Читать книгу Повелительница сердца шейха - Джеки Эшенден - Страница 2

Шарлотта Деверо нечасто думала о своей смерти. Но когда размышляла об этом, то надеялась, что все произойдет в глубокой старости и в собственной постели. Или, может быть, в удобном кресле, за чтением интересной книги.

Она и представить не могла, что может умереть от теплового удара и обезвоживания, потому что заблудилась в пустыне, пытаясь разыскать своего отца. Он… поднялся на дюны, чтобы осмотреть место раскопок сверху, – вполне заурядная ситуация. Но потом кто-то заметил, что профессора Деверо давно не было видно, и Шарлотта решила его поискать. Она добралась туда, где его видели в последний раз, но там его не было. И на других дюнах – тоже.

Поначалу Шарлотта совсем не волновалась. Отец действительно мог уединиться, чтобы поразмышлять, к тому же он был очень опытным археологом, побывавшим во многих экспедициях. Пустыня была для него привычным местом, и мысль о том, что он может заблудиться, была просто немыслима.

Постоянно помогая отцу в экспедициях, Шарлотта и сама прекрасно ориентировалась на местности, но все же каким-то образом потеряла направление и не смогла вернуться на место раскопок.

Опять же, она не сразу начала волноваться – отец не раз говорил, что пустыня может сыграть злую шутку с человеческим восприятием, – поэтому уверенно зашагала туда, откуда пришла, ожидая почти сразу же вернуться в лагерь. Но когда этого не произошло десять минут спустя, девушка поняла, что совершила ошибку. И очень серьезную.

Шарлотта не стала паниковать. Паника тут не поможет. Когда теряешься, весь фокус заключается в том, чтобы сохранять спокойствие и оставаться на месте.

Так она и сделала. Но потом солнце стало таким палящим, что она почувствовала себя в горниле доменной печи. Шарлотта поняла, что ей придется действовать, иначе она умрет. Поэтому начала двигаться в том направлении, где, как она думала, должен быть лагерь, но палатки все не показывались. Она постепенно пришла к выводу, что заблудилась.

Это было ужасно – потеряться в пустыне. Чрезвычайно неприятно.

Шарлотта поправила ненавистный черно-белый шарф, обмотанный вокруг головы. Он был слишком тяжелым, слишком горячим и полным песка. Кроме того, шарф обычно был влажным от пота, но сейчас совершенно высох, и это тоже плохо. Отсутствие пота – признак теплового удара, не так ли?

Она прищурилась, пытаясь разглядеть, куда идет. Солнце было слишком ярким, и в ее глазах заплясали черные точки. Вероятно, это был еще один признак теплового удара, потому что теперь у нее начала кружиться голова.

Похоже, это конец.

Золотым барханам не было конца и края, неистовая голубизна неба давила своей яркостью и жаром, жесткий и шершавый песок уплывал из-под ног, в ушах стоял гул.

Черные точки перед глазами становились все больше и отчетливее, пока Шарлотта не поняла, что это не видение. Это были люди, целая группа людей, одетых в черное и скачущих верхом… на лошадях? Странно. Обычно сотрудники экспедиции ездят на джипах или квадроциклах, а проводники из местных жителей предпочитают передвигаться на верблюдах.

Шарлотта неуверенно пошла к ним, ведомая надеждой. Может, это кто-то вроде полицейских или рейнджеров? Неужели они отправились на ее поиски? Она спасена?

– Эй! – крикнула она. – Э-э-эй!

Звук, сорвавшийся с губ, больше походил на шепот.

Люди на лошадях остановились. У нее, должно быть, помутился разум – участники раскопок не ездят верхом и уж точно не одеваются в черное с ног до головы. А еще… о боже, у них мечи?

Сердцебиение усилилось, и Шарлотта ощутила озноб, несмотря на сильную жару.

