Читать книгу Хроники Кадуола: Станция Араминта - Джек Вэнс - Страница 27

День прошел, за ним прошла и ночь. Рано утром, еще перед тем, как рассвело, Шард выскользнул из пансиона Клаттоков и отправился по Приречной дороге к берегу океана.

Было прохладно, но безветренно. Не раздавалось ни звука, кроме мягкого скрипящего шороха шагов Шарда, ступавшего по гравийной дорожке. В небе висело нечто вроде морозной дымки – Лорка и Синг, уже склонявшиеся к западному горизонту, плавали в лиловато-розовом ореоле свечения; Шард, проходивший мимо вереницы тополей, высаженных вдоль берега реки, пересекал чередующиеся кляксы бледно-розовых лучей и черных теней.

Повернув налево по прибрежной дороге, через несколько минут Шард оказался на взлетном поле аэродрома. В управлении его ждал боровшийся со сном Чилке.

«С утра я не в своей тарелке, – признался Чилке. – Холодная роса и щебет птиц меня только раздражают. Только горячий завтрак позволяет мне смириться с необходимостью вставать ни свет ни заря».

«По меньшей мере, ты здоров и бодр».

«Неужели? Наверное, так кажется потому, что скоро это наваждение кончится. Я уткнусь носом в подушку, как только твой автолет поднимется в воздух».

Они вышли и приблизились к приготовленному автолету, стоявшему перед ангаром. Чилке стоял и наблюдал, пока Шард занимался обязательной предполетной проверкой.

«Все в порядке, – сказал Шард. – Даже пистолет заряжен».

Чилке уныло усмехнулся: «Топливный элемент может барахлить, шасси может треснуть, кристаллы радио могут сплавиться – но пистолет будет заряжен! Гарантирую. Могу ли я поинтересоваться, как того требуют правила, куда ты направляешься? И почему тайком? Хотя последний вопрос правилами не предусмотрен».

«Поинтересоваться ты, конечно, можешь. Я даже отвечу. Собираюсь провести денек в Йиптоне, позабавиться. Но если спросит кто-нибудь другой – я в патруле».

«Почему бы кто-нибудь еще стал меня спрашивать?»

«Если бы я знал, мне, наверное, не пришлось бы сегодня лететь. Я отправляюсь на острова и вернусь до наступления вечера, если все кончится хорошо – хотя в Йиптоне, само собой, ничто никогда не кончается хорошо».

«Счастливого пути, и передай горячий привет его величеству Умфо!»

Шард поднял машину в воздух и полетел над океаном на северо-восток, где уже начинал расцветать рассвет. Лорка и Синг, оставшиеся за спиной, отбрасывали на волны розовую дорожку, постепенно становившуюся неразличимой в отблесках зари.

Появилась Сирена – голубовато-белая искра на горизонте, потом сверкающий осколок, потом слепящий сегмент; на западе Лорка и Синг скрылись в голубизне, побежденные утренним светом.

Впереди, похожий на гигантские пятна плавучих серовато-бурых водорослей, посреди океана раскинулся атолл Лютвен – полукольцо узких островов, окружавших мелкую лагуну, теперь полностью заросшую сооружениями Йиптона. В морской дымке начинали проявляться детали: похожие на ветвящиеся вены иссиня-черные прожилки каналов, внезапно вспыхивавшие серебром, когда солнечный свет отражался от них под каким-то особым углом.

Внизу на поверхности океана появились рыбацкие лодки – хрупкие посудины из перевязанных пучков бамбука, движимые парусами из волокнистого войлока.

Как в бинокле, наведенном на резкость, стали различимы подробности Йиптона. Шаткие двух-, трех- и четырехэтажные строения поддерживали почти сплошной покров обширных крыш, каждая из тысяч сегментов, каждый сегмент и скос своего особого оттенка бледно-коричневого цвета – пепельно-коричневого, желтовато-бурого, посеревшего красновато-коричневого, грязно-бурого. В проемах, расщелинах и уголках росли плотные рощицы и пучки бамбука. На старательно собранных и ухоженных маленьких клочках земли вдоль периметра островов клонились к морю кокосовые пальмы.

