Читать книгу Тринадцатый ковчег - Дженнифер Броуди - Страница 13

Послышались шаги. Майра еще раз посмотрела на бумаги, потом как можно быстрее положила их в тайник и накрыла его крышкой. Поднялась в вентиляционную шахту и выключила фонарик. Вновь оказавшись в темноте, прижалась ухом к решетке. Похоже, людей было несколько. Сердце забилось еще чаще. Неизвестные остановились прямо у двери кабинета. Пискнул, подтверждая допуск, сканер, и дверь открылась. На пол кабинета упали три длинные тени. Люди вошли и заперли за собой дверь. Замок, пискнув, закрылся.

– Ты уверен, что встречаться безопасно? – мрачно спросил первый голос.

– Когда у нас было безопасно? Сам знаешь, чем рискуем.

Это говорил отец.

– Как думаешь, он не проговорился? – спросил третий, высокий голос.

– В таком случае мы бы тут не стояли, – ответил Джона.

Он щелкнул выключателем, и кабинет залило резким искусственным светом. Майра сквозь прутья решетки присмотрелась к спутникам отца. Одного она узнала – это был Стэн Деккер, снабженец, заведующий Складом запчастей. Внешне он и сам напоминал деталь какого-то ветхого механизма: горбатый, рябой и почти что беззубый.

Отец принялся расхаживать по комнате.

– Нам повезло, что он не раскололся под пытками, однако надо спешить. Синод начинает что-то подозревать… Время на исходе.

Он обернулся ко второму спутнику, которого Майра видела впервые: очки в проволочной оправе, нос картошкой и напомаженные завитые усики.

– Бишоп, расскажи о находке, – попросил отец, и тогда же Майра вспомнила: Филип Бишоп, чьи дочери-близняшки учатся в одном с Возиусом классе.

– Что ж, было непросто, – гнусаво начал Бишоп. – Я постарался копнуть поглубже, но Синод пристально следит за нами. Они хорошо поработали, стирая данные, однако мне удалось раздобыть кое-какие носители и восстановить информацию…

– А если нормальным языком? – перебил его Деккер.

– Я воссоздал хронологию.

Майре пришлось постараться, чтобы рассмотреть все хорошенько: Деккер с отцом обменялись мрачными взглядами.

– Итак, – произнес Деккер, – мои догадки верны?

– Прошла тысяча лет, – подтвердил Бишоп.

– Со времен основателей?

– Да… если верить моим расчетам.

– Здесь не может быть ошибки?

– Разумеется, может, – ответил Бишоп. – Белых пятен чересчур много.

– А что если Деккер прав? – произнес отец. – Разве это не вяжется с тем, сколько в последнее время протечек и поломок в машинах? Колония не рассчитана на вечное обитание в ней. Рано или поздно ее нужно будет покинуть. – Он сделал паузу, давая остальным осмыслить сказанное. – Есть шанс, что на Поверхности снова можно жить.

Майра чуть не ахнула, услышав запретные слова. Когда пришел Конец, Поверхность погибла, и думать иначе было греховно.

Деккер бросил на Джону укоризненный взгляд.

– Шанс, не более. Откуда тебе знать?

Бишоп кивнул:

– Деккер прав. Если поднимемся, можем погибнуть…

– Останемся – тоже погибнем, – отрезал отец.

Бишоп точно получил оплеуху. Его взгляд заметался между Деккером и Джоной.

– Джона… – пролепетал Бишоп, поправляя сползшие на нос очки. – Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, мы совершенно точно здесь погибнем?

В кабинете повисла гробовая тишина, Майра затаила дыхание. Деккер и отец обменялись полными тревоги взглядами.

– Так ты еще не сказал ему, Джона?

– Не был уверен, что могу полностью доверять.

– Ну что ж, Бишоп доказал свою преданность, – заметил Деккер. – После того, что стало с Картером, он заслуживает знать правду. Мы все повязаны.

Помрачнев, отец замолк. Ему явно было непросто продолжать. Тогда Деккер ободряюще положил ему руку на плечо и произнес:

– Давай, ему можно доверять… Все равно уже ничего не изменишь.