Отец, руководивший раскопками, предупредил всех о том, как близко это место находится к границам Ашкараза и что они должны быть осторожны, чтобы не забрести слишком далеко. Ашкараз закрыл свои границы почти два десятилетия назад, и нынешний режим не слишком благосклонно относится к незваным гостям.

Поговаривали, что путники, случайно пересекшие границу, после встречи с людьми в черном исчезали бесследно.

Ходили слухи, что страной правит тиран, который держит свой народ в страхе, въезд и выезд запрещены, все дипломаты и журналисты высланы.

Один репортер, тайком пробравшийся в Ашкараз пару лет назад, сбежал оттуда и опубликовал нашумевшую статью, полную ужасных историй об угнетаемом народе, живущем под властью диктатора.

На самом деле никто не знал, что происходит внутри страны, потому что никто – за исключением этого журналиста – никогда не был там, а те, кто туда отправлялись, – исчезали.

Шарлотта не слишком прислушивалась к этим историям и не беспокоилась о том, насколько близко они находятся к границе. Главным образом потому, что ей нравилось проводить время с отцом, и она больше интересовалась археологией, чем слухами о закрытой стране.

Но сейчас она жалела, что пропускала мимо ушей подобную информацию. Потому что люди, приближавшиеся к ней, не были участниками экспедиции, а значит, представляли опасность.

Шарлотта еще сильнее прищурилась, глядя на группу всадников. О боже, неужели через седло одной из лошадей перекинут человек и у него светлые волосы?

Сердце сжалось. Волосы у нее такого же цвета – белокурые с серебристым оттенком. Это их семейная черта. А это означает, что тот человек ее отец.

Шарлотту охватил страх, липкий и холодный, несмотря на горячее солнце. Должно быть, отец заблудился и они подобрали его. А теперь они нашли и ее…

Рослый всадник, возглавлявший группу, спрыгнул с коня. Без сомнений мужчина, женщина не может иметь телосложение римского гладиатора. Солнечный свет отразился от обнаженного клинка, видневшегося из-за его пояса, и страх Шарлотты усилился.

Мужчина подошел к ней, двигаясь с плавной грацией атлета или охотника, несмотря на свой рост, могучее телосложение и зыбучий песок под ногами. Она не могла видеть его лицо, голова была обмотана черным платком, но, когда он подошел ближе, Шарлотта увидела его глаза. Они были карими, вернее, дымчато-золотыми. Как у тигра.

Ее сомнения были верны. Это определенно не поисковая группа с раскопок. Люди в черном с мечами на поясе – по-видимому, ашкаразские пограничники, и они здесь не для того, чтобы спасти ее. Они пришли сюда, чтобы взять ее в плен, потому что она, судя по всему, забрела в их страну.

Мужчина подошел ближе, его широкая фигура заслонила солнце.

Но даже солнце не было таким жарким и ярким, как золотой огонь его глаз. И они были холодны и жестоки. В этих глазах не было ни капли жалости, ни сочувствия.

Какая же она дура. Почему она никому не сказала, куда направляется? Просто пошла искать отца, думая, что это займет несколько минут, увлеченная своими мечтами, как часто бывало в детстве, потому что это было лучше, чем слушать крики родителей, которые ее постоянно делили.

Даже сейчас, когда она стала взрослой и переживала напряженные моменты или испытывала стресс, ее разум уносился в мир фантазий, сбегая от реальности. Хотя эти моменты эскапизма обычно не имели таких ужасных последствий, как сейчас, когда она оказалась перед выбором: либо повернуться и убежать от ужасного человека, шагавшего к ней по горячему песку, либо упасть на колени и молить о пощаде.

Что эти стражники делают с людьми, которые переходят границу? Этого никто не знал. Еще никому не удавалось сбежать. Она и ее отец будут взяты в плен, и никто никогда больше не услышит о них.

