Читать книгу В дороге - Джек Керуак - Страница 8

В те дни я не знал Дина так хорошо, как сейчас, и первым делом я решил найти Чада Кинга, что я и сделал. Я позвонил ему домой, поговорил с его матерью – она сказала: «Сал, что ты делаешь в Денвере?» Чад – стройный белокурый юноша со странным лицом колдуна, увлечённый антропологией и доисторическими индейцами. Его нос мягко и почти кремово клевал из-под золотой вспышки волос; в нём были красота и изящество крутого западного парня, который танцевал в придорожных заведениях и немного играл в футбол. Когда он говорит, слышен дрожащий звон. «Сал, что меня всегда привлекало в индейцах Равнин, так это то, что они смущались после того, как похвалялись количеством своих скальпов. У Рэкстона в Жизни на Дальнем Западе есть индеец, который краснеет как рак, потому что он снял слишком много скальпов, и он в безумии бежит на равнины, чтобы укрыться от своей славы. Чёрт, меня это трогает!»

Мать Чада разъяснила мне, в сонный денверский полдень, что он занят плетением индейских корзин в местном музее. Я ему туда позвонил; он приехал и забрал меня в своём старом Форде, который был ему нужен, чтобы ездить в горы на раскопки индейских объектов. Он зашёл на автостанцию в джинсах и широко улыбнулся. Я сидел на полу на своей сумке и разговаривал с тем же моряком, с которым был на автостанции в Шайенне, расспрашивая его, что случилось с блондинкой. Ему было так скучно, что он не ответил. Мы с Чадом сели в его маленькое купе, и первым делом ему надо было забрать карты в администрации штата. Затем ему надо было встретиться со старым школьным учителем и так далее, я же хотел выпить пива. И в глубине моего сознания была дикая мысль: где Дин и что он делает прямо сейчас? Чад раздружился с Дином по какой-то странной причине, и он даже не знал, где тот живёт.

«А Карло Маркс в городе?»

«Да». Но больше он не сказал ни слова. Это было началом выхода Чада Кинга из нашей шайки. Мне надо было вздремнуть в его доме после обеда. Он сказал, что квартира Тима Грея ждала меня на Колфакс-авеню, что Роланд Мейджор уже жил там и ждал, что я к нему присоединюсь. Я ощутил в воздухе какой-то заговор, и этот заговор разделил шайку на две группы: Чад Кинг, Тим Грей и Роланд Мейджор, вместе с Роулинсами, в целом решили игнорировать Дина Мориарти и Карло Маркса. Я встрял в середину этой интересной войны.

Это была война с социальным подтекстом. Дин был сыном пропойцы, одного из самых шатких бродяг на Лаример-стрит, он вообще воспитывался на Лаример-стрит и рядом с ней. В шесть лет он обращался к суду с просьбой освободить отца. Он попрошайничал в переулках Лаример и украдкой относил деньги своему отцу, который ждал среди разбитых бутылок со старым приятелем. Затем, когда Дин подрос, он начал шляться по бильярдным на Гленорм; он установил рекорд Денвера по краже автомобилей и отправился в исправительную школу. С одиннадцати до семнадцати лет он там обычно и пребывал. Он специализировался на том, что крал автомобили, стрелял девочек, выходивших днём из школы, отвозил их в горы, там ими занимался и возвращался в город ко сну, в любой доступный отель с ванной. Его отец, когда-то респектабельный и трудолюбивый жестянщик, стал винным алкоголиком, что ещё хуже алкоголика на виски, и был вынужден мотаться на товарняках в Техас зимой и обратно в Денвер летом. У Дина были братья с стороны умершей матери – она умерла, когда он был маленьким – но они его не любили. Единственными приятелями Дина были парни из бильярдной. Дин со своей громадной энергией нового американского святого и Карло были андеграундными монстрами этого сезона в Денвере, вместе с шайкой из бильярдной, и, прекрасно это символизируя, Карло обитал в подвале на Грант-стрит, и все мы провели там много ночей, переходивших в рассвет – Карло, Дин, я, Том Снарк, Эд Данкел и Рой Джонсон. О них будет позже.

Мой первый полдень в Денвере я проспал в комнате Чада Кинга, пока его мать занималась внизу домашними делами, а Чад работал в библиотеке. Это был жаркий полдень высоких равнин в июле. Я не смог бы заснуть, если бы не изобретение отца Чада Кинга. Его отцу, доброму приятному мужчине, было за семьдесят, он был старым и слабым, худым и вытянутым, и рассказывал истории, медленно их смакуя; славные истории о своём детстве на равнинах Северной Дакоты в восьмидесятых, когда он для развлечения катался на пони без седла и гонялся с дубинкой за койотами. Потом он стал сельским учителем в кастрюльной ручке Оклахомы и наконец бизнесменом по разным устройствам в Денвере. У него всё ещё был свой старый офис над уличным гаражом – там до сих пор стоял письменный стол с задвижной крышкой, вместе с бесчисленными пыльными бумагами былого азарта и зарабатывания денег. Он изобрёл специальный кондиционер. Он вставил обычный вентилятор в оконную раму и каким-то образом провёл холодную воду по кольцам перед его лопастями. Результат был идеальным – в четырёх футах от вентилятора, – а затем вода в жаркий день явно обращалась в пар, и нижняя часть дома оставалась столь же горячей, как обычно. Но я спал прямо под вентилятором на кровати Чада, на меня смотрел большой бюст Гёте, и я с комфортом заснул, чтобы проснуться через двадцать минут, замёрзнув до смерти. Я натянул одеяло, но мне всё равно было холодно. Наконец мне стало так холодно, что я уже не смог заснуть и спустился вниз. Старик спросил меня, как работает его изобретение. Я сказал, что оно работает чертовски хорошо, но в определённых рамках. Он мне явно понравился. Он вспоминал о своих проблемах. «Когда-то я сделал пятновыводитель, его теперь копируют крупные фирмы на Востоке. Я пытаюсь вытребовать за него деньги уже несколько лет. Если бы у меня было достаточно денег, чтобы нанять хорошего адвоката…» Но нанять хорошего адвоката было уже слишком поздно; и он уныло сидел в своём доме. Вечером у нас был славный ужин, приготовленный матерью Чада, стейк из оленя, которого его дядя застрелил в горах. Но где же был Дин?