Читать книгу Кентервильский гамбит - Джеки Бонати - Страница 3

Дом узнал о прибытии гостей еще задолго до того, как автомобиль въехал на территорию парка. Иногда Тому казалось, что у него есть свое, определенное чутье или что-то в таком духе. Погода стояла мрачная, клочья тумана в парке не хотели рассеиваться даже несмотря на легкий прохладный ветерок, гуляющий среди деревьев. В общем, определенно отражала настроение Томаса.

Ночью он спал плохо, ворочался, не находя себе удобного положения, и его беспокойство передалось поместью. Оно охало, скрипело, громыхало чем-то внизу и заново проигрывало самоубийство герцогини Холл, безумной фанатички. Под конец Том не знал, куда деться от повторяющегося протяжного предсмертного крика, раздававшегося на галерее и затихающего внизу после сочного шлепка. Дом, казалось, гаденько хихикал и словно жестокий ребенок повторял все заново.

Дождавшись рассвета, лорд выбрался из постели, оделся, ощущая легкий озноб, то ли от нервов, то ли от большого количества алкоголя, потребляемого регулярно. Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало, провел пальцами по отросшей бороде – браться за бритву трясущимися руками не хотелось совершенно.

В кухне было тепло, чайник, как всегда, дожидался его, уже согретый. Такие мелкие бытовые дела как приготовление завтрака успокоили его, хоть и немного. Заварив чай и намазав маслом булочку, Том уселся завтракать на подоконник, наблюдая, как понемногу из чернильного сумрака проступают силуэты деревьев и полуразрушенная ротонда на холме.

Как назло, на одном месте ему не сиделось. Беспокойство не давало покоя, бродило по венам, бурлило и кипело, подзуживая, пытаясь снова разозлить бедолагу Томаса.

Сдавшись, он снова начал бродить по комнатам, вляпался в кровавое пятно в холле, и пошел дальше, оставляя красные следы на паркетных досках. Поднявшись по скрипучей лестнице, он прошелся по верхней галерее и дошел до маленькой ржавой винтовой лестницы, уходящей вверх. С художественной ковки хлопьями облетала позолота, а резные деревянные перила рассохлись и потрескались. Вела эта лесенка в небольшую башню, откуда открывался вид на всю территорию поместья. И башенка эта была точной копией той, что лежала сейчас в кармане халата Тома. Разве что камень, из которого она была сложена, был скорее темно-серым, чем черным. И осенний плющ покрыл ее разноцветными побегами, от ярко-оранжевого, до фиолетового.

Усевшись на холодный подоконник, Том наблюдал, как от деревенской дороги среди холмов к парку направляется дорогой автомобиль. Рычание мотора и шорох гравия становились все отчетливее, и каждая деталь, каждая хромированная ручка и блеск лака на этой машине – отчаянно раздражали беднягу лорда. Он скривился, как от зубной боли, с неприязнью наблюдая за трепещущим на ветру шарфом. Видимо в машине была женщина.

Автомобиль остановился на подъездной дорожке, и из него вышли двое. Мужчина в пальто и шляпе, на ходу стягивающий водительские перчатки, и женщина, высокая и худая, неприятная до крайней степени. Не было никакого сомнения, что она увидела хозяина, несмотря на то что он был высоко в башне. Дом недоуменно заскрипел, когда гости, лишь формально озаботившись стуком в приоткрытую дверь, вошли внутрь.

Том бесшумно спустился на верхнюю галерею и замер, наблюдая за визитерами. Если мужчина, лицо которого он не мог разглядеть из-за шляпы, остановился в холле и оглядывался, то его спутница чувствовала себя куда свободнее. Стук ее каблучков по плитам ощущался лордом примерно так, словно ему в голову вбивали гвозди. Том понял, что с ней будет нелегко, едва она сняла солнечные очки, в которых не было ни малейшей необходимости, и лорд увидел холодные, змеиные глаза.

Он слышал душный запах ее духов, сладкий, чем-то напомнивший гнилостную окопную вонь. Ее длинное платье, расшитое стеклярусом, шуршало и позвякивало при каждом движении. Слишком неуместное для долгой дороги, цвета зеленого, холодного мха на старом валуне. Все в этой женщине было каким-то змеиным, казалось, что кончик ее языка, облизывавший ярко-красные губы, должен был быть раздвоенным.

Долго хозяин не мог оставаться незамеченным. Цепкий взгляд змеи скользнул по галерее и остановился на нем. Густо подведенные черным кайалом глаза сузились, а губы растянулись в улыбке.

– Добрый день, мистер Холл! – фамильярно воскликнула она, тряхнув завитыми в локоны волосами. – Мы ожидали увидеть вас на станции, но вас там не оказалось, – продолжила она, и Том едва сдержал фырканье.