О бегстве не могло быть и речи. Ей не только некуда бежать, но и нельзя бросить отца. У него никого, кроме нее, Шарлотты, с тех пор как мать переехала в Штаты почти пятнадцать лет назад, и, хотя он точно не был кандидатом на вручение премии «отец года», его профессия и раскопки, на которые он брал ее с ранних лет, привили ей любовь к древней истории. Она была безмерно благодарна отцу за многое. А это означало, что ей придется отдаться на милость этого человека – если, конечно, он способен испытывать это чувство.

Страх крепко сжал ее сердце, губы были потрескавшимися и сухими, как песок, уплывавший из-под ног, но Шарлотта изо всех сил старалась держаться прямо. Конечно, она была полной идиоткой, что ушла с места раскопок, но не собиралась усугублять ошибку, бесславно падая к ногам этого человека.

Она будет вежлива и убедительна, спокойно извинится и скажет ему, что не собиралась забредать в его страну. Что ее отец – профессор, а она всего лишь скромный ассистент и они не хотели сделать ничего плохого. Поэтому не мог бы он, пожалуйста, не убивать их, не бросать в темницу и не делать другие ужасные вещи, которые рисовало ее чересчур богатое воображение.

Горячий ветер трепал черный подол одежды мужчины, обрисовывая очертания его мускулистых бедер. Он стоял перед ней неподвижно, словно был горой, существовавшей тысячелетия, такой же вечной и неизменной, как сама пустыня.

Шарлотта пыталась сохранить присутствие духа. Что-то в безжалостном взгляде его дымчатых глаз заставило ее напрячься, расправить плечи и выпрямиться. Она попыталась облизнуть пересохшие губы и потерпела неудачу.

– Мне очень жаль, – выдавила Шарлотта. – Вы говорите по-английски? Вы можете мне помочь?

Мужчина долго молчал, а потом сказал что-то. Его голос был таким глубоким и мощным, что сердце затрепетало в груди – то ли от страха, то ли от возбуждения. Шарлотта не поняла ни слова: ее знание арабского было поверхностным. Она вдруг почувствовала себя обессиленной и усталой.

Золотисто-дымчатые глаза мужчины, казалось, заслонили весь мир перед ней, его взгляд был пронизывающим, жестоким, разрушающим ее надежду на спасение и милосердие. Она не получит от него ни того ни другого, это было очевидно.

– Мне ужасно жаль, – прошептала Шарлотта, чувствуя, как вокруг нее сгущается тьма, – но я думаю, что человек на той лошади – мой отец. Мы заблудились. Вы могли бы нам помочь?.

А потом она замертво упала к его ногам.

Тарик ибн Исхак аль-Назири, шейх Ашкараза, бесстрастно смотрел на щуплое тело англичанки, распростертое на песке. «Мой отец» сказала она. Что ж, это прояснило вопрос, кто первый незнакомец.

Они нашли его без сознания на одной из дюн. Потом Тарик и его спутники заметили женщину и следили за ней добрых двадцать минут. Ее зигзагообразный путь и то, как она пробралась через границу прямо в Ашкараз, ясно давали понять, что она не имела представления, куда шла. Она явно искала мужчину, который был перекинут через седло лошади Джазири.

Тарик надеялся, что женщина развернется, пересечет границу и перестанет быть его проблемой, но она не сделала этого, а просто стояла и смотрела, как он приближается к ней, будто он ее персональный спаситель.

Учитывая, что она получила тепловой удар и страдала от обезвоживания, она не так уж и не права.

Однако Тарик пока не трогал ее, потому что никогда нельзя недооценивать иностранцев, заблудившихся на подступах к его стране, – как показал инцидент с человеком, который явился с оружием, намереваясь «освободить народ Ашкараза от тирании» всего неделю назад. Один из его пограничников был тяжело ранен, и Тарик не хотел, чтобы это повторилось.