Каналы опутывали Йиптон подобно неразборчивой паутине – то поблескивая под открытым небом, то прячась в туннелях под сооружениями. По каналам лениво двигались лодки, как частицы, несомые жидкостью по сосудам. Другие, жилые лодки стояли на вечном причале по берегам каналов; из их микроскопических жаровен поднимались струйки дыма, кудрявившиеся, расплывавшиеся зигзагами и в конечном счете растворявшиеся в почти неподвижном утреннем воздухе.

На южной окраине Йиптона высился гротескный, безалаберный, но неизменно привлекающий внимание силуэт знаменитого отеля «Аркадия» – сооружение из пяти ярусов, с сотнями качающихся балконов и висячим садом на крыше, где туристы обедали в лучах цветных фонарей, пока юноши и девушки из племени йипов исполняли акробатические развлекательные номера, иногда примитивные, но всегда не поддающиеся пониманию, под жидковатый аккомпанемент флейт и тихих колокольчиков, мягкий и достаточно приятный, несмотря на то, что туристы не могли оценить тонкости туземной музыки.

Рядом с отелем в океан выдавался мол, к которому причаливал паром, совершавший рейсы до станции Араминта. Поодаль устроили минимальных размеров посадочную площадку с покрытием из мергеля – дробленых раковин и свежих кораллов, сцементированных твердеющим на воздухе клейким соком двустворчатых моллюсков, напоминающих мидии. Шард приближался к этой площадке со стороны моря, стараясь не лететь над Йиптоном как таковым, чтобы по возможности избежать испарений притаившегося поблизости от «Кошачьего дворца» Смрадища – пользовавшейся самой дурной славой достопримечательности Йиптона, знаменитого многими другими странными и достойными удивления аспектами существования. По всей Ойкумене, когда в компании знающих людей речь заходила о неприятных запахах и невыносимой вони, кто-нибудь начинал настаивать на том, что одно из первых мест в этой категории занимало йиптонское Смрадище.

Некий ученый муж, резидент Бродячего дворца, опубликовал – по-видимому, в шутку – статью, посвященную Смрадищу, в которой был приведен следующий рецепт смеси, имитирующей знаменитый йиптонский обонятельный шок.

Смрадище: экспериментальная рецептура

Ингредиенты (%)

Туристов никогда не предупреждали заранее о существовании Смрадища, ибо их непритворные оторопь и замешательство служили неиссякающим источником удовольствия для посвященных. Так или иначе, носы скоро привыкали к местной атмосфере, и Смрадище переставало привлекать внимание.

Шард приземлился и вышел на площадку из мергеля. Лишь немного поморщившись, когда ветерок дунул со стороны Смрадища, он закрыл на замок и опломбировал автолет – несмотря на то, что благодаря указам Титуса Помпо число мелких краж в Йиптоне значительно сократилось.

Шард взошел по широким ступеням на веранду отеля. Пара швейцаров, в коротких белых фартуках спереди и сзади, с разрезами по бокам, расшитых узорами жилетах, белых перчатках и небольших белых тюбетейках, вышли, чтобы взять его багаж. Обнаружив, что он явился с пустыми руками, они остановились в изумлении, но тут же отвесили приветственные поклоны и отступили, вполголоса перекидываясь шуточками по поводу смехотворного чужестранца без багажа и их собственной ошибки.

Шард пересек террасу и вошел в просторное, обширное фойе. отремонтированное и отделанное заново с тех пор, как он здесь был десять лет тому назад. Бамбуковые стены побелили, на полу постелили ковры с зелеными и синими орнаментами; плетеная мебель из мягких белых прутьев была обита тканью бледно-аквамаринового оттенка. Шард был приятно удивлен – он ожидал увидеть темный лакированный бамбук и спартанскую обстановку, не слишком чистую и не слишком удобную.

В этот ранний час лишь несколько постояльцев уже спустились в фойе из своих номеров. Человек десять завтракали на террасе; еще одна группа обсуждала посреди фойе свои планы на предстоящий день, в том числе маршрут экскурсии на гондолах по каналам.