Сделав глубокий вдох, отец наконец произнес:

– «Анимус» ломается.

Бишоп спал с лица.

– Но… ты уверен?

– Более чем: уровни по всем параметрам падают, и это объясняет длинные очереди в Больницу. Люди жалуются на головные боли, тошноту, головокружение, их рвет, наваливается усталость, одышка… Аллергены тут ни при чем, это гипоксия. И это еще не самые опасные симптомы, худшее впереди.

– Не понимаю, – произнес Бишоп, заламывая руки и точно пытаясь защититься от неизбежного. – Что такое гипоксия?

Деккер вмешался:

– Это значит, что все мы тут задыхаемся.

– Разве нельзя починить машину? – спросил Бишоп у отца Майры. – Ты же главный инженер!

– Уж поверь, я пробовал, – заверил его Джона, ускоряя шаг. – Пытался чуть ли не весь прошлый год. Клянусь Оракулом, я не знаю, как работает эта штуковина. Основатели знали, но они давно мертвы.

– Нет-нет… я не верю, – запинаясь, пролепетал Бишоп.

Майра тоже не могла поверить в услышанное, однако отец никогда не ошибался. Особенно если дело касалось машин. И да, было кое-что еще: она сама с недавних пор испытывала некоторые из симптомов. Винила в этом аллергены, но теперь-то поняла, что причина намного страшнее: в колонии заканчивается кислород.

– Скажи ему, сколько нам еще осталось, – попросил отца Деккер.

– Самое большее – восемь месяцев, затем параметры упадут совсем низко. – Судя по тому, каким тоном произнес эти слова отец, времени могло оставаться куда меньше.

– Кто-то должен известить Синод! – воскликнул Бишоп.

Отец уронил плечи, как будто груз ответственности, что лежал на нем, внезапно обрел реальный вес.

– Я отправился к ним сразу, как понял, что происходит. Выслушав меня, Синод удалился на закрытый совет, а после отец Флавий передал их решение: мол, грехами мы навлекли на себя очередной Конец. Синод постановил, что требуется больше жертв – так мы облегчим нагрузку на машины и задобрим Святое Море.

– Это же безумие! – вскинул руки Бишоп.

– Вот и я так подумал, – пробормотал Деккер.

– Отец Флавий сказал, что на все воля Оракула, – продолжал отец. – О возвращении на Поверхность я даже заикаться не стал. Меня бы на месте арестовали.

– Кто еще знает? – спросил Бишоп.

– Никто. Даже инженеры, – сказал отец. – Я один наблюдаю за «Анимусом». Синод взял с меня клятву молчать. На секунду мне показалось, что отец Флавий готов бросить меня в тюрьму, чтобы я не проболтался, но кто-то ведь должен следить на «Анимусом».

– Выходит, оранжевый флаг над входом в Больницу, аллергены… – догадался Бишоп, – это просто легенда, придуманная Синодом, чтобы объяснить симптомы. Они скрывают правду, опасаются бунта в колонии. Восстания.

– Самое время, черт подери! – выругался Деккер. – Восстание – вот что нам нужно.

Джона покачал головой:

– Нет, слишком опасно. Патрульные всех прижали к ногтю. Кратос с нами не пойдет, разве что изгои… Да и большинство демоса встанет на сторону Синода. Нас просто сметут. Но даже если каким-то чудом мы победим, сумеем свергнуть Синод, то времени уже не остается. Его слишком мало.

Отец остановился и взглянул на товарищей.

– Если хотим выжить, выбор у нас только один.

– Поверхность, – догадался Бишоп.

– Точно! – подтвердил отец и опустился на колени, затем достал из тайника чертежи и разложил их на столе.

– Смотрите, мы уже составили планы.

– Хорошо, поднимемся мы наверх – и что дальше? – спросил Бишоп. – Вдруг там пусто и нет жизни? Или хуже, вовсе нет суши, а кругом одна вода? Скажи, как тогда быть?