Возможно, именно поэтому Фейсал, старый советник его отца, который теперь стал его советником, был недоволен тем, что Тарик сам подошел к этой женщине, а не позволил одному из своих охранников сделать это. Но защита своих подданных была целью Тарика, и он не хотел еще одного ранения, как в прошлый раз, когда один из пограничников проявил неосторожность при встрече с чужаком.

Тарик знал, как вести себя с иностранцами, а его воины – нет. Особенно с женщинами. А они гораздо опаснее мужчин.

Но прямо сейчас эта женщина не выглядела особенно опасной, так как лежала на песке без чувств. На ней были запылившиеся свободные синие брюки и белая рубашка с длинными рукавами, голова повязана черно-белым шарфом – жалкая защита от солнца пустыни.

Похоже, она и вправду потеряла сознание, впрочем, это могло быть уловкой. Чтобы убедиться, что чужестранка не притворяется, Тарик слегка пнул ее в плечо носком ботинка. Голова женщины откинулась набок, шарф съехал, выставив напоказ прядь волос белых, как лунный свет.

Да, она и в самом деле без сознания.

Тарик нахмурился, разглядывая незнакомку. Черты ее лица были тонкими и правильными, и хотя он предпочитал женщин с более яркой внешностью, ее можно было назвать хорошенькой. Лицо ее, обожженное солнцем, приобрело неестественный красноватый оттенок, отчего светлые дуги бровей выделялись с особой четкостью.

Англичанка. Без сомнения. Так обгорают только белокожие уроженки Туманного Альбиона. К тому же, когда она заговорила, Тарик узнал британский акцент.

Он бросил на женщину еще один оценивающий взгляд. Ни у нее, ни у мужчины не было при себе никаких вещей, а это означает, что их лагерь, или откуда там они пришли, не мог быть далеко. Может быть, они отбились от туристической группы? Хотя туристические группы обычно не забираются так далеко в пустыню – они держатся краев, где прохладнее и безопасно. Оттуда они легко могли вернуться в кондиционированную роскошь своих отелей, подальше от солнца, жары и слухов о закрытой стране, где люди, вооруженные мечами, патрулируют границы.

– Два иностранца на одном участке пустыни, – сухо сказал Фейсал у него за спиной. – Это не может быть простым совпадением.

– Да, верно. Она узнала мужчину на лошади Джазири и сказала, что он ее отец.

– М-да… – пробормотал Фейсал. – Значит, мы можем предположить, что она не представляет угрозы?

– Пока рано делать выводы. – Тарик окинул англичанку пристальным взглядом, пытаясь определить, не прячет ли она под одеждой оружие. – Все чужаки несут угрозу, явную или скрытую.

И так было всегда. Вот почему его отец закрыл границы, и Тарик не торопился открыть их. Чужаки, жадные и безответственные, желают заполучить то, чего у них нет, не заботясь о том, к чему это может привести. Он видел, к каким потерям и разрушениям приводит неуемная жажда наживы, чем оборачивается борьба за ресурсы, и не допустит, чтобы это случилось с его страной. Только не сейчас.

Однако всегда находятся люди, которые считают забавным попытаться проникнуть за границы Ашкараза, запечатлеть на камеру все и вся и разместить это в Интернете в качестве доказательства того, что им действительно удалось побывать на территории закрытого королевства. Любителей пощекотать себе нервы и заработать на сенсации было немало. Как правило, их ловили прежде, чем они успевали причинить какой-нибудь вред. Незваных гостей окружали, отправляли в заточение и вселяли в них страх, чтобы, вернувшись домой, они рассказали всему миру о жестокости воинов Ашкараза, их острых мечах, хотя его люди никогда не применяли физическую силу или оружие. Страх служил достаточным сдерживающим фактором.

Но, видимо, не для этой женщины.

– Если она и представляет угрозу, то не очень большую, – заметил Фейсал, глядя на нее сверху вниз. – Может быть, она и ее отец – туристы? А вдруг журналисты?