Шард подошел к стойке регистратуры. За ней сидели четверо служащих в отутюженных белых униформах. С левого уха каждого свисала черная жемчужина на серебряной цепочке, означавшая, что они относились к числу личного персонала Умфо. Этих представителей йиптонской элиты называли «умпами». Один из них встал, чтобы обслужить Шарда – человек моложе средних лет, красивый, но очень серьезный. Он спросил: «Уважаемый господин, на какой срок вы желаете почтить нас своим присутствием?»

«Я пробуду здесь недолго. Меня зовут Шард Клатток, я – капитан отдела расследований станции Араминта. Будьте добры, известите Титуса Помпо о том, что я хотел бы кратко обсудить с ним дело официального характера, и как можно скорее. Безотлагательно».

Служащий покосился на троих коллег – те, поднявшие было головы, чтобы убедиться в серьезности намерений новоприбывшего (а возможно и в том, что они не имеют дело с сумасшедшим), вернулись к своей работе, решительно отстранившись от столь из ряда вон выходящей проблемы. Служащий, встретивший Шарда, произнес, осторожно подбирая слова: «Уважаемый господин, я прослежу за тем, чтобы ваше сообщение, адресованное Умфо, было немедленно отправлено».

Шард уловил любопытный нюанс в построении фразы: «Что это значит?»

Улыбнувшись, умп пояснил: «Сообщение будет передано в управление Умфо. Надлежащий персонал доставит вам – скорее всего, уже сегодня – бланк ходатайства, в котором вы сможете беспрепятственно изложить сущность своих потребностей».

«Вы меня не поняли, – сказал Шард. – Я не нуждаюсь в бланках и ходатайствах. Мне нужно поговорить с Титусом Помпо сегодня же. Желательно сию минуту».

Улыбка служащего стала несколько напряженной: «Уважаемый господин, позвольте мне прибегнуть к более откровенным выражениям. Вы не производите впечатление непрактичного мечтателя, поглощенного созерцанием призрака славы, реющего в недостижимой горней выси. И тем не менее вы, по всей видимости, ожидаете, что я ворвусь в спальню Умфо, разбужу его, тряся за плечи, и скажу: „Вставайте, государь, и скорее надевайте штаны! С вами желает поговорить один приезжий господин“. Могу заверить вас в том, что вероятность такого развития событий равна нулю».

Шард кивнул: «Вы хорошо умеете излагать свою точку зрения. Могу ли я воспользоваться фирменным бланком вашего отеля?»

«Разумеется. Пожалуйста, вот он».

«Как вас зовут?»

Чувствуя подвох, умп опасливо приподнял брови: «Меня зовут Эвфорбиус Лелианто Джантифер».

Некоторое время Шард строчил на листе бумаги, после чего сказал: «Пожалуйста, проставьте дату и подпись на этом документе, и попросите ваших коллег подписать его в качестве свидетелей и соучастников».

Умп, теперь уже явно озабоченный, прочел составленный Шардом документ, бормоча себе под нос: «Я, Эвфорбиус Лелианто Джантифер, подтверждаю, что утром в день, соответствующий указанной дате, я отказался известить Титуса Помпо о том, что капитан Шард Клатток, представляющий отдел B станции Араминта, прибыл, чтобы обсудить с ним срочное официальное дело. Кроме того, я подтверждаю, что капитан Клатток уведомил меня о невозможности соблюдения формальностей в связи с неотложностью дела и необходимостью его немедленного возвращения на станцию Араминта, а также о том, что к числу ответных дисциплинарных мер, которые будут приняты руководством станции Араминта в связи с моим поступком, будет относиться, в частности, прекращение доставки туристов паромом в Йиптон на неопределенный срок или до тех пор, пока не будет выплачен штраф в размере тысячи сольдо». Умп поднял голову; его нижняя челюсть слегка отвисла.

«Именно так, – кивнул Шард. – Подпишите бумагу, и я пойду. Последний паром прибудет, чтобы забрать приезжих, остановившихся в отеле, после чего сообщение прекратится. Рекомендую вам подписаться, чтобы не отягощать свою вину – хотя это, конечно, не обязательно, так как имеется достаточное количество свидетелей вашего поступка».

Служащий положил документ на стойку, отодвинул его и сумел выдавить ироническую улыбку: «Ну что вы, сударь! Вы же прекрасно понимаете смехотворность такого требования».