Кричать с галереи он не собирался, поэтому неспешно спустился с лестницы, и, пользуясь этой паузой, наконец-то разглядел и мужчину. Высокий, худой, одетый по последней моде, эдакий денди. Но явно не британец – все в нем было слишком кричащее и, даже, на вкус Тома – вульгарное. Он не понимал современных тенденций, предпочитая оставаться верным классике. А уж зализанные назад бриолином волосы, явно подкрашенные брови и чрезвычайно холеные руки выдавали в мужчине одного из представителей так называемой богемы. Лорд попытался вспомнить хоть что-то из того, что ему рассказывал поверенный о покупателе, но безуспешно. Он даже имени его не помнил.

Его спутница, шурша платьем и шарфом, который волочился по полу, уже прижалась к мужчине, взяв его под локоть, и притерлась щекой к плечу, оставив там след от пудры.

– Это мой жених, Уильям…– начала она, но Том махнул рукой, прерывая ее. Та обиженно поджала губы и требовательно взглянула на своего жениха, но тот явно не собирался отстаивать честь дамы, или что она там себе возомнила.

– Томас Холл, Герцог Ньюбург к вашим услугам, – сопроводив эти слова легким кивком, представился он.

– Уильям Блейк. А это моя спутница, Ева Андерсон, – ответил ему мужчина и протянул руку для пожатия. Том изумленно поднял бровь, но на пожатие ответил.

– Из тех самых Блейков? – с долей сомнения поинтересовался он.

– Нет, это псевдоним. Я меценат, мой круг общения – молодые и талантливые артисты, и иногда я тоже создаю несколько работ…– видимо, это была хорошо продуманная и много раз отработанная речь, призванная произвести впечатление, вывести на дальнейшие расспросы. Но Том, услышав, что этот выскочка просто присвоил себе чужое имя, моментально утратил к нему интерес.

Ева, судя по ее виду, была страшно задета отсутствием внимания к своей персоне. Она выудила откуда-то мундштук и дымила сигаретой, добавляя к запаху своих духов еще и аромат плохого табака. У Тома начинала болеть голова, а ведь его гости только приехали.

Следующие три часа ушли на экскурсию по дому. Поначалу Тома буквально наизнанку выворачивало при мысли о том, чтобы кому-то показывать все уголки и закоулки. Дом непонимающе скрипел и чем-то гремел, пытаясь разобраться в том, что происходит. Он ощущал что-то неладное с этими визитерами, что они приехали не просто так. И изо всех сил пытался напомнить о себе, чтобы Том считался и с его мнением тоже. Делал он это весьма своеобразно, напоминая большую собаку, обделенную вниманием хозяина.

Сначала Том зацепился и споткнулся за половицу, которая никогда здесь и не топорщилась. Он укоризненно посмотрел на коварно вспучившийся пол, слыша, как дом вроде бы и коварно хихикает, но в то же время и извиняется. Он никогда бы не причинил вред хозяину. Но в следующей же комнате Том больно ударился об угол столика, передвинутого на добрых три метра к двери.

Поначалу он говорил мало, но потом стал вспоминать, кто жил и умер в той или иной комнате, стараясь подавить ухмылку по мере того, как менялись лица его гостей. Если Уилл старался держать себя в руках, то в глазах Евы отражался страх и брезгливость. И дом это очень хорошо чувствовал. Так что на следующем же лестничном пролете женщина зацепилась и разорвала расшитую стеклярусом юбку. Крошечные бусинки весело запрыгали по ступенькам, мгновенно растворяясь в трещинках досок.

– Это очень старый дом, нужно быть осмотрительнее, – с притворным сочувствием сообщил лорд, глядя на гневно трепещущие ноздри мисс Андерсон, державшей в руках кусок подола.

– Ничего, мы все здесь переделаем, – с улыбкой кобры ответила она, гордо продолжая поход по дому, никак не комментируя испорченное платье.

Такого дом простить не мог, ведь кто-то вдруг возомнил себя вправе решать, что здесь переделывать, а что нет. И на верхних галереях поднялись такие завывания ветра, что можно было вполне решить, что на чердаке живет Кентервилльское привидение, которое вот-вот выйдет навстречу, гремя цепями.

Остановившись возле перил верхней галереи, откуда было хорошо видно холл, Том вспомнил о герцогине, которая свела здесь счеты с жизнью.

– Я, конечно, предполагал, что приобретаю дом с историей, но здесь у вас целое кладбище, иначе не скажешь, – отреагировал на это Уилл, поправив выбившуюся прядь.

– О, кладбище здесь тоже есть. Наше, семейное, – тут же ответил ему Томас. – Я, знаете ли, надеялся тоже быть на нем похороненным, но видимо, не судьба. Там вся моя семья. Желаете посмотреть? – предложил он. Но тут же в разговор вмешалась мисс Андерсон, властно беря Уилла под локоть.