– Не имеет значения, кто они такие, – сказал Тарик. – Мы поступим с ними так же, как со всеми остальными.

Что подразумевало заточение в подземелье, угрозы, а затем позорное выдворение из королевства в одну из сопредельных стран с предупреждением никогда не возвращаться.

– А вот это вызовет трудности, – заметил Фейсал. Тон советника был нейтральным, но это было очевидным признаком того, что он не полностью одобряет решение Тарика. – Она не просто иностранка, она женщина. Мы не можем поступить с ней так же, как с другими нарушителями границ.

Тарик почувствовал раздражение. К сожалению, Фейсал был прав. До сих пор ему удавалось избегать дипломатических трений, связанных с его обращением с иностранцами, но что-то всегда случается в первый раз, и, учитывая пол и подданство пленницы, Ашкараз действительно мог столкнуться с проблемами.

Англия не будет в восторге, если ашкаразское правительство грубо обойдется с одним из ее подданных, особенно с женщиной, к тому же молодой и беспомощной. Ситуация привлечет к Ашкаразу нежелательное внимание, а этого Тарику хотелось меньше всего.

Будут подниматься вопросы в правительстве его собственной страны, в частности, некоторые его члены наверняка заявят, что закрытые границы не помогают стране оставаться невидимкой на мировой политической арене, что мир движется вперед, и если они не будут иметь с ним контакта, то он будет двигаться дальше без них.

Ему было наплевать на мир. Он заботился только о своей стране и своих подданных. И, поскольку в королевстве установился мир и порядок, жители его благоденствовали, Тарик не видел необходимости менять свою позицию по поводу открытия границ.

Его обет как шейха заключался в том, чтобы защищать свою страну и свой народ, именно это он и собирался сделать.

Особенно после того, как однажды уже потерпел неудачу.

Последняя мысль была коварной, как змея, источающая яд, но Тарик отмахнулся от нее, как делал всегда. Он не потерпит неудачи. Только не сейчас.

Не обращая внимания на замечание Фейсала, Тарик присел рядом с незваной гостьей. Свободная одежда женщины не давала возможности визуально оценить, есть ли при ней оружие, и ему пришлось обыскать ее.

Англичанка была миниатюрной и довольно хрупкой, но под одеждой он нащупал женственные изгибы. Никакого оружия при ней не было.

– Господин, – повторил Фейсал, – вы уверены, что это разумно?

Тарик не стал спрашивать, что он имеет в виду. Он и так это понял. Фейсал был единственным, кто знал о Кэтрин и о том, что наследник из-за этой женщины потерял голову. Учитывая, к чему это привело, старик имеет полное право удостовериться в правильности его решения.

Раздражение Тарика сменилось гневом. Нет, он вырезал Кэтрин из своей души, как хирург вырезает опухоль, и он также избавился от всех эмоций, связанных с ней, включая мягкость и добросердечность.

Фейсалу не было нужды задавать ему вопросы – то, что случилось с Кэтрин, никогда не повторится. Тарик об этом позаботился.

Хотя, возможно, его советник нуждается в напоминании…

– Ты сомневаешься в правильности моего решения, Фейсал? – произнес Тарик, не отрывая взгляда от женщины на песке.

– Нет, господин.

В голосе Фейсала послышался легкий намек на извинение. Слишком слабый.

Тарик хмуро посмотрел на женщину. Учитывая явные сомнения Фейсала, ему придется разобраться с этим самому.

– Я могу приказать стражникам посмотреть, откуда они пришли, – продолжил Фейсал, возможно надеясь успокоить его. – Может быть, мы сможем вернуть их обоих туда, откуда они пришли, и никто ничего не узнает?

Поступить так проще всего.

Но Тарик не мог позволить себе простых решений. Он ввел закон, по которому границы следовало держать закрытыми, и должен соблюдать его.

Правитель не может позволить себе быть слабым.