«Я позавтракаю на террасе, – ответил Шард. – Закончив, я сразу вернусь на станцию Араминта, если к тому времени не получу от вас недвусмысленный ответ Титуса Помпо».

Порядком удрученный, Эвфорбиус пожал плечами: «Сударь, вы невероятно докучливы. Но я посмотрю, что для вас можно будет сделать».

«Благодарю вас». Шард вышел на террасу, выбрал плетеный столик под бледно-зеленым зонтом и заказал ассорти из пикантных закусок Йиптона. Когда он заканчивал их дегустацию, на террасе появились три офицера-умпа из элитной гвардии Титуса Помпо. Они приблизились к столику Шарда, и старший по рангу сухо, по-военному, поклонился: «Сударь, Умфо желает предоставить вам аудиенцию – сию минуту».

Шард поднялся на ноги: «Проведите меня».

Умпы промаршировали по террасе; Шард следовал в нескольких шагах за ними. Они пересекли фойе отеля и углубились в лабиринт коридоров, поворачивающих под случайными углами переходов и скрипучих бамбуковых лестниц, проходя мимо верениц закрытых дверей и зияющих входов в темные пространства, вверх по шатким бамбуковым ступеням и вниз, поднимаясь под самую крышу, где сквозь щели в пальмовых листьях проглядывали яркие лучи солнца, спускаясь так низко, что слышно было, как плещутся волны лагуны, тихонько ударяясь о бамбуковые опоры. Наконец, открыв бамбуковую дверь, они зашли в помещение, устланное розовым ковром с темно-красными и синими узорами. На ковре стояла мягкая софа, обитая темной лиловато-розовой материей, с парой небольших столиков по бокам, на каждом из которых довольно тускло горела лампа с абажуром.

Шард заходил в комнату осторожно, поглядывая направо и налево – ему не нравилось все, что он видел. С подозрением рассмотрев софу, он повернулся к противоположной стене, сооруженной из тонких бамбуковых стволов, переплетенных наподобие решетки с промежутками шириной сантиметров пять, за которыми скрывалась непроглядная темнота.

Капитан-умп указал на софу: «Садитесь. Не шумите и ничего не трогайте».

Умпы удалились, оставив Шарда в одиночестве. Он продолжал стоять, прислушиваясь. В полной тишине не было ни звука, кроме далекого, едва уловимого городского шума.

Шард снова изучил софу и стену за софой. Отвернувшись, он перешел к боковой стене. За ним явно наблюдали – скорее всего, из-за решетки. Для этого не было никакой разумной причины – обман ради обмана, застарелая привычка любой авторитарной власти подсматривать и подслушивать.

Шард прислонился к стене и приготовился к тому, что его заставят ждать: само собой, пренебрежение местными обычаями не могло остаться без последствий, а любые признаки нетерпения с его стороны только подстегнули бы стремление Умфо ответить унижением на унижение. Шард закрыл глаза и притворился, что дремлет.

Тянулось время – десять минут, пятнадцать; понятная медлительность, в сложившихся обстоятельствах ничего другого ожидать не приходилось.

Через полчаса Шард зевнул, потянулся и начал перебирать в уме имеющиеся перспективы. В данный момент, однако, они ограничивались терпеливым ожиданием с сохранением всего возможного достоинства.

По прошествии примерно сорока минут, когда «рассеянное безразличие с оттенком презрения» стало граничить с «целенаправленным оскорблением»,18 в пространстве за решеткой послышался шорох какого-то движения.

Прозвучал голос: «Шард Клатток, какое у вас дело к Титусу Помпо?»

У Шарда почему-то перехватило дыхание – он ощутил внезапную нервную дрожь, хотя голос был незнаком. «Кто со мной говорит?» – спросил он.

«Можете считать, что с вами говорит Титус Помпо. Почему вы не сядете на диван? Вам удобнее стоять?»

«Спасибо за внимание, но мне не нравится его расцветка».

«Неужели? Что ж, на вкус и цвет товарищей нет».

«Кроме того, возникает впечатление, что софа может неожиданно опрокинуться в любой момент. Предпочитаю не служить мишенью для глупых шуток».

«У вас трудный характер!»