– Я поднимусь на Поверхность, – упрямо произнес отец. Приняв решение, Джона уже не отступался от него. – Это последний шанс. Ну, кто со мной?

Тишина стала ему красноречивым ответом.

– Джона, я с тобой, – сказал наконец Деккер. – Сам знаешь. Однако если что-то пойдет не так, мы окажемся в Святом Море, как Картер. Да, и еще остается решить вопрос с Маяком.

Майра навострила уши и вплотную припала к решетке, стараясь рассмотреть и расслышать людей внизу получше. Отец оторвал взгляд от чертежей:

– Верно, как раз хотел поговорить об этом. Бишоп, расскажи остальное…

Бишоп кивнул:

– По просьбе Джоны я прошерстил архивы в поисках упоминаний о Маяке. Уже готов был сдаться, пока не наткнулся на старые фотографии Элианны Уэйд. Их не уничтожили и не изъяли, потому что они были сделаны уже после Конца.

Деккер с Джоной обнадеженно переглянулись.

– Это старшая дочь Элайджи Уэйда? Первого президента и одного из основателей? Звучит многообещающе.

– Да, это она, – подтвердил Бишоп.

Порывшись в кармане, он извлек на свет фотографию.

– Снято на заре существования нашей колонии. – Он указал на первую девочку на снимке. – Вот это Элианна, а это ее младшая сестра Сари. Я не уверен на все сто процентов, но кажется, что на руке у Элианны браслет, по описанию похожий на Маяк.

Майра с трудом разглядела снимок в руках у Бишопа: девочка – не старше самой Майры, тоже кудрявая, темноволосая. Однако на этом сходство заканчивалось. Элианна была высокой, фигуристой, серьезной, как будто на плечах ее лежал груз большой ответственности. Сари Уэйд, если не считать волос, больше ничем на сестру не походила: мелкая, тощая, с наивной улыбкой на детском лице. Дыхание перехватило: Сари запросто могла сойти на близняшку Майры. Сходство просто поражало, Майра словно смотрела на свою детскую фотографию или на фотографию мамы. Отец резко помрачнел, совсем как после смерти жены. Должно быть, и он заметил сходство, вспомнив об утрате.

– Я увеличил картинку, – сказал Бишоп, указав на запястье Элианны. – Браслет словно врос в кожу. И вот еще, взгляните на метку с внешней стороны: змей, кусающий собственный хвост и окольцовывающий слова Aeternus eternus.

– Печать основателей, – догадался Джона.

– Да, это может быть Маяк, – сказал Деккер, подаваясь ближе, чтобы лучше рассмотреть картинку. – Описание совпадает, но наверняка сказать трудно. Уверенности нет.

– Элианна всюду его носит, – заметил Бишоп.

Он достал другие фотографии семьи Уэйд и принялся перебирать их: дочери президента взрослели прямо на глазах. Элианна поправилась, а Сари выросла, хотя ростом со старшей сестрой так и не сравнялась. Обе девочки постепенно превратились в молодых женщин, а после на их лицах появились первые морщинки, в волосах – седина. На некоторых фотографиях Элианна и Сари, нарядно одетые, сопровождают родителей (на которых были очень похожи) на званых приемах. На одном снимке президент выступает с речью перед толпой, а жена и дочери слушают его, стоя в переднем ряду. На другом – семья Уэйд посещает Больницу, еще совсем новую, а вот Элианна перерезает красную ленточку у входа. И на каждом снимке на правой руке у нее поблескивает золотой браслет.

Наконец снимки закончились.

– Нигде нет Элианны без браслета, – подвел итог Бишоп. – Помните, я говорил, что раздобыл несколько носителей? Так вот, в данных много пробелов, но мне попались отрывки из дневника президента Уэйда. В одном из таких отрывков он пишет: как только Маяк сливается с плотью носителя – это его слова, – снять прибор уже невозможно.

– Если только носитель не умрет, – догадался Деккер.

Бишоп достал из кармана снимок, который, видимо, приберег напоследок.

– Это похороны Элианны. Согласно восстановленной хронологии, она погибла во вторую крупную эпидемию оспы, которая унесла жизни примерно одной десятой колонистов. Элианне тогда был семьдесят один год.

