания серебряной руды в город Терек немецким рудным мастерам Фричу и Герольту, коими оная и была совершена, так что Терские жители имели, хотя на некоторое время, свежую воду, в коей прежде крайне нуждались.