«Тем не менее, вы меня видите, а я вас – нет… Надо полагать, существуют веские причины, по которым вы боитесь показать лицо».

На несколько секунд за решеткой наступило раздраженное молчание, после чего голос произнес: «Вы потребовали аудиенции, вам ее предоставили. Не тратьте время на обсуждение пустяков». Голос пустоватого тембра звучал размеренно и гулко, начальные фонемы слегка резали слух – говорящий пользовался частотным преобразователем, но держал микрофон слишком близко, перегружая фильтры.

«Попытаюсь не отвлекаться от дела, – ответил Шард. – Дело это связано с убийством, недавно совершенным на станции Араминта. Существует свидетель преступления – или доверенное лицо свидетеля; его зовут Замиан Лемью Габрискис. В настоящее время он находится в Йиптоне. Прошу вас найти этого человека и передать его в мое распоряжение».

«Разумеется, это будет сделано без промедления! Но вы должны заплатить за услугу тысячу сольдо».

«За сотрудничество в рамках уголовного расследования вознаграждение не причитается. Таков закон, и вы это знаете не хуже меня – а может быть, и лучше меня».

«Нам известны ваши законы, но здесь, на островах Лютвен, соблюдаются мои законы».

«Не совсем так. Я согласен с тем, что здесь вы располагаете неограниченной личной властью – но только по умолчанию, в отсутствие надлежащим образом сформированного правительства, которое может быть назначено в любое время. Сложившаяся в Йиптоне ситуация допускается в качестве временного компромисса – постольку, поскольку вам удается более или менее успешно поддерживать общественный порядок, хотя нам приходится закрывать глаза на отдельные возмутительные подробности. Другими словами, вам позволяют управлять атоллом потому, что это нам удобно, а не потому, что мы признаём ваши полномочия. Как только вы переступите черту и начнете нарушать общепринятые правовые нормы, этому положению вещей будет положен конец».

«Разговоры делу не помогут, – отозвался голос. – Острова Лютвен фактически независимы, нравится вам это или нет. Давайте смотреть в лицо действительности – и начнем с консерватора. Его притеснения неприемлемы и оскорбительны».

«Я ничего не знаю о каких-либо притеснениях».

«Разве вы не слышали? Отныне консерватор разрешает нам взимать плату исключительно в виде расписок. Туристам больше не позволяют привозить сольдо в Лютвен-Сити – они должны рассчитываться расписками, которые затем обмениваются на товары и продукты в кооперативном магазине станции Араминта».

Шард усмехнулся: «Надо полагать, огнестрельное оружие в магазине не продается».

«Надо полагать. Но ограничения бесполезны. Мы приобретаем столько твердой валюты, сколько нужно».

«Каким образом?»

«Не вижу необходимости посвящать вас в детали наших коммерческих сделок».

Шард пожал плечами: «Как хотите. Я приехал не для того, чтобы обсуждать политику. Мне нужен Замиан».

«И вы его получите. Мы навели подробные справки. С моей точки зрения, он извращенец и негодяй. Он пытался извлечь личную выгоду в ущерб моим интересам».

Шард снова усмехнулся: «Другими словами, он осмелился не договориться с вами заранее о разделе выручки от шантажа».

«Совершенно верно. Он намеревался шантажировать преступника в одиночку, не договорившись со мной. Он заставил вас поверить в то, что шантажист – Ксаланав. На самом деле Ксаланав ничего не знал. Тем не менее, его убили».

«Кто?»

«Для меня это не имеет значения. Мы не занимались расследованием в этом направлении».

Шард не преминул заметить некоторую уклончивость последней фразы: «Не совсем вас пониманию. Вы не занимались расследованием, но что-то знаете?»

«Не вижу необходимости строить догадки. Вполне вероятно, однако, что в данном случае убийца – не кто иной, как Замиан».

«Сомнительная гипотеза. Если Ксаланав действительно ничего не знал о первом убийстве, у Замиана не было бы никаких оснований избавляться от него или бежать со станции. Гораздо вероятнее предположить, что он бежал, опасаясь за свою жизнь. А из этого следует…» – Шард замолчал.