– Мы немного устали, надышались пылью и проголодались, – начала она. Том поднял бровь, понимая, что та намекает как минимум на обед, или что-то подобное.

– Ну, тогда полагаю, что на сегодня экскурсия закончена. Вам лучше вернуться в деревню, там есть паб. К тому же, лучше сделать это поскорее. Погода портится, – Томас подошел к пыльному окну, за которым виднелось затянутое грозовыми тучами небо.

До машины он их любезно проводил, и стоял на пороге, глядя, как они усаживаются. Женщина сердито хлопнула дверью, и одновременно далеко за холмами прогремел первый раскат грома, а потом начался дождь. Крупные капли зашуршали по гравию, налетевший холодный ветер вспугнул стаю ворон и зашумел деревьями.

Дождавшись, когда машина скрылась из виду, Том плотнее закутался в халат и скрылся в доме. Крыша давно протекала, и теперь капли, собираясь в небольшие ручейки, журчали в водостоке, бежали по стенам и капали с балок. К счастью дождь и ветер моментально уничтожили противный запах духов и табака той женщины. Чтобы полностью отбить даже воспоминание о нем, Том взял со столика пустой флакон парфюма и понюхал его притертую стеклянную пробку.

Казалось, дом облегченно вздохнул, избавившись от незваных гостей, и теперь всеми силами старался задобрить хозяина, который по его милости сегодня чуть не расшибся и набил синяк на бедре. Из кухни доносился запах куриного супа – одна из немногих вещей, которые напоминали Тому о детстве без боли в груди.

Горячая миска бульона и гренки дожидались его на столе, в камине трещал огонь и делал кухню по-настоящему теплой и уютной, особенно учитывая разгулявшуюся снаружи стихию. Гроза обещала перерасти в настоящую бурю, и Том намеревался переждать ее с комфортом. В буфете нашлась бутылка портвейна, и пообедав, лорд устроился у камина, вытянув ноги к огню и потягивая из небольшого бокала крепленое вино. Это сглаживало события неприятного дня, помогало расслабиться, и Томас закрыл глаза, впадая в приятную дремоту. За шумом дождя и потрескиванием поленьев он не сразу услышал, что в дверь стучат. Когда стук дверного молотка стал громче и настойчивее, он дернулся, выронив пустой бокал, который тут же разбился об каменные плиты у очага.

Военная служба неизменно обогащает лексикон, и ругался лорд так, что даже отпетый пропойца постеснялся бы подобных выражений. Дом недоуменно ворочался и шумел, недоумевая, кого принесло в недобрый час. Распахнув дверь, Томас увидел жалких, промокших и дрожащих мистера Блейка и мисс Андерсон. Машины видно не было.

Туфли мисс Евы, и без того непригодные для долгих пеших прогулок, превратились в два комка глины, а оборванный подол дорогого платья был испачкан в грязи. Изящно уложенные волосы повисли мокрыми прядями, черный кайал, достойный актрисы немого кино, растекся в некрасивые потеки. Губы дрожали, хоть она и изо всех сил старалась не стучать зубами от холода. На плечах у нее было пальто мистера Блейка, и тот выглядел тоже далеко не лучшим образом.

Одна часть души Тома страстно желала оставить их на пороге, но цивилизованность и манеры победили. Он молча посторонился и пропустил их внутрь, жестом велев им следовать за собой в кухню – единственное помещение в доме, где было тепло.

– Полагаю, с вами что-то случилось. Точнее, с вашим автомобилем, – сказал лорд, доставая два бокала и разливая в них портвейн. – Пейте, поможет согреться.

– Да, она заглохла на полпути к деревне. Я пытался разобраться, в чем там дело, но под таким ливнем это просто невозможно, – ответил Уилл, усаживая Еву поближе к огню. Та задрожала еще сильнее, но при всем своем жалком виде совершенно не утратила змееподобности. И как любое хладнокровное тянулась к огню.

– Какая жалость, – отреагировал Том, впрочем, без особенной эмоциональности. – В доме достаточно свободных комнат, как вы могли видеть. Переночуете, а утром отправитесь за своей машиной.

В трубе тут же негодующе завыл ветер – дом явно протестовал. Том только вздохнул, вспомнил о своих обязанностях хозяина, который все же дал гостям кров, и направился в кладовую, надеясь найти там что-то, что сойдет за угощение. Вернулся он с деревянной доской, на которой лежали сыр и ветчина – не Бог весть что, но лучше, чем ничего.

– Чай и сэндвичи – все, что могу вам предложить, – сказал он, достав из буфета хлеб, и поставил на плиту чайник.

Ева явно собиралась пренебрежительно фыркнуть, но Уилл сжал ее плечи и кивнул.

– Мы вам очень благодарны, милорд, – сказал он, чем значительно повысил свою планку в глазах герцога. По крайней мере, этот выскочка знает, что такое вежливость.