Это и правда были похороны: бездыханное тело Элианны возлежало на алтаре под саваном, скрывавшим причиненный хворью ущерб. Рядом, одетая в черное, припала на колени Сари: держа сестру за правую руку и скорбно опустив голову, она молилась.

– Браслета на руке нет, – наклонившись поближе, заметил Деккер. – Он исчез.

– Вот именно, – согласился Бишоп. – Его сняли с руки покойницы.

– Маяк забрал себе кто-то другой? – спросил Деккер.

– Если честно, я не знаю, – признался Бишоп. – Последний раз Маяк видели на фотографии, где Элианна еще жива. – Он постучал пальцем по снимку. – Потом он бесследно исчезает.

– Так, может, это и не Маяк вовсе? – нахмурился Деккер. – Вдруг это просто причудливое украшение, которое Элианна любила надевать по случаю и без?

– Возможно… – согласился Бишоп.

– Или же это правда Маяк! – вставил Джона, снова принимаясь расхаживать по кабинету. – Что, если, когда Элианна умерла, отец или сестра сняли браслет?

– Тогда почему они сами не стали его носить? – спросил в ответ Деккер.

– Ну, я не знаю, – произнес Джона, запуская пятерню в волосы. – Это лишь мои догадки, но разве не после ее смерти Синод принялся уничтожать все, связанное с эпохой, предшествовавшей Концу? Как раз когда умерла Элианна, и началась Великая Чистка.

– Все верно, – подтвердил Бишоп. – Это есть в хронологии.

– Это лишь доказывает, – хмуро произнес Деккер, – что Синод мог уничтожить Маяк вместе со всеми запрещенными предметами. И нам от этого не легче.

– Мог, – подумав, сказал Джона, – а может, Маяк спрятала Сари! Великая Чистка состоялась на ее веку, ведь так? Сари состарилась, но еще не умерла к тому времени?

– Верно, – кивнул Бишоп. – Если так размышлять… Сари знала, насколько Маяк важен для всех, а теперь, исходя из записей в президентском дневнике, нам понятно его назначение. Маяк выведет нас на Поверхность и укажет путь к месту встречи с другими колониями – если, конечно, они выжили, – чтобы мы могли возродить жизнь на Земле.

Сердце у Майры чуть не выскочило из груди. Ее всегда учили, что Святое Море спрятало избранных в убежище, а остальных людей – нечестивцев – постиг Конец. Это как прожить всю жизнь в уверенности, что ты в семье единственный ребенок, а потом с удивлением узнать: у тебя есть братья и сестры, которые живут в другом мире… Это просто не укладывалось в голове. Майра попыталась успокоиться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие, но задача оказалась не из легких: сердце бешено колотилось, дыхание сделалось частым-частым. Голова закружилась, нахлынул страх, ужас: воздух в колонии скоро закончится!

– Пусть даже Сари и спрятала Маяк, – признал Деккер, – это же случилось тысячу лет назад. Спрятать она его могла где угодно… с чего начнем?

– Загвоздка… – признал Бишоп. – Ну… что будем делать?

Несколько секунд трое заговорщиков молча думали.

– По-моему, надо держаться плана, – произнес наконец Джона. – И искать Маяк. Без него шансов достичь Поверхности мало.

На том и порешили. Погасив свет, трое вышли из кабинета. Пискнул сканер, щелкнул замок, но Майра еще долго не смела пошевелиться, пока отец и его товарищи не покинули Инженерную. Лишь тогда она пустилась в обратный путь до дому, используя тайные ходы. Пришлось поторопиться, чтобы опередить отца и избежать расспросов – Майре хватило неприятностей из-за утреннего опоздания.

Коленки подгибались, но она упрямо неслась дальше по трубам и шахтам. Из головы не выходил подслушанный разговор, слова заговорщиков, сливаясь, вертелись бешеным вихрем. Майра тщетно пыталась разобраться во всем, уловить смысл, но ясно ей было лишь одно: если отец потерпит неудачу, все они погибнут.