«Продолжайте», – мягко сказал Титус Помпо, и даже электронный преобразователь речевых сигналов не смог полностью устранить в его голосе издевательский оттенок какого-то дикого торжества.

«Так же, как и вы, не вижу необходимости строить догадки, – сухо сказал Шард. – Но я очень хотел бы услышать, как Замиан объясняет свое поведение».

«Приспичило же вам! Получите вы своего Замиана. Выйдите в коридор и спуститесь по лестнице. В первой комнате справа вы найдете Замиана в обществе охранника-умпа. Тот же охранник проводит вас к автолету».

«Не буду больше отнимать у вас время. Благодарю за сотрудничество».

Из-за решетки не донеслось ни звука, но Шарду казалось, что кто-то все еще стоял за ней, наблюдая из темноты.

Охваченный чувством, похожим на боязнь замкнутого пространства, Шард повернулся и быстрыми шагами покинул приемную. Тяжело дыша, он прошел по коридору и спустился по лестнице. Справа оказалась бамбуковая дверь, выкрашенная в грязноватый темно-красный цвет – Шард распахнул ее. Умп, сидевший на скамье у стены, вскочил на ноги: «Вам нужен Замиан?»

Шард не видел в комнате никого, кроме умпа: «Где он?»

«Тут, в яме. Так безопаснее. Он работал на кухне? Не думаю, что теперь он кому-нибудь пригодится, его уже порядком потрепали». Умп подошел к во́роту с веревкой, спускавшейся в отверстие в полу, и стал поворачивать рукоятку во́рота. Шард заглянул в отверстие. В трех метрах под полом бугрились наносы покрытого слизью черного ила, полуразмытого струйками воды из лагуны. Натянутая веревка поддерживала голову человека, барахтавшегося в грязи. Руки его были замотаны липкой лентой за спиной, рот заклеен той же липкой лентой. Он дергался и корчился от укусов плотно окружившей его стайки животных, напоминавших не то крыс, не то маленьких детей с пегой темной кожей и заостренными нечеловеческими мордочками. Они грызли то, что оставалось от его ног, и уже зарывались головами в брюшную полость, оттесняя друг друга с яростной алчностью. Когда умп поднял Замиана над илом на веревке, приклеенной к его волосам, хищные паразиты еще долго не желали оторваться от тела.

Над полом помещения появилась голова Замиана, за ней последовал торс. «Йуты, конечно, над ним уже поработали, – заметил умп. – Не знаю, какой от него толк в таком состоянии».

«Толку мало», – мрачно сказал Шард.

Замиан еще не умер. По глазам его было видно, что он узнал Шарда – он что-то мычал сквозь липкую ленту.

Шард подбежал и оторвал ленту: «Замиан! Ты меня слышишь?»

«Он не может ничего сказать, да и думать, наверное, не может, – прокомментировал умп. – Умфо приказал накачать его нийеном, чтобы он раскололся. Теперь у него в башке ничего не осталось. Нийен – опасная дрянь, хотя и полезная. В любом случае он ваш – забирайте его».

«Одну минуту, – сказал Шард. – Замиан! Это Шард! Отвечай!»

Замиан издавал неразборчивые булькающие звуки.

«Замиан, скажи! Кто был водителем грузовика? Кто убил девушку?»

Лицо Замиана исказилось от напряжения. Он открыл рот и отчетливо, с усилием произнес: «Когда он вернулся, я видел гриву. Но без головы».

«Кто он? Ты знаешь, как его зовут?»

«Так вы его заберете или нет? – спросил охранник. – Я его держать больше не собираюсь».

«Подождите, – отмахнулся Шард. – Замиан, имя! Его имя!»

Умп отпустил рукоятку во́рота. Барабан завертелся, веревка с визгом скользнула в дыру. Замиан исчез.

Шард застонал от досады и плотно зажмурил глаза – ему хотелось убить охранника на месте. Он наклонился над отверстием в полу. Замиан сидел в грязи и молча, в полном отупении смотрел на йутов, поспешно вгрызавшихся в его тело. Замученный и отравленный, он уже отрешился от мира; кроме того, из него явно больше ничего нельзя было вытянуть.

Шард отвернулся и сказал упавшим голосом: «Проводите меня к автолету. Здесь нечего делать».