Ведь он выучил предыдущий урок. Ему следовало бы прислушаться к словам отца. Но он этого не сделал.

– Нет, – решительно заявил он. – Мы не вернем ни одного из них.

Тарик склонился над женщиной и подхватил ее на руки. Она оказалась легкой, почти невесомой, словно лунный луч. Незнакомка доверчиво положила голову ему на плечо, прижавшись щекой к грубой ткани его одежды.

Миниатюрная. Как Кэтрин.

Какое-то чувство, которое Тарик считал давно умершим и похороненным, шевельнулось внутри, и он поймал себя на том, что снова ее разглядывает. Да, но она совсем не похожа на Кэтрин. Все это случилось много лет назад. Он больше не испытывает к ней чувств. Он больше ни к кому не испытывает чувств.

Его заботило только его королевство. Только его подданные.

Тарик поднял глаза на Фейсала и встретился с его оценивающим взглядом.

– Пусть наши люди выяснят, откуда могли взяться эти двое, – холодно приказал он. – И свяжись с нашим лагерем. Нам нужно будет подготовить вертолет, чтобы доставить их в Ха-ран.

Он не стал дожидаться ответа, повернулся и направился к лошадям и группе воинов, ожидавших его.

– Может, кто-то возьмет ее? – предложил Фейсал, следуя за ним по пятам. – Я могу…

– Я сам с ней разберусь, – холодно и властно перебил его Тарик, не оборачиваясь. – Не может быть и речи о милосердии, если в этом замешано британское правительство. А это значит, что ответственность за нее лежит на мне.

Были люди, которые помнили смутные времена, когда Ашкараз был повержен и едва ли не разорван на части после предательства Кэтрин, поэтому нельзя быть снова снисходительным к чужеземке.

Тарик и не собирался. Эта женщина скоро почувствует вкус гостеприимства Ашкараза, когда ее привезут в столицу, в Харан. У них там имеется специальное заведение для содержания людей, забредших в Ашкараз, и он был уверен, что ей там не понравится. Потому что оно предназначено именно для этого. Напугать незваных гостей так, чтобы они никогда не возвращались.

Его люди молча наблюдали, как он перенес ее к своей лошади и усадил на нее, затем вскочил сам и притянул женщину к себе одной рукой, а другой схватил поводья.

– Продолжайте патрулирование, – приказал он Фейсалу. – Я хочу знать, откуда взялась эта женщина, и поскорее.

Советник кивнул, его взгляд снова метнулся к женщине в объятиях шейха. У Тарика возникло странное желание прижать ее к себе, спрятать от изучающего взгляда старика.

Это ведь нелепо. Сомнениям Фейсала в скором времени будет положен конец. Тарик стал другим человеком, совсем не таким, каким был когда-то. Он стал еще жестче, хладнокровнее. Он стал достойным наследником своего отца, хотя и знал, что Фейсал был против того, чтобы Тарик унаследовал трон. Впрочем, ни у него, ни у остальных членов правительства выбора не было, поскольку он был единственным сыном.

Хм, он считал, что скептицизм Фейсала давно уже исчез. Нет, похоже, советник все еще считает его юнцом, обуреваемым страстями.

Все из-за этой женщины. Она и есть проблема.

– Есть возражения? – Тарик пристально посмотрел на Фейсала.

Тот покачал головой:

– Никаких, господин.

Он просто лгал. У Фейсала всегда были возражения. Хорошо, что старик понимал, что сейчас не время их озвучивать.

– Как самый верный друг моего отца, ты имеешь определенную свободу действий, – предупредил его Тарик; ему было бы полезно об этом напомнить. – Но смотри не переусердствуй.

Фейсал склонил голову, выражение его лица было бесстрастным.

– Да, господин.

Отпустив его, Тарик молча кивнул Джазири и паре других охранников. Затем, натянув поводья, развернул лошадь и поехал обратно в лагерь.